Форма вещей
Дженн Мария Нунес
пер. с английского
Жара. Жара невыносимая. Мгновенно мои серёжки-слёзки накалились докрасна, так что к вечеру вдоль шеи появятся крошечные коричневые пятнышки – следы от ожога. Руль авто невозможно удержать, как и твою руку, когда мы ссоримся.
Хоть я и пообещала себе никуда не ехать в это время, – кондиционер не справляется, – но порой дела вынуждают. То работа, то кой-какие продукты, приборы, как, скажем, ключ- шестигранник, яичный сепаратор или же просто твои слова.
Сегодня ты улетаешь. Я собираюсь попрощаться. Серое трикотажное платье, длинный шелковый шарф, в волосах – цветы. С перчатками было бы элегантней.
В аэропорту я выскочу из машины, забыв сгоряча ключи и оставив дверцу нараспашку. По радио зазвучит «Если ты никогда не станешь моим» или «Мужчина, который покинул меня». Каблуки застучат по асфальту, полу, площадке эскалатора. Пронесусь мимо охраны – эти глупцы в тёмной форме просверлят меня взглядом, предупреждающе вытянут вперёд руки. «Остановите её!» - завопит кто-то, едва только я брошусь к выходу. Но ничто не в силах остановить меня.
Ты будешь стоять на перроне и ждать, когда подадут шаткий трап, который используют для лёгких самолётов. Мой шарф развевается сзади, как белый парус. Чувственно накрашенные губы приоткрыты, я невольно отступлю, как только ты обернёшься. Моё имя вырвется из твоих уст, подобно пушистым семенам одуванчика, что плавают вокруг, захваченные густым июльским воздухом.
Ты делаешь шаг вперёд, и мы сливаемся в долгом страстном поцелуе. Когда я отстранилась, ты приподнимаешь мой подбородок и целуешь меня в нос. Ни следа помады на твоём лице. Слёзы – две одинаковых дорожки на щеках. Ты обещаешь, что часы станут для нас днями.
Добродушная словоохотливая женщина с густыми, средней длины волосами Фэрры Форсетт, берёт меня за локоть и заводит внутрь. Она покупает мне кофе и рассказывает о причудах этого нашего мира. Я вытру слёзы шарфом. По радио – Лу Рид.
Прошло время. Вот уже три недели, как ты улетел и не отвечаешь на звонки. Ты не взял трубку ни в четыре утра по твоему времени, когда я выпила лишнего, ни когда я рассказывала на автоответчик, что нашла тот самый свитер, потерянный носок, журнал, купленный тобою в марте. Не ответил на звонок, где я утверждала, что мне нет места в твоей новой жизни, что Добби стоит за окном. Не ответил, даже когда я поклялась, что заправляла его антифризом. Тогда я задумалась: какой мелочи не хватило? Была ли помада не того оттенка? Может, следовало завязать короткий шарф? Или, наоборот, более длинный? Бледно-жёлтый? То последнее, что ты сказал, когда закинул единственный чемодан на заднюю стенку будки, – что я влюблена лишь только в форму вещей. Что же, бога ради, ты имел в виду?