Осколок зеркала, отражавший счастье
или грустная повесть о Розалинде и ее рыцаре
Она была маленькой, сгорбленной столетней старушкой. Лицо ее, казалось, уже не могло выдавать какие -либо эмоции, потому что, скорее, было похоже на череп, обтянутый тонким слоем пергаментной кожи. А тонкие почти прозрачные руки с костяшками на пальцах бессильно висели вдоль ее невыносимо-тощего тельца. И лишь на одном пальце посверкивало небольшим бриллиантиком маленькое колечко.
Никто не знал сколько ей лет, все настолько привыкли, что эта старенькая особа каждый вечер выходит и, с явным трудом поднимаясь на лестницу старой крепостной стены, подходит к ее краю и подолгу смотрит на дорогу, что она уже по праву считалась такой же достопримечательностью города, как и старая ратуша.
А дорога наша, надо сказать, с нашей стены выглядит, на удивление, красиво. Выйдя из ворот, она начинает петлять среди бесконечных полей пшеницы, рапса и люцерны, причудливо меняющих цвет от желтого соломенного до глубокого фиолетового и, удаляясь все дальше и дальше, теряется в предгорьях вечно затуманенных Альп. Как будто она ведет напрямую в небо, к создателю.
С этой стороны обычно движения никакого, так как вся жизнь протекает с другой стороны стены — восточной, а здесь лишь телега старого фермера, когда проползет и всё! Чего уж там высматривала эта бабуля, было вообще не ясно, разве что, смотреть на красивый закат Солнца? Но делать это столько лет? Непонятно... Ну, конечно, у нас в городишке ходила целая куча легенд, одна не правдоподобней другой, кто-то говорил, что эта ведьма, творящая свои черные делишки как раз на закате Солнца, кто-то говорил, что она, наоборот, добрая фея, разговаривающая в предвечернем полумраке со спускающимися с небес ангелами. Совсем старые люди еще помнили легенду, о каком-то пропавшем рыцаре, пообещавшем ей свое сердце и любовь и обручившийся с ней, но призванный своим Орденом в очередной крестовый поход, так и не вернулся, в общем, что говорить, как я и говорю, всем этим историям - грош цена! Кто сейчас всерьез поверит в колдуний, фей или рыцарей? Смех, да и только! Ну а что было на самом деле? Так кто ж знает, ей же, наверное, больше ста лет уже, сама небось не помнит, придумала себе, что-то лет пятьдесят назад, вот и ходит, а зачем - забыла!
Только вот ведь что...Вот уж неделю, как её никто не видит...Неужто...
Но наша общественность, дремать не стала! А что ж Вы хотели, наш бургомистр, победил на съезде округов, и все говорят: получил эту победу заслуженно! Хвала ему и долгих дней благополучия! Как только поползли слухи, он тут же собрал совет, где и было решено проведать, хоть и не объявленного, но явно почетного жителя нашего городка. Перешептываясь, группка членов совета Ратуши решили сходить к ней в ее лачугу на окраине проведать, так сказать, или что же они не добропорядочные граждане?
Но странные события только начинались для нашего тихого городка, где очередной приплод коровы - уже громкое событие, обсуждаемое неделю! И вот, представляете, в нашей то тихой обители никто и не заметил, что именно сегодня на западной дороге вдруг возникла точка, которая, приближаясь, переросла в облачко пыли, а спустя еще время можно было определить всадника, скакавшего во весь опор к нашему захолустью! Да и хорошо, что никто не видел, потому что любой рассказавший эту новость, был бы назван лгуном и поднят на смех. Все знают, по этой дороге издалека никто и никогда не ездит! Это было, как аксиома, это не надо было никому объяснять, не ездят и все!
Но бывает и такое. Город ошибался. По дороге все ближе и ближе скакал конник. Пока еще было сложно разобрать, кто он и откуда, но он явно торопился. Когда он подъехал достаточно близко, стало возможно различить на всаднике старенький потрепанный рыцарский плащ с почти выцветшим узором, видимо его святого ордена. Вы, кстати, если что, зайдите к нам в музей, так там плащи то получше будут! И яркие и хорошо сохранившиеся - ни пыли, ни дыр, целехонькие! Это от последних рыцарей еще осталось! Они и даровали их музею. Ну, да я отвлекся...
Так вот, пока наш досточтимый Совет направлялся к старухе в город, с его западной закатной стороны въехал человек. С первого взгляда описать его можно было бы одним словом — голодранец, но лошадь - под шикарной уздой и тусклые, но, явно присутствующие доспехи, заметные при шевелении его дорожного плаща, явно указывали на высокое благородство путника. Ни дать, ни взять - рыцарь! Так вот, когда он выехал на площадь и увидел меня, он решительно направил поводья в мою сторону, (не поверите, мне даже жутковато стало! Прям ангел Тьмы какой-то!) Но когда, он слез с коня, причем сделав это с большим усилием для себя, и снял шлем, моему взор пристал абсолютно седой старик, с впалыми, но очень живыми глазами. Лицо у него было испещрено невозможно большим количеством шрамов. Да и доспехи, как оказалось, изрядно помяты. Он слез с коня и, прихрамывая, подошел ко мне. Я даже оглянулся назад, ко мне ли? Да заодно и посмотрел, куда бежать, если что. Осторожность не повредит!
Он подошел ко мне и, сделав легкий поклон головой, исполненный одновременно и уважения, и собственной чести, как это умела делать раньше только знать, заговорил со мной:
- Милый юноша! Не соблаговолите ли Вы указать мне место, где сейчас проживает баронесса Розалинда?
Милый юноша! Вот еще, мне вообще то уже 35 лет! Все это понеслось у меня в голове, но в слух я, как можно учтивее, попытался ответить:
- Многоуважаемый сударь, да будет мне известно, в нашем городе уже давно нет ни баронов, ни баронесс! А я здесь живу уже 35 лет, - хитро попытался уколоть его я.
- Нет?! - его возглас был чересчур громким, а на лицо его набежала тень, - но мне говорили... Хотя... Когда это было..., - он начал бурчать под нос что-то непонятное, нечленораздельное. Я лишь смог уловить слова: опоздал, время - золото и что-то насчет милой Розалинды.
Мне даже как-то стало неудобно за свой тон и я, пытаясь хоть как-то скрасить неловкость, спросил:
- А вы уверены, что она была здесь когда-нибудь?
Старый рыцарь, ушедший в свои мысли, вздрогнул и повернулся ко мне:
- Сударь, я не только уверен в этом, но я ее и оставил здесь, - он запнулся, - дожидаться меня, правда, это было очень много лет назад!
И тут меня как током ударило! Да он же про старуху говорит! Баронесса Розалинда? Да ладно! Ну дела... Вот и не верь после этого в сказки! Кому расскажу, ведь не поверят!
Пойду провожу его, пусть все узнают, что это я его нашел!
- Сударь, возможно, я и смогу Вам помочь.
- Ты отведешь меня на кладбище? - он горько усмехнулся, - не надо, дорогу туда я помню!
- Почему на кладбище? - я сначала даже и не понял, о чем этот старик мелет?
- А куда же, милый юноша? - не поверите, но мне показалось, что он плакал! И хоть он быстро отвернулся от меня, блеск в глазах выдавал его.
- Нет, что Вы, зачем? Я Вас отведу к той, которую Вы называете так романтично — баронесса Розалинда!
- Ты что же, вздумал смеяться надо мной? - по мановению ока его глаза превратились в злющие щелки, и он, откинув плащ и, схватившись за эфес своей шпаги, очень недобро посмотрел на меня.
Знаете, я сам то хоть и из городских, но не военный ни разу. Когда этот старикан начал мне угрожать оружием, я ни на минуту не сомневался, что еще миг, и он разрубит меня надвое! А потом нашинкует меня, как моя мать капусту для квашения!
Я отскочил в сторону (не замечал от себя такой прыти!) и закричал:
- Да вы что! Я не шучу! Я просто вспомнил, кто может быть Вам нужен! Остановитесь! Я Вас отведу к ней!
Этот крик подействовал на рыцаря с силой живительной воды из волшебного источника. Он подскочил ко мне, горячо и быстро заговорил:
- Что же мы стоим! Скачем быстрей! Дорога каждая секунда! - он повернулся к церкви, стоявшей здесь же, преклонил голову и колено, перекрестился:
- Боже, я устал терять и находить, терять и находить... Укажи путь мне, Господи! - он резко встал, схватив меня практически за шкирку, поволок к своему коню, и пока он меня волок, я смог убедиться, что силы совсем еще не оставили этого человека, и историю с капустой испытывать не хотелось. Надо будет поаккуратней себя с ним вести.
- А нам не нужен, конь, - несмело сказал я, готовый улепетывать от любого его резкого движения, - нам тут пешком надо пройти.
- Идем, - старик не стал ни спорить, ни спрашивать ничего и послушно пошел за мной, пугая меня этим еще больше! Я шел и чувствовал сзади его тяжелой поступи, бряцание оружия и у меня нестерпимо засосало под ложечкой.
И дернул же меня Черт (Прости Господи!) пойти с ним! Убежал бы, был бы уже дома, ел с матушкой мясо в горшочке! Так нет же, любопытство! Ой, сгубит меня оно, ой сгубит! Шли мы так, шли, а тем временем и досточтимые Члены Совета, дошли до дома старухи.
Постучать вызвался Густав. Он был, по общему мнению, самый деликатный и обходительный член Совета, а, может даже, и всего города!
Густав нерешительно подошел к добротной древней дубовой двери и робко постучал костяшками пальцев.
- Фрау! Вы дома? - он вдруг понял, что абсолютно не знает, как ему к ней обращаться, - я ж не знаю ее имени? Ладно пусть будет просто фрау, - чуть успокоившись, он постучал еще раз. Ответа не последовало, он еще раз окрикнул: «Фрау! Вы здесь?»
Тишина. Он оглянулся на членов Совета, как бы говоря, что надобно за кузнецом кого-нибудь послать, похоже дверь придется ломать. Совет стоял, натужно вытянув головы, в самом серьезном расположении. И, наконец, Бургомистр изрек:
- Густав, а ты попробуй сам открыть дверь, - вот все-таки не зря его у нас избрали Предводителем! Как что ни скажет, так сплошные мудрости!
Густав неуверенно пожал плечами и одел на себя лицо:
- Я не знаю, что вы хотите от меня, но раз уж Вы просите, сделаю! - и толкнул дверь. Сначала она не поддалась, но потом Густав заметил небольшую ручку, нажал на нее, и дверь распахнулась практически без усилий!
Совет осторожно вошел внутрь, в доме сразу в нос пахнул резкий запах трав и лекарств, и сразу у всех в голове полезли мерзкие мыслишки, так кто же все-таки она: Фея или Ведьма?
Дом старухи состоял из одной, но довольно просторной комнаты. В углу холодным черным зевом виднелась печь-камин, на которой она, видимо, готовила свою нехитрую еду. Но, вообще, всех комната поразила, идеальной чистотой и светлостью, Зайдя с улицы, здесь не казалось темно, а, наоборот, набеленные потолки и стены делали свет в доме еще более ярким. На стенах виднелось много самодельных вышивок с какими-то рыцарскими темами, вот рыцарь на коне убивает дракона, тут запрыгивает в башню к царевне, там войском надвигается на полчища басурманов. Но среди всего этого белого великолепия на одной из стен, выделяясь своей полной неуместностью здесь, висел портрет в дорогой резной золоченой раме, он так диссонировал со всем остальным в комнате, что пройти и не заметить его было невозможно даже и слепому!
С неё на нас смотрела, сидя вполоборота к нам, милая, очень молодая и безумно красивая девушка. Теперь то я точно знаю, это про таких говорят "ни в сказке сказать, ни пером описать!" Как бы Вам ее описать, сам то я не ахти-какой писатель? Ну да попробую, как я вычитывал в книжках... У нее была грация - лебедя, глаза - голубые океаны, ротик - алый и, слегка приоткрытый в несмелой улыбке. Все это совершенство одето в чудесное бархатно-лилово-черное платье, украшенное безумной вышивкой, драгоценностями и даже соболиным манто. Даже описывая сейчас все эти красоты, мне даже немножко жаль вас, так как описать это полноценно невозможно, видимо, знатный художник поработал здесь на славу! Под картиной виднелась небольшая табличка, на которой уже почти выцветшими, в отличие от картины, буквами угадывалось: «Моей Розалинде». Разглядывая все это великолепие, члены Совета даже не обратили внимания на кровать, стоящую у противоположной двери стены. Она тоже явно была дорогой и старинной, но, увы, время не пожалело ее. Спинка треснулся, лак сошел и, трещины расползались по всей длине кровати. Все искренне подумали, что кровать стоит заправленная и пустая и только, спустя время, наглядевшись и начмокавшись у картины, они подошли в тот угол, где стояла кровать.
Она не была пуста. Старуха лежала на ней недвижимо, укрывшись одеялом, а руки строго по телу лежали сверху. Все подумали одинаково: «Отошла бабка в мир иной, мир праху ее!»
Но тут она шевельнулась и открыла глаза. Страх, в ее глазах, при виде толпы людей у себя, был видимо такой же, как и у самой толпы, искренне посчитавшей ее мертвой, все в ужасе отшатнулись. В толпе зашипели чьи-то языки: «Я же говорил, ведьма! А ты - фея, фея!»
Женщина попыталась приподняться, но не смогла сделать этого. Тогда она попыталась заговорить, но голос ее был настолько тих, что потерялся в толпе перешучивающихся бюргеров. Заметившей это Бургомистр поднял руку вверх и, воцарилась тишина. Он подошел поближе к кровати, нагнулся и произнес:
- Что Вы хотели сказать, многоуважаемая фрау?
- Я лишь хотела спросить, что Вы все делаете в моем доме? - голос ее был еле слышен, но, при этом, излучал твердость, - я прошу Вас немедленно покинуть его!
- Мы пришли сюда исключительно из-за заботы о Вас. Мы заметили, что вы несколько дней не выходите на улицу! Мы волновались, все ли нормально. И прежде чем войти, мы несколько раз постучали и, не получив никакого ответа, решились войти. И вот мы здесь!
- Значит, я опять забыла запереть засов, - женщина вздохнула и сказала, - да, милые люди, я последнее время чуть приболела, но ничего страшного, спасибо вам за заботу и сочувствие, но я, все же, прошу вас покинуть мой дом. Все-таки я - дама, лежу в постели, а вокруг столько незнакомых чужих мужчин, это крайне унизительно!
Услышав это, все как-то заторопились и засобирались, им то и в голову такое не приходило: «Дама! Скажет же тоже!». Но постепенно стали выходить из дома.
Именно в этот момент я и привел рыцаря к Розалинде!