Сыны снов
Плач
Фалалей: (…) Слушайте своего старого Учителя, слушайте... Я скажу вам всю правду... Тайна нашего искусства, любого искусства, того искусства, что стремится быть вечным!.. Это же-сто-кость!.. Кость…
Мишель де Гельдерод
«Эскориал» (?)
Персонажи:
Король с искаженным ксеомином лицом
Фалалей, шут
Сфер Агасферович, сын Агасфера, Alter ego автора пьесы
Исповедник, чекистский архимандрит
Мужчина в красных штанах. С огромными волосатыми пальцами
Наверное, кто-то ещё.
Свобода живет во сне.
Валентин Сидоров
«Моя десятая дорога»
Персонажи:
Абезьёльский, космонавт-исследователь
Ангельский, пилот лунного комплекса
Айкикэйский, бортинженер лунного комплекса
Полковник Обсков, командир лунной экспедиции, Alter ego автора пьесы
Посторонние женщины
Действие происходит в двух срезах реальности ментала. Поэтому сцена разделена надвое. Собственно, это две сцены – левая и правая (чуть выше).
На левой - зал в черноморском дворце. Полумрак подземелья. У левой кулисы – синий экран, из которого торчат синие же руки: не менее четырех пар, на разной высоте относительно друг друга. У правой кулисы – киноэкран, по которому показывают фрагменты фильмов, которые вне зависимости от происхождения как бы дублируется голосом «Гоблина».
На потолке сцены как бы стоят перевернутые стол, стулья и пр., на подмостках - посередине – торчит люстра. У левой кулисы стоит тронная кровать с гербом СССР. У правой – сдвинутые по двое крутящиеся офисные кресла.
ПРОЛОГ
На сцене стоят Глашатай и Глашатая в средневековых костюмах: колготы, колеты, перья в беретах и пр. Они держат воображаемые горны, как бы уперев их в свои бедра.
Глашатай: Идут 29-е сутки российской лунной экспедиции.
Глашатая: Напомним нашим зрителям, что высадка на спутник Земли была отменена после отказа основной двигательной установки орбитального корабля.
Глашатай: Было решено использовать спускаемый модуль в качестве спасательного бота. Поэтому экспедиция возвращается на Землю необычным способом.
Глашатая: Космонавты находятся на высокой эллиптической орбите вокруг Земли и, маневрируя двигателями десантного корабля, медленно приближаются к родной планете.
Глашатай: Согласно расчетам, посадка состоится через двести тринадцать дней.
Глашатая: По мнению специалистов, самым критическим фактором остается проблема ограниченных запасов на борту лунника: воздуха, воды и продуктов питания.
Глашатай: Чтобы снизить потребление невозобновляемых ресурсов, космонавтам предложено больше спать.
Глашатая: И сегодня наши отважные первопроходцы осваивают техники осознаваемых снов.
Глашатай: Как пояснил известный российский сонавт Аркадий Марсельезов, практика осознаваемого сна может помочь не только космонавтам, но и всем россиянам в условиях нынешнего экономического кризиса.
Глашатая: «Продолжительный сон сегодня можно приравнять исполнению своего патриотического долга», считает Марсельезов. «Это позитивная гражданская позиция, реальная помощь социальным службам Российской Федерации». Конец цитаты.
Глашатай и Глашатая понимают к губам свои воображаемые горны.
Глашатай и Глашатая (вместе): ТРУ-ТУРУТА-ТУ-ТУ-ТУ!
Глашатая: Продолжаем выпуск «Театра новостей».
Глашатай: Даже самых закаленных поклонников Анастасии Волочковой поразили ее новые фото, выложенные в Инстаграм.
Свет на сцене гаснет.
АКТ 1
Левая часть сцены закрыта занавесью. На правой - завернувшись в пледы, в офисных креслах полулежат Абезьёльский и Айкикэйский. Они в венецианских полумасках: длинные носы, расписаны под «хохлому».
Абезьёльский: Вот интересно: это я в твоем сне, или ты в моем?
Айкикэйский: Расскажи что-нибудь, Абезьёльский, всё и узнается.
Абезьёльский: О, у меня возникли личные новости. Почти мистические… В прошлую пятницу я, как обычно, совершал променад по ночным клубам и нечаянно столкнулся с Девой Праздник или Снегуро-чикой, как её иногда называют…
Айкикэйский: Сценические криптонимы?
Абезьёльский: Бери выше, суверенные псевдонимы! Она стала популярной в кругах креативных педерастов и прочих «радужных» благодаря своеобычной особенности. Перед праздниками, ну, там, на Рождество и на майские тоже, у Чики на крестце появляются стигматы в виде текста: «С Новым разом!» И какая-то картинка сверху. Одни видят в ней Деда Мороза на оленях, другие, запытанные в детстве фэнтази, зрят птеродактилей, то бишь, драконов.
Айкикэйский: Оптический самогипноз.
Абезьёльский: Да, Айкикэйский, имеет место явление парейдолии, как на марсианских снимках. Но все это только прибавляет успеха.
Айкикэйский: Что ж, полезный салонный навык.
Абезьёльский: Прибавь фееричный «кислотный» макияж, сиреневые кожаные штанишки, бисексуальность, как мне сказали, зеленую стрижку под мальчика…
Айкикэйский: Да она не просто «в струе». Она сама «струя» и есть!
Абезьёльский: Я долго вглядывался, а потом спросил: «Скажите, вы не Виола? Вы не моя несчастная двоюродная сестра, погибшая у меня на глазах под Донецком?» «А вы не Себастьян?» - На еврейский манер ответствовала она. – «Мой оплаканный братец, о котором я только и знаю, что он был расстрелян украинскими артиллеристами под тем же Донецком?»
Айкикэйский: Надо же, как совпали! Болливуд нервно курит…
Абезьёльский: Да погоди ты! Я ведь на самом деле видел, как в её эвакуационный автобус накрыла 120-мм мина. Но до этого, оказывается, автобус остановился, потому что Виоле захотелось… Ну, она предчувствовала плохое…
Айкикэйский: Сам бог повел ее пописать…
Абезьёльский: Короче, всё у нас оказалось неправдой. Мы ужас как обрадовались! Ведь мы так сильно похожи друг на друга. Почти близнецы, хоть и двоюродные.
Айкикэйский: Как это?
Абезьёльский: Моя мама и ее сестра - близнецы. Их мужья тоже.
Айкикэйский: Точно, Болливуд. Евгенический перфоманс в стиле Аненербе. Надеюсь, они сделали индивидуальные наколки, чтобы не перепутаться в конец.
Абезьёльский: Нет, в ходу были личные условные фразы. Типа, «Сколько пальцев я загнула на правой ноге?» «Четыре», - отвечал он… Игры романтиков, танцы под Венерой…
Айкикэйский: Мудрено… Надо бы, как у военных. Пароль: «Александр». Отзыв: «Гефестион». Здесь закамуфлированная тайна.
Пауза.
Айкикэйский: Погоди-ка! Так вы схожи, как близнецы?.. М-даааа….
Абезьёльский: Нет, ну… Во-первых, она женщина и чертами изящнее. Во-вторых, она младше лет на семь...
Айкикэйский: А как у тебя насчет стигматов? Ты же в западной Украине родился? Там со стигматами всегда порядок был. Помню винтажный журнальчик «Наука и религия» со статьей про это дело. Там были фото с полуголыми тетками. Страшными, как смерть от стигматов. Но я был юн, целеустремлен и использовал журнал наподобие «Плэйбоя».
Абезьёльский: Какой сумрачный половой опыт!.. Будешь смеяться, Айкикэйский, но ты угадал. Когда я вернулся под утро домой, то устроил придирчивый догляд за своим крестцом. Делал селфи и выкладывал Инстаграм, чтобы, проснувшись, детально всё исследовать. А когда проснулся, обнаружил пять тысяч «лайков»!
Айкикэйский: И ты задумался о политической карьере?.. Что-нибудь думское, православное? «Бентли» архидьякона мироточит, крашеные яйца и другое полезное… Наше, нашенское, наше…
Абезьёльский: Чаво?.. Крестец на кресте??? Зыс ис хорробл!!!
Айкикэйский: Ну да, обновленчество в Московской патриархии. Что бы Чаплин, с виду совсем не Чарли, мог бы бичевать новую ересь. Не всё же им по закону Берии, воссоздателя патриархии, коротать время до страшного суда! Скрепы плюс авангардизм, вот формула постмодернистского успеха!
Абезьёльский: Ужос! Что скажет Христос и его нынешний избранник на земле?! Будь мы не во сне сейчас, то!..
Айкикэйский: Колдун, не писай в кофе!.. Тема не стоит зевка. Лучше скажи, о чем ты договорился с двоюродной младшенькой? По законам ваших семейных евгенических практик?
Абезьёльский: Не помню… Когда меня выносили из клуба, она трогательно поддерживала мою голову, чтобы я не заблевал клубный пиджак. Мой синий блейзер…
Айкикэйский: По всему видно, что это начало большого, трудного чувства. Запомни самое важное, пароль: «Александр», отзыв: «Багос».
Абезьёльский: Постой! Так допрежь Гефестион был!
Айкикэйский (деловито): Он умер…
На экране начинается эпизод из фильма Тарковского «Солярис». Крис Кельвин, Сарториус, Снаут и Хари встречаются в библиотеке космической станции. Реплики героев едва слышны, они как бы дублируется голосом «Гоблина».
Снаут (входя): А вот и я! Привет, терпилы!
Сарториус: О, наш Прометей научной сонистики!
Снаут (к Кельвину): Что читаем? Ну, нет, это никуда не годится! (Отбирает у Криса книгу и приносит другую). Вот здесь. (Показывает в книге).
Кельвин (читает): "Теперь иди и порази Амалика и Иерима, и истреби все, что у него; не бери себе ничего у них, но уничтожь и предай заклятию все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла".
Снаут: Библия. Первая книга Царств.
Сарториус: Это ваш стоп-знак? Наподобие стоп-слова в БДСМ? Когда появляется Первая книга чресл, вы понимаете, что находитесь в управляемом сне?
Снаут: Стоп-знак, да?.. Возможно, возможно… " Если кто возьмет себе жену и мать ее: это беззаконие; на огне должно сжечь его и их, чтобы не было беззакония между вами. Кто смесится со скотиною, того предать смерти, и скотину убейте."... М-да… У меня счастливая идея. Нам пора выпить за нашего крестителя, за Аркадия Марсельезова… Предание гласит, что на канале «Дискавери» он как-то увидел документальный фильм об Эмпайр-стейт-билдинге. Посредине разных сюжетов, там было и о некой фирме, которая предоставляла служащим других фирм возможность поспать во время рабочего полдня. И случилось откровение. Наш креститель увидел невозможное в дикой природе – почти апокалиптическое лежбище офисного планктона. Провозвестие о «Матрице»… Не хватало лишь иллюзии свободы выбора… Но скоро и она обнаружилась… Как писал Марсельезов в своей книге Завета: «Осознаваемый сон - это эдакий зад реала»…
Кельвин: Я не считаю, что нахожусь в чьей-то заднице! А единственный не иллюзорный выбор – это расчеловечиться или остаться человеком. Где бы то ни было…
Сарториус: Я так замечаю, Крис, что вы как будто гордитесь экстерьером, статью вашей… жены?! Но в натуре она сейчас измельчала, нет? А вы все тупите и тупите в сказочном любовном треугольнике из вас, трупом оставленной когда-то жены и вот этим… А выхода-то нет. Нет света в конце трунделя. Нет, конечно, вы показываете нам могучую глыбу человечности. То есть, ничегонеделания. Вроде стояния у посольства в Париже с плакатом «Допустите пассивных геев к российскому ядерному оружию»… Хотя мелкие черти ваших семейных проблем так близки, так understandably… В своей студии сознаваемых сновидений «Оле Лукойе» Марсельезов понял главное. Главное, это аффирмация сна. Психологическая установка на определенный сон. Я специально для вас уточняю, Хари… Вот что писал один из виднейших русских сонавтов: «Если приснился плохой сон, как его аннулировать? Меняйте проекцию будущего, перед этим обязательно заново «проиграйте» в воображении свой кошмар, но концовку сделайте сами хорошей»... И не случайно студия сознаваемых сновидений вскоре была разгромлена чекистами. Ими было проницательно заподозрено, что названа она была честь не того Оле Лукойе, которого мы знаем с детства, а в честь его брата-близнеца, имевшего дело только со смертельными снами.
Снаут: И наши штирлицы загорелись фантазией, что зловредные сунниты, тьфу, черт, соннавты покушаются на жизнь главы московского паханата.
Кельвин: Кой все чаще чувствует себя в ситуативном возрастном регрессе…
Изображение на экране останавливается.
Пауза.
Изображение «трогается» снова.
Кельвин: …Есть годы настолько гнусные, что с ними лучше всего переспать, чем безнадежно отвергать или бороться…
Снаут: Согласен с вами. Поэтому Европа требует допустить российских геев к ядерному оружию… Поэтому в наших рюмках вместо безалкогольного шампанского слезы Менделеева…
Пауза.
Хари: Может, я и долба из кварков, но у вас тут просто пипец какой-то!
Экран гаснет.
Пауза.
Айкикэйский (по-школьному поднимая ладонь): Можно, я скажу?
Абезьёльский: Топи, бро!
Айкикэйский: Вот взять хоть нас! (Абезьёльский благосклонно кивает). Сны друг другу рассказываем, киношки смотрим. Тихо, лепо, Rado. Пока с испугом не вспоминаешь, что у всех нас «речные» фамилии, как у «лишних людей» в русской литературе 19-го века. С проста ли? И почему нас не торопятся возвращать? Быть может, мы не нужны там. (Показывает пальцем вниз). Или, наоборот, кому-то нужны здесь? Мы вписаны в чужие планы или выписаны из них?
Абезьёльский: Эти проклятые русские вопросы. Предъява от белых киргизов.
Айкикэйский: Господи, а это ещё кто?
Абезьёльский: О!
АКТ 2
Правая часть сцены закрыта занавесью. Слева на тронной кровати, забившись вглубь, сидит Король. Он зажал уши руками и стонет, а за сценой – ржут кони, рычат леопарды, протяжно и безостановочно воют другие животные королевского зоопарка. Проклятия, щелканье бичей и погребальный колокольный звон создают безумный ритм пугающей какофонии.
Король: Утопите лошадей! Затравите зверей отравой! Довольно! Это невыносимо!.. Меня хотят застращать! Хотят, чтобы я сошел с ума! Лишился своего королевского ума! Но кто будет править?! Все, все против меня! Даже звери вовлечены в политический заговор!
Шум усиливается.
Король (вскакивает, шатаясь): Звери тьмы, звери Апокалипсиса, звери смерти! Мои убийцы в стенах дворца! Мои душители в водопроводе! Мои отравители в электросети! Мои хвататели в канализации! Охрана! Разыщите шута! Пусть этот скот убьет скотов! Приказ короля!
За сценой слышатся крики: «Приказ короля!», «Найдите Фалалея!», «Куш, куш!».
Шум стихает. Следует вальяжная, уверенная тишина.
Король: Шут убил королевскую Тройку-Русь с бубенцами! Шут убил моих гениальных кобыл!
Входит личный исповедник. Его левая рука забинтована.
Исповедник: Ваше величество! (Пугается). Ваше величество…
Король: Хочешь, я сам скажу все твои слова?.. (Язвительно говорит чужим голосом.) Ты должен следовать «дорожной карте» своего примирения с богом, сын мой! Христу угодно, чтобы ты потерял себя. Так будет легче раствориться в любви нашего отца. Любить и ждать. Нужно смириться с неизбежным, ибо любое чудо в подлунной юдоли от лукавого.
Исповедник (твердо): Ты сын мой в Иисусе, ваше величество!
Король: Что слышно?
Исповедник: Сделано невозможное, но надежды нет. Счет идет на минуты. Царица умирает. Царица приказала покрыть свое ложе белыми цветами.
Король: Зачем?.. А, да, посмертная фотосессия… Ты знаешь, что меня тоже хотят отравить?
Исповедник: Да. Вы говорили, ваше величество.
Король: Стены проклятого дворца полны бессмертных змей, занятых в бесконечной битве. Ядоносные стены…
Пауза.
Исповедник (падая на колени): Я пришел умолять вас, ваше величество!
Король: Что нужно? Титул? Бюджетные деньги?
Исповедник: В ответ на новые санкции Евросоюза вы запретили телевидение. Народ удручен, народ убит! Народ прозябает в грехе уныния!..
Король зло смеется.
Король: Какого черта! Появились же «Театры новостей» и федеральная служба трубадуров!
Исповедник: В театрах билеты дороги! А трубадуры из отставников спецслужб космически косноязычны! Народ разбегается!.. Все мы коленопреклоненно умоляем вас!
Король: Ненавижу телевизоры! Кривые, лицемерные, лживые, как зеркала! Бла-бла-бла, а стоит только отвернуться, все думают про меня: «Свезло пацанчику»… Бла-бла-бла… Душители суверенности… сюзеренности…
Исповедник: Но ваше величество!.. Если смотришь телевизор, значит, еще жив!
Король: Прочь! Народ должен страдать, когда король страдает! Сфер Агасферович сказал мне: «Тайна нашего искусства, любого искусства, того искусства, что стремится быть вечным!.. Это же-сто-кость!» Так записано в какой-то там «Школе шутов»!.. Пусть слушают погребальные колокола!
Исповедник падает ниц и на коленях уходит.
Открывается правая часть сцены. Там в креслах полулежат Ангельский, Абезьёльский и Айкикэйский. Они в венецианских полумасках. Король космонавтов не замечает.
Король: Она появилась позже певицы Максим, позже певицы Массква. И затмила всех. Ее триумф был подобен угару 90-х! Лель Рассея! Народ с ума сходил от необычного псевдонима, от неоднозначных песен! И я короновал ее, сделал царицей, поселил у себя… Лель Рассея! И все, чего я добился - непреходящую оторопь на ее лице и детский ужас… Небо свидетель, я пытался успокоить, задобрить, задарить ее!.. Но все мои усилия оказались контрпродуктивными… Усилия короля… Потом пришла смерть…
Синие Руки жестами начинают звать Короля. Как в трансе он шагает к ним. Сначала Руки гладят сюзерена. Но когда он пытается вырваться, начинают его душить.
Айкикэйский: Гляди-ка, Синие Руки!
Ангельский: А я о Черных Руках слышал…
Абезьёльский: Не, Ангельский, Черные Руки, это не рарно. Допустим, остались у нас после Всемирного фестиваля молодёжи и студентов какие-нибудь ниги-нелегалы. Пальм у нас в Москве нет, а кушать детям фестивалей хочется всегда. Отсюда черные руки и растут. Верно, я говорю, Айкикэйский?
Айкикэйский: Истинно глаголишь! Нет в черных руках лютого лавкрафтовского хоррора, как в Руках Синих!
Абезьёльский: Любой селенолог тебе сразу скажет, что Синие Руки навешают люлей твоим черным, Ангельский…
Айкикэйский: К Ктулху не ходи!.. А вот есть еще гроб на сорока колесиках. Вот тот, да – черный…
Королю удается вырваться. Он подходит к правой части сцены. Загорается люстра на подмостках. Король подслеповато пытается разглядеть космонавтов.
Входит Шут. Он походит на шута из советского кинофильма «Двенадцатая ночь»
Шут: Меня разыскали, ваше величество!
Король: По дворцу разгуливает смерть! Ты должен быть подле короля, раб!
Шут: Чтобы веселить ваше величество?
Король: Чтобы свидетельствовать. Ты видел, как я боролся со скорбью? Только что?
Шут: Нет. Но, подходя, я ощутил сотрясание небесных сфер.
Король (указывая на правую кулису): Мне кажется, там кто-то есть.
Шут: Смерть?
Шут подходит к люстре, та гаснет.
Шут: Нет никого.
Король: Зловредный шут!.. (Хитро смотрит на Фалалея.) Тебе знакомо это словосочетание?
Шут: Так называется одно из студенческих братств Массачусетского технологического университета. (Делано капризно.) Вполне себе маааасоны.
Король: Тебе ль не знать!..
Шут: Да. В восьмидесятых по линии первого главного управления КГБ я учился в университете. И стал членом братства. Раньше там учился нынешний президент США…
Король: Выходит, ты брат ему?.. А я вот нет… Черт! Черт!!!
Король убегает, подвывая, в левую кулису.
Пауза.
Шут (глядя в зрительский зал): Вы, вообще, кто, ребята?
Абезьёльский: Космонавты. Следуем от Луны.
Шут (кивая): А-а-а. Слышал… А у нас как?
Айкикэйский: Посредством сна.
Шут (кивая): Бывает… А чего в масках?
Ангельский: Вообще-то, мы были должны их надеть на Новый год. Ну, там, типа маскарад, разрядка. Но все пошло не так. И нам разрешили раньше.
Абезьёльский: А он что так? (Кивает на левую кулису).
Шут (вздыхая): Микросверхчеловек. Дело знакомое, кремлевское…
Ангельский: Да. Там, наверху есть люк. Ницшеанство.
Айкикэйский: Иди ты!.. А что там с Лель Рассеей приключилось?
Шут: Злые языки, у нас-то других нет, судачат, что матушка царица объелась незрелыми персиками с пивом. Истерические радикалы у нее в душе, вот и кушает... И приключились у матушки животные колики, как у баснописца Крылова. Помните его предсмертный перл «Каноны и каноэ»?.. Однако его величество король уверен, что случился заговор с отравлением. И убить хотели его. Диагноз короля! Свита с сюзереном, конечно, согласна, врачи тоже не перечат. Поэтому Рассея должна умереть.
Ангельский: Сурово!
Абезьёльский: Жесть! Как то даже жаль царицу…
Шут: Единственный, кто может разрулить кризис, это новый тренер короля. Сфер Агасферович. Он по управляемым снам у нас.
Айкикэйский: Чего?
Шут: Учит его величество. Сейчас это модно. Ну, там, «силовое» засыпание, техника «вылезаний» и «выкатываний» из дремы в полноценный осознаваемый сон. Одна из практик латентного самосовершенствования, как говорят… Придворные подхватили стахановский королевский почин, и сегодня добрая половина взыскующих сна ходит с забинтованными руками. Это Сфер Агасферович научил: чтобы отличить фазу быстрого сна от реальность, надо хряснуть молотком по ладони. Рыцари и рыцарессы теперь хоть и травмированы, но потуг не оставляют.
Абезьёльский: Какая напряженная духовная жизнь!
Шут: Это да. Король подходит к зеркалу, от неожиданности пугается и кричит: «Аааа, кто ты?» Ответа нет. Двор же следует за их величеством и модой.
Айкикэйский: И короля модники радуют?
Шут: Не то, чтобы очень. Не так, как раньше. Его величеству нужен другой сон. Где он – вечный президент США или владычица морская. Где он не боится.
Ангельский: А что Сфер Агасферович?
Шут: Наш современник. И, между тем, сын того самого Агасфера, у коего случились терки с Христом. Теперь две тысячи лет Агасфер ждет своего спасителя-наказателя. И пока путешествует и размножается, заполняя собой прореху вечности. Ныне он основатель знаменитых династий. Рокфеллеров, Бушей всяких… Мать Сфера, в миру Лиза Пучкова, а ныне звезда Московского патриархата, равносвятая Лукерья, посчитала, что сыну такого отца нужно эксклюзивное имя. Будучи однажды студенткой, она услышала от одного пылкого сокурсника про сферу Дайсона. Ну и вот.
Абезьёльский: Как говорила племянница в годы розового отрочества: «Каляка-маляка».
Шут: Трудно не согласиться с устами младенца. Понятно, что Агасфер не передал Сферу гены долгожительства, которых у него сроду не было. У него, собственно, что-то вроде полезного недуга, такое полезное проклятье. Но Сфер, благодаря родословной, в большой чести у короля. Его величество сегодня практикует самолечебные осознанные сны, что, понятно, не отменяет инъекции стволовых клеток из убиенных человеческих зародышей. Пси-алхимия сна.
Пауза.
Из правой кулисы выходят четыре женщины в венецианских полумасках. Они распределяются и садятся на пол рядом со «своими» мужчинами.
1-я женщина: Меня зовут Хари.
2-я: Хари.
3-я: Хари.
4-я: Хари.
Пауза.
Айкикэйский: Налицо четыре Хари.
Ангельский: Все Хари в гости к нам.
1-я Харри (к той, что села подле Шута): Ну и что ты на него полезла, дурында долговязая? Иди, ищи полковника Обскова. (Мрачно цитирует, закрыв глаза.)
В тяжелый шар
Командного отсека…
4-я Хари поднимается и выходит в правую кулису.
АКТ 3
Сцена освещена. На своей части полулежат Айкикэйский, Ангельский и Обсков в полумасках.
Ангельский (зловеще): Я получил секретную радиограмму из Центра. Черный код, аллюр «три креста». Нам предложен жребий. Выигравшего члена экипажа нам надлежит съесть. Во благо российской науки.
Обсков: Естественный финал нашей эпической одиссеи к партизанскому солнцу…
Айкикэйский: А почему нас, командир? Почему не съесть какую-нибудь из Харь?
Ангельский: В принципе, ты прав… Только они из кварков.
Обсков: Тогда, может, сожрём шута? Чего он здесь трётся?
Ангельский: Не, он из параллельной России. У нас в истории мелкие несовпадения. Хотя базовая скрепа, тирания-то, есть везде…
Айкикэйский: Коллективное осознаваемое…
Ангельский: Типа, того. Однако шут тоже не съедобен.
Обсков: Вот и верь после этого, что русские своих не бросают.
Айкикэйский: Верь, верь. Русские своих кидают, Обсков.
Ангельский: У нас тут кафкина грамота в ходу.
Обсков: Кирилла Кафки? Или Мефодия?
Ангельский: Франца. Государственная машина всю жизнь вырезает на твоем теле некоторые буквицы. Они сливаются в слова и обретают смысл лишь в момент твоей смерти. В агонии ты «читаешь» кожей и все понимаешь.
Айкикэйский: Любопытно. И что же это за слова?
Обсков: Ты нежеланный ребенок… Тебя здесь никто не любит, ребенок…
Айкикэйский: Вот русской души щедрость! Целых две фразы… Каждому! И пусть никто не уйдет обиженным!
Пауза.
Входит Абезьёльский.
Абезьёльский: Привет, нейронавты!
Ангельский: Привет. Как твоя Хари-гали?
Абезьёльский: Жемчуга из почек вышли… Взгляни, как злобно смотрит камень, в нем щели странно глубоки… Шутка… Я называю ее Неботрога. В одной книжке имечко вычитал… Никак не могу объяснить Неботроге, зачем мы с вами поменялись фамилиями.
Обсков: А тебе нужно, да?
Абезьёльский: Вечное сияние слияния чистых разумов.
Ангельский: И что же ты сказал, источник, пожелавший остаться анонимным?
Абезьёльский: Я сказал, что в жизни каждого мужчины есть минуты, когда ему лучше всего откликаться на фамилию Абезьёльский.
Обсков: А чем тебе моя фамилия не нравится, лишенец?
Абезьёльский пожимает плечами.
Абезьёльский: Неботрога ничего не ответила. Я для нее конвейер удивлений.
Айкикэйский: Мог бы и получше объяснить.
Абезьёльский: Всяко пробовал. Как-то, говорю, просыпаюсь дома глухой ночью. Телевизор, оказывается, работает. И вдруг он говорит: «Хочешь стать сногсшибательной брюнеткой?!!» И я обмер. Тут возникает свобода, данная нам самим господом, свобода выбора. Либо пойти пописать, либо стать сногсшибательной брюнеткой.
Обсков: Грызи йад, Абезьёльский!
Ангельский: Да, здесь ты не сильно продвинулся. Хотя бы выяснил, кто они? Инопланетянки?
Абезьёльский: Иномирянки, человекоподобы, внемирницы, дохерунды… Называйте, как хотите.
Айкикэйский: Неужели дохерунды? А кто это? На японском, что ли?
Абезьёльский: Ооо, бро Айкикэйский… Как космонавт-исследователь, я совершенно точно выяснил только одно. Они готовы безвозмездно предоставить нам лекарства от рака, ВИЧа и рора.
Ангельский: А рор – это что?
Абезьёльский: Ну, это так, в будущем… Болезнь дурных манер.
Ангельский: Ну, допустим. А практические результаты?
Абезьёльский: Поделился некоторой генной информацией. Оральный контакт четвертого вида. Это мой долг разумного, космического существа.
Айкикэйский: Да ты Прометей, Абезьёльский! Ласковый и героичный! Желаю сдохнуть не исследованным.
Обсков (стонет): Боже мой! Нам надо снова меняться фамилиями! Срочно!
Айкикэйский: И срочно меняться Харями!
Абезьёльский: Тпру, тпру, залётные! Вот когда станете космонавтами-исследователями Абезьёльскими, тогда и экспериментируете. А сейчас не лезьте своими харями в калашный ряд инновационного прорыва. На ваших округлившихся глазах пишется новая глава истории. Вы присутствуете при рождении нового дискурса, дискурса межзвездных сношений. В книге «Зоар» написано, что союз между супругами имеет три измерения: физическое, эмоциональное и духовное. Это основной путь к Вечности. Брак заключается для того, чтобы разрешить все личные внутренние конфликты, мешающие духовному развитию.
Ангельский: Постой-ка! То есть, член растет из головного мозга?!! Или - о, боже! - корень его гнездится в самой вечной душе???
Абезьёльский: Натурально. Таково мнение экспертов.
Ангельский: И его видимые сантиметры ни о чем не говорят?
Абезьёльский: Натурально. Лучшие Казановы трахают мозг. Все библиофилы подтвердят.
На свою часть сцены входят Сфер и король.
Сфер: Яхонтовые слова, ваше величество! Из серии ваших чеканных чекизмов!
Король: Да, я люблю иногда сверкнуть…
Сфер: Трип венценосца, гений сюзерена! Как счастлива, должна быть, страна!.. Вы позволите мне продолжать, ваше величество?
Король величественно кивает.
Сфер: Как я уже сказал, осознанный сон - это охота на желтую обезьяну. О коей, говорят, не надо думать, и, понятное дело, начинаешь думать о ней непрерывно. От желтой обезьяны уже не отвязаться, не пристрелить. Как бы, да… Вы же, конечно, знаете, ваше величество, как в Юго-Восточной Азии охотятся на макак резус местные туземцы? Нет? Туземцы берут стрелу с пучком разноцветных лент и выстреливают ее из лука. Можно только легко ранить обезьяну, это неважно. Макака удивляется, какая-такая штука из неё вылезла, и начинает заталкивать стрелу в себя дальше вовнутрь. До тех самых пор, пока не упадет с ветки от кровопотери или болевого шока.
Король: То есть, добро побеждает?
Сфер: Помилуйте, король!!! В лучшем случае, это победа меньшего зла над злом большим. Добра в помине нет. И не было никогда. Есть исчезающе малое зло… Мысль не моя. Мысль всех.
Король: Я пошутил, тренер… Или это пятое духовное напутствие мне?
Сфер: О! Юмор короля!
Король: Смеющийся король пиковой масти!
Сфер: Утонченная неистощимость!
Входит Шут.
Шут: Я снова нашелся! Счастливое известие, ваше величество! Рассея реанимирована и снова среди нас!
Король: Это ты ее реанимировал на ложе цветов, раб?
Через зрительский зал проходят четыре Хари с запыленными бутылками вина в руках. Они поднимаются на левую часть сцены.
Король: Это Лель Рассея? Теперь она так выглядит? А почему её четыре?
Сфер (незаметно крестясь): Позволено ли мне отсутствовать, ваше величество?
Король: Отсутствуй, тренер!
Сфер выходит. Хари идут на правую часть сцены, там надевают на головы колпачки для празднования дней рождений и начинают дуть в аналогичного применения свистульки. Они разлевают вино по пластиковым стаканчикам и садятся на пол, каждая рядом со «своим» мужчиной.
Король: Они тоже тренер?
Шут: Разве только без треников.
Король сбрасывает мантию и корону и остается в костюме шута, схожем с одеждой Фалалея. Даже пародийный скипетр у него имеется.
Король: Только что Сфер Агасферович поведал мне о желтой обезьяне осознаваемого сна.
Шут (заходя королю за спину): Аааа. А про белого бычка или красную ртуть ничего не говорил, ваше величество? Есть еще шизо-аффективные расстройства с галлюцинациями. Такие занимательные, управляемые фантазмы.
Король: Еще нет. Зови меня шут, шут!
Шут (странно кривляясь): Как вам будет угодно.
Король (оборачиваясь): Что ты делаешь, Фалалей?
Шут: Это не я. Моя низкая тень имеет вашу властвующую тень.
Король: Бедняжечка не забеременеет? Не хочу, чтобы у меня была тень… Она меня демаскирует…
Шут: А у меня с моей непрерывные бои. Я получаю чувствительные хуки. Ее правую руку вообще боюсь. Когда пьяный - зову ее на вы.
Король: Хать чего-то боишься…
Шут: Да. Тень делает тело… легитимным. Как дворня делает короля, ваше величество.
Король: Твоя драчливая тень имеет мою дворню?
Шут: Лучшую часть. Представительниц. Фрейлинам такая перверсия кажется куртуазной.
Король: А ты очень преуспел, Фалалей! Рассея, фрейлины, моя тень… Нелегко, наверное?
Шут: Есть такие препараты. Умножители мужественности.
Король: Для теней?
Шут: Нет, теней все иначе. Это называется броманс. Тесные дружеские отношения двух мужчин. Почти интимные.
Король: Шуту лестно. Так чего ты Рассею подтравливашь?
Шут: Как то ты, шут, пророчески заметил, что народ целесообразно время от времени поддавливать. Чтобы народ оставался в тонусе. А кто тоже самое сделает для короля?
Пауза.
Король: А ты не Добрыня, шут. Массы не любишь. Хотя и либерал. Или кто ты там? Народник, что ли?
Шут: Наш богоспасаемый народ никто не любит. Даже он сам. Это наша духовная скрепа.
Король: Рад, что нас сотни миллионов.
Шут: И родина их всех в Странах Вечного Лета на оккультистском глобусе…
Король и Шут выходят.
Появляется мужчина в красных штанах, с огромными волосатыми пальцами.
Он подходит к панели с Синими Руками и пожимает каждую по очереди.
Королевская сторона сцены занавешивается.
Ангельский: Мда… Нашими Харями добыто вино из королевских подвалов. Попутно был усыплен лабрадор Конни. Но праздновать мы будем не это, а юбилей Обскова. Неделю назад мы отмечали его 45-летие. Сегодня, благодаря релятивистским законам, ему исполнилось 50-ят. Предлагаю не напиваться в зюзю, по крайней мере, не сразу, но затеять высокодуховную, философскую беседу. Без тостов.
Абезьёльский: Можно, я уточню тезис? Спасибо. И что они там делают, в Китеж-граде?
Айкикэйский: Поклоняются Пофигу! На самом деле, наш первопричинный бог зовется по-другому, но в рамках тоталитарного запрета ненормативной лексики его имя снова сделалось заветным.
Обсков: В рамках ведущейся тоталитарной борьбы с педерастией, мне всю жизнь казалась сомнительной ихняя Святая Троица. Странная у них семейка. Ни одной женщины!
Ангельский: Иное дело, жена Пофига, лучемётная Пофигиня! Первосозданная покровительница Китеж-града! Где служат перво-паре бесчисленными ритуалами, обрядами, духовными практиками, включая и осознаваемыми снами.
Обсков: В рамках празднуемого юбилея, позволю себе открыть сердцевину нашего пра-религиозного чувства. Фетиш деяния!!! Деяния заранее обожествленного, а значит, недостижимо невозможного.
Ангельский: Оки-доки!
Айкикэйский: Оки-доки!
Абезьёльский: Оки-доки!
Обсков: Поэтому бойтесь лжеснов и неутомимо бейте молотками по ладоням!
Ангельский: Оки-доки!
Айкикэйский: Оки-доки!
Абезьёльский: Оки-доки!
Ангельский: А вот я вспомнил, что есть еще такой краш-фетиш…
Абезьёльский: Неужели?..
Ангельский: Да-да… Как бортинженер, я должен копить точные знания. В «Вике» сказано, что краш-фетиш — вид сексуального удовольствия, при котором возбуждение происходит, когда человек противоположного пола (чаще девушка) давит ногами какие-либо предметы, продукты питания или даже мелких животных.
Абезьёльский: Неужели только мелких? А как же наши инициативы в Сирии?..
Пауза.
Обсков: Друзья мои! Позвольте юбиляру прочесть свои собственные стихи, подходящие этой минуте! Они написаны прошлой ночью…
Абезьёльский: Вруби нас, бро!
Обсков: Стекая с подруги, я вспомнил…
Громко звучит вариация на тему песни «Кострома». Хари поднимаются и пляшут, как вакханки. При этом движениями ног, чресла, спины, выи как бы давят мелких животных. А может и не мелких, бог весть…
ЭПИЛОГ
На сцене стоят Глашатай и Глашатая в средневековых костюмах: колготы, колеты, перья в беретах и пр. Они держат воображаемые горны, как бы уперев их в свои бедра. Дуют в «горны».
Глашатай и Глашатая (вместе): ТРУ-ТУРУТА-ТУ-ТУ-ТУ!
Глашатай: Добрдудэй… возиниклясбус… т1олдл77ююю…
Глашатая: Жтишня… опревауц999… ыыфжтьиябуг…
Глашатай и Глашатая растерянно смотрят друг на друга.
Пауза.
Глашатай и Глашатая (дуют в «горны»): ТРУ-ТУРУТА-ТУ-ТУ-ТУ!
КОНЕЦ