АМБУЛАТОРИЯ
Это название лечебного учреждения до сих пор окружено для меня ореолом таинственности. Есть в этом слове, «Амбулатория», нечто музыкально-сказочное, не переводимое в буквальном смысле. Если «Больница» от слова — болеть, «Поликлиника» от слова клиника, то «Амбулатория», - это скорее что-то похожее на лабораторию, а лаборатории, всегда занимались чем-то таинственным и не ведомым простому обывателю.
Как и все строения в посёлке «Амбулатория» имела свой палисадник, в котором даже стояли деревянные крашенные скамейки. Само строение напоминало букву «Г», то есть напоминало угол, длинная сторона которого простиралась вдоль улицы, а короткая была загнута внутрь, образуя внутренний двор, с небольшим сараем для хозяйственных нужд.
Выкрашено здание, было в грязно-жёлтый с добавлением коричневого оттенка цвет. Палитра того времени вообще не претендовала на яркие, солнечные цвета. Всё что можно было обезличить, лишить индивидуальности, будь то строение, автомобиль, или человек, - всё, было в силу возможностей и ума, приведено в соответствие с определёнными установками, регламентами, нормами, ГОСТами, ТУ и прочими инструкциями выдаваемыми в изобилии различными надзорными и контролирующими учреждениями. А они судя по внедряемой в жизнь цветовой гамме, поголовно были дальтониками. Даже художественные фильмы в большинстве своём были почти сплошь чёрно-белые. Не было у нас своей цветной плёнки. И если уж снимали цветное кино, то только трясущимися руками, по заказу ГосТелеРадио, на импортную или трофейную плёнку, за каждый метр которой нужно было отчитаться. Поэтому большинство шедевров отечественного кинематографа сплошь не цветные, зато пропагандистско-политические заказы все сверкают красками, в основном красными. Отсюда и однообразие пейзажей: серые плащи, шляпы, поблёкший цвет ситцевых платьишек, кофейно-грязная политра автомобилей, бледно -жёлтое такси, серость пиджаков и брюк , серость мысли и серость самого существования в прямом и переносном смысле этого слова. Что поделать бытие определяет сознание...
Как и положено заведениям такого типа, амбулатория не имела койка-мест, да и специалистов тоже не имела. Зато без проблем выписывала направления в главную железнодорожную больницу, где отсидев очередь, пациент получал долгожданную возможность пообщаться с эскулапом, по поводу своих недомоганий. НО зубы сверлили исправно, ставили клизмы и кололи ягодицы, брали кровь и мочу и даже облучали высокочастотными токами в кабинете интенсивной терапии.
Из всех врачей я помню только педиатра, у которого лечился, пока не отросли усы и борода. Не помню врачей мужчин, в амбулатории работал поголовно женский персонал, который в большинстве своём, тоже проживал на посёлке.
Кстати совсем забыл, строение было деревянным, как и большинство строений на базе. Сложено из добротных брёвен, проконопаченных паклей, под крашенной железной крышей, а не какой-то там шиферной; с красивым, высоким деревянным крыльцом. Поднявшись на крыльцо, обметя ноги от снега, лежащим на входе голиком (если это было зимой), уважаемый пациент, преодолев двойные двери с тамбуром, попадал в святая святых, - РЕГИСТРАТУРУ. Именно там хранилась вся подноготная жителей посёлка, записанная в медицинские карты, в алфавитном порядке расставленная на деревянных, крашенных в белый цвет, масленой краской, полочках. Далее, напротив регистратуры находился кабинет врача женской консультации, двери кабинета всегда были плотно закрыты и кроме женского пола, никто не знал, что происходит за этими дверями. Дальше по коридору с правой стороны следовал кабинет стоматолога, а попросту зубного врача, потому, что «Стоматолог», - звучит слишком гордо. Всё, что делали в этом кабинете, это ставили пломбы и дёргали зубы. Единственное удовольствие которое можно было получить, это когда тебя поднимали на кресле, а дальше удовольствие мог получать только стоматолог, если он при этом был садист, а пациент в ранге мазохиста.
Было ли в то время обезболивающее? о том история умалчивает, но то ,что в начале бор машинка приводилась в действие ножным приводом, старожилы посёлка помнили точно, сверкая вставными золотыми и железными коронками. В не столь давние времена на нашей любимой, даже горячо любимой Родине, редко можно было встретить, да пожалуй даже не возможно было встретить человека с голливудской улыбкой, если конечно это не иностранец или какой нибудь член, имеющий доступ к благам цивилизации, как то финский сервелат, армянский коньяк, икра, рыба породы осетровых, выезд за границу в составе различных делегаций по обмену опытом в стратегических целях. И сверкали русские женщины и мужчины золотыми и железными зубами , сетуя на утрату данных природой передних и коренных, по причине отсутствия витаминов, цинги, драки или рукоприкладства.
Вставить похожие на настоящие фарфоровые или пластмассовые было великим делом, блатом или долгим стоянием в очередях по записи. А железные подпольный умелец- надомник вставлял на раз, за мзду малую. Хотя мзда думаю была мздистой, и ответственность за незаконную предпринимательскую деятельность вполне полновесной.
На изготовление золотых зубов зачастую шли обручальные кольца, а незаконное обращение драг металлов, каралось со всей строгостью советского законодательства. Но обращение это, - было! не взирая на запреты, потому как кушать хотелось и пациенту и стоматологу, в прямом и не прямом смысле, и редкий зуботехник не брал на себя грех, не отщипнуть малую толику благородного металла себе на чёрный день, если конечно это был не сплав меди и бериллия под псевдонимом «цыганское золото», а попросту рандоль. Рандолевыми фиксами сверкали в основном базовцы хлебнувшие зоны и лагерей, где местные умельцы, зачастую имеющие родственные корни в земле обетованной, с дипломами врачей, и клеймом вредителей, дабы не потерять квалификацию, практиковали, с оглядкой на вертухая. Позже, встречаясь с жителями дальнего и ближнего зарубежья, я сделал один простой вывод: «Такое количество вставных золотых, серебряных и прочих металлических изделий может выдержать рот только настоящего советского человека.»
Самое сильное обезболивающее которое применялось в амбулатории, был новокаин. Этим и объясняются обмороки и столбняк советских граждан при звуке бор машинки. Сверлили и резали можно сказать по живому. Никогда не забуду участия в операции по удалению молочного зуба у четвероклассника.
Страдальца к врачу, с приличным флюсом, привела бабушка. Она сидела рядом и зорко следила, как бы внук не сделал ноги. Внук сидел и трясся, как осиновый лист в ветреную погоду, приняв цвета бледной поганки. Каждый раз при появлении медсестры, он поднимал на неё полные надежды глаза, «вдруг пронесёт» и его не вызовут. Очередь неумолимо уменьшалась и вот несчастный исчез за белой крашенной дверью кабинета с трудом оторвавшись от бабушкиного подола. Очередь напряглась, прислушиваясь к происходящему за дверью.
Через две минуты в кабинете раздался сдавленный крик, дверь распахнулась и в проёме показалась врачиха в марлевой повязке по самое-самое. Быстро окинув очередь пытливым взглядом, будь-то выбирая очередную жертву, она остановила его на мужчине лет тридцати пяти и подростке в возрасте пятнадцати лет, коим являлся в те времена ваш покорный слуга. Выиграли тендер мы потому, что других особей мужского пола в больнице не было, а нужна была, как любят говорить, грубая мужская сила.- «Пройдёмте в кабинет, поможете. За руку, зараза укусил, я и сделать то ничего не успела» - бабушка заохала.
Мне досталось держать руки, мужик схватился за ноги, а медсестра за голову, разжимая при этом рот испуганного пациента. Проделано это было всё достаточно быстро, так, чтобы больной не успел сообразить, зачем мы в кабинете и что собираемся делать. Мне посчастливилось наблюдать всю прелесть операции. Ловким, натренированным движением врачиха сунула в раскрытый рот кривые щипцы, ухватила ими правы коренной, так что он треснул; схватила крепко, видно боялась, что второго шанса может и не быть; и потянув на себя выдернула зуб. Посмотрев на свою добычу взглядом знатока врачиха произнесла: «Молочный. Не переживай, новый вырастет, какие твои годы. Делов-то всего, а ты кусаться».
Я не пытаюсь пугать читателя смакованием ужасов советской медицины, но из песни слова не выкинешь. Наверно по этой причине никакие пытки в гестапо не смогли сломить дух советского человека, закалённый в зубных кабинетах, где вид одних только инструментов разложенных на столе, приводил слабонервного пациента в дрожь и ужас.
Далее, напротив кабинета стоматолога, по левую сторону, находилась процедурная в которой понятное дело, проводили различные процедуры; а за ней автоклавная, в которой, что-то автоклавилось, а сказать проще кипятилось, - инструменты и всё что должно кипятится. Сейчас в век одноразовых шприцев и инструментов всё это может показаться дикостью, но как закалялись дух и воля. Вспомним бессмертное произведение «Как закалялась сталь» и сразу станет понятным, что наш человек просто обязан строить железную дорогу зимой в лютый мороз без сапог; воевать без винтовок и патронов, лихо уничтожая врагов сапёрной лопаткой; кавалерия ну просто обязаны с диким улюлюканьем и шашками на голо, распугивать танки неприятеля; цвет русской научной мысли должен пробивать дорогу к звёздам сидя на нарах под неусыпным оком вертухая, творческая интеллигенция должна опухнуть от водки и сдохнуть в придорожной канаве, прежде чем что-то напечатает и споёт. А не без известное заклинание советского врача? «У собачки боли, у киски боли, у мышки боли, а у советского гражданина само заживет. Вот вам таблетка,
разломите пополам. Одна половина от головы, вторая от геморроя.»
Хвала господу! Время не стоит на месте. Прогресс неумолимо надвигается китайским изобилием и неоплаченными кредитами, предоставляя возможность вкусив первое, по вторым расплатиться собственной почкой. Появилась не только одноразовая посуда: тарелки, вилки и даже ножи, но и одноразовая туалетная бумага! Не то что раньше прежде чем использовать бумагу по её прямому назначению, нужно было сначала её прочитать. Одноразовые пакеты, полотенца, носки, шариковые ручки — мусор заполняющий наши карманы, квартиры и души. Одноразовая любовь не согреет вашу жизнь, она утоляет лишь минутную потребность. В конце концов есть резиновые женщины и не надо уже решать проблему: Кто даму кормит, а кто её танцует. Не надо краснеть и мяться с виноватым видом у окошка аптеки и чуть ли не на ухо, шептать провизору название желаемого изделия №2 (под №1 выпускался, как это не смешно, противогаз), видно было в них, что-то общее, некая философическая связь, одно предохраняло от смерти, второе от жизни. К сведению сообщу что изделие №330 — это высотный истребитель-перехватчик
СУ-1, а изделие №501- атомная бомба.
Одноразовый медицинский инструмент давно не новинка даже в городе Урюпинске. Он изначально стерилен, конечно же не город, а инструмент, и применим непосредственно только к вам и вашим потребностям. Толи дело в амбулатории того недавнего времени, всё общее: шприц, игла, кушетка и медсестра. Прокипятил, поавтоклавил, обезжирил спиртом и ну давай тыкать в попы и вены пока игла не затупилась. Были умельцы через одну воткнутую иглу, два разных укола впрыскивали. А какое блаженство испытываешь от растекающегося по ягодицам здоровья в ароматном благоухании медицинского спирта, и не беда что до тебя эти предметы обслужили не один пухлый зад.
Медицинская сталь стоит отнюдь не дёшево, что бы ей разбрасываться. Это вам не клизма, которая впрочем, тоже была общая. И ароматы хлорки с карболкой....
Ну пили газировку из общего стакана; пиво и квас из общей кружки, брились общей бритвой, хлебали из общей кастрюли, общими ложками из общих тарелок общий борщ, а СПИДа не было..., да и вообще зараза к нам не приставала. Ну было, - чесались, но не расчёсывали; ну пронесёт иногда, так ведь руки не помыл с мылом, зато газет начитался, поумнел. Да и кому учить нас чистоплотности если в просвещённой Европе в баню ходили только турки да фины, первых мы постоянно лупили, а вторые - утраченная часть Российской империи. Во истину гласит народная мудрость: « Что русскому хорошо, то немцу смерть!»
Не обошла больницу стороной и наглядная агитация. Где же как не в больнице агитировать за здоровый образ жизни? Светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический со своими деревнями, населёнными артистами, возможно был на Руси первым массовым очковтирателем и запудривателем. Дальше идея ушла в производство, и новаторство Великого князя превратилось в бичь народа Российского. С благоговением вспоминаю кучи мусора прикрытые транспарантами «Бросишь мусор — умрёшь от лопаты»,
«Месим руками сталь, а не тесто, храни в порядке рабочее место!», «Чистота — залог здоровья!» и так далее. Особо помнится фанерка, прибитая на тополь во дворе над огромной
пирамидой отбросов: «Граждане не СЫПТЕ мусор во дворе! Это подло и наказуемо!».
Амбулатория тоже изо всех сил боролась за здоровье и процветание пролетариата пером, тушью и ватманом, и даже очень показательно боролась. Сколько талантов выросло в редколлегиях различных стенгазет: поэтов, прозаиков и художников! В конце концов великий пролетарский поэт Маяковский начинал свой творческий путь с плаката.
Наглядная агитация, так это называлось в те времена, прежде всего боролась с патологическим алкоголизмом тружеников, одной рукой наливая в стакан горячительный напиток, другой, в это же самое время, грозя пальцем... типа АЙ-Я-ЯЙ. На полотнах великих мастеров плаката, русские «богатыри» с красными носами, упорно боролись с зелёным змием, из последних сил пытаясь спасти не пьющую семью. Женщина с угасшим взором качала в люльке бутылку горькой по 3руб 62коп., - в углу красовалась рваная надпись - «Променяла». Не обошли стороной и курение, причину пожаров, мусора и рака лёгких. Ну и как следствие, доступности и дешевизны всей этой отравы, по отношению к театру и кино, - разгульный образ жизни, ведущий прямой дорогой к разврату и венерическим заболеваниям.
На втором месте по опасности, после алкоголя, табака и разврата, для жителей посёлка являлся ГРИПП и ОРЗ. С гриппом бороться было проще простого. Достаточно было пользоваться носовым платком и не чихать на окружающих, дабы избежать опасного заболевания. С ОРЗ было сложнее в связи со сложностью определения диагноза. Первый диагноз определялся как Острое Респираторное Заболевание, второй как Очень Резко Завязал. Оба симптома лечились приблизительно одинаково. ОРЗ, - оно как похмелье; если лечить проходит через неделю, а не лечить — то через семь дней. Медикаменты: водка с мёдом, водка с перцем, просто водка, настойка боярышника спиртовая, в отдельных случаях горчичники и ни каких там заводов и фабрик, а покой и ещё раз покой, главное не упокой. И ничего , - выживали, в году по три раза, не меньше, бегали в амбулаторию за больничным. Особенно любили больничные местные тунеядцы и алкоголики, у которых был постоянный трясун, как в лихорадке. При таком паркинсонизме, больной мог совершать одно единственное действие, что-нибудь солить или в крайнем случае разбрызгивать. Причем трясло их как от алкоголя, так и от работы, а больничным приходилось прикрывать внезапные прогулы. Статью за тунеядство в стране советов никто не отменял, и попасть на принудительно-добровольные работы ни кому не хотелось, а дружба с врачом прикрывала зад наилучшим способом. К тому же гуманизм в СССР был на очень высоком уровне. Алкоголиков и тунеядцев лечили, жалели и перевоспитывали целыми трудовыми коллективами. Брали на поруки, оставались вечером, в ущерб собственной семье, на внеплановые заседания, где ставили на вид, осуждали, выносили выговора, стыдили и поручались. Такое отношение к опустившемуся элементу существовало повсеместно, а всенародная жалость существовала потому, что каждый у нас понимал, красный нос и трясущиеся руки, это крест который эти несчастные несут за всех нас. Потому, как именно они борясь с зелёным змием, принимают первый удар стихии на себя, прикрывая своим слабым здоровьем страну от повального пьянства, создавая очереди, обеспечивая милицию , вытрезвители и врачей-наркологов работой.
Я думаю не спроста символом медицины была рюмка, ножку которой обвивала змея, а вернее змий искуситель, хотя есть мнение что это не рюмка , а чаша, но как похожа на рюмку! - образ как нельзя лучше соответствовал времени. А сейчас ни кто и не знает, что там нарисовано, палка какая-то с ниткой, а может иголка, хотя на самом деле это посох Акслепия, а нитка всё та же змея оказавшая не оценимую помощь в воскресении сына Критского царя Миноса, безвременно покинувшего наш бренный мир.
Не мене, важным кабинетом в амбулатории бал кабинет, где принимали анализы. Вообще качество анализов беспокоит нашего человека ни чуть не меньше прогноза погоды. Особенно беспокоит наличие сахара, и не только в крови, но и во всех остальных продуктах, вырабатываемых организмом. При всей счастливой и не очень сладкой жизни, в которой конфеты «Дунькина радость», а попросту ландрин, стоили один рубль за килограмм, а бутылка бормотухи всего на семнадцать копеек дороже, выбор заведомо был понятен. От конфет кариес, полнота фигуры, сломанный зуб, липкие руки и сомнительный стул, а от бормотухи, - приятное общение с товарищами, весёлость настроения, интересные приключения с неопределённым продолжением и концом, утром не свежее дыхание и синяк от скалки неизвестно чьей жены. Любит наш человек приключения, любит! А чай можно и не сладкий... И откуда он только в крови то берётся?
Пальчик протыкали скарификатором, и потом разными стеклянными трубочками отсасывали кровь. По окончанию процедуры ранку смазывали йодом и прикладывали вату все с тем же спиртом. Спирт вообще был самым распространённым антисептиком, за ним уже по частоте применения шла хлорка, которую сыпали в невероятном изобилии во всех заразных местах.
Будучи постоянным пациентом данного заведения, я умудрился нажить за время детства и отрочества историю болезни по объёму превышающую оба тома «Войны и мира». А друг детства по кличке «Валет» будучи инвалидом детства, получив травму головы в результате падения, в шесть лет из окна второго этажа, смог благополучно отслужить в армии
и комиссован был отнюдь не по инвалидности, а в результате ранения ноги, которую он сам себе непонятным образом прострелил. Но это уже другая история, а так амбулатория, как опорный пункт советской медицины выполняла свои непосредственные функции, пока не пришла в состояние не приемлемое для дальнейшего использования. Теперь жители ездят в больницу на автобусе, который по прежнему появляется с интервалом в 40минут, с двумя пересадками. Крыша провалилась и окна зияют пустотой провалов. Бревна почернели, местами сохранив грязно жёлтый оттенок былой роскоши. Территория давно загажена, кусты не подстригаются и разрослись, повалив сгнивший от времени забор. У амбулатории нет хозяина, как и у посёлка, как и у страны. Хозяин заботится о доме в котором живёт, как пастырь заботится о своём стаде, стремясь к процветанию и благополучию. Скорей всего амбулаторию разберут на дрова или устроят пожар, а на месте пепелища построят что-нибудь менее нужное, но более доходное. А что народ? Народ безмолвствует....