Жаркие будни
Пахнет гарью. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит. …
Анна Ахматова.
Середина девяностых. Жаркое лето. Палящий зной изматывает и заставляет искать тень, где можно спрятаться от беспощадного желтого карлика, но и там сухой жгучий ветер не оставляет тебя в покое.
Вот в такие дни и начались пожары на торфяниках в Нижегородской области. Это ежегодное явление. В этих местах даже зимой видны трепетные струйки дыма, выходящие из-под белоснежных сугробов, где в глубинах земли, неудержимо и настырно тлеет торф, пожирая жизненные соки. Будто неведомые подземные кочегары растапливают котлы своих жилищ, и сизый дымок клубиться из их жарких топок. Красным летом дремавший огонь лениво выбирается наружу и не найдя противодействия, подхваченный вольным ветром, вырастает до громадных пожаров.
Мощные бульдозера резали крутые Окские откосы. Два года они вгрызались в эти величавые, поросшие лесом берега, метр за метром превращая крутые обрывы в пологие склоны, подготавливая объект к прокладке газопровода. Дюкер с трубой уже лежал на речном дне широкой Оки, его проложили ещё в прошлом году. Сегодня работы приостановили.
Приказ: Срочно снять часть техники для тушения пожаров.
Мы подогнали два бульдозера и экскаватор к месту погрузки и застыли в ожидании тралов. Я остался в кабине своего бульдозера, обливаясь тёплой водой из бутылки. Кондиционера не было, и двери были раскрыты, дабы какой-то ветерок проникал в застеклённый скворечник оператора, но вместе со сквозняком проникала и вездесущая пыль, прилипая к потному телу.
— Вот напасть, и так от жары никуда не деться, а тут эти пожары. Суток двое-трое жариться, пока замену найдут, и домой не сообщишь.
Проворчал коллега, спускаясь по огромной гусенице на землю. Контора, где мы работали, имела договор с МЧС о взаимопомощи, так как владела мощной тяжелой техникой, от этого нас кидали на всякие аварийные работы. Вот и сейчас чрезвычайная ситуация заставила оторваться от спокойного рабочего ритма.
Механизаторы собрались под навесом, где кто-то из высшего эшелона объяснял сложившуюся ситуацию и с пафосом просил поднапрячься, оказать посильную помощь. Говорил о том, как подвиги этих дней впишутся в анналы истории нашего управления, что на нас смотрит с надеждой руководство, от которого пришло решение задействовать лучшие кадры. Речь его, вперемешку с льстивыми словами, была щедро сдобрена обещаниями. Всё как обычно. Наговорившись, начальствующие ораторы уехали, оставив пыльный след на дороге и наших лицах.
Радости и героического энтузиазма мы не испытывали поглядывая на безоблачное небо затянутое сиреневой марью, где раскалённый шар поднимался всё выше, пожирая тени и плавя воздух. Там где-то в небесной дали, трепыхаясь на воздушных волнах, звучала неугомонная трель жаворонка. Угрюмые мы растеклись в тени, дожидаясь перевозки. Разговор не клеился.
Не прошло и часа как послышалось натужное гудение Ураганов, этих настоящих тягачей-великанов. Подъехавший автокран выставил свои лапы. Я первый подкатил к нему для демонтажа кабины. Приходилось заниматься этим при каждой перевозке, высота четыре метра – негабарит, не везде пройдёт, но это пустяки, дело привычное.
Шоссейная дорога на Москву была как в тумане, запах горевшего торфа мы почувствовали задолго, как подъехали к месту пожаров, он витал повсюду разносимый ветром. Этот специфический запах раз вдохнув уже никогда не забудешь и ни с чем не спутаешь. Даже в городе чувствовался его привкус, как в далёком 1972 году, когда над жилыми кварталами висела дымовая пелена от тлеющих торфяников. Тяжело дышалось горожанам, я тогда был мальчишкой и хорошо это помню. Сейчас та же ситуация, засуха - инициатор всевозможных бед. Человек с этим страшным бедствием до сих пор не научился бороться. Бывшие робкие попытки предотвращать пожары в самом зародыше после введения нового Лесного кодекса сведены на - нет. Огромное количество работников лесного хозяйства было уволено. Пожарные водоёмы обмелели и высохли. Насосные станции и специальные трубопроводы для поддержания торфяников во влажном состоянии пришли в негодность и уже не в силах препятствовать возгоранию. Число торфяных пожаров только увеличилось.
Пока собирали бульдозера к нам подъехали из администрации района и местные лесничие, объяснили всё положение вещей. Требовалось оградить населённые пункты от огня, путём расчистки тридцати метровой защитной полосы глубиной до метра, таково залегание пластов торфа в данном месте. Горелый и поваленный лес сгребать в сторону огня. Зоны, где торфяники достигали в глубину более полутора метров нам указали на картах, которые выдали каждому. В такие места въезжать категорически запрещалось. Торф мог выгореть на всю глубину, и в эти адские пустоты с температурой жерла вулкана можно было провалиться. Глубина некоторых пластов достигала десять и более метров. Перспектива угодит в сей Тартар не радовала. Так же указали точки, где будут стоять пожарные машины, к ним мы регулярно должны выезжать и проливать трактора водой, во избежание возгораний. Выдав столь ценные указания, технику расставили по рабочим местам.
Вскоре подъехали несколько автобусов, которые привезли офицерский состав близь лежащих воинских частей. Им выдали лопаты и рукавицы. Они построились в шеренгу, и высший чин объяснил дальнейшие действия, после чего офицеры разбрелись лениво ковыряя землю.
Меня оставили здесь у места разгрузки, и отсюда я начал расчистку в сторону дымящегося леса. Большого огня не видно, только дым, да нет – нет, промелькнёт украдкой в траве юркая огненная змейка. Взовьётся на кустарник, вспыхнет, мигнёт яркой вспышкой, ветви окрасит угольной чернотой и понесётся дальше, оставляя за собой дымный, пепельный след.
В стороне стояло несколько домов, жители которых уже успели покинуть свои жилища. Моя задача заключалась в том, чтобы отсечь огонь от построек и по возможности локализовать участок горящего леса со всех сторон, и не дать огню уйти глубже в лес. Я валил деревья, сгребая их в сторону очага, затем откатывался назад на десяток метров и, погрузив отвал в грунт, снимал верхний слой дымящейся земли и тащил её на огонь. Сделав один проход, вставал рядом и повторял свои действия. Впереди меня образовался огромный вал бурелома из стволов, корней, кустов, земли и пепла высотою 5 -7 метров.
Сколько прошло времени я не замечал, только когда в дымном тумане увидел своего коллегу понял, что наше кольцо замкнулось. Прошли какие-то минуты и мы стояли рядом под брандспойтами пожарных машин. Сюда нам привезли и обед, часть времени которого у нас украли приехавшие операторы с телевидения, снимавшие для новостей. По их желанию, одного посадил к себе в кабину. Два раза сунулся с ним в горящий лес. Большего он не захотел.
— Кадры для съёмки не годятся, ничего не видно. Серая пелена.
Конечно серая пелена, откуда другой взяться. Дым, пепел, пыль. Отъедешь назад, несколько секунд постоишь, немного развеется и вновь валишь деревья и толкаешь в образовавшийся вал. В кабине не то что Ташкент, в кабине пустыня Сахара. Воду не пью, от неё только пот и ещё большая сухость во рту. Поэтому я лишь полощу горло, так лучше. Да на лицо теплой водой плеснёшь, освежишься размазывая грязь. Пыль такую поднимашь - ничего невидно, только интуитивно двигаешься взад-вперёд, как швейная игла. Врезаешься в землю, упорно толкая её вперед, затем поднимая отвал, на полном ходу откатываешься назад, выскакивая из толщи облаков раскалённого пепла, и вновь вспарываешь дымящийся грунт, под мощный рёв двигателя тащишь её в горящий лес. В голове нет никаких посторонних мыслей, да и о чем другом можно думать, когда вокруг тебя «геена огненная». Руки сами по себе делают свою работу. Глаза фиксируют изображение и передают в мозг, который руководит всем, давая нужные указания рукам держащим рычаги управления. Пятая точка точно эхолотом распознаёт зыбкость почвы под гусеницами бульдозера. Здесь можно чуть дальше проехать, грунт позволяет. А вот здесь нельзя, можно и провалиться на несколько метров ниже ватерлинии. Еще одна лишняя ходка и мы присыпаем опасное место. Тут уже руководят какие-то внутренние рефлексы, которые сливаясь с профессиональными навыками на шаг опережают твои решения.
В основном здесь низовой огонь, горит трава, кустарник, деревья обгорают с низу и валятся, чтобы догореть на земле.
Киношники отснялись и уехали искать другие эпизоды.
Не успели мы приступить к делу, как примчался «козелок», и из него ошалело выскочил лесничий, махая руками.
Что такое?
—Ветер изменил направление и огонь верхами движется в сторону посёлка, людей не успели ещё эвакуировать. Скорее туда!
Он объясняет мне, как добраться сквозь лес по квартальным просекам, в каком месте нужно срезать путь, свернув с дороги в чащу. Надо спешить.
Я выполз на лесную просеку и газанул на полную. Махина в 60 тонн понеслась не разбирая дороги. Вот и первый поворот, после следующего на перекрёстке нужно свернуть в лес под углом и дальше по прямой на пролом. Только так выйдешь на посёлок. Не успел пройти и полпути как налетевший шквальный ветер согнул верхушки берёз и швырнул в них снопом огненных брызг.
Высушенная зноем листва вспыхнула порохом. Ветер гнул, трепал деревья и всепожирающие вихри огнеметом выплеснулись в мою сторону. Огненные джины в каком-то дьявольском танце плясали по верхушкам деревьев, и от их танца ветви чернели и корчились в предсмертной судорогах. Эта жаркая топка плавила воздух, выжигая из него жизнь. Смертоносные протуберанцы, извиваясь в безумстве танца, взлетали к небу стремясь унестись в пространство, и сжечь голубящуюся пустоту. То они низвергались вниз, поражая землю огненным ядом, и рассыпались миллиардами прожорливых личинок.
Вся правая сторона полыхала, протягивая ко мне горячие объятия. Ветер гнал джинов следом за мной. Вот - вот они настигнут меня. Я уже чувствовал сквозь стёкла их горячее дыхание. В огненных вихрях видел злорадные ухмылки их безобразных рож. Но мой стальной конь защищает меня и уверенно движется вперёд. Он не подвластен никаким предрассудкам. Его воля железна и непоколебима. Он создан для помощи и защиты.
Дорога стала расширяться, есть надежда, что левая сторона еще не охвачена пожаром. Вот оно и распутье, здесь поворот на 45 градусов. Надо решать! Я глянул на карту. Да именно здесь, но и сюда ветер заносит жаркие искры.
Через лес напрямки, метров четыреста по незнакомому лесу где кругом торфяники. Обход справа не возможен — через сотню метров глухое болото. По левой просеке гнать машину часа два – три.
Секунды спешат, тают минуты, время не остановишь.
Сделав манёвр, я с ходу обрушиваю всю тяжесть бульдозера на стоящие деревья. Берёзы поддаются и ложатся под гусеницы. Немного сбавив ход, оглядываюсь. За мной остаётся широкая просека поваленных деревьев. Переваливаясь с боку на бок стремительно лезу по стволам вперёд — стараюсь держать курс. Хорошо, что здесь редкий, молодой лес, нет огромных старых переростков, но почва рыхлая, буксонёшь и сядешь, а этого мне совсем не хочется. Прямо по курсу виден очаг огня, задымлённость возрастает —сворачивать некуда, лезу вперёд. Одно радует; деревья не полностью охвачены огнём, горит понизу трава, мох. Тонкая прослойка торфа тлеет, разъедая верхние слои почвы огненными язвами, ну, а сухая трава хорошая подкормка.
Увеличиваю скорость, сильнее сжимаю в руках рычаги, штормит во все стороны. Вот она карусель, детская игра «по кочкам». Я замечаю, что тело моё начинает дымиться как шашлык на мангале. Вентилятор обдаёт жаром, что тебе там сауна, голова гудит сотней колоколов. Ничего не вижу, сплошная пелена. Уповаю на то, что впереди нет канавы, куда можно завалиться. Нервы на пределе. Ещё этот запах горелого торфа с каждым вздохом проникает всё глубже и глубже в каждую клетку организма, и это начинает сказываться на сознании.
К счастью дым стал проясняться, заросли закончились, и мой Боливар благополучно вынес меня из леса. Предо мной стояли ряды горящих сараев, из-за которых были видны двухэтажные жилые дома. Огненные языки, подхваченные ветром, вытягивались в их сторону, грозясь ужалить. Люди с растерянными, испуганными лицами в спешке выносили вещи бросая их на улице и вновь бежали в дом.
Оценив ситуацию, я развернулся и врезался в горящие сараи. Мой бульдозер ломал и крушил их, сдирая вместе с землёй, отодвигая на безопасное расстояние. Машина ровно гудела, безропотно повинуясь воле машиниста. Она как бы понимала всю ответственность данного момента, и я глубоко благодарен ей за отличную, безотказную работу. Подбадривая её ласковыми словами, я вскоре успокоился, ибо в лесу в сердце моё стал закрадываться страх. Здесь я с народом, с людьми и им нужна помощь. Это восстановило мои силы, не смотря на крематорий в котором сидел. Пришло обычное состояние, и не заметно для себя стал напевать свой любимый дворовый репертуар, это всегда действовало успокоительно. Гул колоколов и головокружение меня больше не тревожили.
За мной оставалась расчищенная площадка, которая с каждым проходом увеличивалась, и люди уже не спешили с выносом своего скарба. Появившаяся надежда переросла в уверенность, что огонь до них не доберётся.
На другом конце посёлка трудился старенький Т-130. Я уже подбирался к нему, как вдруг, на моих глазах, на него рухнул горящий сарай, трактор забуксовал и заглох. Левую дверь кабины заблокировала упавшая балка. С другой стороны полыхающие доски с остатками рубероида разбили стекло и пламя лизнуло машиниста. Подлететь к нему было делом каких-то секунд. Выскочив из бульдозера, размотал сзади на клыке трос и, прикрываясь от пыхнувшего в лицо жара, разгрёб головешки попавшимися под руку вилами и зацепил за виднеющийся фаркоп. В заднем окне мелькнуло перекошенное лицо машиниста, который увидев меня закивал головой. Натянув трос, вытащил 130-й из-под обломков. Оказавшись в безопасности, машинист вывалился из загоревшегося тракторы и забегал, размахивая руками не зная, что делать. Возле огородов находился заросший пожарный водоём и мой стальной конь затащил горящий трактор в эту лужу, вода которого не закрыла даже гусениц. Отцепив трос, отвалом сгрёб влажную грязь и в несколько приёмом завалил трактор. После вытащим. Главное не сгорел, а грязь хозяин отмоет. Машинист махнул рукой и уселся на землю рядом с глазевшими мальчишками.
Пожарная машина подъехала, когда я уже заканчивал расчистку. Место сараев и огородов превратилось в ровную песчаную площадку, теперь мальчишки могут играть в футбол. Пока пожарные охлаждали моего железного друга, можно слегка перекурить — как не было жарко, а курить хочется.
Нашлись доброжелатели – предложили мне пива, но я отказался, и спросил домашнего квасу. К сожалению, квас не пиво, мало кто пьёт, а вот чайным грибом меня напоили. После мы вытащили подгорелый 130-й и пожарники брандспойтами отмыли его.
Подъехала наша вахта-Урал и мне передали – чтобы по завершению работ выезжал к дороге, трал уже ждёт. Следующий объект в войсковой части - склады с боеприпасами. Пока огонь не подобрался, надо отодвинуть разросшийся лес как можно дальше. Что же, поедем на склады. Такая наша работа.
К вечеру появились признаки головной боли. Не удивительно, жара, дым, нервы. Вот бы сейчас пивка - вспомнил жителей посёлка. Да, выпить не помешало бы. В десять вечера работы приостановили и свезли всех к организованному штабу на ужин и ночлег.
Я подошел к Василию, экскаваторщику, у него обязательно должна быть заначка.
— Да вот, Андрюха, кое-что осталось. Не поверишь, времени не было выпить.
Я поверил ему, и мы уединились, захватив с собой макароны с гуляшом.
03.05.15.