23 ноября 2015 года
Даллас, Техас, США
14:45
Я взглянул на часы. Ракель, наверное, уже с ума сходит. Надо бы ей позвонить и успокоить. Но что я ей скажу? Не правду же…
«Не волнуйся за госпожу Арансон» - улыбнулся понтифик, по-прежнему читавший мои мысли. «Она заснула и будет блаженно почивать всё время нашего разговора…»
«Кто бы сомневался…» - подумал я. Но промолчал.
«Мне бы не хотелось» - медленно и даже как-то осторожно начал Пачелли, «чтобы ты меня воспринимал исключительно как некоего посланника Божьего, который передаёт тебе инструкции от, как ты её называешь, небесной канцелярии…»
«А как ещё я должен Вас воспринимать?» - удивился я.
«Как твоего небесного покровителя, в первую очередь» - спокойно ответил понтифик. И, не дав мне возможности возразить, продолжил:
«Когда в процессе конфирмации – перехода в католичество – от катехумена требуется выбрать себе небесного покровителя – сиречь католического святого – это далеко не формальность. Ибо смысл этого выбора состоит в том, что новообращённый католик выбирает себе небесного наставника, друга… в некотором смысле, даже ангела-хранителя, который во время земной жизни поможет ему – или ей – всё время оставаться на пути истинном к земному счастью и спасению в мире ином. А после физической смерти поведёт его – или её – в Царствие Небесное…»
Пий глубоко и грустно вздохнул, затем продолжил:
«К сожалению, по разным причинам для подавляющего большинства католиков выбор небесного покровителя остаётся чистой формальностью, ибо практически никаких отношений с покровителем нет…»
Он сделал многозначительную паузу, затем продолжил:
«Как нет их у тебя. Ни с святым Франциском Ассизским, которого ты выбрал сам, ни со святой Терезой из Лизьё, которую для тебя выбрал Опус Деи – когда стало окончательно понятно, что со святым Франциском у тебя никаких отношений нет и не будет. Но и с ней у тебя тоже не сложилось…»
«Поэтому в моей жизни появились Вы?» - вопрос, понятное дело, был чисто риторическим.
Понтифик кивнул. «И поэтому тоже. Ибо я – единственный из святых, с которым у тебя достаточно много общего, чтобы наши отношения таки сложились…»
«Согласен». Ибо Его Святейшество был абсолютно прав. С святым Франциском, святой Терезой и даже с Пресвятой Девой Марией, которая одно время весьма активно пыталась наладить со мной отношения, мы жили в абсолютно разных Вселенных. Поэтому разговаривать с ними мне было решительно не о чем. В отличие от Пия XII, с которым у меня действительно было много общих интересов. Даже очень много. Пожалуй, даже, поболее, чем с практически любым землянином.
«Между человеком и Всевышним – по вполне понятным причинам – дистанция огромного размера» - невозмутимо продолжал Пачелли. «Следовательно, первейшая задача небесного покровителя состоит в том, чтобы эту помочь своему подопечному эту дистанцию преодолеть…»
«Поэтому» - улыбнулся он, «меня всегда удивляло, почему протестанты так упорно отказываются от помощи святых…»
Он снова глубоко вздохнул, затем продолжил:
«По целому ряду причин ты до сих пор воспринимаешь Всевышнего – по крайней мере, в глубине души - как этакого безжалостного и бесчеловечного тирана, который якобы спит и видит, как бы отправить тебя на Голгофу…»
«Воспринимаю» - честно ответил я. Ибо врать вообще не люблю, а врать существу, способному читать все без исключения мои мысли, просто глупо.
«Я не буду анализировать твоё прошлое, ибо это уже прошлое» - невозмутимо продолжил понтифик. «Какими бы ни были твои отношения со Всевышним до появления видео, столь радикально изменивших твою жизнь – не говоря уже о визитах сотрудника Моссад, Призрака и всём таком прочем, особенно о твоём последним видении, сейчас у тебя с Господом принципиально иные отношения…»
«Я уже больше не тронд?» - удивился я.
«Да нет, тронд, конечно» - улыбнулся Пий. «Ибо бывших трондов не бывает, как не бывает бывших… сенбернаров, например. Или более близких тебе львов, леопардов или барсов. Просто сейчас ты уже не проповедник, не миссионер, даже если ты когда-либо был таковым (что вовсе не факт). А рыцарь…»
«Тамплиер?» - усмехнулся я.
«Скорее госпитальер» - по-отечески мягко поправил меня Его Святейшество. «Учитывая твой опыт в спасении человеческих жизней и твои медицинские способности. Кроме того, как ты знаешь, тамплиеры плохо кончили – не самая славная страница истории Церкви, надо честно признать - а госпитальеры всегда были и остаются в прекрасных отношениях со Святым Престолом. И, к тому же, существуют и поныне…»
Я кивнул. «Разумно»
«У тебя нет никакого принципиального конфликта со Всевышним. Как, впрочем, и с Церковью» - наставительно произнёс понтифик. «И никто тебя не заставляет, не вынуждает служить Ему и Его Церкви – это твоя потребность…»
Я пожал плечами. «Согласен»
«В каждом человеке» - вдохновенно продолжал понтифик, «божественная, человечная и животная составляющие смешаны в разных пропорциях. У тебя животная составляющая очень слаба, а вот божественная и человечная вполне сравнимы по масштабу. Поэтому ты никогда не сможешь быть ни проповедником, ни миссионером, ни монахом, ни священником. А только лишь рыцарем Христа – защитником Церкви и вообще всей христианской цивилизации. Хотя, конечно, и проповедники, и миссионеры тоже являются таковыми. Только не столь явно…»
«И у них нет оружия…» - задумчиво протянул я.
«Верно» - кивнул понтифик. «А у тебя есть»
«Какое же?». И этот вопрос был риторическим.
«Слово» - улыбнулся Пий. «Которое вполне может быть посильнее нейтронной бомбы…»
Судя по всему, информационное обеспечение в его мире было налажено зер гут.
«… и, как ты его называешь, ретранслятор Благодати Божьей. К которой ты имеешь доступ – скорее всего, от рождения – через свой личный энергетический канал…»
«Гиперболоид инженера Реутова» - почему-то подумалось мне. «только невидимый. И в миллионы раз мощнее»
«Ну и, понятное дело,» - добавил понтифик, «как и всякому земному рыцарю, тебе просто необходимо человеческое. Успех, деньги, внимание прекрасного пола, здоровье, опять же…»
«Необходимы» - честно признался я.
«Поэтому ты их получал, получаешь и будешь получать» - по-отечески наставительно заявил Пий. «И, рано или поздно, вступишь в законный брак с твоей суженой - той, которая будет твоей женой до гроба – и пойдёт с тобой в Вечность…»
«Значит» - подумал я, «Эмили найдёт-таки способ любить меня так, как мне это необходимо. И хорошо…»
«Далее» - уверенно продолжал Его Святейшество. «как и всякому католику, тебе необходим духовник. Духовный наставник. Проблема в том, что ты не человек, а тронд. Или, как ты предпочитаешь себя называть, люден. Поэтому ни один священник-человек твоим духовником быть просто не сможет. Ибо ты знаешь, видишь и чувствуешь на порядок больше…»
«Поэтому моим духовником будете Вы?». Ещё один абсолютно риторический вопрос.
«Да» - улыбнулся понтифик. «И потому, что больше некому, и потому, что я отношусь к тебе с большим уважением…»
«Почему?» - удивился я.
«Потому» - спокойно и уверенно объяснил понтифик, «что ты не побоялся вступить в абсолютно неравный бой с этим падшим и грешным лежащим во Зле миром. И со Злом внутри себя. И победить. Потому, что ты честно искал – и публично отстаивал – Истину. И научную, и историческую, и духовную. И нашёл. Потому, что у тебя хватило и хватает мужества отстаивать свои принципы и убеждения – даже в конфликте с Богом. Потому, что ты – ни секунды не колеблясь – бросался и бросаешься на защиту слабого. Человеческой жизни, здоровья, чести… И неважно, какие драконы тебе при этом противостоят…»
Я промолчал. Хотя, не скрою, мне было приятно. Даже очень.
«Я знаю, что ты воспринимаешь меня как Верховного Понтифика. Главу Святой Римско-католической Церкви, которого седевакантисты – да и ты, пожалуй, тоже – считают последним легитимным главой Церкви…»
Седевакантистом я, разумеется, ни разу не был, хотя определённая сермяжная правда в их доводах, увы, присутствовала.
«… но прошу тебя отныне воспринимать меня как просто священника. Я для тебя не Его Святейшество, ибо по понятным причинам уже не являюсь видимым главой земной Церкви, но просто отец Эудженио…»
Я вздохнул. «Постараюсь»
«Отлично!» - Пачелли заметно повеселел. «Теперь о посещении Святой Мессы. Которую ты вот уже не один год благополучно избегаешь…»
«Избегаю» - честно признался я.
«Что очень даже понятно» - неожиданно улыбнулся мой духовник. «Ибо после Второго Ватиканского собора храмы стали, к сожалению, намного менее благодатными. Поэтому, как только у тебя пропал эффект новизны, тебе в храме – практически в любом – стало элементарно душно. Даже на Тридентской мессе, не говоря уже о Novus Ordo…»
«Душно» - согласился я. «И что мне с этим делать?»
Его Святейшество пожал плечами. «Посещать Святую Мессу вместе со мной»
И, увидев моё бесконечно изумлённое выражение лица, добавил:
«Я помогу тебе выбрать храм, где регулярно проходит Святая Месса по традиционному – Тридентскому – обряду (или, как минимум, Novus Ordo на латинском языке) и где её посещают, скажем так, не толпы. И всё богослужение я буду рядом с тобой. Как источник недостающей благодати. Видимый только для тебя – и невидимый для всех остальных…»
«А что?» - подумал я. «Может, и получится…»
«Обязательно получится» - успокоил меня понтифик. И неожиданно сменил тему:
«А теперь давай поговорим о твоей Миссии…»