Как часто играет с нами судьба...
В детстве мне доводилось слушать рассказы о прошедшей войне. Сколько их было, какие они разные: трагические и веселые, смешные и грустные. Я слушал их с интересом и часто просил рассказать ещё и ещё.
Шло время. Взрослея, переосмысливал всё, согласно поступающей информации. Что-то не стыковалось, вызывало сомнения, я «плутал» в море информации. Трудно понять, где ложь, где правда...
К нам заехал наш сват, человек интересный, увлечённый фотографией, что, собственно, и было его профессией. Мы сидели на террасе, пили баварское пиво и говорили о войне, фотографах того времени, их подвигах, которые они совершали ради того, чтобы запечатлеть историю документально. Сват родом из Харькова и, как патриот, решил создать фотоисторию своего города. Он стал собирать фотографии тех далёких военных лет. Известно, что Харьков был, как и Киев, опорным пунктом фашистов на восточном фронте и потому в частных и государственных архивах мира есть много фотографий того времени. Эта работа занимала много времени, сил, денег и здоровья. Год за годом коллекция разрасталась, и стало возможным выставить её на обозрение в День города. Выставка представляла огромные стенды, на которых размещались профессионально обработанные и увеличенные фотографии. Выставлялась она в центральных залах, а порой на главных площадях города. Приходили люди, узнавали свой старый город, кто-то плакал, ветераны отыскивали своих знакомых, вспоминали места боёв, места, где проходила когда-то их жизнь. Благодарность людей была безмерной, появились соратники... И вот уже выходит книга-альбом, где собраны фото тех дней и современные виды города. Идут звонки, письма... Люди разыскивают родственников, говорят о приметах, которые увидели на фотографиях. Казалось бы, так далека та страшная война, но раны её ещё болят и по сей день. Они отдаются эхом в сердцах людей.
Вечерело. Мы продолжали сидеть и всё говорили, что было бы здорово, если бы коллекция пополнилась фотографиями тех, кого называли захватчиками, то есть, взглядом с другой стороны. С этого момента в эту историю стала вплетаться игра судьбы, показывать, на что она способна и как она может свить воедино, казалось бы, невозможное: время, события, поколения, географические точки. Моё положение хозяина обязывало как-то содействовать развитию работы по собиранию фотоматериала. Я обещал заниматься этим.
Круг моих местных друзей и знакомых в Германии, точнее в Баварии, довольно широк. Это давало надежду без труда пополнить коллекцию. Но выбор, прежде всего, выпал на одного давно знакомого мне старичка, выходца из России. Это замечательной души человек, возраста за девяносто, но ясного ума и огромной памяти. Иван Дмитриевич, интеллигент старой России, по сей день строг в манерах, подтянут, спокоен в разговоре, по-джентльменски обходителен. Уже в Германии Иван Дмитриевич поступил в университет на факультет медицины и блестяще его окончил. До университета работал инженером в престижной фирме Германии, а после окончания университета проработал ещё двадцать лет врачом!
Телефонный звонок, слышу приятный, спокойный голос Ивана Дмитриевича. Встреча с его старым знакомым, профессором из того университета, где когда-то учился самый пожилой студент, назначена, и мне следует явиться в кафе по указанному адресу. Время пить кофе. В кафе людно, но довольно тихо и уютно. Меня уже ждали. Два старика сидели за столиком у окна, напротив друг друга. Иван Дмитриевич представил меня, я присел на массивный, красного дерева, стул с третьей стороны стола, и теперь видел обоих милых мне старичков.
Кофе был вкусным. Вольфганг, так звали профессора, держа на весу чашку, смотрел на меня, а в это время Иван Дмитриевич рассказывал обо мне и о том, что привело меня сюда. Насколько я понял, старики сидели здесь уже давно, они вспоминали былое университетское время. Мой визит и мой вопрос стали совершенно неожиданными для Вольфганга. Оказалось, что эту тему они ещё не затрагивали, болеё того, они избегали тем, связанных с войной! Вольфганг молчал, он сейчас смотрел в окно, медленно повернулся и обратился ко мне с вопросом, а зачем мне это нужно, зачем напоминать людям о том, что давно нужно забыть как страшный кошмарный сон, зачем так глубоко, почти интимно, залезать в души людей. Я старался что-то объяснять: память, история и просто патриотизм... Он смотрел на меня, ему был совершенно непонятен менталитет этих русских, вздохнув ответил, что нет у него фотографий времён войны. Тут мне впервые пришла мысль, что мои поиски натыкаются на непреодолимое, люди хотят забыть и стереть всё в памяти, а я лезу грубо к ним, что вызывает у них раздражение, боль и горечь…
Теперь молчали все. Мое положение было отвратительным, хотелось встать и уйти, но, вероятно, поняв моё состояние, Вольфганг вдруг произнёс фразу, которая меня заставила изменить решение:
-Рибентроп, как и Молотов, по указке двух монстров, подписали договор о начале передела мира...
Я насторожился, Вольфганг продолжал. Теперь это был другой человек, который взволнован, его руки слегка дрожали, он смотрел на Ивана Дмитриевича и почти шёпотом говорил:
-Нас бросили в топку... Мы горели, и наши жизни мало кого интересовали!
Теперь уже Иван Дмитриевич стал беспокойно двигаться на стуле. Он смотрел то на меня, то на друга напротив, в паузах говорил, что Вольфганг прав. Всё это закончилось бы неизвестно чем, но мне вспомнилось моё детство и я, с детской наивностью, попросил Вольфганга рассказать мне немного, где и как он служил во время войны. Он улыбнулся. Это было так неожиданно в данной ситуации, что вселило в меня уверенность, подтолкнуло повторить вопрос.
-Да что тут рассказывать, служил, как все. Я же был заядлым альпинистом, Альпы – мой дом родной, там прошли моё детство и юность. И потому горные стрелки «Эдельвейс» стали моими кумирами, а когда попал туда служить, то и совсем был счастлив. Тогда я ещё не знал, что готовит мне судьба.
Тут он стал, как мне показалось, просто бледным, замолчал. Я понимал, что сейчас он вспоминает те бои в горах, было ли это в Испании или Франции, а может, в Италии... Мои мысли прервал Вольфганг:
-Нам нужна была каспийская нефть, русские защищались мужественно, мы несли значительные потери. Наш отряд закрепился на горе, местные звали её Индюк. Она и в правду напоминала эту птицу. Внизу, у подножия, расположилась армянская деревня Шаумян...
При этих словах у меня закружилась голова, приподнялся и ошалело смотрел на старого вояку из «Эдельвейс». Я так много был наслышан об этом спецподразделении, а тут сидит передо мной сам участник. Но даже не это меня поразило, а то, что в тех местах я жил и работал, знал многих людей из Шаумяна, там всегда помнят войну, и до сих пор находят арсеналы немецкого вооружения, к примеру, автомат системы «Шмайсер».
В ту минуту, когда меня переполняли непонятные чувства восторга, когда передо мной сидел человек и рассказывал о милых мне местах, в то самое время старик напротив немца медленно стал приподниматься со стула. Иван Дмитриевич встал, протягивая руки к соседу напротив, и то, что он говорил, повергло меня в ещё более волнительное состояние!
-Вольфганг, друг ты мой, как я должен быть благодарен судьбе, что ты не убил меня, а я тебя!
Мой старый русский воин теперь просто сиял, он продолжал трясти руку немца, голос его стал приглушённым, на глазах блестели слезы.
Я опустился на стул, смотрел на двух стариков, сейчас их разделял стол, а тогда – гора «Индюк»! Они были противниками на той самой горе и стреляли друг в друга! Теперь мы сидели и наперебой рассказывали о тех местах и событиях. Я чувствовал себя причастным к событиям мирового значения, прикоснулся к истории, я знаком с людьми из того прошлого.
Прошло уже несколько лет, мои старики здравствуют, всякий раз с теплом вспоминаю ту встречу в кафе и вот что мне подумалось...
Как люди похожи! Они живут одними чаяниями, любят, заботятся о ближних, и вдруг врывается в их жизнь приказ «монстра», и они оказываются на разных сторонах баррикад. Зачем?
Судьба! Как часто она играет с нами в только ей понятные, игры…