Запоследняя встреча

Надо уметь предоставить для себя, любимых, немного времени для отдыха. При этом важно устроить всё так, чтобы отдых действительно стал отдыхом, а не просто отлыниванием от работы. И тело, и душа, они должны получить расслабление. Лишь тогда ваш организм будет готов и дальше быть верным вам другом. Особенно если вы избрали для себя тот род деятельности, каким занималась госпожа Селена.
Госпожа Селена. Это была и молоденькая девушка и уже умудрённая жизненными коллизиями женщина, которая умела держать обстоятельства в своих руках, и не давать слабины. Она умела быть и обаятельной, и красивой, слыла интересным собеседником и человеком, который не договаривает, делая это для блага того, с кем в данный момент общение происходит. И это делало её фигурой загадочной и даже волнующе величественной. Но всё это отнимало массу внутренних сил, которые надо когда-то и восстанавливать.
Для восстановления госпожа Селена использовала определённые пансионаты. Один находился в Абхазии, в Гаграх, а второй был в Карелии, на «Марциальных водах», как именовался бальнеологический курортный центр, самый первый в России, открытый при поддержке Петра Романова, императора земли российской, не чуравшегося всякого рода нововведений, в самых разных промыслах. Бывала, и неоднократно, госпожа Селена в Китае и даже в горных областях Тибета, когда хотела отрешиться от суровостей действительности и напитать душу свою эфиром. Некоторые из её товарищей по «цеху экстрасенсорики» предпочитали горы Алтая для очищения души, но Селена так и не собралась ещё посетить те благостные места, каждый раз откладывая экскурс на древнюю землю, которая могла конкурировать с Тибетом по своим значениям, и небезосновательно. Просто в Тибете госпожа Селена бывала уже не раз и имела там знакомых и даже друзей. Во время своих посещений Тибета госпожа Селена переодевалась в местную одежду и, казалось, даже преображалась внешне, становилась почти неотличимой от тибетцев.
Но в этот раз это была всё же Карелия, удивительный край лесов, озёр, рек и молчаливых работящих людей, не привыкших жаловаться на судьбу. Когда-то здесь проживали преимущественно лопари, или правильней – лаппы, от именования которых была известна Лапландия, или Земля лаппов. Но потом на север пришли выходцы из Новгорода, названного позднее Великим по своим славным делам. Потомки этих выходцев частью перемешались с лопарями, частью с другими северными обитателями, и дали земле русской новое особое племя, названное поморами, то есть проживающие по берегам моря, морей, Белого и Баренцева, когда-то бывшего Мурманским, от чего осталось только название города – Мурманск. С тех давних пор поморы остаются почти неизменными, особая порода людей, которым многое нипочём. Селена любила вести с ними неспешные беседы. Казалось, что им известны некие истины, которыми они живут и от которых столь крепко их духовное нутро, тогда как их соотечественники из центральных и южных территорий России всё больше меняются, и меняются не в лучшую сторону. Оттого и зачастила сюда госпожа Селена – подлечить, то есть подпитать душу.
Но всё в нашей жизни имеет начало и имеет завершающий конец. В том числе и отпуск. Даже если этот самый отпуск ты предоставляешь себе сам. Быть может когда-нибудь госпожа Селена определится и переселится насовсем сюда, на Кольский берег, или отправится в Тибет, где ей известен путь в благодатную местность – Шамбалу. Но сокрытую от посторонних глаз легендарную долину надо беречь от чужих людей, и потому Селена там появлялась чрезвычайно редко, всего лишь пару раз, если не брать в расчёт того дня, когда проникла туда вместе со своим учителем, тренером и опекуном Го Цзи, который так и остался жить в тайной долине. Госпожа Селена иногда общалась с ним, переходя в состояние Нирваны. Она даже не была на сто процентов уверена, когда их беседы происходят на самом деле, а когда это всего лишь самовнушение.
Вернувшись домой, Селена начала обзванивать свой узкий круг общения, кого считала своими друзьями. Было их немного, но все они были люди стоящие и надёжные. Одной из них была и Наина Львовна Блаватская, хранительница губернского исторического музея, которая была подругой и наперсницей Селены. И тут-то выяснилась весьма неприятная новость – её давняя знакомая умерла. Конечно, Блаватская была женщиной весьма преклонных лет, но спину свою перед возрастом не клонила и держалась настолько уверенно, что казалось, что года её ещё будут длиться. А тут вон оно как …
Голос с той стороны телефонной трубки довольно сухо сообщил ей про это событие, а потом там, извинившись, отключились. Госпожа Селена от внезапного потрясения не смогла сформулировать толком и слова, пробормотав что-то там о сожалении. Остаток дня она пребывала в меланхоличной прострации. Даже домашние животные не смогли вывести её из тоскливого сожаления, хотя всегда Селена обласкивала их своим вниманием и заботой.
А потом к ней явилась гостья. Госпожа Селена её не сразу и узнала. Это была дочь Наины Львовны, Элла, которая была всегда деланно приветлива, когда Селена навещала свою старшую знакомую «на её территории». Это было что-то вроде ежегодного ритуала, когда перед именинами Наины Львовны, Селена приходила к ней в гости. И они говорили, говорили обо всём. Сфера интересов пожилой хранительницы была весьма широка, и она многим интересовалась. Наверное, потому им и было интересно друг с другом. Вот только дочь, да и прочие родственники сильно отличались от покойной.
-- Разрешите войти? – Спросила у хозяйки гостья, стоя у порога квартиры.
-- Пожалуйста, э-э … Элла … -- Только сейчас Селена узнала посетительницу.
-- Леопольдовна, -- по своему объяснила паузу гостья. – Но можно – просто Элла. Я знаю, насколько вы были дружны с моей матерью. Собственно говоря, по этой причине я и пришла к вам.
-- Я сожалею, -- выдавила из себя Селена, глядя в лицо, но не в глаза посетительнице. – Мы действительно тепло относились друг к другу.
-- Мы это знаем, -- объявила Элла и прошла в гостиную комнату, быстро и цепко окинув её взглядом. – Мне, нам, мама о вас много рассказывала …
-- Но … до сих пор …
-- Да-да, -- быстро прервала её дочь Блаватской, -- мы с вами из разных сфер и наши интересы мало пересекаются. Но наша мама была из той категории, над которой время не властно до последней минуты.
-- Расскажите, как это случилось, -- попросила Селена свою гостью. Та уселась за стол на то место, которое выбрала бы и Наина Львовна, сразу тем доказав, что является носительницей некоторых её особенностей, этого даже не подозревая, а потом ответила:
-- Собственно говоря, для этого я и явилась. Я вам расскажу, а уж вы поделитесь со мной, со всеми нами, вашими выводами. Очень уж обстоятельства её ухода выглядят … э-э … непривычно … необычно.
-- Вам лучше начать рассказ, -- посоветовала госпожа Селена, добавив в голос те обертоны, какими пользовалась при разговоре со своими клиентами, то есть теми, кто приходил к ней за помощью или советом.
И Элла Леопольдовна начала говорить. Наверное, она в детстве мечтала о театральных подмостках, а может и не мечтала, всё это в ней было. Голос её иллюстрировал события не хуже, чем если бы она изъяснялась картинками. Можно было закрыть глаза и всё это появлялось у вас почти что воочию, расцвеченное её так и не состоявшейся театральной подачей.
Но всё это было лишь форма, а содержанием было последнее большое увлечение хранительницы истории. У каждого из нас имеется своя собственная упёртость, своя большая или маленькая тайна, которую вы можете хранить и лелеять, а можете и продемонстрировать всему миру. Для Блаватской такой тайной в последние годы была Гиперборея. Хранительница ценностей губернского музея пыталась нарисовать историю государства, легенды о существовании которого ходили наряду с легендами об Атлантиде. То есть имелись некие смутные воспоминания, которые исторические персонажи передавали друг другу, но забывали подтверждать свои слова документацией. Прошли тысячелетия, и не осталось ничего, кроме их слов, из которых отдельные личности пытались воссоздать картину далёкого прошлого, заполняя отсутствующую информацию своими домыслами и предположениями. Конечно, эти лица предполагали, что все их доказательства официальная наука, окоченевшая в своих традициях, не воспримет, но им было важно верить в это самим и убедить колеблющихся, тех, кто не хочет быть равнодушным в загадках, кто ищет и порой находит. Таким был Тур Хейердал. Таким является Эрнст Мулдашев. Такой всегда была и Блаватская.
Вот именно, что была.
Селена смахнула с глаз набежавшие слёзы и попыталась сосредоточиться, ибо в словах Эллы повторялось и её имя. Дело в т ом, что Селена привозила из своих поездок некоторые вещи, связанные с прошлым. В частности из Карелии она привезла Наине Львовне несколько петроглифов, а также фотографии менгиров, удивительных плоских камней, торчащих из земли, какие во множестве находили на Алтае и Тибете, а также на острове Пасхи, известного и как Рапа-Нуи, на Кавказе и даже в цивилизованной Англии, где знаменитый Стоунхендж сделался исторической достопримечательностью. Вот и в Карелии были найдены такие камни, а некоторые даже с почти стёршимися царапинами, которые, при известной доле фантазии, можно было принять за образцы некоей письменности.
Вот этими иероглифами и занималась в последнее время Наина Львовна. Она убедила себя, что там говорится о Гиперборее. Для чего писать о государстве на обветренных скалах, это другой вопрос, какие задавали скептики, но Блаватская упорно искала ключ, с помощью которого можно было распахнуть двери этой большой исторической тайны.
-- Это можно было бы назвать манией, -- продолжала говорить Элла, -- но я выражусь по другому. Мама было человеком истовой энергии и очень эрудированной. К тому же она увлекалось всякого рода эзотерикой, которую считала настоящей наукой, зачатки которой дошли до нашего времени из глубокой древности посредством устных преданий, а также стараниями адептов древних знаний, которые его сохраняли, для себя, и для будущих времён, но и от них что-то там такое открывалось.
-- Откуда вы знаете про адептов? – Удивилась Селена. Да, Наина Львовна это говорила ей, но своим домашним она о таких вещах не рассказывала, да те и не интересовались.
-- Знаю, -- удовлетворённо кивнула Элла Леопольдовна. – Да, мама была большой секретчицей и многое от нас скрывала. И совершенно зря, по моему мнению. Но недавно один из них явился к нам домой.
-- К вам домой?
Признаться, госпожа Селена ожидала чего угодно, но только не того, что владеющие некими закрытыми знаниями могут вот так, весьма просто, постучаться и явиться на дом.
-- Да, вот именно, -- довольно высокомерно кивнула гостья, -- он явился к нам и спросил маму. Сказал, что пришёл по вопросу, который её крайне интересует. Сказал, что она ищет этого их разговора и будет ужасно рада этой встрече.
-- Это он сказал про «ужасно»?
Селене было интересно, и вместе с тем она всё с большим недоверием расспрашивала об этом таинственном визитёре.    
-- Да, -- снова кивнула гостья. – Он был таким вежливым и … как бы это выразиться … проникновенным. Мы не могли ему отказать. А потом пришла мама, она вернулась из своего музея, где, бывало, засиживалась и допоздна. Мы только собирались сказать это человеку, как снова открылась дверь …
А вот это могло случиться. Некоторые люди, которые хорошо владели приёмами психологического воздействия, вполне могли создать ситуацию, что их пускали туда, куда вход был закрыт прочим. Чего уж говорить об участниках тайных обществ, если тот гость  был из их числа. Они владели и другими приёмами – внушения, гипноза, а то и созданием наваждений, а это весьма сложное искусство.
-- Мама перекинулась с тем человеком несколькими словами. Сначала мне показалось, что она хотела выставить его из нашей квартиры, но он был настойчив и продолжал говорить. Господи, наверное, он говорил на каком-то древнем наречии, арамейском или древнееврейском, я не могла понять ни слова. Знаю лишь, что мама специально изучала некоторые древние языки, чтобы иметь возможность углублённого изучения летописей и манускриптов Вавилона, Шумера, Египта и не знаю уж ещё чего. Она знала какие-то слова и выражения, потому как ответила гостю, а потом пригласила его в свою комнату. Больше этого человека я не видела.
-- То есть как – не видела? – Удивилась хозяйка. – Он задержался настолько долго? Его проводила сама Наина Львовна?
-- Не знаю, -- гостья всё больше теряла свою надменной и уже едва не шмыгала носом, который прикрывала кружевным платочком, как это делает всякая женщина, опасаясь, что вот сейчас прольётся водопадом слёз. – Мы все как-то забыли, что к нам наведался совершенно незнакомый человек, который находится в маминой комнате. Да их там и не было слышно. Мамина комнатка находится на противоположной стороне коридора и туда без цели никто из нашей семьи не забирается.
Это очень походило на Блаватскую. Она умела настоять на своём и люди прислушивались к её мнению. Да и в собственной семье за ней всегда оставалось последнее слова. Такого рода склада характера члены семьи становились домашними тиранами, третируя всех вокруг себя, если только у них не было важной жизненной установки, которая довлела бы над ними. Такой установкой для Наины Львовны была история с её тайнами и загадками, над которыми неустанно билась хранительница, уверив себя, что является душе приемщицей своей известной однофамилицы, которую считала дальней родственницей.
-- Здесь всё очень непонятно, -- всё больше «в нос» говорила Элла Леопольдовна, -- мы к маме в тот день не заглядывали, а потом … уже утром … мы её обнаружили …
Это всё-таки произошло. Слёзы наконец-то нашли себе дороги и пролились всем своим обилием. Не помог и миниатюрный вышитый платочек, какими манипулировала и светлой памяти Блаватская. Элла Львовна прикладывала то к глазам, то к раскрасневшемуся носу крошечный скомканный комочек, который сам уже сочился влагой. Селена вышла и принесла целое кухонное полотенце, которое спасло положение. На полотенце был вышит красными нитками лихой петух со шпорами, что с древних времён на Руси был символом борьбы с разного рода невзгодами – от пожаров и до проделок нечистой силы.
-- С мамой случился апоплексический удар, -- несколько успокоившись, сообщила гостья.
-- Сейчас говорят – инсульт, -- машинально поправила её госпожа Селена. – А что же ваш таинственный посетитель? Не являлся ли приступ кровоизлияния в кору мозга итогом этого самого визита?
-- Не могу сказать, -- пожала плечами Элла Леопольдовна. – Мы все как-то разом позабыли про него, словно никого и не было. И не вспомнили бы, если бы мама о нём не обмолвилась. Всё это очень странно …
-- Постойте, -- нахмурилась Селена. – Что же сказала Наина Львовна?
-- Она несколько раз упомянула вас, словно это было очень важно. Всё последнее время она занималась теми старыми булыжниками, что привезли вы ей из Карелии. Весь её стол до сих пор завален фотографиями вертикальных скальных камней, выщербленных временем. А потом она сказала, что этот человек, что пришёл в ней хотел узнать …
Дальше снова пролились слёзы, но теперь у гостьи в руках был не крошечный платочек, а вышитый рушник- ширинка и этот слёзопад закончился быстрее, чем первый.
-- Что хотел узнать этот ваш неизвестный гость? – Нетерпеливо расспрашивала хозяйка гостью, но та мотала головой и пожимала плечами.
-- Я не знаю … не знаю … ничего не могу сказать … мама не успела … она ещё говорила что-то, но должно быть уже нас не узнавая. И говорила она на тех языках, какими общались в древности.
Большего Элла Леопольдовна сказать так и не смогла, хотя госпожа Селена применила ещё несколько попыток расщепления сознания. Их гость явно успел закрыть им глаза, но с Наиной Львовной у него не получилось совладать. В своё время Селена научила её нескольким защитным приёмом. Одним из самых простых было создание вокруг себя с помощью созидательного воображения невидимой сферы, которая должна отгородить вас от нежелательных лиц. Всё их негативное воздействие на вас сразу резко снижается, если они только не владеют приёмами нейропрограммирования, чего, слава Богу, случается не часто.
-- Хорошо, -- наконец сдалась экстрасенс, -- я вас услышала и поняла. Сейчас мне надо немного подумать, поразмышлять, а потом я вас навещу. Если вы, конечно, не будете против этого визита.
Уже успокоившись, довольно чопорно, гостья сообщила, что будет рада, что все они будут ждать прихода молодой подруги мамы, которая безвременно …. безвременно …
Вздохнув, госпожа Селена послала импульс спокойствия и доброжелательности, обрядив её в ароматическую облатку. Элла Леопольдовна тут же забыла, что вновь собиралась всплакнуть, а прислушалась, чуть шевельнула ноздрями.
-- Извините, мне пора идти. Мы будем рады увидеть вас. Кстати сказать, если вам нужны эти старые камни, то можете забрать их. После того случая в мамину комнату заходить страшно. Кажется, что там кто-то прячется.
А вот это важный факт. Это явный признак того, что к ним заглядывал очень непростой человек, которым надо бы заняться. Признаться, госпоже Селене совсем не улыбалось влезать в проблемы, связанные с некими адептами, что лихо управляются с тёмной энергетикой. Если бы не Блаватская, и не её семейство, госпожа Селена, возможно, отклонила бы просьбу заняться их делом. Тем более, что ей пока что ничего и не предложили, но … память о Наине Львовне обязывала её к этому.
Её старшая подруга умерла. Для людей это обычное дело. Сама Селена лишилась обоих родителей, когда ещё обучалась в средней школе. Это несчастье стало отправной точкой цепочки событий, которые подтолкнули её выбрать тот жизненный путь, которым она двигалась.
Сегодняшнее дело отличалось от обычных её занятий, занятий, связанных с экстрасенсорикой и эзотерикой. Обычно всё ограничивалось защитой от сил, которые влияют на наш мир, иногда самопроизвольно, редко – целенаправленно. Самое опасное, это связываться с направленными извне влияниями на наш мир и сограждан. Похоже, это именно то, что ей предстояло сделать. Но можно было попробовать подойти к проблеме, что называется – « с чёрного входа».
Как это? Попробовать установить контакт с духом самой Блаватской.
Известно, что душа умершего человека находится непосредственно рядом с телом до девятого дня, с момента смерти, а потом возможно общение вплоть до дня сорокового, после чего происходит окончательный разрыв души с разлагающейся плотью, которая ранее являлась его физической оболочкой. Бывало, что устанавливали контакт с душами умерших и после этого срока, но для этого надо обладать уникальными знаниями и способностями, или обладать способностями к ловким манипуляциям с внушением заказчиков либо публики, что случается чаще. В девятнадцатом веке, и ранее, этим всем пользовались мошенники, научившись простейшим приёмам входа в подсознание. Те, кто этим искусством обладали в полной мере, своим возможностей не афишировали, а если и работали по заказу, то только с избранными особами.
Про девятый и сороковой день после смерти слышали многие, но действительных особенностей этих порогов знают единицы. Остальные относятся к ним, как к ритуальным действиям.
Девятый день уже миновал и потому «поговорить» с духом Блаватской будет сложнее, но не безнадёжно. Госпожа Селена была знакома с некоторыми ритуалами, которые проводили адепты тайных знаний Тибета. Были похожие службы и среди жрецов дацанов Бурятии и даже у некоторых шаманов Саха- Якутии. А в древнем Шумере и в Куше этими ритуалами пользовались настолько часто, что это стало, в конце концов, одной из главных причин разрушения древних государств.
Сам ритуал общения с духом умершего был не так уж и сложен. Конечно же, если его взялся выполнить человек, обладающий способностью видеть «тонкий мир», и ещё проще, если он может входить в него. Госпожа Селена получила практику выхода в Нирвану, этот «Интернет для просвещённых», если так можно выразиться.
Прежде всего надо суметь настроиться на ту волну, в которой существовал умерший человек, душа которого ещё пока не вырвалась из той «колеи», в которой привыкла существовать. Это для себя Селена называла дух Блаватской «она», хотя для души половая принадлежность не является важной особенностью. Просто так было привычней.
Для настройки на нужную «волну» необходимо было находиться в том месте, где умерший часто присутствовал и насытил его своими флюидами. Это как запахи для собаки- ищейки, если вам хочется знакомых эпитетов. Чаще всего Блаватская бывала в своём кабинете в губернском музее, а также дома, в своей комнате. Наверное, при большом желании, процесс «общения» можно было бы организовать и в музее, но Селена решила, что в жилище будет гораздо проще. Вот разве что ощущение её родных, что в её комнате «пахнет смертью». Они испытывали страх и старались туда не заходить, без крайней необходимости. После сорокового дня родные собирались пригласить в квартиру священника, чтобы тот её «освятил». Такой ритуал православной церковью не отвергается, и люди приглашают православных «экзорцистов» туда, где случается полтергейст, или «буйство духов», как это всё называют священники. Надо было успеть побывать в комнате до того, как там «поработают» батюшки, читающие положенные случаю молитвы и окропляющие всё вокруг «святой водой». После их посещений пообщаться с духом Блаватской станет весьма затруднительно, как прослушать магнитную запись после процесса размагничивания ленты. Это в общих чертах.
Для данного действия госпожа Селена готовилась загодя. Надо было «укрепить дух», то есть существенно повысить экстрасенсорные возможности, для чего надо было подпитать астральное тело. Селена составила энергетический бальзам по тому рецепту, которому её обучили в Шамбале. У нас, в средней полосе России, достать необходимые ингредиенты было непросто. Хорошо, что бабушкам Селены, ставшая на старости лет довольно известной травницей, знала такие травки, которые могли заменить «печень тигра» и «селезёнку тритона», которые входили в перечень обязательных компонентов. Укрепляющий бальзам Веры Филипповны был ничем не хуже тех, которыми пользовались тибетские ламы. Это на себе испытала сама Селена.
Далее надо было провести ритуал очищения, в котором тело физическое и тело духовное претерпевали некоторые действия. И если для тела физического достаточно было посетить деревенскую баньку, и наполнить её ароматами нужных травок, для вдыхания их, то для тела физического нужна была весьма строгая двухнедельная диета с употреблением некоторых специфических продуктов. Ещё сложнее были манипуляции с сознанием, но госпожа Селена подобрала приличествующие случаю музыкальные композиции и процесс этих облегчился. Надо было лишь их прослушать и удержать в себе то состояние, в которое погружается ваше сознание. Как говорится – попробуйте и вам понравится. Это гораздо эффективнее наркотиков, которыми себя пичкают страждущие, желающие получить подобные эффекты.
Честно признаться, иногда госпожа Селена через большое внутреннее сопротивление начинала какую-либо работу. И каждый раз оказывалось, что именно здесь и случаются разные неожиданности, которые связаны с чрезвычайными обстоятельствами. Центры предупреждения опасностей у неё работали на опережение. Госпожа Селена заранее готовилась к эксцессам, но всё это сильно её утомляло, даже с учётом подпитки организма внешними энергетическими ресурсами. Госпожа Селена даже начала задумываться над тем, чтобы прекратить свою практику. Конечно не сейчас, а чуть позже, но уже пора, пора …
В квартире Блаватской её уже ожидали. Кроме дочери здесь был ещё какой-то худенький юноша с внешностью, характерной для героев икон Андрея Рублёва, с такими же глубокими глазами и обострёнными чертами костистого лица с надбровными дугами, украшенными густыми бровями.
-- Это внучатый племянник Наины Львовны, который обожал бабушку, но не успел на похороны, -- объяснили Элла Леопольдовна.
-- Я был в плавании, -- неожиданном сочным баском пояснил юноша, который при более пристальном наблюдении оказался не так молод, как показался сначала. – Я работаю радистом на дизельэлектроходе «Михаил Светлов», и мы только что прибыли в порт, после чего я прилетел прямо сюда на самолёте. Раньше не мог никак. Если я чем-то могу вам помочь, то я готов.
-- Спасибо, -- кивнула Селена, -- но специфика моей работы такова, что я действую чаще всего в одиночку. Но за предложение всё равно благодарю.
-- Остальные обитатели нашей населённой квартиры просто сбежали, -- сообщила Элла, трагически подняв брови. – Я бы тоже покинула это место, но мы заранее договорились. К тому же мама … она … она …
-- Не надо ничего объяснять, -- решительно остановила её Селена. – Про Наину Львовну я знаю не меньше вас, оттого сюда и явилась. Кстати сказать, вы не обязательно здесь должны присутствовать. Если вы доверяете своему родственнику, то вполне достаточно его здесь присутствия.
-- Меня, кстати, Тимофеем зовут, -- сообщил молодой человек. Элла быстро собралась  и вышла, а Тимофей покосился её вслед. -- Эк вы как с тёткой. Ей это всё не очень понравилось.
-- А я сюда пришла не для того, чтобы расшаркиваться, а для весьма сложной работы. К тому же она может оказаться опасной. Не боитесь, Тимофей?
-- Да как сказать? – Улыбнулся племянник. – Не в восторге, конечно, но назвался раз груздем. Я уже заглядывал в комнату бабы Наи, так у меня там мороз по коже случился. Какая от меня вам нужна будет помощь? Сделаю, что смогу.
Тимофей ещё что-то сказал, а потом умолк, заметив, что гостья его совсем не слушает. Они прошли в кухню, где  Селена бывала, раза два, чаще они уединялись в кабинетике Блаватской, самой маленькой комнатушке в их пятикомнатной квартире. Должно быть, здесь планировалось устроить кладовку, но хранительница забрала комнату себе и обустроила её, использовав с толком каждый квадратный сантиметр.
На кухне госпожа Селена разложила на столе всё, что принесла с собой, чтобы проверить, не забыла ли чего. Племянник Тимофей расположился на стуле, достал откуда-то стакан со смородиновым киселём и медленно потягивал, наблюдая за процедурой подготовки. Должно быть, он думает, что станет свидетелем изгнания духов, тем более, что об этом он уже слышал из уст тётки и других родственников. Если бы кто спросил мнение самого Тимофея, то он был категорически против того, что дух бабушки надо изгонять. Пусть она хотя бы так будет представлена в их жизни. Но Тимофей проживал не в этом городе и с его мнением не очень-то считались. Об этом он, в двух словах, поведал Селене. Та кивнула ему, но ничего не ответила. Поговорить можно будет потом, а сейчас надо полностью сосредоточиться на своей сегодняшней миссии.
Селена собиралась поговорить с Наиной Львовной, с её духом, душой. Она не раз говорила с Го Цзи, находившегося в состоянии Нирваны, но это совсем другой. Подобную процедуру она ещё не проделывала и была как-то тревожно. Хорошо, что рядом сидел морячок и дул свой кисель, разглядывая с интересом гостью.
-- Вашей задачей, -- повернулась к нему Селена, -- будет оказание мне поддержки. Я сейчас буду погружаться в состоянии транса. Это что-то вроде сна, только более глубокого. В этом состоянии возможности разума немного расширяются. Я всего рассказывать не буду, да вам это и не к чему, Тимофей. Смотрите за мной, за моим состоянием. Если я начну испытывать дискомфорт, что выразится в испарине и общей бледности, вы дадите мне вздохнуть из этого пузырька …
-- А что там находится? – Не удержался от вопроса Тимофей, который уже допил кисель и отставил стакан в сторону, слушая экстрасенса.
-- Там находится ароматический экстракт редких трав. Это должно придать мне дополнительных сил и позволит увеличить концентрацию сознания. Следите за мной. Быть может, это придётся проделывать несколько раз.
-- Я готов, -- кивнул головой морячок, -- а ещё что надо будет делать?
-- Быть готовым ко всему, -- утвердила гостья. – Мало ли что.
Затем они отправились в комнату, в которой обитала Блаватская. Обитала, в том смысле, что её больше не было. Госпожа Селена вошла внутрь и остановилась. Мимо неё протиснулся Тимофей и тоже встал рядом.
Центральное место в комнате занимал стол- бюро со множеством ящичков, которые были забиты, наверняка, всякой всячиной. Наина Львовна была натурой увлекающейся и много чего собирала, коллекционируя от старинных монет и до карманных часов- брегетов, играющих музыкальные композиции. Они, эти самые брегеты были развешаны по стенке, с цепочками, украшенными брелоками, как это и полагалось в те времена, когда они были ещё в ходу.
Всю поверхность стола занимали россыпи фотографий. Кажется, об этом поминала Элла Леопольдовна. Рядом со столом высились, резными спинками, два стула, вероятно принесённые сюда из музейных коллекций, что были списаны, но потом старательно реставрированы, чтобы начать третью, а то и ещё какую жизнь. Ещё был стол украшен настольной лампой, с непременным колпаком зелёного цвета, как это полагалось делать в гостиных комнатах интеллигентных семейств прошлого века. Здесь же лежало несколько потрёпанных старинных книг и альбом географических карт. Интересно, что там искала Блаватская?
Ещё в комнате находился узкий платяной шкаф, вписанный в стену, от пола и до потолка. Рядом с ним была этажерка, задрапированная кружевной накидкой, которую пожилая хозяйка очищала от пыли каждую субботу. Стены были украшены фотографиями дальних родственников хозяйки. Для близких родственников предназначались фотоальбомы, которые хранились в шкафу, а со стен смотрели сосредоточенные лица тех, кто знавал ещё просвещённый девятнадцатый век, в котором Россия была частью цивилизованного мира, и далеко не самой худшей частью.
То, что здесь не всё в порядке, госпожа Селена ощутила, как только вошла в комнату. Тимофей нашёл выключатель и зажёг люстру, которую сама Блаватская не так уж и часто использовала, предпочитая в качестве освещения свою «зелёную лампу». Но сейчас интимное ограниченное освещение не годилось, и, если бы племянник не включил верхний свет, это бы сделала Селена.
Оглядевшись, экстрасенс выделила то место, которое наиболее максимально вопило об опасности. Таких мест было даже два. Это был стол, к которому никто так и не прикоснулся, и этажерка с книгами. Что, интересно, там искали? Быть может, скоро это ей скажет сама хозяйка …
Госпожа Селена решительно двинулась к бюро и уселась на тот стул, который предназначался для хозяйки комнаты. Второй стул занимали гости, а если их было больше одного, то с кухни приносились табуретки, на которые клались небольшие подушечки, и всё это прикрывалось бархатными чехлами, после чего табуретки перевоплощались в аристократические пуфики. И никак не иначе …               
Усевшись, экстрасенс погрузила руки в ворох фотографий, не озаботившись разглядеть, что на них изображено. Элла сообщила, что в последнее время мама её работала над загадками мифической страны Гипербореи, для чего использовала самые разные источники, которые могли бы оделить её толикой необходимой информации. Сейчас всё это было ненужными деталями, которые только отвлекали бы её от … от чего? Честно сказать, госпожа Селена так и не позаботилась, хотя бы для себя сформулировать проблему в том ракурсе, который означает её проблемность. Она решила связаться с Блаватской и расспросить её саму.
Тёмная энергетика имеет ряд своих особенностей. Одна из них состоит в том, что электронные оболочки атомных связей перемещаются таким образом, что электронное поле становится бедным и начинает подпитываться за счёт внешних полей, будь источником растения, животные или даже аккумуляторные батареи. У вас когда-нибудь останавливались электронные часы в том месте, где вы чувствовали себя крайне неуверенно? Или заряд автомобильных аккумуляторов внезапно падал ли до нуля. Говорят, что это признак того, что над вами пролетел НЛО. Это дань моде просвещённого века, века НТР. Раньше бы сказали, что здесь побывала «нечистая сила». Быть может, всё это фрукты с одного дерева?
Ещё один из характерных признаков места, где хозяйничает тёмная энергия, это состояние озноба и холода. В принципе, это всё те же явления, когда из вас вытягивается излишек тепла, который ведь тоже относится к категориям энергетического порядка.
Тимофей поёжился и обхватил себя руками, делая это непроизвольно. Госпожа Селена отметила это и смежила веки. Пора было начинать погружение в транс. Когда-то всё это входило в моду повседневного обихода и называлось аутотренингом. Люди расслаблялись и слушали тихую приятную музыку, убеждая сами себя, что погружаются в свой внутренний мир. По большому счёту, всё это была очередная временная блажь, которая как началась, так скоро и закончилась, оставив после себя антураж, как остались в доме после занятий аэробикой резинки для волос и трикотажные полосатые гамаши.
Погружение в транс, настоящее погружение, сродни глубокому нырянию под воду. Вы погружаетесь, а водная среда вас выталкивает, но только до определённого уровня, погрузившись сверх которого, вы начинаете чувствовать, что окружающая среда вас признала, почувствовала ваше право здесь находиться и даже обязуется не позволить вам вернуться обратно. Вот в этом и состоит главная опасность погружения в подсознание. Оно может начать верховодить вами. Сколько людей, которые считали себя хозяевами положения, просчитались и проиграли своим собственным амбициям. Можно утонуть в самом себе? Оказалось, что можно и даже очень легко, так что подумайте десять раз, прежде чем попытаться.   
Чтобы опуститься на самом дно своего «я», надо правильно дышать, ибо дыхание наше выполняет множество дополнительных функций, кроме главного, то есть насыщения кислородом головного мозга. Если часть этого самого кислорода пустить по другим каналом, то тогда и появится возможность этого самого погружения. Довольно хитрая операция, скажу вам я, конечно, хитрая для человека, который ведёт обычную обывательскую жизнь и не подозревает, не хочет даже знать, как действительно устроен мир, ибо главный принцип любого обывателя – «многие знания и есть многие печали». Так стоит ли себя расстраивать?
Человек, погрузившийся на самое дно своего собственного сознания, начинает видеть окружающий его мир совсем по другому, ибо органы его восприятия получают иную настройку, соответствующую новым обстоятельствам, и необходимо время, чтобы он привык к этому обновлённому для него миру. Потому частенько и бьются в историке люди, которые взглянули на действительность, но не были к этому готовы. Часть из них лишается рассудка и уже не может «вернуться обратно», как это и не печально звучит.
Почувствовав, что процесс перехода закончился, госпожа Селена открыла глаза. Она находилась всё в той же комнате, но всё здесь было непривычным. К примеру, люди смотрели с фотографий, развешанных по стенам, прямо ей в глаза и улыбались ей, желая то ли приободрить, то ли поехидничать над ней. Но Селене не было до них дела.
Племянник Тимофей с виду оставался всё тем же, но только казался застывшим, как статуя в парке культуры тридцатых годов, изображавших античных героев. А вот стол и этажерка, они выглядели так, словно их покрывала паутина, опутывавшая их слоями и даже колеблемая невидимыми струйками сквозняка, который проникал в комнату извне.
Госпожа Селена машинально взглянула на фотографии и нахмурилась. Если раньше на них были видны поверхности скал, покрытых вмятинами и царапинами, похожими на влияния природной эрозии, то теперь письмена виднелись отчётливо, словно их фотографировали с первоисточника. Так как большую часть тех снимков были сделаны ею лично, т о она поняла всю разницу между видимой частью и скрытой. Вот вам и типичный пример.
Экстрасенс встала со своего места. Для наблюдавшего за ней Тимофея она так и оставалась на месте, с закрытыми глазами, словно уснула. Но он ведь помнил, что она погружается в транс и уверен, что всё так и должно быть. Это ещё в исторических летописях отмечалось. «Да будет так». Но это всё лишь комментарии. Задача у неё была вполне определённая – встретиться с Блаватской и задать ей несколько вопросов. Всё. После этого можно было возвращаться, то есть начать довольно сложный процесс выхода из подсознания. Но это мы уже проходили.
-- Наина Львовна, -- позвала свою подругу госпожа Селена и снова повторила зов, -- Наина Львовна.
Должно быть, иной излишне привередливый Читатель в этом месте моего рассказа нахмурится и скажет, повторяя слова известного театрала Станиславского, что он не верит. И будет утверждать, что раз в комнате нет тела умершей, так и взывать к ней нет никакого смысла. Всё это весьма сложные вещи, мы говорим о разделении тела физического и астрального, тем более, что речь идёт о душе.
Да, в течение девяти дней или суток душа находится поблизости от своего тела, и даже не вся душа, а какая-то её  малая доля, потому как основная её часть перемещается к Ноосфере и воссоединяется с ней. Всё это, повторимся, весьма сложные механизмы. То, что остаётся, отпечаток личности, какое-то время функционирует и набирается сил, вплоть до сорокового дня, а потом то ли разрушается, то ли соединяется  с основной частью души, суть не в этом. После девятого дня отделившееся ментальное тело может самостоятельно перемещаться, и госпожа Селена сознательно призывала его на общение с ней. 
Фантомы, или призраки, как частенько именуют ментальное тело, предмет весьма капризный и может отказаться от общения, если ему что-то там не понравится. А может и наоборот, прийти в ярость и начать буйствовать, задействуя потоки пронизывающей наш мир энергетики. Собственно говоря, это и есть полтергейст. Но это характерно для людей, ещё при жизни отличающихся истеричным характером, которые и после смерти не изменяют некоторым своим привычкам. Бывают и другие причины, но это скорее исключение из правил, так что мы их брать в расчёт не станем. В данном конкретном рассказе.
-- Наина Львовна …
И она откликнулась, в том смысле, что Блаватская появилась в комнате. Госпожа Селена смотрела по большей части на поверхность стола и оттого не разглядела, откуда именно появилась её подруга. Только что её не было и вот она уже стоит у платяного шкафа- «пенала».
-- Ты звала меня …
В «тонком мире», который мы не замечаем, всё происходит немного иначе. Там и говорить бывает совсем не обязательно. Можно проговаривать слова, не раскрывая рта, и собеседник всё прекрасно разберёт. Но новички действуют так, как привыкли поступать в своём привычном мире.
Сердце в груди тревожно трепетала, ведь, признайтесь, ситуация была не из категории привычных, но Селена постаралась не подавать виду. Не надо давать обстоятельствам брать над вами верх, даже если это всего лишь внешняя сторона. Селена опустилась на стул, на «гостевой» стул, а Блаватская, то есть её тень направилась к своему стулу. Тимофей продолжал торчать у двери. Для него ничего не менялось, разве что стало ещё холоднее. Он потёр свои плечи ладонями и размышлял, не набросить ли себе на плечи хотя бы шарф. Можно ведь отлучиться из этой комнаты на несколько минут, раз до сих пор ещё ничего не произошло, а эта странная визитёрша, судя по всему, решила немного вздремнуть, не обращая внимания на то, что в комнате становится всё холоднее…
Подумать только, сколько раз они уже сидели вот так, рядом друг с дружкой, отгороженные столом, на котором валялись фотографии или высился электрический самовар. Было интересно и содержательно, а сейчас … Госпожа Селена постаралась взять себя в руки. Что тут такого сложного – задать несколько вопросов. Любой справится. Хотелось так думать …
-- Ты звала меня, -- напомнила тень Блаватской. Наина Львовна как-то странно разглядывала свою молодую товарку.
-- Да … я … -- было трудно собраться с мыслями, ведь ситуация, сами можете представить, далека от привычной, к тому же появление фантома любого может выбить из привычной колеи. Наверное, здесь как-то задействована энергетика, в большей степени отрицательная. Ведь не будем забывать, что наш разум, сознание, тоже из категории энергетических субстанций, и оно вынуждено реагировать на выплески чуждой энергетики. – Я хотела бы поговорить с тобой.
-- Я тоже хочу поговорить, -- ответила Блаватская. – Но сначала задавай вопрос ты.
-- Как это случилось? – Госпожа Селена как-то разом сосредоточилась и успокоилась. Мимо её внимания прошло то обстоятельство, что Тимофей, который уже собирался отправиться за шарфом, но тут обратил внимание на бледный вид своей подопечной, вспомнил о обязанностях и дал ей вдохнуть снадобья из каменного флакончика. – При каких обстоятельствах? И кто был тот человек, что явился к вам? Куда он подевался из этой квартиры? И ещё …
-- Стоп- стоп, -- заулыбалась, как-то даже пугающе хищно Блаватская. – Сколько вопросов. Вы люди, всегда такие любопытные и в то же время не видите того, что находится у вас прямо под носом.
-- Как это понять – «вы, люди»? – Машинально продолжила спрашивать Селена, но тут же и замолчала. Блаватская смотрела ей прямо в глаза и продолжала улыбаться.
-- Хорошо, я отвечу, раз обещала. Но, поверь мне, ответы тебе совсем не нужны. Скоро ты сама всё узнаешь. Если ты можешь находиться здесь, то зачем тебе спрашивать?
Тимофей собирался убирать флакончик, но бледность не уходила с лица этой удивительной женщины. Она просила его повторить процедуру, если будет такая необходимость. А что, если эта необходимость как раз и наступила? Да ещё и этот озноб. Как же здесь холодно. Решено. Он даёт ей ещё порцию этих ароматов, что сокрыты внутри флакончика, а потом быстренько сбегает в комнату, где у него находился чемодан и достанет оттуда норвежский свитер, чрезвычайно тёплый, и перчатки с меховой подбойкой. Ещё можно прихватить лыжную шапочку, шарф и, может быть, ещё и толстые носки. А может это он заболел, отсюда и озноб? Потом разберёмся, сначала – флакончик.
Госпожа Селена глубоко вздохнула и посмотрела в лицо столь непривычно ведущей себя хранительницы. Да, она умерла, и стала не совсем той, что была, но всё равно здесь что-то не то. Или ей кажется, или черты лица Наины Львовны временами раздваиваются, совсем чуть- чуть, но она это увидела. А что, если …
-- Я всё поняла, -- решительно заявила экстрасенс. – Оставь тело моей подруги. Давай поговорим, если это тебе надо.
Её озарение оказалось истинным. Блаватская осталась сидеть неподвижной куклой, а с хозяйского стула поднялся незнакомый человек, более молодой, с бритой наголо головой, на черепе которой были вытатуированы странные узоры, какие рисовали на иллюстрациях, показывающих легендарных пиктов (от слова – пиктограмма, здесь – иероглиф, узор). Незнакомец был одет в халат, а руки в широких рукавах были соединены в пожатии, сокрытом под одеянием. Черты лица были узкими и оттого казались хищными. Вот причина того, что улыбка Блаватской так её насторожила.
-- А ты догадливая, -- заявил незнакомец. – Давай поговорим. Нам никто не помешает.
Машинально госпожа Селена покосилась на Тимофея, но того не было. Экстрасенс сглотнула. Как это проделал незнакомец, она не знала. Тимофей, который обещал ей поддержку, исчез. Сбежал? Это было не похоже на бравого моряка, которым он пытался казаться. Что ж, придётся надеяться только на себя.
-- Зачем вам понадобилась Наина Львовна?
-- Наше общество старается сделать так, чтобы некоторые тайны и секреты, которые не принадлежат нынешней доминирующей расе, так и оставались для них тайнами и секретами. Эта информация не для них. Мы храним её для тех, кто докажет своё право ею обладать.
-- Право? – Удивилась Селена.
-- Право через ответственность, -- пояснил незнакомец. – Тогда, когда живущие будут хоть за что-то отвечать, лишь после этого мы откроем своё инкогнито. А пока что нам приходится блюсти тайну.
-- Это вы про Гиперборею, над идеей существования которой билась Наина Львовна?
-- Неважно, будь то Гиперборея, Атлантида, Миктлан или Лемурия, вам про это знать без надобности. У вас своих проблем хватает. Вот и трудитесь над их разрешением. Чего же лезть туда, куда вы ещё не доросли залезать.
-- Но ведь это же свойственно человеку – развитие и исследование, -- попробовала спорить с незнакомцем Селена.
-- Это свойственно ничтожной части человечеству, а большинство занято потреблением и только потреблением. Вот и не лезьте больше никуда. Да вы готовы на части друг дружку рвать, чтобы успеть урвать побольше. Знаете, такие цивилизации уже встречались в истории нашего общего мира. От них избавляться легко. Они разобщены и никогда не найдут общих точек взаимодействия, чтобы остановить катастрофу, с помощью которой мир от них очищается. Приходят следующие расы и всё начинается по новой. Порой становится даже скучно, и мы не появляемся в вашем мире.
-- Постойте, но кто же это – мы?
-- Мы, это специальная команда «стражей», которая охраняет скрытые источники знаний и методик, с помощью которых можно построить  самое передовое общество. Это упрощённый ответ, который вам будет понятен.
-- Но для чего хранить, почему вам не открыться перед лучшими людьми человечества?
-- А вы думаете этого не происходит? Даже слишком часто и потому мы вынуждены этому противостоять. То и дело среди нас появляются группы идеалистов, которые, видите ли, устали ждать достойного общества и пытаются прогрессировать уже имеющееся. Всё заканчивается масштабной катастрофой или глобальной войной. Вырвавшиеся из-под нашего контроля знания и технологии приносят неисчислимые бедствия, и приходится прилагать большие труды, чтобы вернуть всё обратно.
--  Но какая опасность могла быть от бедной пожилой женщины, что она такого могла открыть?
-- Мы теперь стараемся работать на опережение. Я явился сюда, чтобы провести операцию стирания информации. Бедная старушка «впадает в детство», только и всего. Это стандартная операция, какую я проделывал не раз. Откуда я мог знать, что вы обучите свою знакомую приёмам противодействия, а когда я увеличил глубину воздействия, сосуды мозга вашей подруги не выдержали. Но я успел кое-что узнать про вас и потому решил задержаться в этом теле, предполагая, что вы непременно появитесь рядом. Если бы этого не случилось, ваша подруга отправилась бы к вам сама, так что этой встречи не могло не быть.
Не могло не быть. Госпожа Селена сконцентрировала свои силы и сжала зубы. Незнакомец, кто бы он ни был, навороченный призрак или искусственное создание- гомункулус  учёных далёкого прошлого, но он от неё не отстанет. Уничтожив Наину Львовну, он решил на этом не успокаиваться и делать «свою работу» дальше. А дальше находится она – госпожа Селена, которая не раз выручала людей из весьма щекотливых ситуаций, а теперь вот и сама попала в одну из них. Если бы рядом был Го Цзи или кто ещё из старцев Шамбалы … Появилась мысль, что они, проживающие в той затерянной тибетской долине, не из одной ли групп идеалистов, о которой только что обмолвился незнакомец. Что ж, если она выпутается из беды, то постарается расспросить населявших тайную долину.
-- Я вижу, что ты не хочешь смириться с процедурой, -- ухмыльнулся незнакомец. – Оставь сомнения, я тебя прошу. Закрой глаза и расслабься. Я уберу всё, что тебе знать не следует и уйду. Ты будешь жить жизнью обычного человека и будешь даже счастлива, ибо сомнения тебя не коснутся. Ты никогда и не вспомнишь о том, что с тобой было. Я не стану вычищать твою память полностью. Отсею лишь то, что тебе хранить не следует. И всё …
Незнакомец ещё продолжал говорить, а сам уже прыгнул. Но он не сбил госпожу Селену с ног, точнее – это опрокинулась она сама от неожиданности, когда в её тело вошла посторонняя сила.
Это было самое настоящее падение, словно она была альпинисткой и поднималась на склон горы. Вспомнилось студенческое прошлое, когда она и занялась скалолазанием, чтобы на неё не так удручающе действовали странные сновидения, в которых Аглая Феофанова пыталась передать сообщения о себе, о своём местонахождении. Таких снов тогда она повидала столько, что это едва не кончилось психозом, как у … как у Константина.
В фильмах, в самых напряжённых эпизодах, один человек увлекает другого в пропасть, и они падают, уцепившись друг в друга. Они цепляются один за другого, а как быть, когда один из них помещается внутри второго и крепко его так держит? Как это показать в фильме, если придумать такой сюжет?            
Лаймен Фрэнк Баум придумал волшебную сказку, в которой ураган, посредством торнадо, увлекает девочку Дороти и забрасывает её в удивительную страну, где она находит странных, но верных друзей и, после череды удивительных приключений, возвращается домой. Позднее, где-то через полвека, советский писатель Александр Мелентьевич Волков переложил эту историю и рассказал её для ребятишек СССР. В обоих случаях началом является ураган с торнадо. Сказочники, и наш, и американский, не стали расписывать ощущения Дороти или Элли, которые она испытывала, когда находилась внутри домика, который попал во власть торнадо. А ведь это очень сложный момент. Недаром торнадо арабы считали злобными джиннами- ифритами, этакими демонами разрушения. Но, порой, они возвращали захваченные ими предметы и даже животных, а то и людей невредимыми. Так что история сказочников имела под собой реальные корни. Что же касается джиннов … Этой стороны люди стараются не касаться. Как стараются не упоминать имени дьявола. «Не буди лихо, пока оно тихо».
Попробуем зайти к этому с другой стороны. Случалось ли вам, о, Читатель, прикладываться к стопке с крепким алкоголем? Скорей всего – да. То есть вам знакомо ощущение, когда ты ложишься спать, а у тебя такое чувство, что всё вокруг тебя вращается? Знакомо? Идём дальше.
Ещё с древних времён, из Золотого Века античности, который ещё был как-то связан с мудростями древних цивилизаций, пришло обозначение алкоголя, как «зелёного змия». Это вам ничего не напоминает? К примеру, того Змия, который контролировал древо познания добра и зла в саду Эдема, и который соблазнил-таки первоженщину Еву плодами познания. Кстати сказать, этот фрукт до сих пор имеется. Это – айва, и вы можете её вкусить и без тех последствий, какие пришлись на долю Адама и его супруги. Но ведь это всё было им предначертано, ибо на всё есть воля …
Но мы отклонились от темы нашего рассказа. Да простят нас Читатели за столь дотошные подробности, но ведь с ними не менее интересно и познавательно. Но мы возвращаемся. Мы всего лишь пытались объяснить природу некоторых вещей и явлений, над чем задумываться не принято, уж такие мы есть.
Госпожа Селена продолжала вращаться внутри огромного смерча. Всё окружающее её пространство казалось размазанным и ничего понять или разглядеть было нельзя. Сначала экстрасенс ожидала падения, то есть того момента, когда она грянется оземь. Ведь любая высота имеет свои разумные пределы. Но потом появилось ощущение, точнее – прозрение, что это совсем и не падение. Тогда – что? А может это кружение и есть воздействие на её ощущения того фантома- незнакомца, что караулил её в теле Наины Львовны Блаватской. Быть может это он начал шуровать и хозяйничать у неё в «голове», то есть в микроВселенной её разума, нащупывая систему её знаний и воспоминаний? Надо было срочно этому как-то воспротивиться.
Но как?!
Единственное, что пришло на ум Селене, это погрузиться в своё подсознание на самые нижние уровни, которые относятся к инстинктам, или «божественной настройке», уж какие формулировки вам больше по нраву.
Сделав над собой титаническое усилие, госпожа Селена сделала это. И у неё получилось! Какую роль сыграл в этом племянник Тимофей, который успел разобрать свой чемодан и даже кое-что оттуда на себя напялить, а когда вернулся обратно в комнату, обнаруживший гостью лежавшей на полу и с закатившимися глазами. Бедняга Тимофей запаниковал, и начал было метаться по комнатушке, но потом взял себя в руки и снова вынул каменный флакончик с ароматическим снадобьем, тем единственным вариантом помощи, коим гостья его вооружила. Этот вот запах и помог госпоже Селене сконцентрировать необходимой возможности усилие, после которого она вытолкнула из себя незнакомца.
Оба они оказались лежащими на каменистом плато, поверхность которого уходила куда-то в даль и терялось в дымке, которая курилась из многочисленных расщелин. Сама Селена чувствовала полное бессилие. Едва не пленивший её фантом, который здесь казался полноценным человеком, поднялся на ноги.
-- А ты – достойный противник, -- сообщил он женщине, внимательно глядя ей в лицо. – Пожалуй, за долгое время я не припомню похожего случая.
-- Предлагаю разойтись по-хорошему, -- предложила Селена, кое-как поднимаясь на ноги. Незнакомец  помотал головой.
-- Не могу. Это противоречит правилам. Я должен убрать из твоих воспоминаний всё, что тебе знать не следует.
-- А как ты определяешь эту границу? – Спросила Селена.
-- Есть какие-то стандарты, -- пожал тот плечами. – Всё, что лежит вне пределов их, запретный плод.
-- Как тебя зовут? – Решила начать переговоры экстрасенс. – А то как-то неудобно вести беседу. Меня можно называть Селеной.
-- Знаю, -- кивнул головой незнакомец.
-- Вот видишь, -- укорила его экстрасенс, -- а я нет. Давай, для начала, назови своё имя.
-- Можешь называть меня Лантаэлем. Но зачем тебе это, ты ведь всё равно забудешь меня в скором времени.
-- Но это в будущем, коротком или отдалённом, не так уж и важно.
-- А что важно?
-- Важно здесь то, что мы начали переговоры, а это значит, что возможность договориться не исключена.
-- О чём это я буду с тобой договариваться, смертная женщина?
-- Ты говоришь о том, что не хочешь допустить распространения запретных знаний. Но ведь я их не распространяю. Да, я в чём-то помогаю людям, но это всего лишь решение их частных проблем, а не образовательное дело.
-- Здесь с нашей стороны претензий нет. Но ты принесла этой самой Блаватской фотографии тех мест, где сохранились какие-то данные о прошлых деяниях.
-- Но это всего лишь снимки того, что находится в общем доступе. Каждый может, при желании, отправиться туда и сделать столько снимков, сколько захочет, а потом изучать их. Не преследуете же вы всех, кто делает эти фотографии?
-- Нет, ибо большинство остаётся на первоначальном этапе и никак не продвигается дальше этого?
-- Почему же вы не разрушите эти камни, если их нельзя изучать? – Спросила Селена, глядя Лантаэлю в лицо.
 Кстати сказать, оно было вполне человеческим, разве что лишь его глаза… Они были излишне глубоко вдавлены и временами казались бездонными, как озеро Байкал. Это когда Лантаэль задумывался. Может быть, в такие минуты он погружался в состояние общения с чем-то глобальным?
-- Мы не можем совершать конкретные грубые физические воздействия. Иногда, когда удаётся взять под контроль определённого человека и внушить ему мысль совершить то или иное деяние … Но это излишне, чаще всего бывает достаточно оградить зону барьером страха и люди перестают там появляться. Но этот барьер надо чем-то подпитывать, потому как влияние его со временем ослабевает.
Селена вспомнила, что в том районе, где она фотографировала менгиры, действительно, мало кто появлялся из-за тяжёлого гнетущего чувства. Люди, проживавшие в тех местах, чаще болели и страдали различного вида депрессиями и оттого старались оттуда убраться, всеми правдами и неправдами. А ведь, и в самом деле, такого рода места недаром именуют «проклятыми». В этом что-то есть. Вон и Блаватская пострадала, хотя сама туда не ездила.
-- Давай будем считать, Лантаэль, что мы с Блаватской уже в достаточной мере пострадали. Она – в полной мере, а я … Больше я никого не буду подвергать опасности. Я получила, при твоём посредничестве, страшный урок. Я бы не хотела пережить нечто подобное ещё раз.
-- Я вижу … вижу и чувствую, что ты из породы людей необычных способностей и судьбы. Теперь мне кажется, что моих полномочий не переделку твоей личности явно недостаточно. Но и удалиться просто так я тоже не могу.
-- Что же мы будем делать?
Уже то, что Лантаэль не станет корежить её личность, уже частично удовлетворяло её, теперь важно было выпутаться из всей ситуации с минимальными потерями.
-- Я должен подумать …
Лантаэль опустился на корточки и положил голову на колени, которые крепко обхватил руками. Теперь он сделался маленьким, чуть больше того сказочного Колобка, о котором в детстве Селена слушала сказку, а не так давно прочитала забавную повесть Михаила Успенского. Конечно же, Лантаэль не был героем фольклора, а если и был, то такого мифа Селена не знала. Она уселась рядом и принялась ждать. Интересно, можно ли уснуть на самом дне собственного подсознания? Как бы это ни было, но Селена на такой эксперимент не решилась бы. Она ещё собиралась вернуться обратно.
Интересно, как здесь, в тёмных тайниках нашего внутреннего мира, протекает время? Может быть, стоит потихоньку убраться отсюда, оставив здесь Лантаэля? Но, подумав, Селена решила, что оставлять глубоко в себе призрачного демона не самая лучшая придумка. Кто его знает, чем всё это обернётся, какими последствиями всё это прорастёт. С демонами внутри нас лучше договариваться добром. Обман рождает новый обман и всё может закончиться катастрофой.
Пока Селена прикидывала все последствия своих действий, Лантаэль поднялся в полный рост. Он был готов говорить.
-- Хорошо. Мы согласны с твоими предложениями. С тем, что ты не будешь больше нести познания древних рас. Для этого предусмотрены специальные силы. Но ты должна будешь провести собственную акцию по искоренению сил, которые всё же находят выход в вашем обществе.
-- Как понять тебя, Лантаэль?
-- Ты должна будешь наказать бога и лишить его силы, которую он обрёл. Не без твоего, кстати, участия.
Госпожа Селена была поражена. Ей предстояло столкнуться с Богом? Или она что-то неправильно поняла? Но при чём здесь она? И как она могла дать силы Богу?
-- Я вижу, что у тебя появились вопросы, -- усмехнулся Лантаэль. – Со временем я на них отвечу. А пока что мой тебе совет – соглашаться на наши условия.
-- А как же ты?
-- Я не могу покинуть тебя до тех пор, пока не будет выполнена задача. Её должен был решать я, но теперь передаю решение задачи на твоё усмотрение. Справишься, и я покину тебя. Нет, что ж, тогда не обессудь. Я приведу твой разум под те стандарты, которых мы придерживаемся. Тогда мы распрощаемся навсегда. Ты согласна?      
-- Мне отвечать? -- Сердито откликнулась Селена. – Ведь ты же всё решил сам. Отказаться я не могу. Да и соглашаться как-то … Я постараюсь следовать твоим инструкциям. Надеюсь, что всё это у нас не сильно затянется.
-- Я тоже на это надеюсь. А сейчас позволь утвердить наш договор.
Интересно, как это у фантомных демонов это происходит? Не кровью же подписывать какую-то бумагу? Но всё оказалось проще. Лантаэль подошёл к экстрасенсу и обнял её, прижав к себе столь сильно, что вошёл в неё и растворился в ней. И снова завертелся торнадо. Наверное, он крутился в другую сторону – на подъём. Госпожа Селена, из последних сил, попыталась представить себе комнату Блаватской, и себя саму в ней. Закрыла глаза …
Когда Селена глаза открыла, а открыла она их, когда прошло ощущение вращения всего и всея, то она действительно находилась в комнате, и лежала на полу у стола, а сверху на неё глядела Блаватская. Наина Львовна поджимала губы, словно ей было крайне неудобно смотреть на валявшуюся у её ног молодую подругу.
-- Простите меня, Наина Львовна, -- попросила тихо Селена хранительницу, -- что так всё у нас получилось.
-- Это ты меня прости, милочка, -- ответила Блаватская, -- что через меня ты втянулась во всё. Мне действительно жаль. Чего уж лежать-то, вставай давай.
Глаза Селены наполнились слезами, в которых всё расплылось, и комната, и стол, и Блаватская, что встала с места и склонилась к ней. Подумалось ещё, зачем-то это Наина Львовна напялила на себя лыжную шапочку и яркий заграничный свитер? Ладонью смахнула слёзы, а затем…
В комнате всё преобразилось. Не было больше Наины Львовны, а над ней стоял Тимофей. Это морячок обрядился в тёплые вещи. Он помог встать экстрасенсу на ноги и тут же принялся усаживать её за стол. Машинально та уселась.
-- Вы знаете, а я испугался. Вышел отсюда на минутку, не более того, а потом прихожу, а вы тут на полу и глаза закатились. Я, признаюсь, паниковать начал. Потом вспомнил, что вы мне поручили из пузырька вам понюхать дать. Вот я его у вас под носом и держал всё, пока он не опустел. Мне даже интересно стало, что же в нём такого. Сам вот чуть вдохнул, так тут же перед глазами всё поехало. Показалось, что я и не в квартире нашей, а на плато каком-то. Видел я фотографии раз плато Путорана, так похоже было очень. Но скоро видение прекратилось. Зря я, наверное, вам под нос его совал.
-- Вы, Тимофей, всё правильно сделали и очень помогли мне.
В это время двери распахнулись и в комнату начали входить все родственники Блаватской, во главе с Эллой Леопольдовной. Та взглянула на Селену, а потом перевела взгляд на Тимофея, после чего начала оглядывать комнату.
-- Мы находились у соседей, внизу, под вами. И вдруг послышался сильный стук. Мы подумали, что здесь упал шкаф, по меньшей мере. А потом …
-- … Потом послышались такие звуки, словно здесь громят обстановку …
-- … Мы думали здесь всё порушено …
-- Мы собирались вызвать милицию …
-- А потом решили сначала заглянуть самим …
-- А здесь всё вроде бы в порядке …
Все члены семейства говорили одновременно, моментально наполнив маленькую комнатку с ограниченным пространством шумом и гамом, свойственным для коридоров школы начального образования. Каждый из членов этого семейства, даже малыш Тарасик, спешил высказаться, но всю разноголосицу решительно прервала Элла Леопольдовна, королевским движением взмахнув рукой. Все её моментально послушались и замолкли.
-- Простите, если мы вам помешали. Мы там волновались … за вас. А чего это ты, Тимофей, так обрядился? Замёрз, что ли?
-- Да вот, показалось, -- сообщил морячок, вытирая со лба пот и снимая перчатки, -- что сквозняки здесь сильные, но теперь вижу, что ошибся. Сейчас всё в момент скину.
Тимофей удалился, и все повернули лица в сторону экстрасенса. Той было удивительно видеть столько людей, в каждом из которых прятались черты лица Наины Львовны. Не в этом ли кроете секрет бессмертия, в том, что мы продолжаем жить в своих потомках, даря им частичку себя?
-- Что здесь происходило? – Строго спросила Элла Леопольдовна Селену и та ей послушно ответила:
-- Видела я вашу маму. С ней всё в порядке. Прощения просила, что вас переволновала. Ещё просила сказать, чтобы вы хранили традиции крепкой семьи. Сказала, что сила государства таится в силе семейства. Если утратятся семейные связи, то и государство хиреть начнёт. Такой вот завет у неё для вас …