РЕМБРАНТ "В КАРМАНЕ"
Через два года после моего прибытия в Америку, мой друг, знаменитый Датский мим, которй два раза посещал мою студию в Ленинграде, и с которым мы очень подружились, Торбен Йетсмарк посетил меня и мою небольшую студию в Морелли Балет компании, находившейся на углу 14 улицы и шестой Авеню, то-есть почти в центре Манхеттана. К его приезду у меня уже була группа пантомимы, которые появились после моего выступления-показа пантомимы в "Морелли Балеть студии. Все актёры пантомимы-мои недавние ученики, американцы, две девушки, Лиса, Лейн и один парень: Джон, не считая меня, а также программа из двух отделений, но без музыки. При вылете из Советского Союза мне было запрещено брать кассеты с музыкальным сопровождением. Пришлось их оставить позади, как и многое другое. После приезда и просмотра моей программы, Торбен позвонил из Дании, и предложил приехать в Копенгаген на гастроли на два месяца. Это был "подарок судьбы". Вопрос упирался в музыку.
Я обнаружил что создать музыку, или даже записать просто звуки, здесь представляет большую трудность. Найти людей с аппаратурой, как в Студии звукозаписи в Ленинграде, энтузиастов, почти было невозможно. Все хотели деньги, которых у меня не было. Мой американский друг Алекс, которому я помогал с его кино-проектами, и который тоже брал у меня классы пантомимы, привел меня к одному своему знакомому, чтобы тот помог мне с музыкой, но так компелировать, как это делал Боря Ващенко в студии звукозаписи, никто не смог бы и это бы стоило громадных денег.
Моему брату Мише, и его жене Наташе с шести-летним сыном Гриней, дали наконец, после двух лет отказа, разрешение покинуть Советский Союз, и они прибыли в Нью Йорк.
Чудом Мише удалось вывезти большие бабины с музыкой на два отделения, и даже маленькие кассеты. Вскоре, после одной из репетиций, я запарковал машину на одной из улиц Нью Ёрка, кто-то вскрыл мою машину и из багажника украл мой проигрыватель для кассет вместе с плёнкой. Помимо этого, Миша привез два плаката, сделанные мной для его дипломной работы: " Данко" и плакат "Сон и Явь". Так как Миша занимался пантомимой со мной, а Наташа- у него в студии, где они и познакомились, они практически были готовы к выступлению в Дании. Конечно, я хотел сделать им подарок, и взять на гастроли, но для этого пришлось бы отказаться от моих замечательных и преданных студийцев, американских актёров. очень нелегко, но выхода не было. Алекс с радостью согласился участвовать в качестве осветителя.
Так получилось, что до поездки в Данию, вся моя Американска группа, по рекомендации Марселя Марсо, выступила в театре на 42 ой улице, называемом по английски "Theater Raw", а если перевести на русский, "Сырой Театр". В этом театре проходило чествование Харольда Клармана, (Harold Klarman) одного из знаменитейших Американских актёров. Все зриткли-это сливки театрального общества не только Нью Йорка, но и Америки. Даже Жаклин Кеннеди Кеннеди находилась среди зрителей.
Признаться, я очень волновался, но нас приняли оченьтепло.
Один студент, по имени Пол, помогавший с конструкцией сцены, магнитофоном и освещением, подошел ко мне выразить свое восхищение.
У меня сразу сработала реакция: "Я могу взять тебя на гастроли в Данию, если у тебя есть желание и время. Мне нужен человек работать со светом. Проезд, прожийвание и питание, и даже небольшая зарплата обеспечены будут".
Он тут-же согласился.
Торбен и другой, "датский" Пол, кто обеспечивал наши гастроли и выступления, встретили нас в аэропорту и привезли в частную квартиру, где мы и должны жить. Все получили по комнате, а я выбрал себе коридор.
Там у меня была поставлена раскладушка. Большинство окон выходило в закрытый двор, так что особого вида на Копенгаген не было. Но это было не самое важное.
Утром мы в театре на ознакомлении. Небольшой театр "Бэкэн" находился близко к центру города, но был спрятан во дворке, так что найти его, даже местным жителям, было нелегко.
После ознакомления и ориентировки как туда пройти, все пошли познакомиться с городом, а Торбен приготовил для меня четыре большие прессованные панели, выше моего роста, дал мне свои масляные краски, не использованные с детстава, растворители,и попросил меня написать четыре картины. Было всего около 12 дня и я взялся за работу. К заходу солнца все четыре живописи были готовы.
Уже на следующий день они были повешены в театре.
Выступление назначено на день после репетиции.
По какой-то непонятной для меня причине в брошюрах и листовках мы назывались "DANCE AND DRAMA" Кompany (Танец и Драма). Я уже не чувствовал себя хоршо . Дискуссировать было поздно и мне нужно было смириться с этим на два месяца.
В случаях когда я бессилен изменить ситуацию, я отчуждаюсь. Входит в силу правило "делай лучшее из возможного", и еще одно: "прости за ошибку".
Видимо реклама была недостаточная, или имя компании было непривлекательным, но в зале всегда было мало зрителей и не было достаточной энергии и отдачи. Даже статьи в газете не помогали, а еще одной причиной могло быть то, что летом все уезжают в теплые края погреться. Погода в
Копенгагене летом очень переменчивая.
Как только мы выступаем в университете, так сразу у нас успех. Полный зал, набитый до отказа.
Вскоре у меня начинаются классы, подготовленные Торбеным. В классы записалось примерно 20 человек. Это были профессиональные актеры и актрисы из разных театров. Среди студентов были солисты Датского Королевского Балета, главные актеры из Тиволи, актеры из других копенгагенских театров. Некоторые из них занимались у Лекока в Париже. Помещение для классов было очень удобное. Я был очень рад заниматься с профессионалами.
ПЬЕРО
Одна из зрительниц, Бригита влюбилась в картину "ПЬЕРО" которая уже висящую в театре с другими тремя, написанными мною в первый день приезда. После спектакля она подошла ко мне и пригласила к себе на ужин, чтобы познакомиться и заодно договориться о цене, если бы я повторил эту работу для неё.
Её устраивала цена в 1200 долларов, но она предупредила, что деньги она сможет выплатить только после развда со своим мужем.
В задаток в размере 300 долларов она могла дать мне оригинальную гравюру Рембрандта, купленную ею в местном антикварном магазине. Я внимательно осмотрел гравюру. Бумага выглядела как старая, времен Рембрандта и с водяными знаками королевской короны. Гравюра и бумага были в хорошем состоянии. Я взял гравюру с охотой. Не всегда удается подержать в руках оригинальную работу старого мастера, да еще такого как Рембрандт!
Мы написали от руки контракт и на этом расстались.
Я немедленно купил краски и холст переписать моего Пьеро, но так как мы улетали через два дня, я купил эмалевые краски, а не масляные, чтобы быстро высохли. Эмалевые сохнут за 15 минут.
Ночью, когда все легли спать, я разложил полотно на полу и за 3 часа написал нового Пьеро. Писать эмалью было гораздо труднее, чем маслом. Эмаль сохнет прямо под рукой и если надо смешать краски, надо очень спешить.
Утром я свернул полотно в рулон.
Так как Бригиту я знал всего один вечер, я решил оставить рулон с одним датчанином Лео. Лео, как и Лиса, занимался у Марелли и это лето проводил дома с родителями в Копенгагене. С Лео я договорился так, что когда Бригита получит остальные 900 долларов, она пошлет их мне а он отдаст ей рулон с "ПЬеро".
Мы улетели в Америку.
Примерно через неделю у меня остановился мой друг по Ленинграду, врач биохимик, Лев Аккерман. Помомо врачебной деятельности, он очен серьозно занимается цоллекционириванием антиквариата, досканально изучает купленное, пишет статьи в журналах, знает несколько языков и посещает аукционы в Париже и Лондоне. В Америку он прилетел одним из первых с женой Наташей и сыном Юрой и начал в Нью Йорке но вскоре нашел позицию более интересную в Чикаго.
.Работал он как врач биохимик в одном из госпиталей Чикаго. Кго страстью всегда было коллекционирование антикварных вещей.
В этот раз он пролетал в Нью Йорк из Парижа, где в одной из букинистических лавочек. расположенных вдоль реки Сены, напротив собора Парижской Богоматери, ему удалось купить оттиск Густава Климта "Обнаженная". это был рисунок карандашом одной линией на средней плотности бумаге с подписью Климта. Лев заплатил за рисунок 70 долларов и был страшно взволнован такой покупкой. Мы оба стали тщательно изучать работу. Я тут же заподозрил что это просто копия. Проверив специальным раствором на ватке, я убедился что я был прав.
Не хотелось расстраивать друга и заядлого коллекционера, но он спросил мое мнение и получил правдивый ответ.
В то же время я показал ему гравюру Рембранта. Он порекомендовал показать одному его знакомому в Чикаго, знатоку по работам Рембрандта.
Через неделю Лев звонит и сообщает что Рембрандт является повтором (репринт) с новой доски и стоит около 10 долларов. Вот это да! Надо верить американским специалистам!
Лев пересылает мне моего Рембрандта и я тут же отправляют его Бригите обычной почтой в Данию с припиской, что гравюра оценена в 10 долларов специалистом антикваром.
За это время следы Лео, у которого "хранится" моя работа "Пьеро""исчезли.
А через некоторое время я получаю открытку из Италии от Бригиты:
"Очень сожалею, что наша сделка не состоялась. Я продала гравюру за 2000 долларов и получила деньги от моего бывшего мужа, и поехала в Италию погреться. Всего хорошего. Бригита."
А уже намного позже, звонит Лев из Чикаго и сообщает о том, что недавно на аукционе в Чикаго была продана точно такая же гравюра Рембрандта за 2200 долларов.
Так, как в сказке, я остался без Ренбранта, да и без "ПЬЕРО".
Григорий Гуревич
Написано в Августе 2006 года.
Оркорректировано для публикации на "Проза.ру" 11 января, 2016 года.
Копирайт 11 Января 2016 года.