-Ты когда-нибудь стоял на краю крыши и смотрел вниз? Видел маленьких людей спешащих в никуда, не понимая, как они ничтожны по отношению к миру? Осознавал ли, что ты такой же ничтожный, как и они?- спросил седовласый мужчина, одетый в классическую рубашку и красную потертую жилетку поверх неё. Он как безвольный лежал на кровати и лишь слегка мог шевелить губами, поэтому его голос звучал, как будто престарелый граф пытается докричаться до своего убийцы через подушку на лице.
-Нет, деда Костя,- ответил маленький мальчик с виду лет десяти, сидевший на маленьком стульчике напротив кровати Константина. В его глазах казалось можно рассмотреть радугу надежды и ветер невинности.
-А я, Витя, однажды был в такой ситуации,- сказал он и попытался хоть как-нибудь изменить положения своего тела, но безуспешно, - и сейчас я расскажу об этой ситуации. Была холодная ноябрьская пятница, моё легкое пальто не помогал от сильного ветра, который дует на высоте тринадцати этажей. Это меня не волновало, ведь через пять минут моё тело должно было начать остывать естественным путем на асфальте внизу, а ветер вредил не мне, а санитарам, которые должны были забрать мой труп, хотя от падения с высоты асфальт должен было усложнить им работу, но я что-то отвлекся от темы. Я стоял на краю крыши, смотрел на людей внизу. Они все куда-то шли и смотрели себе под ноги, не замечая отчаявшегося мужчину на верху: кто-то спешил домой к жене и детям, кто-то бежал на ночную смену, кто-то торопился на свидание, а мои планы на ближайшее время предполагал, только один шаг. План был идеален, но вдруг я услышал голос, раздавшийся сзади. Женский голос спросил: «Можно ли мне прочесть твою предсмертную записку?». Я обернулся и увидел девушку, сидящую неподалеку на краю крыши. Её длинные каштановые волосы изящно развевались на ветру, точнее весело, так как, повернувшись, я не смог разглядеть её лица из-за них. Как я потом узнал, она часто приходила на эту крышу, чтобы почувствовать своё превосходство над миром или поплакать с кучей равнодушных вечно спешащих куда-то людей, или посмотреть за горизонт и помечтать о далеких городах, или просто поесть. Мне в тот вечер не повезло, и она пришла туда поужинать сэндвичем с сыром и курицей. Она сидела, жевала этот несчастный сэндвич, а её глаза умоляли меня дать ей мою предсмертную записку. Я, отвернувшись, решил забыть о её присутствии здесь, но не получилось. Её взгляд сверлил мою спину. Я развернулся и пошел вручать ей записку. Улыбка расплылась по её лицу. Она вырвала листок из моих рук и начала читать, уткнувшись в неё, жадно поглощая сэндвич, как будто записка пробуждала в ней аппетит. Изредка раздавался её тихий смех. Я начинал замерзать, а она все не заканчивала чтение моей небольшой записки. Наконец-то она дочитала, а я, возможно, заработал бы на таком морозе цистит, но мне было скоро умирать, и я не думал об этом. Эта девушка заявила мне: «У тебя тут что-то маловато написано для записки романтичного «прыгуна»». Я попытался переубедить ее, сказав, что выдавил из себя максимум при данной ситуации. Она же начала зачитывать мне мою же записку: «Жизнь моя бессмысленная. Она представляет циклическое повторение бессмысленных действий, приближающих меня к полному разложению на атомы и молекулы. Почему не сделать это на собственных условиях? Поэтому, я Роликов Константин Борисович решил сбросить свое тело с тринадцатого этажа. Это мое обдуманное решение. У меня нет родственников и друзей, поэтому мой труп вы можете спокойно сжечь. Вряд ли вам будет интересна, почему я это сделал, поэтому даже не буде начинать. Всем мира добра и вечной смерти». «Это все?»- спросила она, и в её голосе чувствовалась явная претензия. Я спросил: «Твои ожидания обо мне разрушались?». На что она ответила явным согласием и подкрепила свой ответ ударом мне по лицу. Она сказала, что я идиот, так как не положил её в пакетик свою маленькую бумаженцию, и предложила оставить её ей, чтобы не залить её кровью. В доказательство, того что она хороший передатчик записок, предложила спросить рекомендацию у моих предшественников, но вспомнила, что они «заняты», и мило улыбнулась. Потом она сказала, чтобы я поторопился, а то она уже начала замерзать. Я же сказал, что никуда не тороплюсь и предложил выпить кофе в кофейне в соседнем доме. Она согласилась и сказала, что её зовут…
-Вера,- перебил неожиданно Витя.
-Нет, Наталья,- прошептал дедушка.
-Деда, ты же мне рассказываешь, как с бабушкой познакомился, а мою бабушку Верой зовут.
-Вот, ты внучок меня не дослушал, а уже осуждаешь. Мы с твоей бабушкой познакомились, когда мы в разбитом стекле лежали вместе пока скорую помощь ждали.
-А что вы делали в стекле?
-Да это я выпрыгнул из этого кофе в окно, когда кофе перепил.
Вдруг в дверь кто-то постучал, а потом вошел взлохмаченный мужчина.
-Папа, Витя, чем вы тут занимаетесь?
-Деда мне рассказывает, как он с бабушкой познакомился, когда выпрыгнул из окна кофе,- заявил мальчик.
-Папа, ты серьезно? Рассказываешь ему версию «Суицидная осень»? ты бы ещё «наркокарусель» ему рассказал. Начал бы лучше с «Розы вне сада».
-Папа, о чем ты?
-Да, твой дедушка бывший журналист и после того, как его уволили из местного издательства, он начал выдумывать истории из своей жизни. К некоторым событиям, даже не один вариант. А потом издал книгу с ними, а потом начал их рассказывать мне с твоей тетей, когда мы были маленькие, как не выдуманные.
Мужчина закончил, и в комнате возникла неловкая тишина.
-Ладно, пап, там мама всех на ужин зовет, пошли,- разбавил её папа Вити.
Константин резко вскочил с кровати и побежал быстро на кухню со своим сыном наперегонки. Витя видел все это и слышал все, что говорил папа, и в его глазах начали появляться тучи недоверия.