Никогда

Рак – не заразное заболевание и не передаётся бытовым путём, через слюну, кровь, прикосновения, воздушно-капельным путём. Если диагностировать заболевание на ранних стадиях – вероятность полного выздоровления очень велика. Известно множество разновидностей онкологических заболеваний. Среди них самые распространённые - рак шейки матки, рак желудка, лейкоз, рак кожи, рак лёгких и другие…
«Чёрт! Опять не взял записную книжку с вопросами!» - он обшарил правой рукой внутренние карманы пиджака. Блестящая подкладочная ткань холодком скользила под кожей пальцев. Делать было нечего - его уже ждали – по ступеням спускалась высокая худая медсестра. Нижняя часть её лица была  закрыта стерильной повязкой, из-под белой шапочки чуть выбивались русые волосы, щекоча её скулы и лоб, остальные волосы были как-то замысловато собраны на затылке. Белоснежный халат застёгнут на все пуговицы. Единственная нестыковка в её внешнем виде с образом примерного больничного работника – высокие чёрные «стилы» с металлическими заклёпками.
- Добрый день, меня зовут Елизавета Владимировна. Я – врач, - представилась девушка. – А Вы, должно быть, Кирилл?
- Приятно познакомиться, да, я Кирилл, буду писать репортаж про вашу больницу, - он улыбнулся. «Она довольно нестандартно выглядит, как для врача» - пронеслось в его сознании. В её глазах мелькнуло странное выражение.
- Следуйте за мной, Кирилл, – она произнесла это мягко и по-дружески.
Они вошли в просторное помещение, которое повергло Кирилла в шок. Тёмно-зелёные стены, покрытые серой плесенью. Его ноги погрузились по щиколотку в ледяную воду, с потолка свисала на кручёном проводе одинокая засаленная лампочка. Ладонь холодил металлический корпус профессионального диктофона. Он нажал кнопку “REC”. Справа стояла каталка на которой стонал человек. Хотя человеком это назвать было сложно. Его лицо было настолько худым, что под белой и обезвоженной, больше походящей на пергамент, кожей было видно, как шевелится каждая тощая мышца, каждая косточка челюсти. Он был голый, в центре его живота зияла огромная мясистая дыра в которой с противным хитиновым скрипом копошились чёрные жуки вперемешку с опарышами. Кирилл отшатнулся в сторону и через что-то споткнулся. Падение на секунду вышибло из него дух и дало ощущение невесомости, после чего он приземлился руками во что-то плотное и вязкое. Перед глазами возникло раздутое бледно-зелёное лицо с чёрными губами и синяками вокруг глаз, на натянутой, словно резина на шарике с водой, коже росла серая плесень, её блестящие головки брызгались спорами. Вязкая субстанция оказалась телом этого трупа. Руки Кирилла вошли в грудную клетку и он ощутил, как длиннющие могильные черви копошатся в этой субстанции и обвивают его пальцы своими сегментированными телами. Этот полуразложившийся человек смотрел на него. Осознанно. И улыбался. Руки с чёрными пальцами начали поглаживать плечи Кирилла.
Кирилл вскочил на ноги. Сердце колотилось словно поломанный сбитый метроном. Там, где он только что вошёл, не было двери. Была глухая стена, вымазанная гноем. Он бросился бежать вперёд по сужающемуся коридору, в конце которого мерцал свет. Каждое движение давалось ему с великим трудом, он бежал будто в замедленной съёмке. Кто-то сзади смеялся, слышался детский плач. А рядом спокойным шагом в своих чёрных стилах и застёгнутом на все пуговицы халате шла ОНА.
Выбившись из сил и задыхаясь, Кирилл остановился.
- Что это! – он закричал во всю глотку, но звук был словно сквозь воду. – Выпустите меня, пожалуйста, я никому ничего не расскажу, я клянусь, я обещаю! – он весь дрожал.
- Ну что ты… мой мальчик… Здесь твой дом. Мы тебя любим… – заворковала Елизавета Владимировна. Голос её был сладок, вот только взгляд пустой…
- Нет! Я не такой! Я ЖИВОЙ!. – голос Кирилла дрожал, паника овладела всем его разумом.
- Но мы ведь тоже живые… - её глаза вдруг раскрылись широко-широко и приобрели выражение боли вперемешку с обидой. На стерильную повязку покатились слёзы.
- Я не хочу разлагаться! Я не такой как они! Выпустите меня отсюда, пожалуйста! Вы ведь тоже живая! Да? Давайте вместе отсюда уйдём, я помогу… - он облокотился о шершавую стену. За шиворот полилось что-то вязкое и ледяное.
- Не бойся! У нас очень заботливая и дружная семья. Мы будем любить тебя, – ворковала она, сделав шаг к нему.
Кирилл опустил взгляд вниз и обнаружил, что на нём надета больничная пижама с мишками, как в детстве. Ноги по щиколотку были в ледяной чёрной воде. – Я не такой как они! Вы что же не видите, – слабым голосом, сотрясаясь от рыданий простонал он.
- Иди я тебя поцелую, Кирюша. – она сделала ещё шаг к нему и сняла стерильную повязку. У неё не было половины нижней челюсти справа. В чёрно-фиолетовом мясе, копошились желтые жирные черви. - Ты останешься с нами и больше не будешь плакать.
Он закричал, но из его груди не вырвалось ни единого звука. Он начал судорожно оглядываться в поисках спасения. Позади темнота и стоны, впереди свет, но он так недосягаем…
Запах. Он не чувствует запаха.
Кирилл открыл глаза и резко сел. Сердце колотилось как синица, случайно залетевшая в окно. Постепенно тёплая и безопасная реальность оборачивала его сознание и мурлыкала уютностью. «Вот это сон. Господи. Хоть бы он ничего не значил. Я проснулся потому что понял, что в этом аду не было запаха. А если там столько разлагающихся людей, значит запах должен быть ужасающим…» Мысли всё ещё путались и цеплялись за омерзительные образы. «Нет… Это всё бред и неправда. Там же всё нелогично. Сначала не было диктофона, потом появился. Эта пижама, её уже давно нет… Просто я устал, и…».
Кирилл вскрикнул от испуга – на столе завибрировал мобильный телефон. «Это же просто телефон. Господи… Я совсем параноик».
После пары секунд гнетущего молчания он услышал два спокойных, пропитанных фатальностью слова, сказанных каким-то изменившимся голосом его брата: Кирилл. Приезжай.
И больше ничего не надо было говорить. Эти два слова подвели черту.
Пока он ехал через заснеженный, зараженный предновогодним настроением, суетящийся город, его сознание расслоилось на три составляющие, как коктейль «Хиросима». Он отхлёбывал каждую из них по глоточку. В рандомном порядке. Одна из них, самая верхняя – это зеленоватая, пекущая тревога «Уже всё или он успеет?», которая обжигает изнутри, как абсент. Средняя – мягкий, успокаивающий вкус ликера Бейлис – то тёплое ощущение от того, что он жив, что его тело не разлагается, что тёплый свитер под пуховиком так приятно трётся альпаковым ворсом о кадык. И нижний – приторно-сладкая, с привкусом трав самбука – его сон из которого он так вовремя вырвался. Она не успела его поцеловать – значит с ним такого НИКОГДА не случится. Он не заболеет и не будет гнить заживо.
Машину занесло. Кирилл даже не осознал, как вдавил до упора педаль тормоза. Инстинктивно. Сзади сигналили машины – этот звук был каплей гранатового сиропа в его «Хиросиме». Теперь он залпом отхлебнул весь коктейль целиком. Всё смешалось и стало какофонией образов, вкусов, звуков, тактильных ощущений… Он не помнил сколько простоял на обочине, но вдруг осознал, что надо ехать. Рука нащупала твёрдую и шероховатую пластмассовую поверхность ключа. Машина послушно зарычала.
Всю остальную дорогу он был сосредоточен на пути. В колонке звучала Blooddrunk группы Children Of Bodom – он не любил дет-метал. Но сейчас эта музыка – единственное что ему надо. Она не даёт образов. Она даёт решительность и агрессию.
Он не помнил, как дошел до белой двери больничной палаты под номером 3/16, как купил в автомате в вестибюле бахилы и накинул на плечи одноразовый бумажный халат… Он забывал, что произошло секунду назад. Его разум был полый и вакуумный. Он слышал лишь стук сердца – как поломанный, сбитый метроном.
Кирилл впал в оцепенение. Он не чувствовал времени. Вспыхнувшая мысль «а что я там сейчас увижу?» пронеслась мощным разрядом от разума до кончиков пальцев ног. Его тело содрогнулось и вывалилось из безвременья в реальность, пахнущую нервным, свеже-агрессивным больничным запахом.
Кирилл взялся за ручку двери, зажмурился и вошел в палату.
Открыл глаза.
В палате было светло и уютно. Но лишь зрительно. Он чувствовал смерть. В запахе. В сиплом отрывистом дыхании умирающей матери. Она плакала. Кирилл посмотрел на неё. На свою маму и не узнал. Сморщенная, худая старуха, практически без волос, а те, что остались, жидкие сухие и бесцветные как паутина. Кожа желтая и сморщившаяся, похожая на забытую на столе шкурку яблока. Рядом – его брат. Генка. Серьёзный и болезненно замкнувшийся в себе, но его глаза всё ещё хранят надежду. «Глупец! Она УЖЕ мертва…» - Кирилл сделал ещё шаг. Мать подняла на него измученные, заплаканные глаза. И всё он понял – источник надежды здесь она. Она не смирилась и боится. С другой стороны кровати на железном стуле сгорбился поседевший отец. Он единственный до конца осознавал, что происходит. Он держал её за руку и жадно ловил взглядом каждый её жест, каждое движение. Он не моргал, от напряжения его выцветшие карие глаза слезились.
Её глаза были серо-зелёные, как раньше…
Нет…
- Иди я тебя поцелую, Кирюша, – её голос был ласковым, дрожащим, глаза улыбались.
Он отшатнулся и сделал шаг назад. Она не поняла. В её глазах проявилось удивление, но они всё так же лучились добротой. И вдруг серо-зелёные озёра взялись льдом. Опять наступило безвременье и он вспомнил. Он вспомнил её цветущей, молодой и счастливой. С копной медно-рыжих волос. Сентябрь, как она встречала его из школы. Его ещё совсем маленького, она была такой тёплой и счастливой. Когда он болел простудой она клала ему свою прохладную руку на лоб и всё вмиг проходило. Она волшебница. Она – его мама. И её больше не будет. Никогда.
Рак – не заразное заболевание и не передаётся бытовым путём, через слюну, кровь, прикосновения, воздушно-капельным путём. Если диагностировать заболевание на ранних стадиях – вероятность полного выздоровления очень велика…