Кряж Ветреный Пояс с севера на юг в 1984г

Петр Барков
В конце января появляются первые признаки весны. Становится больше света, который контрастно высвечивает прострелы ветвей ивняка и краснотала. Ивовые ветви выделяются зеленеющей  свежестью коры, а краснотал  насыщенным бардовым цветом на фоне серого осинника и особенно белизны еще не потемневшего  снега и посвежевшей коры  берез. Большая синица,  чувствуя приближение весны громко и монотонно повторяет свою немудреную журчащую песню:чиви-чиви-чив-чивью.

Зарождающиеся весенние  интонации в природе возбуждают ностальгические воспоминания  о минувших походах, а также  мечты и планы о новых  маршрутах путешествий.
 В это время мы с друзьями устраиваем лыжные вылазки в лес иногда с ночевкой. Потом собираемся у меня дома, просматриваем фотографии и фильмы о былых походах,  внимательно изучаем схемы и карты пройденных маршрутов.
Кроме завсегдатаев совместных походов, обязательно присутствуют приглашенные, потенциальные участники будущих путешествий, а также сочувствующие  и дети взрослых членов нашего импровизированного клуба. Вспоминая дела минувших дней, мы обязательно обсуждаем варианты маршрутов будущих походов, сроки и состав участников. При этом вся компания под влиянием воспоминаний и планов на будущее попадает под гипноз общего воодушевления.  Все наперебой высказывают предложения и предположения по поводу возможных маршрутов, экипировки, сроков отъезда и возвращения, а также  распределения обязанностей.



Не всегда наши планы осуществлялись как было задумано.
К концу весны появляется  большая определенность. Часть друзей заявляют о невозможности  быть участниками похода. Другие еще колеблются.
В 1984 году большая часть взрослых потенциальных участников  в силу разных причин отказались от участия в летнем походе в тайгу.
  В компании, кроме меня, оказался мой академический друг и коллега тридцатидвухлетний Игорь Владимирович,  двое моих сыновей: шестнадцатилетний Игорь, тринадцатилетний Костя – и пятнадцатилетний племянник с Украины  Женя.
Игорь Владимирович к этому времени уже имел опыт трудных походов вдали от населенных пунктов. Мои сыновья тоже не один раз были со мной в тайге.
Кроме того, они были неплохо физически развиты: бегали на лыжах, купались в открытых водоемах до самой зимы. Таежного опыта не имел только Евгений.  Однако он  был разрядником по спортивному ориентированию.  В целом группа была физически и практически  неплохо подготовленной.
Первые походы по северным районам Ветреного Пояса были несложными.  Обычно добирались до какого-то большого озера с избушкой на берегу на расстоянии до100 км  на юг от ближайшего жилья. Три четыре недели там жили. Занимались охотой  рыбалкой и обследованием местности, делая радиальные выходы в радиусе 15- 20 км, составляли карту местности. При этом всегда  возникало желание узнать, а что же там за границами нашего знания. Именно тогда возникла мысль пройти весь географический район Ветреного Пояса насквозь с севера на юг, с востока на запада и с запада на восток.  В последствии все эти путешествия были совершены.
В 1976 году я с группой из пяти человек уже выполнил часть этой задачи, прошел  кольцевой маршрут на 50 км с севера на юг, 70км с востока на северо-запад и потом 20км на север и 50 км с  запада на восток, далее еще 50 км на север, и заканчивали поход, выходом к Белому морю.
( см. http://proza.ru/2015/04/24/929)
В1984г. Первоначально выбранный маршрут  был довольно сложным - предстояло пересечь Кряж Ветреный Пояс с севера на юг на расстояние около 200 км в большей части маршрута по нехоженым ранее местам, где возможно десятками лет не ступала нога человека.  В эти времена с картографическими материалами было туго, т.е., надежных карт у нас не было. Начальная часть пути на расстояние примерно 100 км от поселка Нименьга до озера Шидмозера была известна и даже частично на расстояние примерно 30 км исследована. В дальнейшем от Шидмозера я полагал направлением на восток выйти в район дороги, проложенной от пос. Янгоры, до поселков Кузьминки и Нижнее устье.
В начале августа нашу команду подвезли от станции Нименьга до Летозера  на двух лесовозах. С  водителями расплатились спиртом. Курсом по азимуту отправились до известного нам по прошлым походам  безымянного озера, названного нами же Кряжозером, так как обрамляющая его восточная сторона представляла собой каменистый кряж. Во второй половине дня остановились на ночевку на берегу озера. Небо было ясное, светило солнце и  было жарко. Мы купались. Настроение было отличным. Этому благоприятствовала прекрасная летняя  погода.
На скалистом почти отвесном склоне кряжа нашли небольшую горизонтальную полочку и разложили там еловый лапник для ночлега. Поскольку   небо было ясным, за исключением небольшого облачка на западном горизонте, решили не ставить палатку и ограничились навесом из полиэтиленовой пленки. Однако среди ночи разразилась страшная буря: проливной дождь,  сильный ветер  и гроза. Где-то совсем рядом молнии впивались в наш кряж.  Дождь лил стеной.  Я боялся, что на нас может повалить какую-нибудь сосну. Наша полиэтиленовый навес, хотя и защищал от прямых потоков воды, но ветер задувал под него водяной туман, образованный распылением капель воды, разбиваемых сильным ветром о стволы и ветви деревьев.  Полиэтиленовый навес быстро наполнялся водой,  который, надуваясь, опускался тяжелым пузырем, наполненным водой, доставая до спальников и, грозя порваться и утопить наше лежбище. Когда водяной пузырь чрезмерно раздувался,  мы дружно поднимали ноги в спальниках, выталкивая скопившуюся воду в сторону от нашего укрытия. Буря продолжалось пару часов. К  утру гроза прекратилась, ветер поутих, но дождь еще продолжал литься.
Долго не хотелось вылезать из спальника под холодный дождь. Около 9 часов я встал с целью развести огонь и приготовить завтрак. Штормовка моментально промокла, поэтому я разделся до плавок и в таком виде стал заниматься костром. Соорудил  подставку для котла из двух камней достал из-под лапника с вечера приготовленные сухие тонкие ветки и бересту. Топором ободрал на щепки сухую березу. Береста весело разгорелась, несмотря на то, что ее смачивал дождь. В течение получаса удалось раздуть хороший огонь,  и каша быстро сварилась. Дождь совсем перестал.  Все поднялись и  упаковали влажные спальники в рюкзаки. Позавтракали быстро и встали на тропу. Одновременно снова заморосил  мелкий дождь. Все достали свои полиэтиленовые накидки.
В этот день предполагалось  дойти до реки Малошуйки и остановиться на стоянку в избе, когда-то построенную лесоустроителями, и которую мы неоднократно посещали в прошлые годы.
До  реки дошли за два часа. Однако в том месте, где обычно переправлялись на другой берег по камням, бушевал порог. Вода поднялась на метр. Решили натянуть веревку с берега на берег и, раздевшись,  переправиться. Когда я первым попытался переправиться, с рюкзаком, держась за один конец веревки, ничего не получилось. Мощный поток ледяной воды сбивал с ног. Приходилось упираться ногами, наклоняясь против течения, в результате чего тело захлестывало до самой шеи, а нижняя часть рюкзака  за спиноц оказывалась в воде. Я понял, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет.
Костя пробежал вдоль берега, и за поворотом реки, в ста метрах, нашел поваленный с берега на берег ствол сосны, через который перетекала вода. По этому стволу мы  успешно переправились  на другой берег,  где нашли избушку и даже наши удочки, которые стояли в том же месте где их оставили год назад.
Переоделись в сухое. Развели  костер  на месте прежнего  костровища под раскидистой сосной. В избушке затопили каменный очаг (печь по-черному)
Я боялся, что  от длительного перехода под дождем ребята простудятся, поэтому первым делом приготовил крепкий чай с ромом и всех напоил, кроме Кости, который пить чай с ромом отказался.
Три дня мы простояли около избушки, поскольку все время, не переставая,  шли дожди.
Палатку не ставили, спали в избушке. Дети на нарах, а мы с Игорем Владимировичем под нарами.
Время на стоянке  использовали для рыбалки и сбора грибов. Интересно, что грибы, растущие на береговой линии речки, оказались сантиметров на десять  под водой, Поскольку вода в речке была чистейшей и прозрачной, то грибы хорошо было видно, особенно красные шляпки подосиновиков.
Игорь Владимирович набрал прекрасных рыжиков, одну часть которых мы засолили в маленькой кастрюльке и поставили под гнет, под очищенную березовою колобашку, другую часть я собрал в марлю и, макнув два раза в кипящую воду, посолил, добавив подсолнечного масла, немного уксусу, а также порезанного луку и чесноку. Получилось очень вкусное блюдо. Грибы можно было поесть уже через полчаса. Засоленные грибы под гнетом через три дня приобрели зелено-фиолетовый цвет и особенный замечательный специфический вкус.
Поскольку дожди не переставали, то я размышлял: стоит ли идти  по ранее намеченному  сложному маршруту. Однако через три дня всем надоело стоять на одном месте и Игорь Владимирович предложил на следующий день трогаться дальше, несмотря на дождь. Уверенность Игоря Владимировича  придала мне большей решимости.  В крайнем случае, думал я, можно будет свернуть с южного направления на восток, дойти до тропы на кряже, расположенному на левом берегу реки Подломки, потом пойти на север по тропе к Кожозеру  и далее 90 км по Монастырской дороге  к деревне Петровское, а, затем, 20км к деревне Устькожа, где находится пристань, куда причаливают пассажирские суда, следующие к железнодорожной станции Онега.
На следующий день дождь прекратился, а мы двинулись по визиру север-юг в южном направлении. За два дня прошли примерно 20 км. Переправились через речку Большая Шуйка и остановились на реке Пеможе.
При переходе речек и оврагов по бревну вперед пускали Костю с топором, как самого ловкого. Костя обрубал сучки, чтобы никто при переходе не споткнулся. Но один раз зачищая таким образом бревно, он свалился в овраг, заросший кустарником и высокой травой. К счастью никаких повреждений у  него  не случилось.

На  реке Пеможе заночевали.
Ночью неожиданно ударил мороз.  На утро, когда я отправился обследовать  местность, повсюду находил остекленевшие от мороза грибы и похожую по вкусу на фруктовое мороженное морошку.
Ребята поднялись поздно, так, что собрались выходить только к 12 часам. Когда все уже стояли под рюкзаками разразился сильный ливень с грозой,  мы спрятались под ветвями раскидистых елей. К счастью дождь продлился недолго. В качестве компенсации за испорченную погоду Игорь Владимирович выдал каждому по маленькой шоколадке. Солидарно с Игорем Владимировичем выглянуло солнце, и мы двинулись вперед. Через полкилометра лес расступился и перед нами открылось обширное болото. Было очевидно, что преодолеть его напрямую невозможно, и мы стали обходить болото по лесу справа.
Двигались примерно  в 100м от кромки болота. Лес  был редкий и заболоченный  со множеством поваленных стволов. Под ногами были кочки высотой до сорока см. Между кочками вода. Идти было очень трудно. На кочки наступать не получалось: они сминались на сторону и нога соскальзывала в воду а перешигавить было трудно, так как приходилось высоко поднимать ногу. К тому же опять пошел дождь. Так и топали по воде наступая между кочек. Через некоторое время мы опять промокли насквозь.
К четырем часам остановились, чтобы перекусить. В этот день дежурным был наш младший компаньон, Костя. Он быстро отыскал и руками свалил торчащий среди болота обломанный сверху и подгнивший у корневища ствол осины, который  был совершенно пустой, как труба,  и сухой внутри. Осина загорелась с одной спички и тут же загудела выдувая пламя с одной стороны пустого ствола. Через пять минут вода закипела, а еще через десять, Костя уже разливал всем горячее какао. Съев по сухарю с салом и луком, выпив по  две кружки какао, развели большой костер и начали сушить штормовки, раскинув руками их полы, как крылья. Вода из штормовок тут же начала выпариваться, и хотя их снова мочил дождь, все же удалось немного подсушиться.
К вечеру дошли до южного края болота,  идти стало легче. Лес стал плотнее, вода и кочки под ногами исчезли. Дождь прекратился. До темна расположились лагерем  в хорошем  и относительно сухом месте. Просушили одежду.
У Жени, для которого смена южно-украинского жаркого климата на суровый северный, на первых порах оказалась шоком, однако он по-мужски переносил все трудности, и только хмурый  вид выдавал его чувства. И вот только здесь на этой стоянке после трудного перехода впервые за десять дней похода он  стал улыбаться и собирать грибы, надеясь их засушить и привезти домой. Я понял – Женя адаптировался.

На следующий день шли по лесистой местности, перемежающейся с небольшими сухими болотами. На болотах небольшие островки в виде закустаренных возвышенностей, на которых в изобилии росла брусника. Стали собирать бруснику впрок на скорость быстрее всех оказался Костя. Он набирал полную мисочку брусники за 7 минут.

Вечером остановились на высоком берегу небольшой речки, вероятно притока Подломки. Сварили манную кашу и ели ее  с брусникой. Ночью опять был мороз.
С высокого берега речки просматривалось значительное понижение местности к югу и серебряная полоска глади Шидмозера, покрытого с западной и южной стороны высоким еловым и сосновым лесом. Спустившись с возвышенного места, на заболоченный участок мелколесья, переходящего в открытое болото,  которое вплотную примыкало к озеру. Нам показалось, что обход болота с запада будет очень длительным, и предпочтительней было повернуть на восток, чтобы выйти к берегу Подломки в том месте, где она вытекает из Шидмозера.
Весь путь до Подломки, около двух километров, пролегал по заболоченному лесу. Не было ни одного сухого места для привала, поэтому отдыхали прислонив рюкзаки к стволам деревьев или наклонившись и уперев руки в колени.
К концу дня вышли на берег Подломки. Чтобы определиться с местом стоянки, я пошел вдоль берега к Шидмозеру. Вода из  Шидмозера сливалась  с некоторым ускорением. Просматривая русло, заметил  в самой стремнине хребты каких-то крупных  рыб. Подходящего места для стоянки  на берегу не оказалось. Кругом хлюпала вода.  Раздевшись и взяв в руки замотанные в штормовку, сапоги и брюки погрузился и  стал продвтгаться по воде  в вертикальном положении, работая ногами, выбрасывая их попеременно вниз и в  стороны как когда-то учили в секции водного поло и,  не касаясь дна, как бы перешел на другой берег.
Если до погружения в воду мне было жарко, то после выхода из ледяной воды под сильным холодным ветром, налетающим с озера, я быстро замерз.
Кое-как натянул на мокрое телоя майку  и штормовку, двинулся по противоположному берегу обратно.  Поровнявшись с ребятами на противоположном берегу, окликнул их и попросил кинуть мне конец веревки привязанный к палке, так как  не решался на длительный переход по воде с вещами в руках. Поскольку река здесь была гораздо шире, чем у истока, а  я окончательно замерз. Поймав палку с концом веревки, намотал веревку на левую руку, а в правую взял сверток с сапогами и одеждой.  Попросил ребят  вытягивать мня за веревку быстрее, не давая погрузиться под воду, что они и сделали, так , что я быстро и благополучно оказался на другом берегу. В качестве компенсации за переохлаждение получил  от Игоря Владимировича пробочку спирта из фляги.

Место для установки палатки организовали не сразу. Подходящей сухой площадки на всем берегу не оказалось. Стоило потоптаться на любом месте, как из почвы выжималась вода. Пришлось приготовть пять  двухметровых сухих тонких стволов сосен,  уложить их в рядок на самый возвышенный участок берега ,  застелить их еловой хвоей, а сверху полиэтиленовой пленкой и потом уже сверху поставить палатку, а над ней  тент от дождя.
Пока я занимался исследованием берегов Подломки, Костя несколько раз забросил блесну и поймал две щуки, одну большую килограмма на два.
 
На следующий день я встал пораньше и закинул удочку около палатки.  Сразу же начался клев.  Поймал трех язей  по килограмму каждый  и щуку на два килограмма.
Ребята встали поздно и взялись за приготовление лепшек. Игорь испек пирожок в виде рулета с черникой  под названием змеевик и приготовил  никогда ранее не виданный    замечательный шашлык из щуки.
 Пока ребята занимались выпечкой и шашлыком мы с Костей прошлись по берегу, собирая грибы. На реке я заметил утку и, передав  Косте ружье, сказал – стреляй. Костя долго, долго целился, а потом отдал ружье и сказал, что стрелять не будет. Пришлось мне самому  убить утку.

На следующее утро у самого выхода из палатки обнаружили большую лужу, которая затекала под наше лежбище. Вода прибывала, угрожая наводнением. Мы поняли, что пора уходить. Быстро собрались и пошли вдоль левого  берега, вниз по течению.

Берега Подломки изрезаны  оврагами, образованными ручьями-притоками, поэтому двигаться по краю берега практически невозможно из-за поваленных друг на друга деревьев и сильно заболоченной почвы. По этой причине в некоторых местах, где были завалы деревьев приходилось продвигаться почти ползком, переваливаясь на животе через стволы деревьев. После трудных попыток идти вдоль берега, пришлось отойти от него на сотню метров, где овраги были мельче и, самое главное   почти не было бурелома. В конце дня остановились на ночлег на сухом высоком берегу. Пробовали рыбачить, но клева не было  и ничего не поймали.

На следующий день обнаружилась тропа, проложенная  вдоль берега и принятая мною поначалу  за звериную. Но в одном месте на тропе нашли костровище и совсем не старые окурки. Я еще подумал: откуда здесь люди на удалении от ближайшей деревни на 150 км. Чем дальше мы продвигались вниз по реке, на север, тем шире и натоптаннее становилась тропа, и чаще попадались костровища.
Наконец,  после длительного подъема тропа вышла на грунтовую дорогу, проходящую по гребню кряжа, обрамляющего большое озеро. На дороге был след гусеничного тягача и множество следов от резиновых сапог. Внезапно на дорогу из леса вышел человек в круглых очках, интеллигентного вида, похож на учителя, одетый по геологически в энцефалитку.
Стали его расспрашивать кто он,  чем занимается. Он отвечал как-то нехотя и уклончиво растягивая слова и делая большие паузы между ними – мы тут этого… , того… косим сено. Потом он засуетился  –  мне надо уходить и быстро ретировался  по тропе в густой и высокой траве.
Я подумал: наверное, местная интеллигенция из близлежащих населенных пунктов выполняет шефские работы в пользу сельского хозяйства.

Мы расположились на привал возле дороги на поваленных стволах деревьев, стали готовить какао. В это время со стороны, куда ушел незнакомец, поверх травянистых зарослей показались люди. Собственно видны были только головы, возвышающиеся над травянистыми джунглями. Они  как бы  плыли цепочкой над зарослями , одна за другой, петляя и повторяя траекторию извилистой тропы. Мы быстро убрали разбросанные вещи по рюкзакам, спрятали ружье и патронташ. Через некоторое время к нам подошли мужики. Их было человек десять. Все одинаково коротко стрижены с серыми землистыми лицами, что делало их похожими друг на друга. Они расселись на корточки вокруг нашего стойбища. И молчали. Возникло ощущение неудобства, и, чтобы разрядить обстановку, я бодрым голосом начал рассказывать – мы из Москвы – туристы.  Почти две недели идем по тайге и болотам, прошли больше сотни километров. Замучил дождь. А у вас, что шефские работы в пользу сельского хозяйства от предприятия? Один из мужиков, видимо бригадир,  стал медленно подбирая слова, как  и незнакомец, которого мы встретили  первым –  у нас… тут…, того…  договор… с государством. Здесь мы в командировке, косим сено,  а живем рядом, в лагере, у Подломки. В 11 километрах отсюда – переправа и лодочник. Он вас перевезет  на другую сторону.  В поселке - есть магазин, баня, библиотека, гостиница и даже две коровы, для них и заготавливаем сено. В магазине есть консервы, хлеб, печенье конфеты, пряники. С последними словами молодежная часть нашей группы оживилась. Я предложил новым знакомым  выпить какао, но они отказались. На прощание все гости выстроились в цепочку, и по очереди каждый подходил пожать руку. Я чувствовал, что  этому рукопожатию  они  придавали особый смысл и шарм. Нормальное общение со свободными людьми на какое-то мгновение создавало им иллюзию свободы, равенства  и нормальности существования.
Как оказалось,  на берегу Подломки находился лагерь расконвоированных заключенных, которые отбывали последние годы длительного срока за  серьезные преступления. Риск побегов был невелик, хотя такое случалось. Им не так уж плохо жилось здесь по сравнению с закрытой  зоной. Они зарабатывали какие-то деньги. Надзор был минимальным на 120 заключенных были только два охранника: майор и прапорщик. В выходные им разрешалось уходить из лагеря на рыбалку с ночевкой.  Они даже не знали  в каком географическом месте находятся и далеко ли населенные пункты. Поэтому все просили показать им карту и указать место расположения лагеря. Распрощавшись с бригадой косцов, двинулись  по дороге к переправе на Подломку. Женя с Игорем воодушевленные мечтами о конфетах и пряниках рванули и через некоторое время опередили нас с Игорем Владимировичем  метров на двести. Так как я опасался неожиданных встречь с колонистами, пришлось срочно перераспределить нагрузку, добавив скороходам по несколько килограммов груза из рюкзаков аутсайдеров.
Через пару часов подошли к переправе. Лодочник невысокого роста мужик средних лет с длинными патлатыми волосами перевез нас в два приема на другой берег. Как оказалось длинные волосы лодочника – это знак отличия освободившегося человека от тех, кто еще оставался в заключении
С разрешения майора нам предоставили гостиницу – вагончик 2х6 метров с двумя койками, на которых разместились дети, а мы с Игорем Владимировичем расположились на полу. Ребята накупили конфет и пряников. Костя устроил обмен компасов на вяленных хариусов и лещей. Посмотреть на нас и поговорить с нами пожелала чуть ли не половина всего контингента. На следующий день  быстро собрались и тронулись в южном направлении по грязной  и в конец разбитой  дороге.


В километре от лагеря на дороге встретили бригаду зеков-дорожных строителей, которые гомстеприимно приглашали принять участие в их трапезе. Особенно настойчиво предлагали выпить морошковой бражки из большого алюминиевого битона с выведенной из крышки трубкой. На наш отказ бригадир уговаривал с особым московским изяществом и вежливостью – «чисто символически, ничего страшного – это не крепче пива». Мы настойчиво отказывались, ссылаясь на то , что при детях не пьем даже пива.
Один из бригады  дорожников- житель Донецка, сунул мне 100 рублей и адрес, попросив прислать ему болотные сапоги, как у меня.
Опять были распросы о Москве, об  расположении их местности на  геогрфической карте и просьбы подарить компас. Мы решили, что вещи должны быть там, где они больше  всего нужны. Поскольку наш путь на многие десятки километров пролегал теперь по дороге, мы отдали оставшиеся у нас компасы, оставив себе только один.
Далее шли все время по дороге. По пути попадались ручьи и реки.Ручьи пересекали в сапогах а реки в шерстяных носках и кедах. Вода была ледяная, а дно покрыто острыми камнями.
При пересечениии одной из глубоких и быстрых рек увидели на другой стороне мужика с огромным блестящим ножем в руках. Мужик явно нервничал. У меня в руках было ружье. Перейдя на другую сторону, я спокойно прислонил ружье к дереву и стал рассказывать кто мы откуда и куда идем. Мужик успокоился.Видимо, услышав издалека голоса, наверное, принял нас за зеков и насторожился.
Оказалось мужик – водитель  гусеничногот ягача, который сломался в 20 км от места нашей  встречи. И теперь он идет в Янгары за буксиром.
Мы развели костер и угостили мужика сухарями с салом и какао. При расставании мужик высказал сожаление по поводу нашей встречи – шел я себе и шел, а вот теперь наелся и идти не хочется, тяжело. Обещал после ремонта вездехода подвезти нас до Кузьминок.
Через день после этого мы дошли  до сломанного,  вездехода и далее до заброшенной избы у дороги. Изба крепкая. Есть исправная русская печь, где Женя, наконец, высушил свои грибы, хотя я не раз уговарпивал его бросить затею с грибами, припоминая наш опыт, когда все попытки высушить грибы у костра кончались тем, что домой привозили червячков.  На утро следующего дня через двадцать минут, после того, как вышли на маршрут услышали приближающийся шум  мотора . Через несколько минут мы уже ехали внутри среднего гусеничного тягача  и через час были в Кузьминках.

Кузьмики – грязный поселок, заваленный гнилыми остатками отходов деревообрабатывающей промышленности. С грязными улицами и обшарпанным клубом, в котором девочки-подростки репитируют роли к какому-то спектаклю.  Переночевали в помещении сельсовета на полу.
Утром  договорились с одним шофером грузовой машины, чтобы он нас захватил до железной дороги. В кузове сели на рюкзаки и закрылись полиэтиленовыми накидками, так, что было совсем не холодно.
От станции Плесецк  доехали прямым поездом менее, чем за сутки до Москвы.
Фотоиллюстрации к рассказу см. здесь: ttps://fotki.yandex.ru/users/bbp45/album/122444/