Ну вот, Отче, наступил Новый. Знаковый для меня – я прошла полный цикл огненного очищения, совершила полный виток в спирали Бытия. Довелось испытать и хлебнуть того и столько, сколько многие столетние не ведают.
Отче, я не спрашиваю “За что?” Я понимаю, так надо. Не в этой бы семье, так в другой я бы увидела истоки несправедливости и лицемерия. Ибо такой Ты меня привёл. Видящей и слышащей. Да вот прозрение наступило с опозданием. С непростительным (для меня) опозданием. Не те люди, так другие, прорвались бы своей двойной принципиальностью (демократичность в свою сторону) и безнравственностью ко мне, как и к другим, лживостью и изворотливостью пресмыкающихся. Нет, Отче, я не ропщу, большинство из моего окружения были и есть люди прекрасные и замечательные, но, на каком-то этапе нашего общения многие из них возжаждали использовать меня в своих целях. Собственно, это происходит не только со мной, но, вероятнее всего, со всеми, кто обрастает общением. Именно по этой причине, чтобы никого ни о чём не просить самой, я по максимуму отказалась от общения кроме ситуаций рабочих. Жить-то надо, стало быть, и деньги зарабатывать надо. И не только для себя. Работать через плечо или плевок, я не умею. Как не хочу и не умею работать по принуждению. Я взрываюсь внутри, когда трепачи и ловкачи, уже довольно награбившие и в карманы, и людей, взывают к чувству долга и помощи ”нуждающимся”. Да, я понимаю, что понятия “нужды” и принципа “помощи” у нас разное. Если они бравадились, что “умней и выше всех, а потому умеют зарабатывать деньги и жить красиво”, то их качество жизни меня как-то не коснулось, а потому и разделять “понятия” хищников мне без надобности. Ты знаешь, Отче, что я довольствуюсь малым, мещанская мишура, называемая сегодня “уровнем и стилем жизни” меня не радует, ибо тлен. И не по той причине, что не имею. Я знаю людей нищих, но стремящихся и приобретающих. Не за тем я пришла сюда, чтобы стать падкой и жадной, чтобы из-за перспективной выгоды лгать и изворачиваться, плетя сети потенциальным клиентам, покупателям, инвесторам. Не знаю, было ли это испытание с Твоей стороны ко мне, или очередным проявлением никчемности и бесконечной жадности человеческой, когда меня и малых детей лишили жилья. Стала ли я более жадной? Я стала более уверенной в человеческой подлости. Параллельно пришло осознание, что в обществе, в котором живу не только я, наскрести денег на жильё практически невозможно, работая честно и праведно. А потому я оставила мысли о приобретении такового – мне это просто не по силам. Что такое изнурительная работа, когда голова к подушке и ты отключаешься, а по пробуждению на автопилоте умываться и вновь бежать, я знаю не понаслышке. И именно это время, которое я называю временем самоуничтожения, время в погоне за созданными, социумом, ценностями потребительства, было, на удивление, для меня не бесполезным, ибо научилась в нём динамическим медитациям, не погружаясь в вязкое. Так сказать, оставаясь на поверхности. Да-да, Отче, вижу Твою улыбку, потому что все мы знаем, что никогда не тонет. Да, таких “цветов” и нанюхалась, и даже столкнулась не раз, но и не часто. Пока хватает пальцев рук для исчисления.
Ну да я отвлеклась. Да, я понимаю, что на квартиру я не заработаю, вывернись наизнанку. Моё отсутствие в стране дало свои плоды – дети сочли меня предательницей и отвернулись. И они уже забыли, что уехала я от безнадёги, чтобы заработать. И они уже забыли, что каждую копейку, заработанную там, я отправляла им. Напоминать не в моих принципах, да и нужно ли. Пусть я останусь в их сознании той, которую они запомнили не без посторонней помощи. Да, они давно самостоятельные, не спорю, сама учила их быть такими. Вот только выпрашивать ни у них, ни у кого другого, внимания к себе, я не стану. Просто понимаю, если люди тебе дороги, ты сам стремишься сделать для них нечто приятное либо просто, опять-таки, не пожалеть добрых слов ради их улыбки. Может я снова ошибаюсь, Отче, но я так чувствую. А потому разные мелочи, которые приобретаю ли для них, сама ли делаю, я делаю с Любовью. Эх, знаешь ведь, какой кайф я испытываю, когда вкладываю и душу, и молитву в своё вязание! А что ещё я умею? Наверное, ничего, кроме того, что делаю по необходимости и, если появляется идея. Знаешь, Отче, мне всегда нравилась искренность реакции и удивление во время вручения моих подарков. Не полезных я стараюсь не делать, часто спрашиваю о желаниях. И если нравится, я счастлива. Так было в семье, моей семье. Но дети выросли, обзавелись своими. И я перестала испытывать радость прежнюю, потому что на моё желание порадовать стали реагировать иначе, как на повинность какую, что ли. Как на само собой разумеещееся не просто внимание, которого им не надо, но долг, который я якобы исполняю, находясь в роли матери и бабушки. Ты знаешь, Отче, что насилие и вменение мне якобы долга, разрушает любое моё желание что-то делать с радостью. А если я не могу вложить в свой труд Любви, я не стану этого делать. Мне не нужно, чтобы мои подарки ценили те, кто к ним относится как к моим долговым обязательствам. Это как в банке – принёс долг и будь здоров до следующего платежа. Я не понимаю этого, ну не понимаю! Я не пришла с просьбой о помощи или нищенствовать. Хотя… Это Я ЗНАЮ, а те люди, которые сами усматривают во взаимодействиях только такие стороны, вероятно подразумевают именно моё попрошайничество внимания и не только. Спасибо, Отче, видишь, в результате беседы с Тобой открываются нюансы, мне доселе неведомые по той причине, что они не живут во мне. Зато живут в тех, кто постоянно говорит: - Мои родители так много сделали для меня, что я хочу и буду им помогать до конца их дней. – Я разве против? Я и не была против, даже когда в прежних жизнях у моих детей вырывали кусок изо рта, добываемый мной в жутких погодных условиях, для детей тех, кто предпочитал проводить время в праздности. Да, я считала, что коль мать жива, помогать необходимо. Так что помогайте, кто много по этому поводу говорит, да продолжает сидеть на шее… теперь не материнской, но рядом с ней. Не сужу, ибо мне этого не надо. Вот только не позволю этим подобным нравственникам осуждать меня и моих детей за то, что мы пашем как кони. Как бы тогда наложницы обстоятельств сумели бы “помогать” своим родителям без средств к существованию? А потому не люблю трепачей. Ни от гламура, ни от глупости. Быть лишней и осуждаемой в окружении мещанского потребительства и собственничества – мне не привыкать. А потому, поплакала, приняла и жить нужно дальше. Так что, невестушки, я не камень на вашем пути, как вы мыслите, а потому всеми силами пытаетесь его то ли не замечать, то ли пнуть с желанием оттолкнуть. Не вы этот камень положили, не вам его и искорчёвывать. Да, я понимаю, что поставить на ноги детей и вывести их на жизненную дорогу, желательно с человеческими ценностями, не означает обеспечить себе на старости лет семью и уважение. Увы, сыновья, становясь мужчинами, живут жизнями женщин, которых выбрали, и их родителями. Как сказал мне один из сыновей, который, встречаясь со своей первой девушкой меня спрашивал: - Ты де будешь помогать нам с детьми, мама? я ведь тоже хочу не одного. – На что я отвечала, что помогать буду, но воспитывать детей должны родители. Прошло время, он женился (на другой, ибо с первой расстались), и когда речь зашла о том, что я могу быть полезной в качестве бабушки, его жена сказала мне просто, что чужих людей им не нужно. Проще не скажешь. А потому за искренность я ей благодарна. Тем более, что мой сын поддержал её: - А что ты хотела? Дети сыновей знают и любят только родителей жены.
Не знаю, наверное, в этом правда жизни. Жестокая, откровенная, циничная. А потому, дети, я не хочу быть на вашем пути тем камнем преткновения, о который вы будете спотыкаться и проклинать его за то, что он лежит на вашей дороге. Я обещала вам, мальчики, что ни бывать в ваших домах не стану, ни напоминать о себе. Но мой дом навсегда останется вашим, если вы вдруг вспомните о нём и захотите навестить. Увы, бывает так, что пришедших издалека путников встречает дом молчанием и паутиной. Я понимаю, что не сумела подарить каждому из вас свой дом, потому что фундаменты их были разрушены доброжелателями ещё до вашего совершеннолетия. А я так хотела каждого из вас обеспечить крышей над головой – тылом, который, если есть, и сил придаст, и надеждой напитает. Не смогла. Не сумела. Не разглядела вовремя подлость, приняв её за дружеское расположение. Даже не подумала о том, о чём не думала сама – об использовании, манипуляциях, шантаже. Да, поняла негодяев, но слишком поздно. А потому простите меня!
09.01.16 10:39