Территория жизни

Ольга Вересова
Я  смотрел  на  руку,  имеющую,  на  месте  отсоединения  со  мною,  срез  полена  со  всеми  годовыми  кольцами   дерева.  Пальцы  самодовольно  вертели     гелевую  авторучку,  которая  в  сговоре  с  рукой,   сыто  сочилась  черными  каплями.  Я  ненавидел  это  мелкое  издевательство.  Моя  беспомощность  преследовала  меня  и  во  сне.   Этот  сон  я  захлопнул  быстро,  как  захлопнул  бы  книгу,  ставшей  мне  ненужною.

   Я  примерял  судьбы,  как  примерял  бы  маски.  Быть  ли  мне  Иисусом,  из    царского  дома  Давидова,  или  оставаться  легендарным  нищим  проповедником,  говорящим  ни  о  чем,  когда  истосковавщийся  народ  ждал  вождя,    изгоняющего  римское  иго  со  своей  земли?  Исход  оставался  для  меня   одним  и  тем  же -  предательство  во  благо   чужих  интересов.  Я  был  разменной  монетой   в  руках   учеников.  Глупое  стадо  людей,  называющих  меня  учителем  и  забывшее,  что  для  этого  я  должен  был   быть  женатым  человеком.   Они  отодвинули  в  сторону  мою  жизнь  в  сторону,  лишили  меня  жены  и  сына,  чтобы  я  окончательно  потерял  черты  человека,  дабы  сделать  стирильного  бога,  не  похожего  на  них.
  Мне  не  было  места  в  любой  своей  ипостаси.

   Моя  слишком  высокая  для  мужчины  шея,  делала  беспомощными  плечи,  прямые,  но  черные  волосы  обрамляли  узкое  лицо  и  оформляли  улыбку  как  в  нечто  недостойно-коварное.
   Меня  не  стремились  целовать  женщины,  видя  во  мне  чуждую  греко-иудейскую  подоплеку.
   Я  снял  кофе  с  плиты,  начиная  день.   Человечество  всё  также  стыдилось  себя,  прячась  за  спины  своих  мытарей  и  политиков.  Оно  по-прежнему  было  стадом,  ищущем  только  сказку.  Никакие  войны  и  смерти  не  будили    его. Правда  великого  Заратустры,  отринувшая  богов  и  проповедуемая  мною,  сочилась   каплями  опиума   о  рае  и  аде,  о  вечной  жизни  и  Судном  дне.

   Парадокс  огромного  количества  мутаций,  приведший  к  теперешнему  совершенству   человека    как  физического  вида,  сьел  всяческие  надежды  на    бессмертие.   Тысячелетие   библейских  старцев  осталось  далеко  позади  с  каждым  новым  витком   развития  -  за  совершенство  заплачено  сроком  пребывания  на  земле.    Еле  дотягивая  до  восьмидесяти  лет,  человек  не  успевал  созреть  ни  духовно,  ни  психически,  всё  глубже  погружаясь  в  детство  и   незрелые  мечты  о  воскрешении.

   Я  с  каменным  лицом   вещал  о  новых  победоносных    авианалетах,  проповедуя  правильность   веры  в  добро  над  злом,  вместо  изгнания  Римских  когорт.   Моё  подлое  лицо  появлялось  каждый  вечер  в  их  домах,  гипнотизируя  проповедями,  где    вместо  жизни  им  предлагалась  очередная  версия  убаюкивающей  веры  в  сказки.
   Я  был  Христом  после  лжевоскрешения,  вновь  был  никем,  как  до   появления  у  стен  Ерусалима  в  тридцать  лет.  И  опять  никто  не  спросил -  Где  был ты?   Кто  ты?-
    Мои  Гималаи  поменяли  адрес.  Я  не изучал  религии  Индии,  чтобы  уметь  воскрешаться,  но  также  с  14  лет   постигал  науки  выживаемости.
 
   Окунувшись  в  Европу,  я  учился  жить  вне  стада.  Воровство,  случайные  заработки  и  ни  одной  руки  помощи,  в  которой  лежал  бы  хлеб,  научили  меня  стать  убежденным  волком.  Тонкий  слой  морали,  выработанной  человечеством   за  миллионы  лет,  легко  сползал  с  меня  в  условиях  существования.
 
   Пристроившихся  собак  я  видел  немало,  но  я  не  смог  поменять  шкуру,  которую  мне  дала  природа   и  неизвестная  мать.  За  пять  лет  я  прошел   Европу  до  океана,  и  вот  мне  осталась  Америка.
   Холодная  страна  с  варварскими  сердцами,  расчетливо  превращала  меня  в  изгоя.  Страна  изуродованных  женщин,  где  каждая  третья  была  изнасилована  в  возрасте  от 5  до  15  лет,  и  каждая  вторая  ненавидела  мужчин,  потому,    что  их  матери  учили  "просто  жить  дальше". 
  Бывших  моих  соплеменников  обьединяла    маниакальная  попытка  стать  "своими",  надев  маску   свободных  людей.  Я  менял  штаты,  убегая   от  самого  себя.

  Фермерская  дочка  в  Аризоне  родила  мне  сына,  довольного  жизнью  и  собой  толстяка.    Я  не  ощутил  связи  с  ним.  Это  не  был  я.
 
  Мне  была  нужна  Мария  из  замка   Магдолы.    Та,  преданная  мне,  что  обрекла  себя  на  соединение  со  мной,  как  по  царскому  роду,  так  и  в  желании  стать  мне  верным  соратником. Это  ей  пришлось  скрыться  на  юге  Франции,  где  по  сей  день  существует  культ  "Черной  Мадонны",  и где  до  сих  пор  устраиваются  шествия  в  её  день  рождения,   жены  моей.
 - То,  что  сокрыто  от  вас,  я  возвращу  вам  это!-
 Она,  из  рода  первого  царя  Израиля  Саула,  скрывала  от  мира  сына  Иисуса,  лишнего  в  создании  легенды  обо  мне.
  И  не  важно,  что  её  евангелие  не  стало  каноническим,  оно  не  было  ничем  ангажировано.  Ни  тщеславием   мытаря  Матфея,  ни   препарированием  правды  иудеев,  ни    разочарованием  честолюбивого   Иуды.   Мой  любимый  ученик  мечтал  обо  мне,  как  о  престолонаследнике  дома  Давидова,  ибо  происхождение  моей  матери  не  давало  никому  покоя.     Я  не  стал  борцом  за  освобождение,  и  мешал  другим  претендентам. 
 
  Мне  до  сих  пор  стыдно  думать,  как  кассир  моей  общины,  прикарманивал  деньги,  а  продал  меня  за  30  копеек.   Иуда  встречался  мне  часто  в  годы  мытарств  и  безмолвия  в  Америке.  Я  стал  различать  его  среди  тех,  кто  пахнул  любовью  ко  мне.  Теперь,  уже  я  не  допускал  разочарований  в  ком  бы  то  ни  было.


  Марию  я  нашел,  вернувшись  на  родину.   Но  и  она,  как  принцесса  из  Магдолы,   очутилась  на  юге  Франции,  оставив  мне  эту  квартиру.
  Мне  не  пришлось  имитировать  воскрешение,  дабы  уползти  в  неизвестность.   Любя  её  истинной  любовью,  я  избавил  её   от  душевных  невзгод.
   Я  умер  морально  заранее,  не  в  силах   согласовать  себя  с  никчемностью   жизни  человека.
  -  Все  ваши  неприятности  уйдут!  Вы  христиане!  Вы  все  верите  в  Христа?
Я  Верую,  что  ты  освободишь  меня!  Верую,  что  сделаешь  нас  свободными!- 
  Где  же  дверь?  И  нужна  ли  эта  дверь?

  Мой  стол,  в  редакции  новостей,  был  завален  листами  с  последней  информацией  о   событиях  в  мире.   Беженцы  в  Германии…  я  помню   её  -  чистую,  дисциплинированную  страну,  в  которой  было  особенно  одиноко,  и  где  я,  в  пятнадцать  лет  украл  велосипед,  чтоб  колесить  по  дорогам.  Во  Франции  я  гонял  уже  на  Порше  с  развеселой  компанией  таких  же  юнцов,  тыкающихся  мордами  в  непроницаемую  стену  жизни.  Лошадьми  я  занимался  в  Аризоне,  перегоняя   табуны  в  прериях.  Наверное,  я  тогда  был  счастлив.  Свободному не нужен бог!
 
  -  Вы  просто  колдун,  Илья,  как  о  чем  подумаете,  так  раз -  и  случается.   Вам  дорога  в  экстрасенсы,  не  иначе.-
  Режиссер  мило  скалилась  по  монитору.
  -  Им  я  уже  был…  в  позапрошлой  жизни.   Поднимал  безногих  с  паперти.   Сейчас  это  уже  никому  не  нужно.-
  Моё  лицо  ядовито  улыбалось  на  экране,  готовясь правильно  сообщать   очередную  ложь.