Продолжение, начало - http://www.proza.ru/2016/01/08/2126
Пока готовится ужин, командир послал нас с Саидом в близлежащее селение достать хлеба, а если удастся то и рыбы. Что бы согреться, мы решили пробежаться, но ноги были как деревянные и мы смеялись, глядя друг на друга, как неуклюже выбрасывали вперёд подобно протезам непослушные ноги. Мы бежали по тропинке, огибающей рисовые чеки. Метёлки уже налились тяжёлым зерном, и ветерок, пробегая по этому, невиданному нами доселе полю, плавными волнами перекатывался от края и до края.
Селения состояло всего из нескольких мазанок. Саид расспрашивал, где живет хозяин лодки. Нас отослали к мазанке, обиняком стоящей на краю селения. Дверь была распахнута, и мы вошли в затемнённое просторное помещение. У правой стены горел очаг, возле которого хлопотала ещё не старая женщина. Тусклый свет, отбрасываемый висящей на стене лампой, едва проникал в пустые углы комнаты, лицо женщины было в тени и ей можно было дать от двадцати до сорока лет.
Саид спросил хозяина, и мы вошли в соседнюю такую же затемненную комнату. Правая половина пола поднималась небольшой ступенькой и была застлана тряпьём. На почётном месте восседал старик шестидесяти с лишним лет. Рядом с ним так же скрестив ноги, сидели детишки. Их было не менее шести и самому младшему вряд ли исполнилось четыре года. На наше приветствие «Салам – алейкум» старик медлительно и с нарочитой напускной важностью, что-то пробормотал себе под нос. Пока Саид разговаривал с ним, я осматривал жилище и детвору. Они глазенками так и ели нас, но не проронили, ни слова и не сдвинулись с места. Смысл ответа старика можно было понять и без переводчика: «Ёк балык, ёк…».
Когда мы вышли в первое помещение, стайка детворы выпорхнула за нами следом, и, столпившись у двери, с любопытством глазела на нас. Саид продолжил разговор со стряпухой и старшим мальчиком, которому было около пятнадцати лет. Выяснилось, что хозяин лодки уехал в город, и рыбы ни у кого нет. Прервав разговор, старик подозвал женщину и что-то пробормотал ей.
Выйдя из мазанки, Саид выругался в отношении старика. Оказалось, что старый каракалпак велел не давать нам хлеба и запереть дверь. Переходя от дома к дому, слышали одно и то же: «Ёк балык, ёк…».
Да, это далеко не гостеприимный Хорезм. Мы уже слышали не весьма лестные отзывы по отношению к каракалпакам, теперь же в этом удалось убедиться воочию. В последнем доме Саид пытался переговорить с тремя мужчинами, с трудом подбирая понятные им слова. И вдруг, мы услышали русскую речь, почти без акцента. Говорил один из них – скуластый и круглолицый с характерным для корейцев разрезом глаз.
Как потом выяснилось впоследствии он действительно кореец, у него квартира в Бируни, а здесь он занимался выращиванием риса. Обрадовавшись представившейся возможности свободно разговаривать, теперь и я включился в разговор, и мы на все лады стали его расспрашивать. Он сообщил, что, к сожалению, хлеба раздобыть здесь мы не сможем. А вот рыбы…, рыбы мы сможем наловить сами, и чем вы думаете… - голыми руками. Правда, не крупной, а так - с ладонь размером, но зато, сколько только нам будет угодно и за короткое время, тем более, если у нас найдётся густая сетка или редкая ткань. А в болотных сапогах у нас даже ноги останутся сухими.
Жаль, конечно, но у нас не было сапог, а от одного только воспоминания о леденящей воде и сегодняшнем купании, дрожь пробегала по спине, тем более что меня начинало знобить. Посему лезть в воду, пусть даже за гарантированной рыбой, у меня не было ни малейшего желания. Правда, возможно, удастся сагитировать кого-нибудь из наших ребят, ведь до сих пор не было ни раза, чтобы сеть устанавливали без моего участия, причём всегда я заходил первым глубже и находился дольше в холодной воде по сравнению с напарниками.
Борис (так на русский манер звали нашего нового знакомого) отправился с нами, чтобы посмотреть наши лодки, на которых мы прошли почти всю Аму. По пути разговорились о здешних краях, оказалось, что в тугае во множестве водятся кабаны и фазаны. Жаль, что мы выходим на рассвете, и не удастся поохотиться. Наш маршрут освещался в центральной и местной прессе, поэтому мы уже привыкли к тому, что обычно нас узнавали. Спросили об этом и Бориса, в ответ он, неловко улыбнувшись, сказал, что, мол, сюда газеты не доходят. Когда же мы сообщили, что наш маршрут проходит под флагом папирусной лодки «Ра» Тура Хейердала, и, убедившись, что это не произвело на него ожидаемого эффекта, то Саид спросил:
- Вы же конечно слышали и читали о таком всемирно известном путешественнике как Тур Хейердал?
На что Борис опять, неловко улыбнувшись, и как бы извиняясь, ответил:
- Я не помню, когда последний раз держал в руках книгу…
Как то не укладывалось в голове. С одной стороны высокий уровень культуры древнего Востока - Хорезм, каменное кружево древних архитектурных ансамблей Хивы, Бируни, Низами, Рудаки и с другой стороны полумрак жалких мазанок, едва освещаемых керосиновыми лампами, с потолком, подшитым тростниковыми циновками и не меньшая темнота и дремучесть населения этих мелких селений, затерянных среди безбрежных песков Средней Азии.
Когда мы подходили к нашему лагерю, уже начинало темнеть, на небе вспыхивали яркие звёзды, заметно похолодало. Тьма опускалась быстро и неотвратимо, обволакивая всё вокруг и погружая в сонную истому. В эту ночь утеплились – поверх спальников укрылись парусами.
Утро поразило небывалым убранством: и трава и деревья и всё вокруг покрылось инеем, а не успевшие высохнуть за ночь одежда и обувь смерзлись. С трудом натягиваем на себя мерзлую одежду и постепенно отогреваем своим теплом. Скорее на весла. От интенсивной гребли от нас даже пар валит. Дождь прекратился, ветер ослаб, и волны теперь уже меньше захлёстывали лодку. Это были первые заморозки. А ведь только ещё конец сентября, и центральная часть Средней Азии. Аксакалы такого не припоминают, чтобы в этих краях так рано были морозы. Казалось, вся природа ощетинилась, пытаясь сломить нашу волю. Это был ещё один экзамен перед выходом в море. И мы его сдали успешно.
По мере приближения к морю, вода светлеет. Берега, густо поросшие тростником, становятся ниже. Да, и в эти края пришла осень. Правда, без традиционных жёлтых листьев, поскольку по берегам нет деревьев, но на многочисленных заводях и протоках останавливаются на отдых бесчисленные стаи перелётных птиц. А когда наступает вечер, птицы продолжают свой путь. И над нашими головами проносятся стаи крикливых уток, гогочущих гусей, отливающих розовым цветом в лучах заходящего солнца грациозных пеликанов, медленно проплывают в поднебесье клинья печально курлыкающих журавлей. Они все устремились на юг, а мы шли на север. Далеко-далеко позади остались последние бахчи. Потянулись болота и заросли тростника. По узкой протоке мы вышли в Муйнакский залив. И перед нашим взором до самого горизонта раскинулась синева моря.
Продолжение - http://www.proza.ru/2016/01/09/637