Глава 2. БЮРГЕР*
Весенняя зачетная сессия подходила к концу. Капитан 1 ранга Рындин тщательно проверил зачётную ведомость, которую нужно было срочно представить декану судомеханического факультета профессору С.Я.Соломатину. Без этой ведомости декан не мог готовить приказ о допуске студентов к экзаменам.
Дверь заскрипела и в кабинет тактики, где Алексей только что беседовал с последним курсантом, вошёл капитан 3 ранга Ю.В.Клинаев, дежурный по Военно-морской кафедре ОИИМФ.
-Алексей Трофимович, - как всегда, приветливо улыбаясь, обратился он к Алексею, - Вас срочно вызывает начальник кафедры.
- Что за срочность? – удивился Рындин. – Я видел его полчаса назад.
-Не знаю. Наверное, поступило какое-нибудь ЦУ из Москвы. Ему только что звонил Василюшкин.
-При чём здесь Василюшкин? – перебил его Алексей. – Василюшкин уже давно выращивает помидоры на своей даче на Ленинских горках.
-Ой, извините, я совсем забыл, что у нас новый шеф. Короче был звонок из ММФ, а через 10 минут Лука Иванович приказал вызвать Вас, - смущенно поправился Юрий Васильевич. Он сравнительно недавно перевёлся на военную кафедру с подводной лодки и ещё не до конца врос в обстановку.
Не выпуская из рук зачётной ведомости, Рындин свободной рукой сгрёб со стола все документы и засунул их в ящик стола. Секретных документов среди них не было, но Алексей всё равно тщательно закрыл на замок свой кабинет и пошёл к Буряку.
-Капитан 1 ранга Рындин по срочному вызову прибыл,- полушутя, полусерьёзно доложил Алексей, одновременно положив на стол начальника зачётную ведомость. На военной кафедре существовал обычай: все документы, выходящие с территории ВМК, должны визироваться начальником ВМК, либо начальником учебной части.
Не приняв шутливого тона, Лука Иванович, не читая, подписал ведомость и отодвинул её в сторону и, ни слова не говоря, уставился на Алексея. Алексей молча ждал.
- Ну, как там у тебя клубника уже поспела? – наконец-то вымолвил Буряк.
-Не только клубника, но и вишня уже начинает розоветь, - улыбнулся Алексей.
-Говорят, ты целое поместье откупил, скоро станешь бюргером, - криво улыбаясь, продолжал Лука Иванович.
- К сожалению, это далеко не так, хоть и очень хотелось бы. Всё мое поместье состоит из маленькой развалюхи, сарая и погреба, которые тоже на ладан дышат, да мизерного садика. Причем всё моё «поместье» разбросано на шести сотках земли в ста двадцати километрах от Одессы.
Недавно Совет Министров СССР принял решение, позволявшее горожанам покупать брошенные в деревнях дома. Они по тем временам стоили сущий пустяк. Многие офицеры и преподаватели института купили себе крестьянские усадьбы в деревнях неподалеку от Одессы. Алексей долго колебался. До демобилизации оставалось ещё 2,5 года. Но, видя, как интенсивно идет скупка горожанами пустующих усадеб, он всё-таки решил тоже купить усадьбу в деревне. Без особого труда, но уже не очень близко от города, он нашёл приличную немецкую усадьбу, на которой после демобилизации можно смело открывать фермерское хозяйство. Там было всё и прекрасный жилой дом на две семьи, и пристройки для гостей, и зимние и летние сараи, и кормокухни для свиней и отдельно для лошадей и овец, капитальные погреба для овощей и фруктов и винные погреба. При этом жилые и нежилые помещения и сараи отделялись друг от друга широким двором, и все были связаны между собой широкой асфальтовой дорогой. Помимо обширного двора к дому прилегало 80 соток хорошей ухоженной земли с огромным виноградником и тремя могучими деревьями грецкого ореха, с которых хозяйка собирала по 5 мешков орехов с каждого. И вся эта благодать стоила всего-навсего одну тысячу долларов.
В цене с хозяйкой сошлись без спора. Она дала Алексею доверенность, и он быстро и без волокиты оформил все необходимые документы. Оставалось только оформить сделку в сельсовете. Но, пока Алексей раздумывал покупать ему недвижимость или не покупать, деревенские чиновники уже смекнули, что на этой любви горожан к сельскому уюту можно наварить хорошие «бабки»*, как говорят в Одессе.
Председатели колхозов и председатели сельских советов негласно поделили между собой брошеные и другие, подлежащие продаже дома, и начался откровенный грабёж покупателей. В постановлении Совета министров после слов «разрешить горожанам покупать брошенные дома в деревне» была маленькая приписочка « с согласия председателя колхоза и председателя сельсовета». Оговорив с хозяином собственности условия купли-продажи и вручив ему залог, приходит покупатель в сельсовет оформлять сделку, а секретарь достает необходимые бланки и печати и, лучезарно улыбаясь, вдруг заявляет:
-Всё у вас хорошо, только вот на вашем заявлении нет согласия председателя колхоза.
Бежит чуть-чуть расстроенный покупатель к председателю колхоза, а тот, услышав просьбу покупателя, быстро поднимается из-за стола и, извиняясь, садится в машину и уезжает по неотложным делам. Сделка сорвана. Покупатель бежит к председателю сельсовета, а тот разводит руками: без председателя колхоза ну никак не возможно. Этот спектакль повторяется много раз, пока покупатель не «созреет» и не вручит соответствующему председателю соответствующую сумму взятки. Алексей, воспитанный в духе соблюдения законов своей страны, даже и в мыслях не допускал такой возможности, зато упустил и немецкий фольварк, и много других приличных усадьб в разных районах области.
Наконец, уставший от бесконечных бесплодных поездок по деревням он нашел приличного председателя сельсовета Степана Лаптева, который безоговорочно разрешил ему купить за 200 долларов развалюху с козой, свирепым псом Бураном и двумя кошками в придачу в пристанционном посёлке Рауховка. Так он и стал «бюргером». С той поры, прежде чем браться за какое либо серьёзное дело, Алексей внимательно изучает все необходимые документы и почти в каждом документе, изданном в высоких инстанциях, обязательно находит маленькую приписочку, которая создает большие проблемы в работе.
Далеко за примером и ходить то не надо: заботясь о благосостоянии ветеранов войны, Кабинет Министров Украины издал постановление, в котором гарантирует похороны участников боевых действий за счёт государства. Инвалид войны – это участник боевых действий, получивший увечье либо тяжёлое заболевание на войне. Об этом знают все, но работники ритуальной службы об этом «не знают». Нет этого и в постановлении. Поэтому похороны инвалида войны для родственников превращались в преодоление полосы препятствий и лишь недавно эту ошибку исправили.
Лука Иванович отнёсся к сообщению Алексея недоверчиво и, как ни в чём не бывало, заявил:
-Большая усадьба или маленькая, главное - ты уже подготовил себе почву к увольнению в запас. Так что, иди, готовься ложиться в госпиталь. Приказ о твоем увольнении в запас подписан.
-Как это подписан? – удивился Алексей. - Ведь Вы же говорили, что служба мне продлена на два года.
-Ничего я тебе не говорил, - разозлился Буряк. С этими словами он протянул Рындину направление в госпиталь.
Алексей давно догадывался, что с его рапортом о продлении службы что-то нечисто. Даже пару раз порывался позвонить в Москву по этому поводу, но Лука Иванович остановил его, заявив, что в любом случае служба ему будет продлена на два года. И вот финал.
Конечно, отслужив в Вооруженных силах более 33 календарных лет, морально он давно был готов услышать такую «новость», но фактически он внезапно оказался перед необходимостью коренным образом поменять весь жизненный уклад. Он не успел сделать ни одного конкретного шага навстречу своей гражданкой жизни. Правда у него уже была хорошая гражданская специальность – знание двух иностранных языков. На них он и решил сделать ставку, чтобы начать свою гражданскую карьеру.
Отлежав 10 дней в госпитале, Алексей прибыл к начальнику военно-морской кафедры и, улыбаясь, доложил:
-Товарищ капитан 1ранга, отставник Рындин на лопате отцентрован. Прошу добро начать подготовку к новой жизни.
Во всех воинских коллективах существует неписанное правило, в соответствии с которым, офицер, прошедший медицинскую комиссию на увольнение в запас, в ожидании приказа об исключении его из списков Вооруженных Сил, освобождается от всех обязанностей, кроме дежурства по части. Ему предоставляется возможность заниматься своими проблемами, связанными с переходом в новое состояние.
Но Лука Иванович был не из тех, кто следует установившимся традициям. Он ещё раз решил попробовать поиздеваться над своим подчиненным. Пожевав своими мясистыми губами, как будто он пережёвывал фразу, которую собирается вымолвить, Лука Иванович изрёк:
-Рано радуетесь. Вам ещё предстоит принять у студентов экзамены по тактике и минно-торпедному оружию и съездить с ними в колхоз.
-Экзамены для любого преподавателя – это праздник жизни. Конечно же, я приму в них самое непосредственное участие. А что касается колхоза, то ехать туда, перед самой демобилизацией, у меня никакого желания нет. Так что ищите другую кандидатуру на роль проректора по сельскохозяйственным работам. Я буду искать себе работу «на гражданке», - спокойно ответил Алексей.
-Ну что ж, - глубокомысленно изрёк Буряк. - Не поедете в колхоз, будете через день дежурить по кафедре.
-Блажен, кто верует,- засмеялся Рындин. – Может, Вы хотите тоже пойти вместе со мной «на гражданку», я Вам попробую помочь. Или мне ещё раз надо разъяснять доценту, что все офицеры ходят в наряд по графику и не чаще трёх раз в месяц.
-Вы мне тут не мудрите! - взорвался начальник военно-морской кафедры. – Будет так, как я сказал.
-Скорее Днепр потечёт вспять, чем тебе удастся надо мной поизмываться. Запомни это! - уже зло сказал Алексей и вышел из кабинета начальника. Больше они к этому вопросу не возвращались. Рындин принял экзамены по ВМП. Отстоял за два месяца три наряда и, попрощавшись со своими сослуживцами, навсегда расстался с воинской службой.