Начало: http://www.proza.ru/2015/12/27/534
К середине марта 1921 года батальоны 187 стрелкового полка зачистили от повстанцев почти все села Армизонья. Самое упорное сопротивление советским войскам оказал Калмак. Но и на этом бои здесь не закончились.
15 марта недолгая тишина весенних полей была расстреляна. По местным дорогам пошли на прорыв части Ишимской народной армии. Уже в полдень они завязали бой за деревню Жирякова.
Заслышав ружейную и пулеметную трескотню, жители прятались в подвалах. Имея большой численный перевес, повстанцы еще до вечера выбили из деревни шестой пулеметный батальон РККА и остановились здесь на дневку. В дома битком набивались желающие отдохнуть в тепле. Люди устало присаживались где придется: возле столов, на стулья, сундуки, без сил валились на пол. Некоторые тут же, не раздеваясь, засыпали кратким облегчающим сном.
За полукружьем домов мерк еще один весенний день. По улице неспешной походкой шел Ганчиков. Он только что отдал распоряжения, чтоб подобрали раненых и теперь вспоминал подробности своей последней встречи с Марией.
-Ты завтра рано уходишь? -спросила она.
-В двенадцать
-Тогда натопи нам баньку.
С какой молчаливой радостью он подчинился ей! Много ли надо человеку для счастья? Мы сами не знаем, что порой ходим рядом с ним, не узнавая его. Светлым ликованием переполнилось сердце офицера. Все ему было в тот день в радость: носить ведра с водой, колоть дрова, откапывать порог бани от наметенного снега, растоплять печь, вдыхать запах дыма, слушать треск огня…
Губы и ночная рубашка ее пахли счастьем, волосы молодостью, бедра обжигали женским теплом.
-Какой ты жадный в любви, тебе же не 20 лет.
-В двадцать лет я был в грязных окопах Маньчжурии.
Он открыл оконные занавески.
-Хочу видеть твое прекрасное лицо. Хочу запомнить его таким. Если доведется выжить, вернусь и найду тебя.
И потом долго слушал ее дыхание рядом со своим, смотрел на оживленное лицо любимой женщины, освещенное внутренним светом ее тепла, понимая, что и ей удалось украсть у этого сурового часа немного счастливых минут.
-Сумею ли я доплыть до следующего берега житейской реки?- Спросил он самого себя, заворачивая в калитку штабной избы.
В ней стоял гул голосов. В табачном дыму проступали багровые лица мужиков, сидящих у накрытого ужином стола.
-Иосиф, присоединяйся к нам!
Но следом за Ганчиковым переступила порог закутанная шалью женщина.
-Вот маслица сливочного принесла, и поставила чашку с угощением на стол. Потом развернулась и, хлопнув дверью, вышла.
Чрез полчаса вернулась.
-Мать, что еще у тебя?
- А вот что. Коммунистов вы разогнали, а нас, двух баб, с вилами да ухватом заставили сторожить красных пленных.
-Ну дак че, смену вам прислать?
-Не надо никакой смены. Стоим без толку на морозе. Дома дети некормленые.Баб-то нас отпускайте. Никуда они от вас не сбегут. Избитые, связанные, замок повешен.
-Думаешь, не сбегут?
-Не сбегут.
-Ну ладно, идите домой.
-Посуду-то отдайте.
Входила в тот день в штабную избу староверка Маремея* Крашенинина. Об этом она не раз расскажет потом своим детям. Ее внучка Галина Белова однажды пересказала эту историю и мне.
- Пленных красноармейцев казнили подальше от людских глаз, - говорила она. Потом на том месте и деревянная пирамидка стояла, но со временем сгнила, распалась.
Утром повстанцы покинули деревню Жирякова и ушли в текучую снежную зыбь. В ночь на 17 марта, в ночном бою за деревню Карпунино, они опять насмерть столкнулись с успехом для себя с тем же пулеметным шестым батальоном.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2016/01/20/681
Маремее* посвящена быль
http://www.proza.ru/2012/07/22/510