Продолжение, начало - http://www.proza.ru/2016/01/08/2126
Дежурить не так уж и трудно, только вот вставать пришлось раньше других. Состояние моё улучшилось, хотя до полного выздоравливания было ещё очень далеко. Мы снова в лодке. Вдоль правого берега потянулись высокие продолговатые холмы с плоскими вершинами – туркули. Левый же берег - пологий, изредка покрытый верблюжьей колючкой и одиноко стоящими саксаулами. Древесина саксаула такая плотная, что тонет в воде, а старые деревья нередко рушатся на землю под собственной тяжестью. Его нельзя разрубить топором и перепилить пилой, но древесина его хрупкая и разлетается на куски от удара о камень. Костер из саксаула получается очень жарким: в нём практически нет влаги, а древесина пропитана смолой.
Летом в пустыне почва нагревается днём до 80 градусов, а ночью остывает до температуры близкой к нулю. И в сентябре по-прежнему невозможно босыми ногами ступать на раскалённый песок. Никакой живности днём не увидишь: все прячутся либо в тень кустарников, либо зарываются в песок. Только с наступлением сумерек появляются земляные белки, тонкопалые суслики, ящерицы-круглоголовки, жуки скарабеи.
Миновали высохшее русло Зеравшана. Зарождаясь в горах Гиссарского, Зеравшанского и Туркестанского хребтов, он полностью разбирается на орошение знаменитейших оазисов Средней Азии: Самаркандского и Бухарского. Насыщая сухую землю и рождая сады в пустыне, умирает Зеравшан – ни одна его капля не достигает Амударьи. Лишь во время сильных паводков Зеравшан, тряхнув стариной, прорывался к Амударье. Так было в 1874 и 1921 годах. Теперь же лютые пески безжалостно расправляются с остатками былого величия.
Плывём, поём песни, любуемся высокими туркулями по берегам. Неожиданный толчок – и лодка шипит, как змея. Пробоина. До берега, правда, недалеко, но досадно – опять у нас неприятность. Заклеиваем лодку, а заодно и рану на ноге суперцементом, видать, не дождаться моей ноге пока зарубцуется: будь что будет – деваться некуда и обеими ногами ступаю в воду. Во время аварии утонули мои кеды. Пришлось ходить по колючкам босиком, что ж теперь и в йоги можно податься.
Каждое утро начинается с подготовки лодок к плаванию. За ночь воздух в баллонах лодок охлаждается и нужно немало потрудиться с насосом, прежде чем лодка не приобретёт необходимую упругость. Когда начнёт пригревать солнце, то предохранительный клапан стравливает излишек воздуха, не допуская разрыва баллонов. А вот уключины не выдерживают нагрузки и перепадов температуры – стали растрескиваться, как и наши губы.
Руки уже привыкли к вёслам, покрывшись твёрдыми мозолями. Лица обросли жёсткой щетиной и загрубели от ветра. Вокруг глаз, которые постоянно приходилось прищуривать от неимоверно яркого и постоянно палящего солнца, образовалась густая паутина светлых морщинок. И вот только губы никак не могли привыкнуть: заживая за ночь, утром они снова растрескивались на старом месте, стоит лишь улыбнуться или широко открыть рот. Поэтому старались разговаривать, едва приоткрывая рот.
К жаре постепенно привыкаем. В начале плавания на вёслах менялись через четверть часа гребли, а пот ручьём заливал глаза. Ох, какими порой длинными они казались! Теперь же можем грести хоть целый день без смены.
Идём по фарватеру, ориентируясь по установленным по берегам знакам. Командир отмечает на карте, пройденный путь. Недавно миновали полутысяча километровый рубеж. Ежедневно проходим порядка 70-80 км и это при встречном ветре, а был бы ветер попутный, то расстояние можно бы было удвоить. Идею идти и ночью пришлось отклонить – опасались пропороть лодки о коряги, а нам их надо беречь для моря. Из этих же соображений стараемся не делать резких гребков вёслами – бережем уключины, которые и так уже испещрены трещинами. Одной из поставленных перед нами задач является испытание лодок в различных условиях и режимах эксплуатации и по их результатам будет составлен подробный и обстоятельный отчёт.
Берега, ещё только вчера бывшие пологими, теперь грозно поднимаются с обеих сторон. Прозвучала команда:
- Надёжно закрепить груз! Надеть спасжилеты!»
Пробив последнюю преграду на пути к Хорезму – небольшую скалистую возвышенность Дахан-и-Шер (Пасть льва), река стремительным потоком вырывается сквозь теснину Дульдуль-Атлаган. По преданию, в этом месте пророк Али на волшебном коне Дульдуле перемахнул через реку Джейхуан, спасаясь от преследователей. На гладких плитах прибрежных скал видны углубления, напоминающие следы огромных копыт.
Ближе к вечеру ветер усилился, и началась песчаная позёмка. Лагерь разбили на плоской вершине бархана, чтобы меньше заметало песком, но всё равно под утро спальники едва выглядывали из-под наметённого за ночь песка.
Даже не верится, что проплываем через края, известные в древности своим могуществом и культурой. По-прежнему совершенно безлюдно, лишь раз за несколько дней пройдёт буксир с баржей, дав нам приветственный гудок, да изредка на берегу предстанет старинная разрушенная крепость, которая окажись она в Крыму или на Кавказе, почиталась бы величайшей достопримечательностью и являлась бы местом паломничества тысяч туристов. А здесь лишь только ветер свистит в узких щелях бойниц, сдувая пыль тысячелетий, да вокруг древних стен кружат хороводы песчаных смерчей.
По берегам, узкой полосой тянутся густые заросли тугая с ярко малиновыми цветами тамарикса и свисающими пушистыми кистями лианы ломоноса. Тугаи резко отличаются от европейских лесов, они скорее напоминают джунгли. И недаром местные жители называют их «джангал» - джунглями. В них водятся кабаны, камышовые коты, фазаны, изредка ещё встречается, находящийся под охраной государства туранский тигр. Правда нам кроме вездесущих шакалов никакая прочая дичь на глаза не попадалась, чем весьма были удручены наши охотники, и за весь маршрут дичью они нас так ни разу не побаловали. Зато во всей полноте мы смогли оценить достоинство великолепных среднеазиатских дынь: бахчи потянулись, чуть ли не сплошной полосой по обоим берегам. И тогда лодки до краёв были завалены спелыми дынями, а когда ошвартовывались, то по рукам расходились увесистые сочные и ароматные ломти.
Первый раз на ночёвку остановились в настоящем среднеазиатском лесу. Но тугаи также сильно отличается от европейских лесов, как и сама Амударья, отличается от наших рек. Все стволы деревьев в нижней части совершенно сухие и усеяны острыми шипами, трава тоже жёсткая и колючая и всё это покрыто толстым слоем пыли и грязи.
Еще солнце не достигло зенита, как перед нами открылись «каменные ворота» Тюямуюн. В этом месте река сжимается скалами и делает большую петлю, по форме напоминающую верблюжью шею (Тюямуюн так и переводится – верблюжья шея). Здесь возводится двадцати метровая плотина для будущей ГЭС. Днем и ночью не затихает рев машин. Со всей страны съехались сюда строители. Основное назначение строительства – орошение прилегающих земель и превращение пустыни в сады и виноградники, ведь здесь всё земледелие, кроме выращивания хлопка, поливное.
Возведение плотины длится уже на протяжении трёх лет и с левого берега насыпной мыс далеко врезается в водную ширь, но могучая река ещё много задаст хлопот строителям, прежде чем удастся её покорить.
Пополнив запасы продовольствия и воды, мы двинули дальше, а двое наших товарищей попутным транспортом отправились в Ургенч. Одним из них был мой напарник, а теперь и друг Саид, а второй Иван Макарыч Волков, главный режиссёр и сценарист фильма о нашей экспедиции. Таким образом, на двух лодках осталось по одному гребцу.
Стоило нам едва отойти от плотины, как ветер настолько посвежел, что выгребать против ветра нужно было, не покладая вёсел, а поскольку в лодке я был один, то некому было сменить. Всё чаще поглядываем на солнце, которое медленно, но уверенно опускается к далёкой полоске горизонта. Но солнце ещё три раза уложилось бы до заветной полоски, как Мурзабеку Сулейменову всё-таки удалось уговорить командира остановиться на ночёвку на насосной станции, где были кубрик с печкой, а рядом бахча.
Всё лето насосы качали воду в оросительную систему, снабжая водой бахчу. Основной урожай был снят, и насосную станцию оставили до будущего года, но на нашу долю ещё осталось много дынь и арбузов. И пока дежурные колдовали над костром и ужином, мы успели расправиться с половиной дюжины ароматных среднеазиатских даров, ели до отвала. Казалось, куда там ещё ужин, но и с ним тоже разделались по-боевому, так как целый день тяжёлой работы на вёслах пробудил зверский аппетит.
Пол кубрика услали соломой и завалились спать по-царски, а за тонкой стеной завывал и бушевал ветер, как бы воплотивший в себя всех злых духов и шайтанов этого края пустынь.
Продолжение - http://www.proza.ru/2016/01/08/2487