Формула счастья

Елена Жуковская
Вам когда-нибудь приходилось испытывать такое чувство, словно комок застрял в горле? Вы хотите избавиться от него, но это не так просто. Он подчинил себе все ваши мысли и действия и, наверное, может уйти только с потоком слёз. А слёзы не ищут лёгких путей, они остаются внутри и пополняют этот комок до тех пор, пока вы уже не можете дышать. А иногда до тех пор, когда уже не хотите дышать.
Арина была из тех женщин, которые не умеют плакать. Кто-то считал её сильной, кто-то чёрствой, но она была самой обыкновенной, только слёзы у неё были далеко, а душа близко. Её легко было обидеть, обиды копились в ней, сжимая горло, причиняя никому не видимую боль. Арина страдала. Ей хотелось счастья. Стать счастливой никогда не поздно. Сегодня у Арины был день рождения, ей исполнилось сорок три. Совсем не тот праздник, какой хотелось бы, совсем не то настроение и грязные тарелки в раковине. Гости ушли. Комок в горле остался.
Арина подошла к раковине, включила воду. Так хотелось заплакать, глядя на поток воды, освободиться от того, что сковывало и сжимало, вдохнуть полной грудью, засмеяться, запеть. Должны же существовать какие-то законы физики, психологии или другой науки. Что-то вроде разумных правил обычной жизни, в которой есть место и слезам, и смеху. Но всё было бы слишком просто, если бы вода, льющаяся из крана на гору грязной посуды, делала людей счастливыми. Нужно найти рецепт счастья. Она выключила воду и взяла планшет. Интернет на любой вопрос даёт несколько миллионов ответов. Арина решила, что воспользуется первым попавшимся советом, как юная девушка от отчаянья выходит замуж за первого встречного парня.
«Человека делают счастливым три вещи: любовь, интересная работа и возможность путешествовать. Иван Бунин». Она прочла эту строчку, возможно когда-то написанную Буниным, и задумалась о причинах своих страданий. Похоже, она имела все ингредиенты счастья. Даже если не сразу все. Любовь, интересная работа и возможность путешествовать. Как просто. Арина отложила планшет.
Она опять принялась за посуду. Уже домывала последнюю тарелку, когда в дверь позвонили. Она знала, кто это. Это её любовь, её главная любовь.
— Заходи, милый, не замёрз? Проводил бабулю?
— Мам, что я маленький?! Конечно, проводил. На улице плюс шесть, как будто и не декабрь. А ты спрашиваешь, не замёрз ли? Лишь бы что спросить. Давно не виделись.
— Почти час прошёл.
— Ну, тогда ещё что-нибудь спроси. На какой свет улицу переходил? Что бабушка на прощанье сказала?
— И что она сказала?
— Да, ладно, я так. А то опять будешь убитая ходить и злиться и на меня, и на бабушку.
— А что она сказала? — повторила вопрос почти шёпотом.
— Ты же знаешь бабушку. Она такая нудная. Ох, всё, проехали.
— В мой день рождения хотя бы… Что ей ещё надо, сынок?
— Да все хорошо, отдыхай.
Подошёл, чмокнул в щёку.
— С днём рождения.
И скрылся в своей комнате.
Сын Сашка. Ему 17 лет, скоро окончит школу, собирается в университет поступать. Хороший парень, только дерзкий немного, но это естественно для его возраста. Она любит его. И он её любит. Но Бунин, наверное, имел в виду другую любовь.
Есть и другая. Познакомились на сайте знакомств. Он женат. Зовут Антон, моложе Арины на десять лет. Это была любовь тайная, запретная. Сашка как-то застал их с Антоном вместе, и тайна была раскрыта. Не то чтобы они совсем попались, но выводы напрашивались сами собой. Арина сыну всё рассказала, действительно, немаленький. Он рассказал бабушке. Та тоже молчать не стала. Никто Арину не поддержал. Сашка высмеял, нахамил. Сказал такое, что маме не говорят. После недели обиды она сдалась. Сама попросила прощения, обещала прекратить эту связь. Любовь к Сашке была сильнее, чем к Антону. Ну и потом, она всё понимала. Антон — это временно, а Сашка — навсегда, Антон — чужой, а Сашка — родной, Антон — это почти ничего, а Сашка — почти всё.
Они расстались с Антоном. Но когда его жена надолго уехала, он позвонил, и Арина решила опять броситься в этот омут. Теперь никто ничего не подозревал. Но жизнь от этого не становилась легче. Она уже не знала, что лучше: быть порочной или одинокой, говорить правду или врать?
Завтра Сашка уйдёт в школу, а она пойдёт в съёмную квартиру, которую Антон держал специально для их встреч, а оттуда уже на работу. На интересную работу, как нужно для полного счастья.
Утро всегда короче вечера. Сашка собирался наспех, а она делала вид, что никуда не торопится. Приготовила ему завтрак, потом убрала со стола, заправила постели. Она работала с одиннадцати часов, так что ей нельзя было спешить при Сашке. Как только за сыном закрылась дверь, Арина заторопилась.
Она собиралась на свидание, быстро и качественно, как научилась за долгое время. Незаметный, давно продуманный макияж, красивое бельё на чистое, пахнущее свежим парфюмом тело, причёска, лёгкая, утренняя, как будто небрежная. Такой же лёгкий наряд под шубку, сапожки на каблучке. Она летела к своему Антону.
— Привет!
— Здравствуй, дорогая.
Они не теряли ни секунды. Сбрасывая одежду, сплетались в объятьях, наслаждались своей короткой любовью. Им некогда было разговаривать. И от этого было легче пережить быстрые расставания. Но если Антон начинал что-то говорить, у Арины неизменно возникал этот проклятый комок в горле.
— Ты милая, — сказал Антон, целуя её на бегу. — Теперь нескоро встретимся. До Нового года куча дел, а потом, сама понимаешь, семейный праздник и всё такое. Может быть, удастся придумать что-нибудь насчёт дежурства, где-нибудь к Рождеству. Или не грешить?
Он бросал её на месяц.
— Не греши.
— Пока, созвонимся!
Он работал с девяти часов. Бегал на свидания, каждый раз отпрашиваясь у шефа, прикрываясь семейными проблемами, каждый раз рискуя. Когда-нибудь ему это надоест. Может быть, уже надоело.
Арина сидела, завернувшись в простыню. Лучше бы они расстались молча.
Есть в её жизни ещё одна любовь. Самая настоящая, та, благодаря которой родился Сашка. Его отец — известный актёр, живёт в Санкт-Петербурге. И несмотря ни на что, очень любит их с Сашкой. Да, так бывает. Они уже больше десяти лет не вместе, но всегда встречаются в день рождения сына, один раз в году на недельку едут отдохнуть куда-нибудь. Иногда втроём, иногда еще и вместе с очередной женой бывшего мужа, иногда большой компанией. У известных актёров своя жизнь, свои правила. Арина любит его и принимает его правила, и Сашка счастлив, что она принимает эти правила. Но принимать эти правила опять приходится вместе с комком в горле.
Арина и Александр познакомились в театральном училище. Они были молодые, красивые, счастливые и талантливые. Почти сразу они поженились и зажили вдвоем в маленькой комнате, обожая и вдохновляя друг друга. Потом он и она пытались строить карьеру, которая, как известно, зависит не только от таланта. Арина ждала своего звёздного часа, пыталась, старалась, искала. А когда она поняла, что её попытки ничего не приносят, решила, что пора стать мамой. Что же делать, прекрасная роль. Родился Александр Александрович. Арина занялась сыном. А её муж оказался удачливым актёром, много играл в театре, потом стал сниматься в сериалах, потом в хорошем кино. И у каждого из них началась разная жизнь. Они редко пересекались. Он был то на съёмках, то на гастролях. Арина жила в их маленькой комнатке чудесными воспоминаниями, повседневными хлопотами и смелыми надеждами. Когда Сашка подрос, она смогла найти место в театре. Её приняли как жену известного актёра. А потом, когда она перестала быть его женой, ей пришлось уйти. Вот так всё рухнуло. Опять комок в горле. И ей не хотелось тогда дышать.
Но прошли годы, и она опять стала актрисой. Теперь Арина работала в театральной студии. Давала детям уроки актёрского мастерства, ставила спектакли, сама играла на городских праздниках, детских утренниках и всевозможных вечеринках. Скоро начнётся предновогодний марафон. Она прекрасно выглядела и была талантлива. Вот так-то. Есть у неё интересная работа.
Арина встала с кровати. Покрутилась перед зеркалом. Зазвонил мобильный.
— Мам, ты где? — испуганный Сашкин голос.
Она взглянула на часы. Начало одиннадцатого.
— На работу еду. А что случилось? Ты что, не в школе?
— Я-то в школе. Бабушка приехала. С девяти часов тебя разыскивает. Звонила, ты трубку не брала…
— Ну, не слышала, шумно на улице.
Она набрала номер матери.
— Что ты хотела, мам? Почему не предупредила, что приедешь? Сашку дёргаешь.
— Ты меня ещё поучи. Где тебя носит?
— Я работаю.
— В такую рань? Понятно. Опять загуляла? Не срамись. Перед сыном тебе не стыдно?
Арина не умела отвечать на оскорбления. Мешал комок в горле.
Она отключила телефон.
На работе погрузилась в предновогодние театральные хлопоты. Администратор студии через стол в своём кабинете передавала распечатанные листы с текстами ролей, расписанием спектаклей, репетиций, говорила, поясняла, спорила, ссылаясь на режиссёра. «Щелкунчик», «Снежная королева», в зале, на выезде, костюмы, кастинги…
Арина вернулась домой около восьми вечера. Сразу почувствовала неладное. Мама сидела на диване в гостиной, из другой комнаты вышел Сашка.
— Что стряслось? Вчера только виделись. Я утром так и не поняла.
— Ну, вчера был день рождения, да и не скажешь всего при посторонних. Дела-то бывают семейные.
— Какие ещё дела?
— А что тебе наши дела? Телефон отключила и вся из себя великая актриса, — мама была настроена враждебно.
— Ой, забыла включить, замоталась.
— Господи, помилуй. Что кикимору играешь? Роль репетировала?
— Какая разница? Хоть бы и так! Что вам всем до меня? — Арина отбросила в сторону шубу. — Пусть работаю я не там, сплю не с тем, а вам-то всем, что до этого?
— Мам, ты чё, обратно с этим Антошей замутила?
— Нет, это я так, старое помянула…
— А вот не надо, — теперь и сын смотрел исподлобья.
— Всё! Я извинилась. Дальше что?
Комок подступал к горлу.
— Я приезжала, потому что очки забыла, — начала мать издалека. — Ну, и разговор у меня к тебе есть. Сашка уже знает. Да и ты всё знаешь.
— Что ещё?
— О семье своей думай иногда, о сестре иногда вспоминай. Или мы тебе не родные?
— А, дела семейные, ну-ну…
Арина всё поняла. Разговор этот был не первый. Её младшая сестра Тоня жила у матери с тремя детьми. Муж выгнал её, жильё отсудить не получилось, потому что дети были от разных браков, да и вообще история там была запутанная, непростая. Тоне все сочувствовали, помогали, чем могли. Мать отписала на неё квартиру, делилась деньгами. Арине казалась, что её лишили родительского дома, поддержки, наследства. Всё досталось несчастной Тоне. Это был ещё один тугой комок обиды.
— Что вы от меня хотите?
— Ты могла бы помочь сестре. Тебе бывший муж деньги присылает, заработать можешь неплохо, если повертеться, а не по любовникам бегать. Квартира у тебя большая.
— Я не должна ни перед кем отчитываться. Но если хочешь, пожалуйста, я объясню. Деньги ещё пригодятся Сашке, ему поступать в этом году. Квартира у нас двушка, куда ж меньше для двоих? Подрабатывать кикиморой? Или как? На что ты намекаешь?
— Сашка не глупый, поступит и без денег. А квартиру можно на малогабаритную поменять.
— Ты чего говоришь, мам? Сашка на подготовительные ходит, к репетиторам. Квартиру ему отец купил. Да разве я могу, даже если бы хотела…
— Ты не хочешь. Ты чёрствая, эгоистка ты.
Арина посмотрела на Сашку, он стоял молча, опустив голову.
— Мам, иди домой. Я Тоне уже всё отдала.
— Не поняла. Что ты ей отдала? Шмотки старые?
— Нет, я не об этом, и нам не о чем говорить.
— Нет уж, ты говори!
— Я ей отдала нашу квартиру, в которой я родилась и жила, между прочим, наследство, которое отец оставил, бабушкину дачу, где вы хозяйки, а мы с Сашкой никто. Я не хочу об этом, но ты вынуждаешь. Я не отдам больше ничего. Понятно?
— Нужна ли мне такая дочь?
— Давно уже не нужна.
Мать ушла, хлопнув дверью.
Сашка подошёл к Арине, раскинул руки, будто хотел обнять. Но не обнял, не получилось у него. Арина сама его обняла.
— Ну что ты? Не колючая же я. И не злая. Просто не выдержала.
Они сидели на диване, обнявшись, молчали. Арина не знала, что думал Сашка по этому поводу, на чьей он был стороне. Наверное, где-то посередине. Но она больше не могла посередине. И Сашке вопросов не задавала, боялась.
А утром всё сначала. Сашка, работа, дом.
Потом изо дня в день всё больше становилось работы.
Как-то вечером спросила Сашку:
— Что там пишут в Интернете про счастье?
— В каком смысле?
— Что делать, чтобы чувствовать себя счастливым?
— «Ешь, молись, люби» или купи браслет из нефрита, — Сашка засмеялся. — Ты чё, мам, серьёзно что ли спрашиваешь?
— Перед Новым годом мысли всякие лезут в голову.
— Это из-за того, что ты с бабушкой поругалась.
— Она тебя уже достала, наверное. Всё по меня гадости говорит?
— Нет. Так, звонит, иногда, спрашивает, как учусь, как питаюсь. Ещё сказала, что весной дачу будут продавать, им подпись какая-то от тебя нужна. Им тяжело, мам, наверное, нужно подписать.
— Я подпишу. Как раз к ним собиралась, Тонькиным ребятам приглашения на новогодние праздники отдать.
Теперь Арина знала, что и Сашка не на её стороне. Он молодой, добрый, не знает цену деньгам. Ему легко. А ей хорошо от того, что ему легко. Поэтому без обид. Подпишет и всё.
Она поехала к Тоньке через пару дней. Мать была на ярмарке.
— Я на минутку, сестрёнка, — сказала Арина, обнимая располневшую Тоньку, — вот билеты на ёлку.
Тонька заулыбалась.
— Ты уж извини, что я тебя с днём рождения так и не поздравила, честное слово, не я виновата. Не приехала, потому что дети болели, а потом вы с мамкой разругались, теперь она надо мной как коршун вьётся, не велит мне с тобой разговаривать. А я человек подневольный. На её земле живу, из её тарелок ем.
— Чего ж ты меня в дом пустила?
— Ну ты даёшь! — Тонька опять заулыбалась. — Как же я родную сестру в дом не пущу?
Тонька была или слишком простая, или слишком непростая.
— Садись, чайку попьём. Мать с ярмарки не скоро придёт, будет рыскать, где подешевле. К Новому году столько всего надо на такую ораву. С деньгами у нас трудно.
Арина села за стол. Тоня налила две чашки чаю.
— А где дети?
— Старшие в школе, а младшую в детский сад, наконец, удалось устроить. Теперь работу буду искать. Я ведь медицинское училище не зря закончила. Только практику пройти не успела, старший родился, помнишь? Теперь буду догонять жизнь свою.
— Удачи тебе.
— А тебе за билеты спасибо.
Они помолчали немного. Каждый думал о документах, что лежат где-то в тумбочке и ждут Арининой подписи.
— Мне пора, — сказала Арина вставая. — Я слышала, что мне подписать что-то нужно, давай уже заодно.
Тонька выбежала из кухни и тут же вернулась с бумагой.
— Я не знаю, может быть, ещё у нотариуса придётся заверять, но мамка, вот, оставила…
Арина поставила подпись.
— Дай ещё глоток воды.
Опять мешал комок в горле.
— Тебе что, плохо?
— Не знаю, как и сказать, бывает у меня такое, ком в горле.
— Это щитовидку надо проверить, анализы сдать на гормоны, УЗИ сделать, к эндокринологу сходить и к неврологу.
— Ого! А я думала это просто от неприятностей всяких.
Провожая сестру, Тонька, пожимая плечами, сказала:
— А какие у тебя неприятности?
Новогодние праздники пролетели быстро. Антон так и не позвонил. Сашка был загружен подготовкой к поступлению в университет, у Арины была её работа. Ничего не менялось в жизни, только тёплый сухой декабрь уступил место снежному холодному январю, потом пролетел короткий ветреный февраль, наступил март, пахнущий весной, и вслед за ним пришёл апрель.
Однажды, уже в мае, Сашка встретил Арину радостный:
— Мам, папа приезжает!
— Как?
— Так! Ко мне на выпускной. А потом мы поедем на море отдыхать! Ура!
— Ну, ещё надо сдать, поступить…
— Поступлю, не бойся!
Она погладила Сашку по голове.
— Ты у меня счастливый.
— Конечно! Особенно сегодня. Пойдём в кафе посидим.
— Пойдём!
Они заказали пиццу, десерты, коктейли.
— Как мне с тобой хорошо, Сашка!
— А на море будет ещё лучше!
— Значит, берёте меня?
— Ещё спрашиваешь! Папка разводится со своей очередной, суд через две недели. Так что поедем втроём.
Она всё время боялась, что они не возьмут её с собой в следующую поездку. Когда Сашка был маленький, её присутствие было естественным. Но он вырос, и её присутствие стало противоестественным. Взрослый сын и отец вполне могли отдыхать вдвоём. Бывший муж мог взять с собой новую жену. И Арина понимала, что постепенно выпадает из этой формулы счастья.
Они ели, пили, смеялись.
— Надо позвонить папе, что он там планирует?
— Конечно, позвони.
Она подумала, что уже давно никому не звонила, ни с кем не встречалась и вот так не сидела в кафе, не болтала, не смеялась. Мама и сестра отдалились. Подружки жили своей жизнью, в которую неловко было вторгаться без особого повода. Праздники для неё были работой. Всё время проходило на работе, по ту сторону праздников. Антон молчал. Сейчас она была одинока больше, чем когда-либо.
— Слушай, Сашка, ты лучшее, что у меня есть. Ты всё, что у меня есть.
— Нет, мам. У тебя много, что есть. У тебя есть родственники, квартира в ближайшем Подмосковье, шуба норковая…
— Ты шутишь что ли?
— Не шучу, с тобой всегда всё всерьёз. Ты такая сложная, замороченная, наверное, потому что талантливая.
— А ещё у меня есть любовь, интересная работа и возможность путешествовать.
Арина обняла и расцеловала сына.
На следующий день Арина позвонила Антону. Она хотела забрать свои вещи из их съёмной квартиры, попрощаться с ним, расстаться окончательно.
— Что ж ты не звонила, милая? — как ни в чём не бывало, спросил он.
— А ты, милый? Издеваешься что ли?
— Ладно уж. Не буду лукавить. Квартиру я больше не снимаю. Дорого платить, а мы не встречаемся давно. Вещи твои у меня в гараже. Завезу, когда скажешь, куда скажешь.
— Завтра на работу после обеда, сможешь?
— Да.
— Ты только оставь у дежурного, я потом заберу.
— Обиделась, видеть меня не хочешь?
— А если наоборот, хочу? Всё равно ведь ничего не получится. Прощай, Антоша, мне с тобой хорошо было.
— Спасибо, Арина, мне с тобой тоже.
Через месяц приехал Александр. Гуляли на Сашкином выпускном, пригласили маму и Тоню. Они пришли довольные, с цветами и тортом. Дача была продана, решался квартирный вопрос. Тонька нашла работу в больнице.
Бывший муж и любимый сын были рядом. Они зажили втроём, как настоящая семья. И жизнь у них была как будто семейная, настоящая. Были волнения по поводу Сашкиного поступления, были вечерние разговоры за ужином. Приглашали в гости соседей, подзабытых Арининых подруг, знакомых Александра из московских театров.
— Ты живёшь как затворница. Почему из театра ушла? Почему не вернулась? Не общаешься ни с кем.
— Ой, Саша, не надо.
— Я добра тебе желаю. Плохо, что ты не играешь. Я об этом позабочусь. Мне предлагают роль, скоро начну репетировать, премьера зимой. О тебе поговорю. И не спорь.
— Мне нравится…
Потом они втроём у монитора и с телефоном искали горящую путёвку в приличный отель.
Самолёт набирал высоту. Александр сидел рядом и смотрел на неё как с обложки глянцевого журнала. Такой, словно ненастоящий. Но всё равно родной, потому что, если убрать глянец и сколько-то лет, получится Сашка.
Они уже говорили о прошлом и о будущем. О таком разном прошлом и о таком неопределённом будущем.
— Наша жизнь так изменчива, а ты не изменилась, Арина.
— Это твоя жизнь изменчива, а я всё та же скучная блондинка, только на год старше.
— Симпатичная, талантливая блондинка, и вовсе не скучная. Ты подарила мне Сашку. Как я рад, что у нас есть Сашка.
— А я как рада.
Дни у моря летели быстро. Они загорали и купались до обеда, потом спали или ездили на экскурсии, потом гуляли, ужинали в ресторане, танцевали.
На седьмой день начался шторм. Арина очень хотела к морю. Но мужчины остались играть в бильярд.
— Я пойду, посижу на берегу, — сказала она, уходя. — Воздух такой необыкновенный. Мне хочется дышать.
Арине очень хотелось дышать. Она сидела на пустынном берегу, смотрела на катящиеся волны. Они касались её ног, ласкали, били, звали. Она подошла ближе к берегу. Одна волна накрыла её с головой, но Арина устояла, не упала. Солёные капли воды разлетелись по её лицу. Глаза, губы, щёки были солёными. И слёзы, внезапно хлынувшие из глаз, тоже были солёными. Её такие долгожданные слёзы. Слёзы счастья, наверное. Иначе, зачем бы ей плакать? Теперь у неё было всё и сразу. Точно по формуле.
Она продолжала идти вдоль берега. Словно убегая от своего счастья, проверяя его на прочность. Слёзы и волны застилали её лицо. Она упала на колени, потом перевернулась на спину, и волны качали её, то унося вдаль, то возвращая на мокрый песок. Вдруг, через потоки воды она увидела пирс, уходящий далеко в море. Она хотела туда, где бушевала настоящая стихия. Она спасалась от скучных формул. Шаг за шагом, она отдалялась от берега, не слыша ничего кроме шума воды, даже стука собственного сердца. Ей хотелось рыдать, кричать, но она не слышала своего голоса. Вода поглотила её вместе с голосом, слезами и стуком сердца, крутила её как сломанную игрушку.
Ещё можно всё изменить, взмахнуть руками, подняться над волной, вспомнить Сашку. Бороться и дышать, как она делала всю жизнь.