Матрёна г. 11.
Матрёна Никитична была дородная осанистая женщина, побывавшая уже трижды замужем, и полностью разуверившаяся в мужчинах.
– Все мужики козлы, – любила она приговаривать.
Курила Матрёна папиросы «Беломорканал», зимой носила высокую каракулевую кубанку, доставшуюся ей от отца, а может от деда. С ранней весны и до поздней осени на голове у Матрёны ничего не было. Разве только идя в лес, она брала с собой белый платок исключительно от комаров.
Любила Матрёнушка и рюмочку-другую водочки пропустить, а если и заберёт – то, как получится. Выпив, она становилась разговорчи-вой, и всегда разговор вертелся около её бывших мужей.
Работала Матрёна Никитична заведующей сельским клубом. Она в меру ругалась матом, изредка плакала одна дома в подушку, сожалея о своей неудавшейся бабьей жизни. От первого мужа у неё был сын Борис, который уехал жить в Германию. Он изредка посылал матери поздравительные открытки к праздникам с видами города, в котором жил. От других мужей Матрёна рожать не захотела, о чём иногда сожалела под пьяную лавочку, страдая от одиночества. Но утром она поднималась, как огурчик. Обряжала корову, с которой давно хотела расстаться, но не могла никак решиться. Корова была для неё родным существом. Всё молоко Матрёна сдавала на маслозавод, оставляя для себя литр-другой. Иногда за бесценок продавала приехавшим в деревню горожанам.
Сегодня, придя на работу, Матрёна Никитична остановилась на пороге своего кабинета в крайнем удивлении. Кабинет был украшен воздушными шарами разных цветов. На столе стоял огромный букет из ромашек и васильков. Пока она соображала, что к чему, сзади подбежали девчонки.
– Что это? – спросила она их.
– С днём рождения, Матрёна Никитична! – наперебой загалдели они.
– Ах ты мать чикачи! А я и забыла! Девки, а сколько мне сегодня стуконуло?
– Сорок пять, Матрёна Никитична!
– Ага, сорок пять! А в сорок пять баба ягодка опять! – рассмеялась именинница. – Гуляем, девки! Татьяна – в магазин! Галинка, накрывает стол! Таня – на все!
Матрёна бросила на стол несколько купюр. Девушки ушли. В это время в дверь тихонько постучали.
– Войдите! – ответила Матрёна, не вынимая папиросу изо рта.
Дверь отворилась, и в кабинет вошёл элегантный мужчина с огромным букетом алых роз. Матрёна от удивления даже папиросу вынула.
– Здравствуй, Мотя.
– Здравствуйте, – машинально ответила она.
– С днём рождения, Мотя, – сказал мужчина, протягивая ей букет.
– Спасибо, – ответила Матрёна, принимая цветы. – А вы кто? Откуда знаете меня? И почему Мотя?
– А ты не узнала меня, Мотька-матрёшка, варёная картошка?
– Антошка Строкин!
– Он самый!
– Как ты меня нашёл? Неужели не забыл, когда у меня день рож-дения?
– Не забыл, Мотя. Я ничего не забыл.
– И я ничего не забыла, Антоша. Откуда ты взялся? Давно здесь не был.
– А вот с того вечера и не был, как ты меня прогнала.
– Прости, Антоша. Только не надо было тебе тогда уезжать. Я три ночи ревела.
– Но ты же сказала, что не любишь меня.
– Это не я, это гордыня моя говорила. Всё ждала, что вернёшься. Где ты был все эти годы?
– Где я только не был. Но всегда помнил о тебе, Мотя.
– Ты женат?
– Был женат. Три года как схоронил жену. Любить её, как тебя, не любил, но уважал. Два сына у нас. А приехал специально, чтобы по-здравить тебя с днём рождения и повидать любовь свою первую.
– Ну и как я тебе? Сильно изменилась? Нет давно уже той восем-надцатилетней девчонки.
– Сильно, Мотя. Но я всё равно бы тебя узнал. Да и мне не двадцать пять, как тогда. А ты всю жизнь так в клубе и проработала?
– Да, Антоша. А ты чем занимался?
– Доктор математических наук я, Мотя. Преподаю в университете.
– Вот это да! – удивилась Матрёна Никитична.
– Мотя, а ты хотела бы со мной поехать? У меня в городе трёх-комнатная квартира. Сыновья живут отдельно со своими семьями.
– К тебе? Пожалуй нет, Антоша. Не смогу я в городе жить. Мне там воздуха не хватает.
Девчонки, накрывшие на стол, уже дважды заглядывали в кабинет, не решаясь пригласить именинницу к столу. Заметивший это Антон Николаевич, поднялся:
– Мотя, я, пожалуй, пойду.
– Пойдём с нами за стол, Антоша. Выпьем, песен попоём.
– Я не пью, Мотя. Вот тебе моя визитка. Надумаешь приехать, по-звони, я встречу. Я буду ждать тебя, Мотя. До свиданья.
– До свиданья, Антоша. Я была очень рада тебя увидеть.
Антон Николаевич вышел. Матрёна Никитична тупо смотрела на закрытую дверь: он ушёл, как в тот раз и опять не вернётся. И она не поедет жить в город. Как же так? Почти целая жизнь пролетела, а счастья не принесла. А может вот оно, счастье, рядом было да ушло. Матрёна вскочила.
– Девочки, где он?
– Кто он?
– Антоша где?
– Это тот мужчина? Так он уехал. Матрёна Никитична, а машина у него какая шикарная!
– Ну, уехал, так уехал. Пошли за стол, девки. Напьюсь сегодня!
И напилась. А потом, размазывая слёзы по щекам, она рассказывала девчонкам про то, какая красивая у них была любовь, и какая она была дура, когда сказала ему, что не любит. Он пришёл к ней через двадцать семь лет, позвал с собой, а у неё хватило ума отказаться, и она опять потеряла его. Вот и всё, что от него осталось. Матрёна показала визитку.
– Матрёна Никитична, не переживайте. Мы завтра найдём его. По-звоним, и он приедет.
– Не приедет. У него там работа. Он не сможет жить в деревне, а я в городе не смогу. И зачем он только появился сегодня здесь, всю душу мне перевернул.
– А вы всё равно позвоните ему.
– Позвоню… Когда-нибудь…
Каждый вечер, перед сном, Матрёна подходила к телефону, доста-вала визитку, но позвонить так и не решилась.
И однажды, дождливым октябрьским вечером, когда одиночество было совсем невмоготу, она набрала номер его телефона.
– Алло, – ответил в трубке мужской голос.
– Здравствуйте. Можно позвать к телефону Антона Николаевича.
– Антон Николаевич умер.
– Как умер? Отчего?
– У него был рак. А вы кто?
– Да какая теперь разница кто. Матрёна Никитична я.
– Матрена Никитична, папа оставил вам небольшое состояние. Он очень любил вас.
– Зачем мне его состояние? – плача сказала она. – Он мне ничего не написал?
– Нет. Деньги получите через полгода.
– На что мне деньги, когда его нет?
– Это ваши деньги. Их вам переведут на ваш номер счёта. До сви-данья.
– До свиданья.
До утра Матрёна Никитична пролежала, глядя в потолок. Ей хоте-лось выть, кричать, плакать, но слёз уже не было. Оказалось, что не все мужики козлы, жаль только она это поздно поняла.
Закончив рассказывать, Руслан предложил Тоне:
– Тонечка, давайте погуляем. Вечер, какой, стоит замечательный.
– Давайте, – согласилась девушка.
Руслан оказался замечательным собеседником. Он много шутил, вспоминая забавные истории из своей студенческой жизни. Тоня заливисто смеялась. После он проводил её до калитки и галантно поцеловал девушке руку, отчего та покраснела до самых кончиков волос.
– Ну что вы, Руслан Викторович. Неловко как-то. Вдруг да кто увидит?
– Не смущайтесь, Тонечка. Это знак моего уважения к вам. У меня есть предложение: давайте завтра снова встретимся, и давайте перейдём на «ты». Согласна?
– Согласна, на «ты». Вы, нет ты, опять с историей придёшь?
– Пока не знаю. А давай, знаешь, как сделаем. Ты завтра днём сможешь пару часов выкроить?
– Наверное, смогу.
– Тогда я предлагаю навестить одну замечательную старушку – Алевтину Григорьевну Кожевникову. Она тоже живёт неподалёку от дома Филиппа. Одинокая она очень, мне кажется.
– Так ведь к ней сыновья часто ездят, внуков привозят, помогают во всём.
– Ездят, согласен. А вот такая невыразимая тоска у неё в глазах стоит, ты бы только видела, Тонечка. Я спросил у Степаниды, почему эта бабушка так редко улыбается, а та ответила, что она замкнулась, когда лет десять назад приехала их Москвы от дочери. А дочь её по словам Степаниды годов двадцать к матери не приезжала. Я куплю печенья, конфет и за чашечкой попробуем её разговорить. Думаю, что много интересного она нам сможет рассказать. Согласна?
– Ещё спрашиваешь!? Конечно, согласна.
– Тогда встречаемся в одиннадцать возле сельмага.
– Хорошо. До свиданья.
– До свиданья, Тонечка.
Руслан ушёл, а в душе у Тони всё ликовало и пело. Сам преподаватель обратил на неё внимание, до дому проводил, встречи назначает. В груди ворохнулось забытое после расставания с Виктором, чувство. Тоня прислушалась к себе. Может это Любовь новая у неё так начинается? Она тихонечко засмеялась. Ладно. Поживём – увидим. А пока… Пока ей нравится этот взрослый молодой человек.
прод.сл.