Я убил всё своими словами…
«Ты предал меня! Как ты мог?! Я никогда не прощу тебе такого! — закричала раскрасневшаяся Ника мне в лицо, — Как после всего этого ты умоляешь меня верить тебе? Да никогда! Слышишь, никогда я не смогу этого сделать! Всё кончено! Навсегда! И нам не жить вместе на этом свете…да и теперь этого не случится… ведь это было последний раз… Прощай!»
После этих слов я остался один. Обиженный, одинокий, с горьким привкусом на губах. Один. Бесповоротно. У меня и без того никого не было, кроме неё. «Что же я сделал? — думал не один раз, прокручивая пред глазами тот осенний ноябрьский вечер, — Зачем сказал ей: «Брось свои танцы!» Будто так я первый ей сказал! Да у девчонки не было совершенно никакого таланта! Она ходила не в один кружок, тратила на всё это немало времени и денег, а что в итоге? Из-за постоянных тренировок, я даже позвонить её не могу — всё время не отвечает. Да и дома почти не бывает — чай всегда недопит и фантики от конфет не убраны…
Талант не купишь — я так и сказал ей. На свою беду и погибель!
О, Ника, Ника! Прошло уже полгода! Ты до сих пор обходишь меня стороной! Отворачиваешься, садишься в другой автобус, оставляешь одного мокнуть и страдать на остановке…Я устал смотреть на падающие листья и видеть в них нас! Устал! Очень. Сильно.
За что ты отгородилась от всего мира? Подруги ведь тоже заметили это. Говорили, что ты сама не своя стала. А я, может, извиниться хотел! Хотел. Да не успел…
Точно сейчас слышу, как ты говорила, что танцы для тебя дороже жизни, что ради них ты даже её отдашь. Говорила и не соврала.
Иначе бы сейчас, ровно через пол года, не стоял бы я близ дома твоего, не смахивал руками хрустальные капельки слёз, не бежал сломя голову к магазину, не покупал алые розы. Рысью бегущий по заснеженной железной дороге, не закутывал бы шею в такой же алый, как кровь, шарф, не стонал, не спотыкался, не летел, не видя поезда, на верную гибель, не стоял на коленях у твоей могилы и не дарил эти цветы…
А всему виной я! Мои слова! Такие резкие и необдуманные.
«Брось свои танцы«…
Я не смогу простить себя.
Никогда.
Навеки твой, Лави.