Академики

В. Быков

АКАДЕМИКИ

Иронический рассказ

Да, брат, старею! И нюх, и задор уже не те! Порой упускаю из виду даже судьбоносные изменения в жизни краевых аграриев. До последнего времени к своему стыду не знал, что среди развалин и повсеместной деревенской безнадёги появился академик. Ещё вчерашний мужик нежданно, негаданно засверкал в зените российской фундаментальной академической науки. Так бы никогда  и не узнал  об этом невероятном свершении, если бы не ежегодный профессиональный праздник. Накануне его старейшая краевая газета опубликовала поздравление землякам от титулованного руководителя местной агрофирмы. Представила читателям сельского руководителя академиком, а уж потом перечислила другие высокие звания и должность.
Без лишних слов понятно, академик – большая, невероятно большая научная величина. По своему статусу занимает самую верхнюю ступеньку научных званий: доцент (не тот, про которого «Косой», персонаж фильма «Джентельмены удачи», говорил: «У меня один знакомый, тоже учёный – у него три класса образования, так он десятку за полчаса так нарисует – не отличить от настоящей!», а действительный трудяга - вузовский преподаватель, затем профессор, член-корреспондент, и уж только потом – академик. При условии, если изберут действительным членом российской или зарубежной академии. А вероятность быть избранным, то есть стать академиком, даже у профессуры не велика и имеется лишь у тех учёных, которые обогатили мировую науку трудами первостепенного значения.
В былые времена я хорошо знал представленного газетой академика. Это был успешный руководитель хозяйства и весьма серьёзный человек. Ничто не выдавало и не предвещало в нём будущего крупного научного деятеля. Да и наклонности к научной работе у него не проявлялись, по крайней мере, до достижения пенсионного возраста. За душой у него тогда не было не только высшего, даже среднего специального образования. Лишь школа механизаторов широкого профиля (в народе добавляли: «с узким захватом»), да многолетний крестьянский труд.
И вот, поди ж ты! Как этот крестьянский труд облагородил человека! Какая у него возникла воля, какая проявилась целеустремлённая самоотдача! Какой жизненный порыв свершился на склоне лет! Без отрыва от сельскохозяйственного производства, трансформированного в семейный бизнес, без выезда из сельской глуши, со сверхзвуковой скоростью пронёсся над всеми полагающимися в таком случае ступеньками научных должностей и званий и вознёсся на пьедестал академика. Словно настоящий Мюнхгаузен обеими руками крепко взял себя за волосы, выдернул вместе с сапогами из вязкого крестьянского невежества и поставил в один ряд с выдающимися людьми, светилами советской и российской науки – такими академиками, как Капица, Курчатов, Королёв, Туполев, Лихачёв, Ландау, Сахаров, Алфёров…
Впрочем, я называю фамилии учёных, которые были избраны академиками Академии наук СССР. В том списке академик из пермской агрофирмы появиться не мог. Хотя бы потому, что в те времена на месте сегодняшней агрофирмы располагался ни чем не выделявшийся среди сотен и тысяч подобных, рядовой колхоз. И будущий академик проходил в нём ступеньки не научной, а сермяжной колхозной школы: прицепщика, тракториста, бригадира, секретаря парткома, председателя. Так что фамилию нашего академика нужно искать в других научных кругах. Благо их не так уж и много.
В составе действительных членов Российской академии наук сегодня около сорока академиков. В их рядах наш земляк не значится.
Может быть, он проходит по спискам действительных членов ВАСХНИЛ, или Российской сельскохозяйственной академии? Эти научные заведения ему (или он им), намного ближе, роднее. Увы, и в стенах этих заведений фамилия земляка ещё не звучала. Сам он по научным делам никогда там не появлялся, и знать его научная сельскохозяйственная элита почему-то не знает, А может, завидует, не хочет знать?
К какой же научной школе принадлежит наш герой, теряюсь в догадках и одновременно не перестаю удивляться его скромности, застенчивости, и скрытности. Это надо же так всё обставить! Получить высшее в стране научное звание и не засветиться. Отказаться от всех моральных соблазнов, ради которых на форсаже день и ночь «грыз гранит науки», перемалывая его в старческий песок. А когда «перегрыз», заскромничал. Открестился от поздравлений общественности, званых банкетов, тематических научных конференций, то есть от всего того, что традиционно сопутствует научному признанию. Не исключено, что и от больших премий и гонораров отвернулся…
Подобную скромность можно только приветствовать. Она украшает учёного человека, а с появлением пермского феномена, становится в высоких научных российских кругах нормой. Ведь вполне возможно наш земляк последовал примеру выдающегося математика (к сожалению ещё не ставшего академиком) Григория Перельмана. Доказав гипотезу Пуанкаре, и тем самым решив одну из сложнейших проблем современной математики, Перельман отказался от всех почестей и международных премий, исчисляемых миллионами американских долларов. Причину своего благородного поведения он объяснил тем, что посчитал вклад других учёных в решение задачи века тоже значительным. Сейчас живёт бедно, на работу добирается на общественном транспорте.
Наверно в основе юношеской скромности и великого гражданского благородства нашего академика из агрофирмы лежит подобное убеждение в том, что его научные труды, это плод коллективного творчества. И он не вправе не то что подписываться под ними, а даже мысленно прикасаться к ним.
Похвально! Если дело обстоит именно так.
Однако подобные рассуждения завели меня в тупиковые дебри неразрешимых загадок. Возникла ещё одна «теорема Пуанкаре». На этот раз не с геометрической сутью, а с деликатным тщеславным академическим уклоном. Попробую разобраться.
За какие труды земляка избрали академиком, непонятно какой академии, если у него нет своих научных работ? А если нет работ, и в научных кругах он никогда не вращался, значит, никакой он не академик, его просто крупно подставили. Сделать это сейчас так просто. К тому же сменилось руководство газеты и многие её работники. Даже без всякого злого умысла, а только по неопытности или недосмотру газетчиков в тексте могло появиться компрометирующее слово «академик». Возможно, также, корректор не взял слово в кавычки. Или вычеркнул впереди или сзади стоявшие поясняющие слова. Вот тебе и результат. Ославили мужика на всю округу.
Эту мысль я отбрасываю как нелепую. Никакого опровержения, или извинения за неточности в представлении читателям академиком руководителя агрофирмы газета не публиковала. Значит, дословно напечатала полученный авторский текст.
Ну и дела! Ну и кроссворд с «регбусом»! Подставили пожилого заслуженного человека, и концов не найдёшь. Ведь однозначно, кто-то же окрестил его «академиком». Возможно, и соответствующую бумажку вручил. Только умышленно не объяснил, кто такой академик и как им становятся.
Если именно в этом кроется «закавыка», то она не самая пакостная. Могло быть хуже. Ведь шутники, или злопыхатели могли выдать сельскому руководителю справку, удостоверяющую что угодно. Например, звание генералиссимуса, четырежды Героя России, лётчика-космонавта, уже трижды побывавшего на Марсе, первого и единственного в стране кавалера ордена «Сивой кобылы». Причём могли выдать документ на обладание всеми выше перечисленными званиями и наградами одновременно. Могли и ещё добавить. Для хорошего человека ничего не жалко. Особенно если он может «позолотить ручку».
Да, старею, брат, старею! Ведь я совсем забыл, что среди моих бывших знакомых это не единственный «академик».
Когда работал в районной редакции, приглашает меня как-то главный и говорит: «Одна, ну очень влиятельная дама, привезла себе «заморского принца». По образованию он агрохимик. Дама считает, если пойдёт работать в колхоз, унизит её достоинство. Я не мог отказать в просьбе принять этого агрохимика в коллектив редакции. Так что позанимайся с ним. Может что-то из него получится».
После представления на редакционной летучке Паша (так звали нового литературного сотрудника), зашёл ко мне словно старый знакомый. Увидев на столе книгу, запанибратски спросил: «Что читаешь?»
– Это «Братья Карамазовы», – говорю ему.
– «Братья Карамазовы»? А что они написали?
– Ты что, с Луны свалился? Отвечаю вопросом на вопрос.
– Да нет. Не с Луны. Бери выше.
– Выше, это как, откуда? Из сельхозинститута, что ли?
– Да нет – с Маркса.
– С какого Маркса? Ты агромарксист?
– Какой непонятливый начальник. Не с Луны, а с планеты – Ма-а ркс!
Я даже опешил. Так мастерски меня ещё никто не разыгрывал.
Посмотреть на новичка зашли многие работники редакции. Наш разговор поставил их тоже в тупик. Не могло же так случиться, чтобы литературным работником нам рекомендовали вылитого Митрофанушку из комедии Фонвизина, который не хотел учиться, а хотел жениться. И обучался он не в семье Простаковых, а в сельхозинституте. Так что, или слишком умный попался, или … действительно, полный, как бы помягче выразиться…
Чувствуя себя словно вляпался во что-то неприличное, продолжаю:
– Нет планеты Маркс. Никогда не существовало и не существует…
Глазёнки у Паши забегали, сам он стал похожим на хохлящегося воробья. Очевидно, решил сразить своими познаниями начальника наповал и с первых же минут знакомства утвердиться в глазах коллектива великим эрудитом. Не дав мне договорить, вскочил со стула:
– Спорим, что есть планета Маркс!
Чтобы скорее закончить комедию, спрашиваю:
– На что будем спорить?
– Хоть на что согласен.
Стоял июль. Об изобретении человечеством бытовых кондиционеров в России ещё не знали. Коллеги изнывали от духоты.
– Проигравший спор покупает коллективу два ящика холодного лимонада. Сорок бутылок. Согласен?
– Согласен!
– Ударили по рукам.
Коллеги рассказали Паше про планету Марс, и он польщённый всеобщим вниманием к своей персоне и счастливый тем, как весело вливается в коллектив редакции, побежал в магазин. 
Познания Паши в агрохимии оказались не на много больше литературных и астрономических. Уместились на две тетрадные странички. При этом изложенные мысли, если они там были, не поддались расшифровке. В слове из трёх букв Паша делал четыре ошибки. «Что-то» из него ну никак не получалось. Не тот оказался «материал».
«Посотрудничав» в редакции месяца три, Паша подался в презренный колхоз. Через некоторое время уехал с женой на юг.
Прошло много лет и на удивление однажды мы встретились. Паша узнал меня, окликнул. Рассказал, как живётся в небольшом южном городке. Протянул красочно исполненную визитку. В ней значилось, что Павел Иванович является академиком, председателем совета директоров агрофирмы «Великий Гусь».
– Что ж ты сразу не сказал, что стал академиком? Я бы шапку снял, и вытянулся перед тобой во фронт, – пошутил я.
Паша смутился.
– Какой я Вам академик? Это баба моя никак не может успокоиться. Подавай ей знатного мужика в блестящей упаковке. Хотя бы академию выбрала попроще, да подешевле. Сейчас их развелось, хоть пруд для гусей и уток пруди. На все вкусы.
Я ей говорю, давай свою, Российскую академию разведения крупных пернатых откроем. Напечатаем копеечные свидетельства и будем денежки лопатой грести. За границей виллу с бассейном купим. Так куда там. Своей, Российской ей мало. Выбрала для меня чужую, «Международную академию экономики». Пронырливые мужики в Подмосковье открыли. По секрету скажу, у них за душой, похоже, ничего нет. Написали, якобы их академия, это некоммерческая организация, занимающаяся повышением квалификации рабочих с начальным образованием. Смехота! Но, моя клюнула.
– Приятно, – говорю, – беседовать хоть и с липовым, но всё равно, представителем науки. Скажи мне откровенно, когда ты стал «академиком», отношение окружающих людей к тебе изменилось? Тебя стали больше уважать?
– Изменилось, только не в лучшую сторону. Народ у нас тёмный, завистливый. Если раньше за глаза «гусаком» звали, то теперь, точно знаю, «бараном» кличут. И воровать в фирме стали больше. Тырят всё подряд. Даже что «хорошо» лежит.
Да, брат, старею. Однако неустанно благодарю Бога за то, что с годами у меня не появилась мания величия с навязчивым синдромом стать российским академиком. Хотя повидал много тщеславных людей. Такие были во все времена. Могу рассказать про то. как партийный деятель районного масштаба в день Октябрьской революции выехал на белом коне из ворот горкома принимать приветствия собравшихся демонстрантов. Или о том, как один высокопоставленный чиновник, никогда не носивший погоны даже лейтенанта и в годы войны ещё бесштанно осваивавший пешую дорожку под стол, на праздновании Дня Победы появился на городской трибуне в парадной форме полковника. Не говорю уж о «Митрофанушках», под стать Паше-агрохимику, «защитивших» кандидатские, а то и докторские диссертации, да и о других суррогатных деятелях от «науки» молчу.
По своему складу, я не вредный, терпимо и с юмором отношусь к появлению современного необразованного академического сообщества. Только считаю, что во всех проявлениях человеческих амбиций, и особенно в желаниях возвыситься над людьми, объективно существует ограничительная черта, чёткая грань, которую нельзя переступать, так как за ней находится особый мир, именуемый «калашным рядом» избранных. Прежде чем соваться в этот «калашный ряд», нужно критически оценить своё обличье. Ведь осознание великим и исключительным, говорят мудрецы, нередко приходит к тем, кто мерит себя вместе с подставкой и тульей шляпы.