- Знакомьтесь, наша новая сотрудница.
Шеф держал за локоток совсем еще юное, ну, просто воздушное создание. Дресс-код на нее, похоже, еще не распространялся. Оголенный животик перламутрово светился на фоне приспущенных джинсов со старательно отделанными дырками на коленях. Легкая маечка обнажала все, что только можно было обнажить, и подчеркивала то, что подчеркнуть было необходимо. Прозрачные бретельки от лифчика, казалось, только намекали на его присутствие.
- Анжелика, - красивым контральто почти пропело воздушное создание.
«Странно», - подумал я, - такой фее скорее подошло бы колоратурное сопрано.
-Александр, ты помощницу просил? Получай, - шеф был благодушен. - Только, пожалуйста, девушку не обижай, она еще совсем дитя, - и, осмотрев придирчивым взглядом нашу комнату, и дав несколько ценных советов, отбыл в неизвестном направлении.
- Ну, что, красавица, - оторвав взгляд от кипы бумаг, Эверестом возвышающихся над столом, пророкотал наш главный специалист, - когда проставляться будешь?
- Не пугайте девушку, Николай Иванович! А ты, - обратилась Зинаида, наш статистик к новоявленной сотруднице, - мужиков наших не слушай и особо на них не заглядывайся... Они все люди серьезные, семейные, сама понимаешь… Побалагурить да поострить, конечно, могут, но без хамства и злобы, это ты знай. Могут и помочь, и подстраховать, когда нужно… Да, а одежку поменяй… Видела, наверное, в чем у нас женщины в офисе ходят. Поскромнее немножечко, поскромнее…
- Анжелика, - прервав Зинаиду, позвал я фею к себе за перегородку, - идите сюда, я введу вас в курс дела...
Анжела оказалась на редкость сообразительным и ответственным помощником. Не прошло и месяца с ее появления у нас в офисе, а я уже не мог без нее обходиться. Эти карьерные девочки уже к двадцати годам умели и имели почти все: высшее образование и отличное знание компьютера, два языка и сертификаты каких-нибудь модных курсов психологов, да еще и водительские права международного образца. Когда только успевали. Вот только мужчин ровесников, равных себе, у них почему-то не было. Не было такого мужчины и у нашей Анжелики.
- Вот вы, теперешние феминистки, - подначивала ее Зинаида, - все карьерой озабочены, а как же семья, дети. Когда рожать-то начнете?
- А мне рожать еще рановато, да и не от кого… Где они, принцы на белом коне? Перевелись давно… А выходить замуж, потому что так принято, я не собираюсь...
- Ага, сейчас рожать рано, а потом, милочка, будет поздно… Не прозевать бы того принца, - продолжала Зинаида, - гляди, еще год другой и запоешь по-иному…
С Зинаидой мы работаем вместе уже лет пятнадцать. Она как пришла к нам статистиком, так на этой должности до сих пор и работает. И замуж мы выдавали ее здесь же: у нас в офисе снимали банкетный зал. Муж Зинаиды, водитель шефа души в ней не чаял. И нарожали они за это время троих детей. Старший уже школу заканчивал, корпел над подготовкой к ЕГЭ, занимался карате и плаванием. Младшие мальчишки – погодки еще в детский сад ходили.
- Вот счастье, - любила повторять Зинаида, - деток хоровод, да муж заботливый. А работа да карьера – это не про меня…
…Годовой отчет, как всегда, продвигался туго. Отдел лихорадило. Все ходили нервные и напряженные. В окнах офиса до полуночи горел свет.
- Вы, прям, как при Сталине, - ворчала Зинаида, - совсем продыху нет. Все, кукуйте здесь без меня, а я домой, мужиков своих кормить.
Она, не спеша, собирала сумки и пакеты и, царственно кивнув всем на прощанье, выплывала из комнаты. Следом, ворча и чертыхаясь, уходил Николай:
- Простите, братцы, но сегодня ЦСКА со Спартаком играют… Хоть и повтор, но пропустить не могу…
И мы оставались в полупустом офисе вдвоем с Анжеликой…
Когда у нас все началось, я уже и не помню точно. Наверное, в тот самый вечер, когда мы, «уставшие, но довольные» скинули, наконец, годовой отчет. Шеф облагодетельствовал нас шампанским и приличными бонусами. Шампанского показалось мало, и мы всем отделом, прихватив с собой пару скучающих барышень из планового отдела и двух молодых людей из отдела рекламы, отправились в ближайший ресторан. Рекламные мальчики давно уже увивались вокруг нашей Анжелы, но дальше легкого обожания с их стороны и легкой насмешки с ее, дело не шло.
- Ну, что вы, Александр Степанович, - смеялась Анжелика. - Разве это мужчины. Им бы только пивка попить после работы да в боулинг поиграть. Ни амбиций, ни характера. Амебы обыкновенные…
Однако амебы, хватив немного лишнего, что-то уж очень назойливо кружили вокруг нашей феи, совершенно не обращая внимания на соседство двух вполне очаровательных плановичек. Тосты следовали один за другим, и мальчиков порядком развезло.
- Александр Степанович, проводите меня, - срывающимся контральто попросила Анжелика. – Терпеть не могу пьяных. А эти уж очень настырны…
- Все, ребятки, догуливайте одни, все оплачено, а нам пора.- Я подхватил Анжелу под руку, и мы вышли из душного ресторанного зала в мартовскую непогодь.
Анжелика как-то совсем по-детски держалась за мою руку, и мне захотелось прижать ее к себе, провести рукой по ее растрепанным волосам, защитить и от ветра, и от амеб обыкновенных, и от всех мужиков, какие попадались нам на пути. Дальнейшее смешалось в такой тугой клубок, распутать который мне до сих пор так и не удалось…
---
- Ты меня совсем разлюбил? - жена замерла возле плиты и с каким-то укором и состраданием глядела на меня, не мигая. С половника медленно, капля за каплей стекало тесто. Я поперхнулся оладьями, которые Людмила уже более двадцати лет каждое воскресенье подавала мне на завтрак. Оладьи были с пылу-жару с хрустящей румяной корочкой и обильно политы медом и сметаной. Так вкусно могла готовить только моя Люська.
- Что за глупости. С чего ты взяла?
- Глупости, говоришь… А ты вспомни, когда последний раз мы с тобой спали вместе.
- Люсь, ну нам же не по двадцать лет, - начал оправдываться я. - Работы много… Устаю очень… Все же хорошо…
- Да, все прекрасно… Если не считать, что сын сессию завалил, а у него диплом на носу… На даче крыша протекает, а ты вместо того, чтобы рабочих нанять, целыми вечерами на работе пропадаешь… Сегодня, между прочим, первое воскресенье за последние два месяца, когда ты дома остался… Все работа да работа… Да и работа ли?
- Не ворчи, - отмахнулся я от жены, - приготовь мне лучше свежую рубашку да галстук. У нас завтра вечером важное совещание, - привычно соврал я, - приду поздно…
На завтра мы с Анжелой собирались в консерваторию. Пела Хибла Герзмава. Вот у кого сопрано так сопрано. Ее звонкий серебристый голос завораживал так, что, казалось, пой она просто гаммы, эстетическое удовольствие было бы гарантированно все равно.
- Я понимаю, - Анжелика внимательно разглядывала программку концерта, будто там были зашифрованы какие-то тайные знаки, - она, конечно, одна из лучших московских сопрано… Но мне сегодня что-то не до музыки… Пойдем на воздух, здесь душно…
Мы поймали такси и долго, молча, ехали до Филевской поймы, где месяц назад, уйдя от родителей, Анжелика стала снимать квартиру. Маленькая уютная квартирка моей феи располагала к лености и неге.
- Ты останешься?.. Останься… Нам нужно поговорить…
Обычно я сюда не для разговоров приезжал, а потому, помогая Анжелике раздеться, шутливо проворчал:
- Вы с моей Людмилой будто сговорились… Вчера она все порывалась объясниться со мной… Сегодня ты…
Моя фея, швырнув свою любимую сумку-рюкзак куда-то вглубь коридора, и оттолкнув меня, вдруг закричала:
- Не смей при мне говорить о своей жене… Слышишь, не смей…
Я растерялся. За все время нашего романа моя девочка впервые позволила повысить на меня голос. Ее контральто срывалось на крик, напоминая грубые базарные голоса приезжих торговок.
- Что с тобой, детка? Что случилось?
- А ты не знаешь?.. Не догадываешься?.. Мне рожать через полгода… А ты до сих пор ничего не видишь… Ослеп?.. Да?
Я молча опустился на банкетку.
- Почему раньше не сказала?.. Молчала, почему?
- Можно подумать, что-то изменилось бы, скажи я об этом раньше, - дрогнувшим голосом произнесла Анжелика...
Говорят, что у приговоренных к смерти за несколько секунд до казни перед глазами проходит вся их жизнь. Я ощутил себя таким же приговоренным, только у меня перед глазами возникла не прошлая моя жизнь, а та, что меня ожидает здесь, сейчас, с этой девочкой… Начинать все сначала?.. В мои-то годы… С женщиной на двадцать лет моложе меня… Нет, увольте… Не смогу…
Анжела все еще продолжала кричать что-то грубое и обидное, а я даже не попытался ее успокоить. Сбежал, как последний трус.
На следующий день Анжелика на работу не вышла. Позвонила шефу, сказала, что заболела и ждет врача. А у меня все валилось из рук, сосредоточиться на работе не получалось, а тут еще и Зинаида, которая всегда была в курсе всех офисных событий, неприязненно поглядывала в мою сторону. Перегородка счастливо скрывала меня от ее колючих глаз.
Однако, дождавшись удобного момента, когда в комнате никого из сотрудников не было, она подошла ко мне и, нахмурившись, проговорила:
- Ты что натворил?.. Думаешь, никто ничего не знает?.. Да ваши феромоны по всему офису разлетались, как бабочки, их за версту услышать можно было. Эх, ты… Что Люське скажешь?
Я не знал, что делать, и что предпринять. С одной стороны молодая и красивая, умная, любимая девочка Анжела, с другой – родная, уютная и привычная Люська, жена, боевая подруга. У нас с ней сын шалопай, никак институт не осилит. Почти ровесник моей Анжелики. А через полгода и у нее ребенок появится. Мой ребенок, маленький орущий комочек… И опять все сначала, как двадцать лет назад… Ужас… Старый седой безответственный дурак… Как я себя ненавидел в эти минуты.
Недели через две Анжелика вернулась на работу. Живот ее округлился и стал уже вполне заметен. Беременность не портила ее, а только придавала красоты и шарма. Жизнь продолжалась, ничто не напоминало того вечера, когда мы, сорвавшись из консерватории, грубо и глупо поссорились. Я, как и раньше, устраивал моей фее маленькие праздники, дарил подарки, каждый вечер провожал до дома, баловал. Она меня не торопила, но на ее безмолвный вопрос: «Что ты решил?» ответа у меня все еще не было.
Однажды, вернувшись домой после очередного «совещания», я обнаружил возле входной двери два новеньких чемодана. Из распущенной молнии одного из них торчал кончик моего любимого галстука. На настойчивые звонки никто не реагировал. В сердцах я пнул входную дверь ногой и полез в карман за ключами. Ключей в кармане не оказалось. Люськин мобильник не отвечал или находился «вне зоны действия сети». Глупое, почти комическое положение, совсем, как в дурном сериале. Я вышел во двор. В окнах нашей с Люськой квартиры горел свет, во всех комнатах…
Возвращаться назад, к Анжеле, тащиться в метро до Филей, ждать автобус или ловить такси не хотелось, да и не привык я ночевать в чужой постели. Я, как примерный семьянин, никогда не оставался у моей феи на ночь, всегда возвращался домой. И вот сегодня мой дом оказался для меня почти неприступной крепостью.
- Пап, ты чего здесь стоишь, меня караулишь? - отвлек меня от невеселых мыслей голос сына.
- Воздухом дышу… А ты чего так поздно? Только не говори, что в институте засиделся…
Мы, дружно переговариваясь, поднялись на свой этаж. Увидев возле дверей чемоданы, сын все понял.
- Да, дела…
Тяжелые чемоданы мы вдвоем приволокли в квартиру. Люська не проронила ни слова.
- Ты думаешь, я уйду… И не подумаю… Ни за что… Мой дом здесь, и я всегда, ты слышишь, всегда буду здесь жить, - пытался я докричаться до жены.
Людмила молчала…
Прошел, нет, пролетел год… Сын успешно защитил диплом… Укатил по контракту за рубеж… Крышу на даче починили… Мы с Людмилой, как добропорядочные интеллигентные супруги, ходим на выставки, в консерваторию… Сочное полетное сопрано Хиблы Герзмавы все так же прекрасно, она по-прежнему лучшая солистка театра Станиславского и Немировича-Данченко.
Мы с женой молча возвращаемся из концерта домой, молча ужинаем, ложимся спать… По воскресеньям Людмила готовит на завтрак румяные поджаристые оладьи… На работе у меня новая помощница, предпенсионного возраста крашеная тетка. Толковая, хваткая. Старая дева…
Зинаида все так же работает статистиком и, кажется, ждет четвертого ребенка… У Анжелы родилась дочь. Я каждый месяц навещаю моих девочек. Приношу игрушки, продукты, деньги. Анжела молча убирает продукты в холодильник, кивком головы, молча, благодарит за подарки. И только Сашка, наша маленькая дочь при виде меня радостно улыбается и забавно гулит…
Все «устаканилось», вернулось на круги своя. Жизнь продолжается…
Счастлив ли я? Спросите что-нибудь полегче…