Немецкое слово «verein» можно перевести как «общество» или «объединение». Это совокупность сложившихся форм совместной деятельности людей. Можно добавить, что это форма социальных отношений. Мы знаем множество обществ, например, общество художников, артистов, защиты животных, любителей экстрима, общество с ограниченной ответственностью и так далее. Это объединение людей с определенными задачами.
Ферайнов в Германии сотни, а может быть, тысячи. Они бывают коммерческие и некоммерческие, и это обязательно зафиксировано в Уставе вместе с перечнем видов деятельности. Некоммерческие – это общественные организации без финансовой поддержки государства. У ферайна важная задача: помочь эмигрантам интегрироваться в германское общество. Люди, изъявившие желание кардинально изменить свою жизнь, долго ждали согласия Германии принять их на постоянное место жительства. Не так просто сменить Родину на другое государство. У каждого были свои причины покинуть страну, и пусть они останутся тайной каждого. Но, оказавшись в Германии, все стали равны. В Советском Союзе граждане были равнообделенные, здесь – равнообеспеченные. Там они были евреями, немцами, украинцами, азербайджанцами и т.д., а здесь – все русские. На родине многие не имели не только хорошего жилья, да и плохое было не у всех. Здесь они имеют квартиры, о которых не могли даже мечтать. Небольшая часть эмигрантов была вполне обеспеченной, и жила по российским меркам даже зажиточно, с полным набором недвижимости, который и определял благосостояние советского человека (квартира, машина, дача, пенсия с накопленной к ней скромной дотацией и так далее). Но все, что было годами накоплено, они оставили или продали. Поехали в неизвестность, которая за годы ожидания уже переставала быть совсем уж неизвестностью. Люди интересовались Германией, и многое о ней знали. Качество жизни своих земляков, раньше их оказавшихся в эмиграции, им тоже было известно.
Итак, все это осталось на востоке, и началась жизнь на западе. Жизнь – материально обеспеченная вполне, вполне… Но, как известно, «не хлебом единым жив человек…» А здесь человек попал в незнакомую и чужую, и во многом чуждую среду обитания. Самое трудное и пугающее – отсутствие языка. Отсюда начинаются все трудности. Не зная немецкого языка, можно «общаться» только с продавцами магазина с помощью указательного пальца. А с врачом? А с АОК– больничной страховой кассой? А со сберкассой, арбайтсамтом и многими другими «амтами»? Люди начинают нервничать. Конечно, есть служба переводчиков, и она снимает проблему за минимальную оплату своей услуги.
Люди, добровольно выдернувшие себя из родной среды обитания, здесь сразу же попадают в глухую изоляцию. Соседей, с которыми всю жизнь дружили и плотно общались, нет. Родственников у многих здесь тоже нет. Все остались там, далеко.
Детям легче, во-первых, потому что они дети, во-вторых, они сразу попадают в свой возрастной круг общения с такими же, как они сами. Несмотря на то, что языка немецкого они еще не знают, это для них не преграда. Попадая в немецкоговорящую среду обитания, дети, особенно детсадовского возраста, очень быстро осваивают чужой язык. Через год-другой языкового барьера уже как не бывало. Их перспектива совершенно очевидна: это будут граждане Германии, интегрированные естественным путем.
С очень пожилыми людьми тоже все понятно. Они никогда не будут знать немецкий, потому что и возраст неподходящий для изучения языка, и само их существование ограждено от даже минимальных контактов с коренными немцами. Освоившие язык в массе своей варятся в собственном диаспорском соку. Невозможно взаимное проникновение друг в друга двух замечательных наций – русских и немцев.
Мы совсем разные. И дело не только в языке. Язык – барьер, в конце концов, преодолимый. Дело в менталитете. У нас разный образ мыслей, разная совокупность умственных навыков и разные духовные установки. Вот в чем кроется несовместимость.
Но десятки, сотни тысяч человек сменили свое старое место жительства на новое постоянное – ПМЖ. Значит, надо жить. Иногда случается, что кто-то возвращается на свою Родину. Вот какой замечательный повод потрезвонить журналюгам о гоп-патриотизме, о тоске по Родине и туалетам типа «сортир». Это их пропагандистский удел.
А среди эмигрантов есть большой слой граждан трудоспособного возраста. Это мощный слой. Надо жить, а это значит, надо работать. Надо сдавать экзамены по знанию языка, надо приобретать профессию и, самое главное, самое трудное – найти работу. Все надо, надо, надо… но это все будет позднее, а пока первые робкие шажочки по чужой, негладкой, неровной, непривычной земле. Вот здесь и появляются те самые ферайны, те самые общества, которые созданы энтузиастами для оказания помощи новым жителям Германии.
Когда мы переехали жить в Лейпциг, то здесь уже было 30 596 иностранцев, то есть 6% от численности города. Много. Эту численность составляют люди разных национальностей. Но почти все они – выходцы из многонационального Советского Союза. Естественно, что и новый контингент эмигрантов тоже многонационален. В основном – немцы и евреи. И ферайны создаются немцами и евреями. Но все подобные организации интернациональны. Посещают ферайны граждане всех национальностей, потому что их объединяет общность культур, мировоззрений, у них один менталитет и один язык – русский. Помочь освоению культуры Германии, местных обычаев – благородная цель и своевременное дело. При этом остается еще не менее важная задача на перспективу – сохранить все свое, родное: и язык, и культуру, и память. Особенно злободневно этот вопрос стоит для детей – те быстро забывают свое коротенькое прошлое. А новорожденные сразу становятся немцами в широком понимании этого слова. Родители хотят, чтобы дети знали свой язык, в семьях говорят по-своему, на телевидении множество разноязычных программ. А в ферайнах есть педагоги, музыканты, художники, которые занимаются организацией кружков по интересам. Дети увлечены музыкой, рисованием, танцами, языками. Есть компьютерные классы, очень развита самодеятельность.
Для людей среднего и старшего возраста организуют выставки, приглашают артистов, поэтов – интересные бывают вечера. В традиционные праздники тоже собираются. И тогда совсем все по старинке: застолье с вином и водкой, закусками и купленными, и по-домашнему приготовленными. Общаются, обзаводятся новыми знакомыми. У немцев это не принято, а нам-то свое для чего забывать? Эти организации имеют свой журнал или газету, где можно почитать на двух языках, получить информацию о происходящих в городе событиях; имеется рекламный раздел, обновляется список русскоговорящих врачей. Любители поэзии могут познакомить читателей со своим творчеством. В русских магазинах, медицинских «праксисах», где прием ведут русскоговорящие врачи, распространяются газеты, журналы, рекламные брошюры – все бесплатно, потому что некоммерческим ферайнам на этом зарабатывать нельзя.
Государство приглядывает за деятельностью таких общественных организаций. Более того, оно готово способствовать улучшению качества их работы, так как заинтересовано во взаимопроникновении двух культур. Руководители ферайнов планируют свою работу на год. На биржу труда отправляется перечень мероприятий, проектов, способствующих развитию других видов деятельности. Бывает, в ферайн направляются биржей труда на практику те, кто на курсах изучает немецкий язык или приобретает профессию. Это выгодно и тем, и другим, так как одни приобретают помощников, другие пристраивают практикантов. Привлекаются спонсоры. Так понемножку, по чуть-чуть, «с миру по нитке» наскребаются деньги.
Такие ферайны есть и в Лейпциге. Один из них – «Мост» – успешно работает вопреки трудностям и ограниченным денежным возможностям. И благодаря людям, не безразличным к судьбам своих земляков.