«Сиреневый туман над нами проплывает, над тамбуром горит прощальная звезда…» Помните? Эту песню мы распевали в середине прошлого века. Как мы стары! Или нет, не стары, просто это было уже давно. А ведь ее пели и до нас, и сегодня поют, даже молодые, шлягером называют. А у нас она вызывает воспоминания самых разных состояний души. Там есть горечь расставания и прощание с прошлым, там есть неуверенная надежда на встречу и мечтательное боязливое заглядывание в будущее. Не знаю, чья эта песня, а для меня она, как романс. Может быть, это и есть романс, сотворенный на века…. Я раньше никогда не думал об этом. Сирень и сирень. Красивая, пахучая. В нашем райцентре она в каждом палисаднике росла. Наломаешь огромный букет, как веник, приятно девушке вручить, ей – приятно принять, да и самой сирени хорошо. Чем больше ее ломаешь, тем сильнее она растет, быстрее и ветвистее. А запах – на весь городок!
В Московском Измайлово есть Сиреневый бульвар, прямой, длинный, когда-то он на самом деле был сиреневым. Можно вообразить себе, какой это был красавец. Сейчас там нет сплошной, непрерывной сирени, но остался дух, символ весны и великолепия. А все-таки она там растет и будоражит воспоминания.
Откуда она взялась, эта красавица? Одни говорят, из Малой Азии, из Персии. Другие утверждают – с Балканского полуострова. Поверим и тем, и другим, тем более, что время знакомства Европы с сиренью совпадает. Это шестнадцатый век. «Многоствольный листопадный кустарник высотой до семи метров и диаметром каждого ствола до двух сантиметров». Сухая информация, сухое восприятие. А возьми бережно в руки цветочек – и все поймешь по-другому. Необыкновенное, красивейшее растение, не похожее ни на какие другие.
Сирень навсегда запечатлена на фотографиях, рисунках, картинах во всей своей прелести и во всем великолепии.
Дмитрий Таубе, для которого рисование – хобби, подарил мне сирень на картоне. Картина написана маслом. Кому-то не нравится. А для меня она живая настолько, что хочется ее потрогать. Каждый маленький цветочек, каждая веточка кажутся трехмерными, объемными.
Другую сирень подарил Анатолий Андрианов. Это и хобби, это и профессия. Он любит акварель. Его сирень источает аромат, хочется подойти подышать ею.
Сирень – это символ первой любви. Для кого-то – символ возрождения и обновления жизни, символ родного дома. Для великого Рахманинова, например, ветка сирени была символом Родины. И это не удивительно.
Здесь, в Германии, сирень точно такая же красивая, как и в России. Она не только сиреневая, но и белая, красная, бордовая...
У меня в руках цветочек сирени. Впервые я разглядываю его так близко и так внимательно. Оказалось, он имеет форму крестика. Такие маленькие, одинаковые четыре листочка невесомо держатся, едва касаясь друг друга, на кончике коротенькой зеленой ниточки-держалки. Она маленькая, эта держалка, меньше сантиметра. А в центре соединения лепестков, в углублении этой цветочной чашечки, круглое небольшое белое пятнышко, симметрично разделенное черными точками. В глубине цветочка сотворено удивительное, контрастное украшение. Яркий сиреневый цвет на кончиках листьев светлеет. Таких цветочков, уцепившихся за тонкую веточку, много, очень много, и они крепко удерживаются, расположившись по всей ее длине. В одном соцветии их двенадцать. Они все прикрепились и держатся за тонкий стебелек, образуя пока все еще маленький, но уже заметно укрупнившийся цветочек. Цепочка небольших бутонов перебирается на длинный толстый ствол. Он гибкий, сильный, обвешанный гирляндами цветочных крестиков, бутонов, соцветий, переплелся и сцепился с другими такими же пушистыми стволами. Отбросив ботаническое описание растения, видим, как все это превращается в единое соцветие с бесконечным множеством оттенков от ярко сиреневого цвета до плавно переходящего в многоцветие. Только природа, а, может, это и впрямь божественная сила, сотворила куст сирени. Он вырос, стал крупный, величественный, даже могучий. Своими сильными корнями он проник в землю, чтобы поить цветы ее живительной влагой.
Говорят, встречаются цветочки из пяти, а не из четырех лепестков. Редко, но встречаются. Того, кто их найдет, ожидает счастье. Я перебрал всю сирень в большой вазе на столе, а пятицветия так и не нашел. Но счастье есть. Растет такой куст, красавец, большой, могучий, его кустом-то грех называть – почти семиметровый гигант. Но все же он – куст. И даже от малейшего дуновения ветерка его эластичные стволы начинают шевеление, а он, как живой, сияет и светится бесконечной палитрой красок. Пролился теплый весенний дождик. Дебри густых зеленых сочных листьев расступились, и тысячи крошечных водяных линз, повисших на цветочках-крестиках, лучами солнца, или даже дневным светом, преломляют все цвета сирени в миллионы живых переливающихся и светящихся бликов. Они превращают куст сирени в живое, нерукотворное чудо, источающее родной пьянящий запах.