Я выворачиваюсь наизнанку от боли. Всем своим естеством, каждой клеточкой своего тела, я чувствую эту боль. Такое ощущение, что кто-то взял метровые, но очень тонкие иглы и потихоньку протыкает ими меня, начиная с самых кончиков пальцев и заканчивая сердцем. Однако, иглы эти иллюзорны, и сердцу, вместо того, чтобы просто остановиться и прекратить эти муки, приходится биться дальше. Конечно, спустя несколько мгновений эта боль пропадет, но эти мгновения снова покажутся мне вечностью. И снова. И снова.
Просто очередной ребёнок повзрослел и отказался от своей мечты. Перестал бояться своих прежних страхов. Разочаровался в сказках, так и не увидев ни шального домового, ни говорящего серого волка. Да и обычного волка он не видел нигде, кроме как на картинках в журнале и в зоопарке, где тот спал, измученный, поджав под себя лапы. Сплошное разочарование. Добро пожаловать в мир взрослых, здесь всегда так серо, уныло и скучно. Располагайся вон там, в самом углу, где офисные клерки дерутся с персоналом Макдональдса. Вливайся в коллектив.
И доставляй боль мне. Давай, заставь абсолютно незнакомое тебе существо содрогаться в агонии, переживая на собственной шкуре маленькую смерть вымышленного героя, либо же покрываясь порезами об осколки разбитых надежд. Не оправдались ТВОИ мечты, а страдать должен Я. Ну конечно, так и заведено.
После того, как я получу передышку на некоторое время, я смогу вырыть очередную яму на Кладбище. Можно сказать, что я, поневоле, еще и гробовщик. Спасибо, хоть памятники у порождений воображения сами собой материализуются, из остатков фантазий. А то ещё и спину надорвал бы, таская по пятьдесят гранитных глыб в день. Брр. И представлять не хочется.
Место умерших занимают новые, не похожие на предыдущие, мечты и страхи. С течением времени они, правда, становятся все более плоскими и невыразительными (спасибо поп-культуре за этих переливающихся вампиров, от которых, я уверен, умертвия в гробу раз 30 перевернулись точно), но что поделать, каждое поколение людей по-своему влияет на пространство мира снов. А кто виноват в том, что и люди уже с детского возраста становятся плоскими и невыразительными и сами?
Приподнявшись на локтях, я осторожно оглядываюсь, чтобы проверить, прошло ли головокружение. Обнаружив, что все следы боли и ее последствий утихли, я могу позволить себе отряхнуть плащ и штаны от дорожной пыли. Теперь-то можно продолжить свой путь. Нужно скорее разузнать о новых персонажах сказок, занявших место только что умершего бедолаги. Разузнать и записать. А после уж позаботиться о том, чтобы все о них узнали и поверили, дабы продлить их жизнь настолько, насколько я смогу. Не столько ради них, сколько ради себя самого. Такова уж моя задача.