Разговор с Богом
(отрывок из романа «#убитьэдика»)
Для того, чтобы не привлекать лишнего внимания и не спугнуть битую и потому не в меру осторожную жертву, на столь важное задание поехали в укороченном составе: Мистер Голодный Обморок, Миссис Жиробас и Мистер Обама. Кулачников недавно попал в мелкую аварию, и потому его тачка была в ремонте, но сам он не пострадал. С утра сунув ствол за пояс и посмотревшись в зеркало, Гриша пришёл к умозаключению, что не прочь прокатиться по душу Б*гирова и на метро.
Миссис Жиробас встала с постели после ласк МГО и пошла в ванную. Там приняла душ, открутив от него лейку и поводив им по своим *******иям для полного удовлетворения. Когда вышла из ванной и вернулась в комнату, то надела своё парадное платье и любимую фуражку, подозрительно похожую по дизайну на эсэсовскую. Жаль, конечно, что после убийства от столь броских деталей гардероба придётся избавиться, но как-то иначе нарядиться для самого важного в жизни дела не позволяло чувство вкуса. На ногах Жиробас блестели чёрные начищенные сапожки выше колена — подобная обувка придаёт красоткам ещё больше блеска, жирух же заталкивает поглубже в грязь. Погода за окном подходила для убийства. В такую сырость, чертыхаясь и отряхивая от одежды налипшую грязь, услужливо вылетевшую из-под колёс проехавшего «мерса», редкий пешеход не мечтает об убийстве. И лишь «ОНИ» не мечтают, потому что они делают.
Мистер Голодный Обморок тем временем тоже встал с кровати и, осознав важность сегодняшней задачи, ощутил боевой настрой. Оценивший по достоинству облик подруги ГО принялся собираться на охоту сам. «Он» взял с собой самое заветное оружие — трофейный японский сай, захваченный его прадедом в Маньчжурии. Сай Обморок прицепил сзади к поясу и прикрыл сверху полой кожаного пальто. На спину МГО повесил кожаный же рюкзак, в который сложил дедову двуручную пилу и пару мотков верёвки.
Пара убийц встретилась с водителем автобуса в центре зала на «Чеховской», откуда было по прямой до нужной им станции.
В пути МГО слушал плеер: «КИШ», «Коррозия», «Ария» — не хотелось отягощать мозг перед тяжёлой и пыльной работёнкой. Жиробас читала на электронном носителе чьё-то исследование о психологии маньяков и серийных убийц, скачанное ей с Интернета. Ну а Мистер Обама просто дремал на занятом им месте в углу вагона до самой «Нагорной».
По пути от метро до нужного дома Мистер Голодный Обморок почувствовал такую духовную близость к своим соратникам, что даже счёл возможным поделиться с ними самым сокровенным — некой концепцией его авторства, которую он эмпирически разрабатывал долгие годы.
— Я назвал свою концепцию «Работа с Богом». Суть такой «работы» заключается в особом умении считывать «командный код», с помощью которого Вселенная подаёт нам знаки во мраке неопределённости Бытия.
— Как распознаётся этот «код Бытия»? — поинтересовался Обама на повороте с Электролитного на Розанова.
— Я назвал его «кодом удачи», дабы избежать плагиата. Познаётся он методом проб и ошибок, годами духовной и физической работы. В процессе своей деятельности каждый человек сталкивается с неизбежным выбором жизненного пути. Обыденная, не вооружённая «кодом удачи» личность действует только наугад, будто слепец, оказавшийся в незнакомой пустыне ночью. Такая личность печалится от собственных неудач и благодарит судьбу за успехи, не ведая, что есть значительно более эффективная методика жизни.
Некоторое время шли молча, переваривая услышанное.
— Ну и что это за методика? — спросила наконец Миссис Жиробас, когда «Они» подошли к пятьсот сорок первой школе. Объясняя, Обморок даже остановился, и его спутники встали тоже:
— С первых мгновений достаточно сознательной жизни следует начинать наблюдение за факторами, служащими фоном событий, которые переживаются субъективно как негативные или позитивные. Каждый случай повтора фонового, или сопутствующего события более двух раз должен восприниматься как кандидат на проявление «кода удачи», соответственно, в его негативном (если случается неприятное событие) или же положительном аспекте. При большом количестве стабильно повторяющихся фоновых событий можно говорить об открытии элемента «кода» уже в значительной мере уверенно.
— И что следует делать с этими элементами?
— И как используется «код удачи»? — спросили спутники МГО практически одновременно.
— Элементы «кода» — это своего рода составные кирпичики трёхмерного арт-объекта личной судьбы. Они — индикаторы тех или иных решений. Человек может взлетать высоко к небу, но и падать вниз с неизбежностью птиц, возвращающихся на Землю под воздействием ньютоновских сил. Сила «кода удачи» заключается в даруемой им возможности сознательного контроля за этими процессами. Никто не говорит о возможности никогда не терпеть поражения, но зато мы способны видеть однозначные указания на грядущие беды и предпринимать соответствующие шаги заблаговременно там, где интеллект увидит только пустоту — гарантированные фоновые события, увиденные нами рядом с нашими невзгодами множество раз, всегда предупреждают о том, что придётся пострадать. Но зато у нас есть и другие, противоположные по знаку фоновые события! Это добрые знаки, способные удесятерять наши силы и уверенность в себе. При установке должного уровня стабильности мы будем знать благодаря положительным знакам «кода удачи», что беды скоро кончатся, даже тогда, когда всё говорит об обратном. Этот индивидуальный «код» устанавливается не раз и навсегда, но основную часть времени он неизменен: например, если собачий лай для тебя стабильно означал положительный сегмент «кода удачи» на потяжении пяти лет, он пробудет таковым до смерти, но ничто не мешает появиться другим сегментам — например, синему цвету или, скажем, числу «шестьсот двадцать четыре» — весь вопрос лишь в работоспособности сегмента. Рабочие, хорошо зарекомендовавшие себя сегменты не подводят, и потому нет смысла искать замену для того языка, которым мироздание даёт тебе совет.
Когда Голодный Обморок закончил свою речь, его спутники поняли, что можно идти дальше. Нужный дом оказался уже следующим после школы. Это была старая задрипанная неуместно выглядевшая советская пятиэтажка с расположенной на первом этаже детской библиотекой, выглядявшей в век планшетов и ноутбуков ещё более атавистически. Разумеется, таких утончённых пи***ов как М*наев тут отродясь не водилось. Никто не захотел даже проверять этот факт.
Про Александра Гельевича
Говорят, будто гений основателя Московского университета Ломоносова был столь универсален, что оказался способен предвидеть сквозь века появление в качестве и.о. заведующего одной из кафедр его университета Дугина. И чтобы сразу откреститься от казённого православного квасного патриотизма, характерного для „бороды-из-ваты“, Михаил Васильевич заранее простебал брадолюба в новаторском поэтическом произведении „Гимн бороде“, распространявшемся в списках.
Рассмотрим первые строки стихотворения:
„Не роскошной я Венере,
Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена“.
Тут явно прослеживается аллюзия не только на Дугина, но и на первое лицо государства. Что это за „срамная часть“, которой отдаётся предпочтение в обход Александра Гельевича Дугина? Да никто иной как всеми горячо любимый „Хутин Пуй“! Поистине, Ломоносов — это русский Нострадамус!
Далее:
„Попечительна природа
О блаженстве смертных рода
Несравненной красотой
Окружает бородой
Путь, которым в мир приходим
И наш первой взор возводим.
Не явится борода,
Не открыты ворота“.
Ну, тут всё понятно: с Дугина Михаил Васильевич не слезет до конца произведения, а для сомневающихся, что президент упомянут тот самый, вводится строчка „Путь, которым в мир приходим“.
„Борода в казне доходы
Умножает по вся годы:
Керженцам любезной брат
С радостью двойной оклад
В сбор за оную приносит
И с поклоном низким просит
В вечный пропустить покой
Безголовым с бородой“.
Комментарии, как говорится, излишни.
„Не напрасно он дерзает,
Верно свой прибыток знает:
Лишь разгладит он усы,
Смертной не боясь грозы,
Скачут в пламень суеверы;
Сколько с Оби и Печеры
После них богатств домой
Достает он бородой“.
Давай, Ломоносов, жги далее!
«О коль в свете ты блаженна,
Борода, глазам замена!
Люди обще говорят
И по правде то твердят:
Дураки, врали, проказы
Были бы без ней безглазы,
Им в глаза плевал бы всяк;
Ею цел и здрав их зрак“.
Налицо попытка как-то оправдаться и попросить прощения за грядущего (для ныне живущих — уже бывшего) исполняющего обязанности заведующего кафедрой.
„Если правда, что планеты
Нашему подобны светы,
Конче в оных мудрецы
И всех пуще там жрецы
Уверяют бородою,
Что нас нет здесь головою.
Скажет кто: мы вправды тут,
В струбе там того сожгут“.
Про „толерантность“ и страстность власоёблого.
„Если кто невзрачен телом
Или в разуме незрелом;
Если в скудости рожден
Либо чином не почтен,
Будет взрачен и рассуден,
Знатен чином и не скуден
Для великой бороды:
Таковы ее плоды!“
Точно подобранные слова, не допускающие двоякой трактовки.
„О прикраса золотая,
О прикраса даровая,
Мать дородства и умов,
Мать достатков и чинов,
Корень действий невозможных,
О завеса мнений ложных!
Чем могу тебя почтить,
Чем заслуги заплатить?“
И правда, чем же ещё наш любимый апостол евразийства может прикрыть своё словоблудие, в противном случае оставшееся бы неприкрытым?..
„Через многие расчосы
Заплету тебя я в косы,
И всю хитрость покажу,
По всем модам наряжу.
Через разные затеи
Завивать хочу тупеи:
Дайте ленты, кошельки
И крупичатой муки“.
Именно так бородач Саша Дугин и сплетает слова в „тупеи“ (sic!).
„Ах, куда с добром деваться?
Все уборы не вместятся:
Для их многого числа
Борода не доросла.
Я крестьянам подражаю
И как пашню удобряю.
Борода, теперь прости,
В жирной влажности расти.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена“.
Вот теперь — не в бровь, а прямо в глаз! Александру Гельевичу, безусловно, найдётся много о чём крепко задуматься, посидеть и почесать бороду...