Роща сияла азбукой листьев всех времен года. Деревья стояли настолько близко друг к другу, что на земле можно было увидеть только небольшие точки света солнца, которое отчаянно пыталось пробиться сквозь густую листву. На ветке старой сосны сидела сикринель. Существо дремало. Глаза были прикрыты, хохолок, переливающийся всеми оттенками желтого цвета, лениво дергался при дыхании птицы. Пятнышки солнца, попадающие на ее крылья, будто вдыхали жизнь в перья. Не один луч попадал на сикринель. Оперение играло буйством красок. Участки пёрышек, на которые попадало солнце, переливалось всеми цветами радуги. Казалось, что это не одно существо, а рой пчел из звездной пыли. Но такие пчелы не обитали на западе этой страны.
Между тем сикринель приоткрыла сначала один глаз, потом другой. Что-то прервало ее сон у этой птицы сильно развито чутье. Она чует изменения в жизни рощи до того, как они произойдут. Нет сомнений. Именно они прервали сон птицы. А уж к лучшему они или нет зависит не от этого маленького существа.
Послышался топот лошадиных копыт и чьи-то голоса. Сикринель взмахнула крыльями и исчезла, но вскоре показалась на дереве подальше.
Тем временем лошади приближались. Их было всего две. На одной из них сидел семнадцатилетний юноша. Одет он был весьма обыденно для этой страны: серые штаны, тонкая рубаха, темные сапоги из папоротника и лопуха, обвязанные вокруг икр резедой. Но что-то не состыковывалось в его виде с этой одеждой. Рожек, как у фавнов, не было, да и ни хвоста, ни копыт не наблюдалось. Весь он был очень молод и свеж. Казалось, будто он привнес в рощу новую порцию света. Лучи солнца запутывались в светлых волосах юноши, а полумрак рощи отражался в карих глазах. Глаза! Так вот, что так смущало. Глаза… их взгляд. Хоть губы отрока и были растянуты в улыбке, глаза горели странной печалью. Что бы он ни говорил своему спутнику, как бы не меняла речь его интонации и построение, взгляд совсем не менялся. Он не выражал ровным счетом ничего кроме этой печали. Наверняка, вы замечали, что у грустных людей глаза всегда так же грустны. Например, смеется такой человек, а выражение глаз всё одно. Вот так же было и у нашего юноши. Но еще более странным было то, что на дне глаз его, не смотря на карий цвет, будто плещется море, грустное, штормовое. Из этого можно было сделать вывод: юноша болен морской грустью.
Но перейдем теперь к сопровождающему больного принца (а это был именно он). Это было необычное существо, со стороны, казавшееся совершенно обычным. Но как часто самое обычное существо оказывается удивительным и странным до такой степени, что у ежиков от изумления вылетели бы все иголки (даже у тех, что обитают на этой земле)! И вот это существо было очень странным. Все дело в рогах, еще небольших, но уже очень красивых. Это были не козьи рожки, как у фавнов. Это были настоящие оленьи рога! Они делали своего обладателя похожим на маленького мальчика, нарядившегося в костюм олененка на Рождество. Но наш мальчик был уже совсем не маленьким. Он был на год старше своего подопечного. Но выражение лица, да и вообще наружность его заставляла думать, что он мал, несмотря на свой приличный рост. В этом сыграл свою роль не только детский наивный взгляд, но и курчавые каштановые волосы, большие изумленные зеленые глаза, а также слегка выпяченная вперед губа, которая делала его похожим на обиженного ребенка (он был действительно обижен, но причину обиды вы узнаете позже) и слегка вздернутый нос. Он не ехал на лошади, а просто держал ее за поводья.
-Рим, сядь на коня, - сказал принц. – Ты же ещё не превратился в оленя.
Нижняя губа Рима задрожала и выпятилась еще больше.
-Не сяду, - выдавил он. – Как я могу сесть на коня, когда сам превращаюсь в оленя. Представь, что будет если я залезу на лошадку, а магия наберет силу. Позор! Да и сейчас уже я почти наполовину олень! Ты можешь себе представить оленя, который едет на коне, Оморфос?!
Принц Оморфос рассмеялся.
-Ладно, дорогой мой Рим. Воля твоя. Но что ты будешь делать, если на нас нападут? Как ты убежишь?
-Ну это уж крайний случай, - пробурчал юноша. – Если такое случится, что маловероятно, я воспользуюсь услугами благородной лошадки. Конечно, если к этому времени не стану оленем,- сказал он, погладив коня по спине.
Путники шли через лес молча, так как здесь было не до разговоров. Идти было непросто. Из земли торчали толстые корни деревьев. Принц выглядел чем-то озабоченным. Рим тоже.
-Тебе не кажется, что тут что-то не так? У меня странное чувство… будто чего-то не хватает.
-Не хватает, - серьезно ответил Рим. – Здесь очень тихо. Я не слышу даже щебета птиц.
-Всё в порядке, ваше величество и его спутник! Просто фавн, живущий за этим лесом, празднует день рождения, - сказал кто-то тоненьким голосом.
-А кто это говорит?- насторожился принц.
-Да вот же я! Трогаю вашу ногу. – сказало существо.
Ногу принца дергала белка.
-Приветствую тебя, друг Третьей Земли, - улыбнулся Оморфос.
-Любор к вашим услугам, - изящно поклонился белка.
Принц с улыбкой кивнул Любору.
-Скажи, Любор, а почему ты не на празднестве? – поинтересовался Рим.
-Сударь, я как раз туда собирался. Но мой хвост… Он был ужасно лохматым и, как видите таким и остался. Я пошёл к пушистой ели поискать у корней маленькую веточку, чтобы расчесать его. Но под елью я обнаружил не ветвь, а мальчика, - белка взволнованно заерзал на месте. - Он не похож на человека из Третьей Земли. У него характерные черты соседнего королевства. Он изможден, весь в ранах!
-Что?! – воскликнули Рим и Оморфос в один голос.
-Что же ты нам сразу не сказал! Веди нас к нему!
-Пойдемте!
Белка прыгал с дерева на дерева, поджидая юношей. Как я уже говорила, деревья здесь росли очень плотно. Вскоре путники оказались на маленьком просторном участке. Деревья здесь росли не так часто. У противоположного края этой полянки, под лапами старой ели, лежал на боку мальчик. Наши друзья подошли к нему ближе. Вид бедного отрока внушал ужас. Глаза его были закрыты, губы сухие и потрескавшиеся, лицо в царапинах, а одежда грязны и изорвана. Черные волосы, наполовину закрывавшие лицо, его выглядели странно, будто их неровно постригли.
Юноши стояли в глубоком ужасе. Не будем осуждать их, ведь в этой стране такого отродясь не видели. Третья Земля была доброй страной, где практически невозможно было найти несчастного жителя.
-Что же мы стоим?! – воскликнул Рим. – Надо ему поскорее дать воды!
Оморфос будто очнулся ото сна.
-О, друг мой Рим! Ты прав! – спохватился Оморфос и бросился к своей лошади, на боку которой висела сумка.
Рим подошел к мальчику и положил его на спину, а затем приподнял голову бедняги. Принц приложил флягу к губам юноши. Вода, стекавшая по его подбородку, словно возвращала краски лицу (так бывает, когда по засохшей акварели проводишь кисточкой). Рим тем временем намочил руки и приложил мокрые ладони к ушам и шее отрока. Бедняга судорожно сделал вздох и приоткрыл глаза. Увидев незнакомцев и белку, склонившихся над ним, он широко раскрыл глаза и хотел было встать, но его тело ему не повиновалось, так он ослаб. Оморфос взял мальчика за плечо и сказал:
-Не бойся, приятель, ты в безопасности. Не бойся нас, здесь никто не причинит тебе зла. А сейчас поспи, тебе нужен отдых.
Юноша успокоился, взгляд его стал умиротворенным. Он закрыл глаза и уснул.