ШКОЛА
Они жили в городе, где семь месяцев длится зима с оттепелями и морозами, отчего тротуары превращались в каток, и по ним можно было ходить только шагом начинающего конькобежца. Их семья состояла из трёх человек. Леткины ютились в двухкомнатной квартире на третьем этаже унылой пяти-этажки. В спальне размещались родители, а Денису приходилось спать на диване во второй комнате, которая одновременно служила гостиной, спальной и рабочим кабинетом. Летом в короткий период тёплых дней Денис спал на балконе, спасаясь от комаров марлевой сеткой. Отец огородил балкон с трёх сторон пластиковыми листами, потому что Денис с детства панически боялся высоты.
Последняя декада августа была прохладной, по ночам шёл дождь, и ему на ночлег пришлось перебраться на диван. Через два дня в школах начинался учебный год, и Денис уже неделю по этой причине пребывал в унынии. С каникулами всегда было жалко расставаться, а в этом году – особенно. Десятый класс - это уже серьёзно, тем более он решил окончить школу с медалью и получить высшее юридическое образование. Вот уж он тогда задаст своему заклятому врагу. Заклятого врага, его одноклассника, звали Вадим, но это имя было для учителей, а все школьники обращались к нему только по прозвищу – Упырь. Получил он его за крутой и жестокий характер, да и внешне оно ему очень шло: маленькие, широко расставленные глазки на мясистом лице, сверкающие злобными огоньками, тяжёлая челюсть с отвисшей нижней губой и необыкновенная физическая сила. Упырь был сыном депутата Городской Думы, и весь класс заискивал перед ним, кроме Дениса, которого возмущало, что за никчёмный ответ на уроке тот получал пятёрки, а контрольные работы за него писали учителя и тоже ставили «отлично». Поэтому Денис по утрам занимался гантелями, посещал физкультурный кружок и старательно учился. И всё это для того, чтобы не отстать от Упыря.
Первое сентября как всегда прошло торжественно. На школьной линейке учителям были вручены букеты флоксов и астр. Пятнадцатилетние подростки, изображая из себя взрослых мужчин, здоровались друг с другом за руку. Естественно, что к Упырю подошли поздороваться все ребята, кроме Дениса. Отдельной стайкой в стороне стояли девчонки в мини-юбочках, обутые в туфли на высоченных каблуках. Их размалёванные лица и причёски из крашенных в яркие цвета волос так выделялись, что, казалось, они состоят из одних голов и ног. Девчонки бросали призывные взгляды на ребят, особенно на Упыря, стараясь обратить на себя внимание, но те увлеклись своими мужскими беседами, и «милые дамы» скучали, сожалея, что их праздничный наряд никого не восхитил.
Потом начались школьные будни с классными часами и родительскими собраниями, с истерическими криками на уроках молодых учительниц, призывающих класс к дисциплине, с потасовками ребят в школьных коридорах во время перемен и радостным рёвом школьников, означающим конец занятий. Короче, школьная жизнь текла своим чередом.
Однажды на большой перемене к Денису на парту подсела его одноклассница Оксана - жгучая брюнетка с большими, похожими на зрелую черешню глазами.
Она была красива яркой, притягательной красотой, и почти все ребята в классе были тайно влюблены в неё. Однако ей нравился Денис с его русыми вьющимися волосами и мечтательным взором серо-голубых глаз. Во время уроков она сидела на две парты впереди и часто оборачивалась, чтобы просто посмотреть на него. Не получая от него знаков внимания, она решилась:
- Пойдём после уроков в парк…погуляем? - прошептала она в ухо, щекоча его щёки своими длинными, покрытыми толстым слоем туши ресницами.
Денис покраснел и опустил глаза. Он знал, зачем его зовёт в парк Оксана: там с наступлением темноты старшеклассники удовлетворяли свои сексуальные потребности. Учителя знали об этом, но делали вид, что ничего не происходит.
- Ищи себе другого, – резко ответил он, – а меня не трогай!
- Эх ты, красавчик! - возмутилась она. – Вон Упырь всех девчонок
из нашего класса перетрахал, а ты просто мерин, больше никто.
Эта обидная кличка крепко прилипла к Денису. Теперь одноклассники обращались к нему только Мерин. На свою беду он был очень красив, и одноклассницы без зазрения совести липли к нему. Но Дениса тошнило от их вакханалий. Накрашенные девчонки с липкими от помады губами не интересовали его. У него был совсем другой идеал девушки, который он искал и не находил. А появился он совсем недавно, ещё летом, когда Денис спал на балконе. Было полнолуние, и яркий призрачный свет заливал всё вокруг. Денису привиделось, что над ним склонилась темнокожая девушка с необыкновенно красивыми лучистыми глазами и волной чёрных спутанных волос Её грудь была обнажена, и только ожерелье из каких-то белых осколков, надетое на шею в несколько рядов, едва прикрывало её. Девушка что-то говорила, называя себя и его какими-то странными именами. Денис проснулся, и она исчезла, однако отчётливо чувствовалось её присутствие. Он старался вспомнить, что говорила эта странная девушка, но безжалостная реальность успела стереть из памяти её слова. Странно то, что её лицо казалось Денису знакомым.
И с тех пор он среди прохожих и в общественных местах постоянно искал глазами это лицо, такое нежное и доброе. Это было какое-то наваждение, о котором он не говорил ни одной душе и только бережно хранил в памяти её лучистые глаза и светло-коричневую с сероватым налётом кожу.
Новое обидное прозвище больно укололо его самолюбие, и в школу он теперь ходил как на казнь. Однако своё решение окончить школу не хуже Упыря и получить медаль Денис не оставил.
Дома после школьных занятий, за обедом он объявил родителям:
- Завтра всем нам велено принести пятьсот рублей и сдать их классному руководителю для приобретения наглядных пособий.
- Но это же грабёж средь бела дня, – возмутилась мать. – Два дня назад на родительском собрании мы отдали по триста рублей на побелку класса. Везде одни поборы денег, скоро нам есть не на что будет.
- А с будущего года обещают ввести платное обучение в школах и в ВУЗах, – сказал отец – вот тогда действительно мало не покажется.
Уже сейчас надо откладывать понемногу денег для взятки при поступлении Дениса в ВУЗ - рассудила мать.
-Но я же спину гну на медаль, – возмутился Денис.
- Во-первых, медаль ты ещё можешь не получить, если даже и окончишь школу на все пятёрки, - возразил отец. – А во-вторых, медалисты при поступлении тоже сдают один экзамен. И без взятки тебя могут завалить. Вот тебе и медаль.
- Да где же это время-то взять, чтобы ещё денег подработать было можно?! – с горечью в голосе воскликнула мать.
Дело было в том, что отец Дениса работал инженером-электронщиком с окладом десять тысяч рублей, а мать была библиографом в центральной библиотеке, получала пять с половиной тысяч и, владея английским языком, давала платные уроки отстающим ученикам. При этом они едва сводили концы с концами, потому что цены на всё росли не по дням, а по часам.
Денис очень расстроился после этого разговора. Но всё равно решил учиться только на пятёрки, хотя бы назло Упырю.
Завтра в школе намечалась дискотека, и он тщательно к ней готовился: принял ванну, попросил у матери свежую рубашку и лёг пораньше спать. А утром тщательно уложил свои русые вьющиеся волосы, начистил ботинки и надел свой лучший джинсовый костюм. Высокий и стройный, он танцевал лучше всех в классе. По всем признакам, на дискотеке он должен превзойти Упыря. Наскоро позавтракав, Денис впервые без отвращения отправился в школу, помахав родителям рукой. Ему казалось, что сегодня он встретит ту темнокожую девушку, о которой мечтал с той лунной ночи, когда она ему приснилась.
На перемене Упырь крикнул ему:
- Эй! Мерин, после дискотеки не уходи: дело есть.
Уроки прошли своим чередом до трёх часов, а в четыре начиналась дискотека, поэтому Денис решил не идти домой, а перекусить в школьном буфете. На танцах он был в ударе, двигаясь красиво и темпераментно, чем привёл в восхищение почти всех девчонок, которые все время крутились рядом с ним, но ему были отвратительны их обнажённые пупки с продетыми в них побрякушками. По временам мальчик ловил на себе злобный взгляд Упыря, поскольку тот танцевал, как слон, толкаясь и наступая на ноги своим соседям. Денис же, танцуя, всё время смотрел по сторонам в надежде увидеть темнокожую девушку. Во дворе уже сгущались сумерки, когда динамик, посылавший оглушительную музыку, вдруг захрипел и смолк. Молодёжь начала медленно расходиться по домам. Денису тоже хотелось уйти, но Упырь мог подумать, что он испугался. Пришлось остаться. Когда зал опустел, Упырь повёл Дениса в закуток школьного двора. Там уже толпилось около пятнадцати парней из десятых и одиннадцатых классов. Главарём у них был Упырь.
- Слушай меня, недоноски, - начал он, – сейчас поедем в парк за городом. Там собрались ублюдки из шестой школы, и нам надо их проучить, а то зазнаваться не в меру стали.
Пока они ехали в парк, на улице уже совсем стемнело, и они шли к месту встречи при тусклом освещении редких фонарей. На небольшой полянке парка их уже поджидала такая же группа парней. После нескольких обидных фраз, брошенных в адрес той и другой стороны, началась драка. Денис получил удар кулаком в грудь, и в ответ ударил обидчика в скулу. Сзади вплотную к нему стоял Упырь. Вдруг Денис получил сильный удар в висок, и свалился, с удивлением чувствуя, как по щеке ползёт тёплая струйка крови, потом всё померкло в его глазах, и он потерял сознание. Упырь быстро спрятал в нагрудный карман кастет и спихнул ногами в канаву безжизненное тело Дениса. В это время раздались милицейские свистки, и вся компания быстро разбежалась врассыпную. На полянке осталось лежать три человека. У одного парня был разбит нос, и он истекал кровью, у другого вывихнуто плечо, а у третьего сломана нога.
Все трое были доставлены в травматологию каретой скорой помощи. Милиционерам удалось задержать четверых парней из шестой школы и увезти их на допрос.
Когда Денис не пришёл с дискотеки домой, родители забеспокоились: мать обзвонила почти всех его одноклассников, и они говорили одно и то же: Денис был на дискотеке до конца, а куда ушёл после, никто не знал.
Когда же он и утром не появился ни в школе, ни дома, отец пошёл заявлять в милицию о пропаже сына. Там выяснилось, что в тот вечер в парке за городом была разборка старшеклассников шестой школы, и той, в которой учился Денис. От школьников, которые получили травмы, стало известно, что Денис участвовал в разборке, но куда делся потом, когда их настиг милицейский свисток, тоже никто не знал. Допросили всех парней – одноклассников Дениса, но тоже безрезультатно. Оперативная группа милиции поехала ещё раз осмотреть место разборки школьников, и нашла лежащего в канаве Дениса. Жизнь едва теплилась в нём. Он срочно был доставлен в реанимацию. Врачи диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, осложнённую отёком мозга. Денису оказали экстренную помощь, но он так и не выходил из комы. Поэтому врачи предупредили родителей Дениса о том, что не ручаются за сохранение жизни их сына, хотя и делают всё возможное для его спасения. Родители были в отчаянии. Мать с трудом упросила врачей допустить её к сыну, хотя бы взглянуть на него.
Денис лежал на специализированной кровати без одежды, покрытый до пояса простынёй. Рядом стояла система, из которой в его вену капала какая-то жидкость желтоватого цвета. Он был бледен, глаза запали, дыхание было слабым и не ровным.
- Сынок, - тихонько позвала его несчастная мать.
Никакой реакции, ни один мускул не дрогнул на его лице.
А между тем его головной мозг был жив и рисовал его наполовину угасшему сознанию причудливые картины. Он переживал все свои жизни, бывшие у него до рождения, и все они заканчивались ушибом головы – сказывался устойчивый очаг в травмированном мозгу.
Мать с трудом увели из реанимации, он она настояла на том, чтобы ей разрешили провести ночь в стенах больницы.
- Ты уходи, а я, если разрешат, останусь здесь, - сказал отец.
В милиции было заведено уголовное дело. Началось расследование о том, кто же нанёс Денису смертельный удар по голове. Были допрошены все ребята из его класса, в том числе и Упырь, и все как один отрицали своё участие в разборке. Было ясно, что Денис один не мог приехать в парк. Кто-то толкнул его на это. Один из его одноклассников вспомнил, как Упырь велел Денису остаться после дискотеки. Больше улик не было, и оперативникам предстояла кропотливая работа, чтобы доказать покушение на жизнь Дениса Леткина.
В ГЛУБИНЕ ВЕКОВ
Денис очнулся в своей родной пещере. Вчера он поскользнулся, и, падая сильно ушиб голову, поэтому и не помнил, кто из племени принёс его. Вход в пещеру был завален большим плоским камнем вышиной и шириной в рост человека. Когда наступала ночь, двое силачей из племени загораживали им вход в пещеру, чтобы в неё не зашли дикие звери. Тогда всё племя укладывалось спать в дальних уголках на сухой траве, разосланной на пол. Посреди в выдолбленном углублении пылал огонь – главная ценность племени. Всю ночь Хранитель огня подбрасывал в него сухие ветки – кормил его. Юноша открыл глаза и потёр ушибленный во время охоты висок. Его движение разбудило чуткую Мэн – его подругу. Она подползла к нему и заменила увядший лист плауна, приложенный к его голове.
- Как ты, Дрэк? – спросила она. – Болит?
Прохладный лист приятно успокаивал боль от удара копытом зебры, на которую охотилось племя. Дрэк дотронулся до руки Мэн, всматриваясь в её тёмные лучистые глаза. Мэн прожила четырнадцать зим, он был на год старше, и через год его посвятят в воины. Вот тогда он сможет назвать Мэн своей женой, а до того дня она должна хранить свою невинность. Таков был Закон племени. Девушка, нарушившая его, изгонялась из племени на верную смерть от лесных хищников. Поэтому Дрэк был осторожен.
В щель между входом в пещеру и ограждающим его камнем сочился тусклый свет. Наступало утро. Племя постепенно просыпалось. Мужчины начали готовиться к охоте, разбирая копья с каменными наконечниками. От входа в пещеру отодвинули камень, и она наполнилась светом и прохладным утренним воздухом. С наступлением утра хранителем огня был уже другой юноша, а дежуривший ночь пошёл спать в дальний угол пещеры. Охотники ушли и через некоторое время уже несли убитую косулю. Этого было достаточно, чтобы накормить племя. С добычи бережно сняли шкуру и принялись разделывать тушу, орудуя каменными ножами. Вырезали сердце и отдали его Мудрейшему, который был вождём племени. Потом достали печень и, поделив её между теми, кто не мог жевать, накормили поживших (тех, кто по старости не мог охотиться) и маленьких детей, которые уже не сосали материнскую грудь. Остальные члены племени, рассевшись вокруг огня, нанизывали куски мяса на осколки камня, поджаривали их на огне и ели, впиваясь острыми зубами в ещё сырую плоть. С кусков мяса в огонь с шипением падали капельки крови. Дрэк сидел рядом с Мэн, и смотрел на её светло-коричневую кожу и шею, на которой в несколько рядов было надето ожерелье из зубов тигра.
Окончив трапезу, Мудрейший повёл племя к реке, протекавшей неподалёку. Было необходимо дать людям отдых и избавить их от надоедливых насекомых, в изобилии обитавших в одежде. Мужчины взяли копья для защиты от хищников, и все пошли к реке, оставив в пещере Хранителя огня. Люди сбросили с себя шкуры животных, и с наслаждением плескались в воде. Их кожа, изъеденная насекомыми, отдыхала, свалявшиеся длинные волосы легче распадались на пряди. Купались все вместе, мужчины, женщины и дети под охраной оставшихся на берегу воинов с копьями. Они искупаются потом, когда племя выйдет из воды.
По сигналу Мудрейшего все вышли на берег, и пока купались охранники, люди отжимали волосы и вытряхивали с одежды насекомых, потом они цепочкой направились в пещеру.
Вдруг раздался истошный женский крик: на женщину, шедшую с краю, прыгнул огромный тигр. Воины не успели метнуть в него копья, и он с быстротой молнии исчез в лесу, унося с собой свою жертву. Племя постояло в замешательстве, потом, видя, что несчастной уже ничем не помочь, двинулось дальше. У погибшей женщины осталось двое маленьких детей. Их взяла себе мать Мэн. Одного ребёнка взяла за руку она, а другого несла на руках Мэн.
Придя в пещеру, племя принялось за работу. Мужчины вытачивали из камня копья до тех пор, пока они не становились тонкими и острыми. Женщины обрабатывали шкуру косули, натирая песком и камнями её внутреннюю часть до тех пор, пока она не становилась мягкой. После они смастерят из неё одежду и отдадут её тем, кто больше других нуждался в прикрытии тела. Другая часть женщин носила воду из ручья, журчащего возле пещеры, в выдолбленных крупных плодах дикого леса. Среди них была Мэн, и Дрэк смотрел на её стройную фигуру и копну чёрных спутанных волос, достающих бёдер. Он заметил, что ещё одному кандидату в воины, как и он, нравилась Мэн, но, видя, что она предпочитает Дрэка, тот отошёл в сторону и больше не смотрел на неё. Закон запрещал драки. Племени нужны были здоровые мужчины. Вождь, или как его называли, Мудрейший, был строг, но справедлив. Это был крепкий старик сорока лет, обладавший огромной физической силой, умевший исцелять болезни и заживлять полученные на охоте раны. Он мог предсказывать погоду и даже видеть будущее племени.
В ясную погоду, когда ночное небо зажигалось крупными и яркими звёздами, Мудрейший выводил всё племя к выходу из пещеры и заставлял всех поклоняться звёздам или, как он их называл, глазам богов, просить у них удачной охоты и сохранения огня, потому что с ним он связывал сохранение племени. Людям казалось, что звёзды кивают в ответ на их просьбы, а на самом деле они мерцали, как мерцают до настоящего времени.
Однажды среди кипевшей внутри пещеры работы в неё вбежало несколько сторожевых, в обязанность которых входило наблюдение за безопасностью племени. Они размахивали руками и кричали, что в ловушку попал мамонт и нужно срочно убить его, потому что он бивнями подрывает стены ямы, в которую свалился, и может выбраться наружу.
Чтобы убить мамонта, первобытные люди выкапывали на пути к водоёму глубокие и широкие ямы и покрывали их настилом из срубленных деревьев. Мамонты, идущие на водопой, иногда попадались в эти ловушки, и там их убивали. Это было крупной удачей: племя было надолго обеспечено мясом и тёплой одеждой.
Убивать мамонта собралось всё племя: от малых до поживших. Мужчины копьями старались пробить ему череп, а женщины, старики и дети забрасывали его камнями. Поднимать мамонта из ямы будет Мудрейший с помощью силачей-охотников.
Хранителем огня Мудрейший назначил Дрэка, поскольку тот недавно перенёс ушиб головы и не мог участвовать в охоте.
- Корми огонь хорошо, не жалей древа, – наказал он уходя.
Дрэк остался в пещере один. Помощь малых и поживших потребовалась для того, чтобы до ночи убить, вынуть из ямы и спрятать пещере мамонта, иначе дикие звери оставят от него только обглоданные кости.
Он засмотрелся на огонь. Яркое и переливающееся красным и оранжевым цветом пламя слизывало хворост, подбрасываемый Дрэком. В высокий, невидимый глазом, потолок пещеры улетал дым, унося с собой крохотные частички огня. Дрэк не мог оторвать от него глаз. Пламя завораживало его, поэтому он не услышал шороха шагов у входа в пещеру. К нему приближался мальчик из чужого племени. Он был моложе Дрэка, и ниже его ростом, но его глаза хищно смотрели на огонь. Чтобы защитить сокровище пещеры, Дрэк поднял тяжёлый камень, и с силой ударил им по голове непрошенного гостя. Чужак замертво упал, и Дрэк выбросил его тело из пещеры в глубокий овраг, находившийся неподалёку. Вернувшись, он покормил огонь и снова стал смотреть на него.
В голове Дрэка зарождались мысли. Сначала они были робкими и несвязанными, потом выстроились в стройное размышление.
- Как хорошо, что мамонт попался в ловушку. Теперь можно соорудить много тёплых накидок для племени, – думал Дрэк. - А мясо разрежут на тонкие полосы и повесят их высоко над костром на деревянных подпорках. После этого они сделаются почти чёрными, но мягкими и суховатыми. Это будет запас пищи на зиму.
Мысли Дрэка прервал громкий, яростный рёв смертельно раненого зверя, эхом отдаваясь в гористой местности.
-Началась охота, - догадался Дрэк, – но до ночи она не закончится. Мамонта только ещё ранили, убивать его будут долго. За пещерой небо уже темнеет, значит, огненное светило уже легло спать.
Рёв мамонта доносился слабее, это значит, что он скоро умрёт. Дрэк задумался, глядя на огонь, и не заметил, как чья-то тень загородила входящий в пещеру отблеск уходящего дня. Огромная горилла зашла в пещеру. Она неслышно ступала по направлению к огню. Дрэк инстинктивно обернулся и замер. Горилла двигалась прямо на него. Понимая, что ему пришёл конец, Дрэк захватил большую охапку хвороста и бросил её в огонь. Возбуждённая движением Дрэка горилла прыгнула на него, своей огромной длинной рукой схватила несчастного юношу поперёк туловища и, прижав его к своему мохнатому боку, огромными скачками выбежала из пещеры, унося с собой Дрэка. Он даже не мог крикнуть: шерсть гориллы забила ему рот. Он задыхался от смрада, исходящего от её тела.
- Доживёт ли огонь в пещере до возвращения племени- Или умрёт?! – в отчаянии думал Дрэк – Если умрёт огонь, то племя тоже умрёт.
А горилла в это время забралась на самое высокое дерево. Дрэк посмотрел вниз, и у него от высоты закружилась голова.
Вдруг с другого дерева к ним прыгнула точно такая же горилла и заревела, готовясь к схватке. Державшая свою добычу горилла ответила воинственным рёвом и кинулась на врага, разжав руку. Дрэк стремительно падал вниз. Ветки дерева хлестали его по лицу. Ему удалось ухватиться руками за ветку и повиснуть, прекратив падение. Он посмотрел вниз, до земли было ещё далеко. Дрэк осторожно передвигался к стволу дерева, перехватывая ветку руками, и это ему удалось. Вверху ревели гориллы и трещали ветки: это дрались два великана. Дрэк осторожно спустился на нижнюю ветку. Она была последней. Дальше был ровный ствол дерева, покрытый жёсткой, неровной корой. Он попытался передвигаться вниз по стволу, но он был слишком толстый, охватить его ни руками, ни ногами он не мог. Дрэк до крови ободрал ладони. Он посмотрел вниз, и от высоты у него снова закружилась голова. Руки разжались. Он полетел вниз, больно стукнувшись головой о корень дерева, выступавший на поверхность земли, и потерял сознание.
В это время мамонт был убит, и племя общими усилиями волокло огромную тушу к пещере. Мудрейший посмотрел на вход, и его поразило отсутствие слабых отблесков горящего огня. Он стрелой кинулся в пещеру. Там на месте огня была большая куча тлеющих углей. Запаса хвороста почти не было. Мудрейший схватил пучок сухой травы и начал дуть на угли, приложив к ним траву. Наконец она загорелась, и он, обжигая руки, прикладывал её к сухой хворостине до тех пор, пока та не запылала. Обходя очаг с пылающей хворостиной, он подобрал еще несколько хворостин, и в очаге снова пылал огонь, только он был намного слабее прежнего. Выйдя из пещеры, Мудрейший кликнул Клич:
- Спасайте огонь! Несите хворост!
Сейчас же несколько мужчин побежали в темноту, пренебрегая опасностью нападения диких зверей. Их не пришлось долго ждать. Уже через некоторое время они принесли несколько охапок сухого хвороста. Там Мудрейший кормил огонь сухой травой, которая служила постелью его соплеменникам. Оставив убитого мамонта у входа, всё племя с замиранием сердца следило за действиями Мудрейшего.
Вскоре очаг был очищен от углей и золы, и на принесенном хворосте огонь запылал с прежней силой. Он был спасён, и племя, ослабев от напряжённой работы и пережитого испуга, без сил повалилось на пол пещеры. После минутной тишины, прозвучал крик:
-Где Дрэк?! Жив ли Дрэк?! Где он?!
Это кричала Мэн, плача и царапая себе ногтями лицо. Мать Дрэка подошла к ней, обняла и тоже начала плакать и царапать себе лицо.
-К Дрэку пришла беда, – произнёс Мудрейший, – он видел её, и бросил весь хворост в огонь. На Дрэка напал дикий зверь и унёс его. Теперь ему уже ничем не поможешь. Вставайте и тащите мамонта в пещеру, и сразу же закройте её камнем, не то звери почуют кровь и придут сюда.
Когда труп мамонта втащили в пещеру, два силача привалили огромный камень к её входу Усталое племя, поднялось с пола и снова принялось за работу, острыми наконечниками стрел вспарывая косматую шкуру мамонта, для того, чтобы снять её с туши. Только Мэн лежала вниз лицом на полу пещеры, и жалобно скулила:
- Дрэк! Я найду тебя, Дрэк!! пусть ты умер! Я всёравно найду тебя!!
Её слова потонули в безмолвии. Племя было занято работой, и только новый Хранитель огня неподвижно стоял у очага.
ЕЩЁ ОДНА ЖИЗНЬ
Доминанта, возникшая у Дениса в коре головного мозга от удара кастетом, продолжала выхватывать похожие ситуации из его прежних жизней.
Он проснулся, на деревянной лежанке, под тёплым лоскутным одеялом. Над ним склонилась темнокожая девушка с копной чёрных волос. Её ожерелье из белых косточек касалось его руки, лежащей поверх одеяла. Своими изумительно-красивыми глазами девушка смотрела на него.
- Дрэк! Я найду тебя, Дрэк! Даже если ты умрёшь! Я найду тебя!! - кричала она.
Он открыл глаза, и девушка исчезла. Её лицо казалось ему знакомым, но где он её видел, вспомнить не мог. Сильно болела голова, ломило всё тело, саднило руки и лицо, а также спину. К нему подошла ещё нестарая женщина в сарафане, надетом на вышитую рубашку с длинными рукавами. Сарафан был подпоясан длинным передником, а на голове была надета шапочка с рожками.
-Сыночек! Ванечка! – воскликнула она – Очнулся, наконец!
И заплакала, сев на его постель.
- Матушка, ты не плачь, мне уже лучше, – утешал её сын.
-Да как же мне не плакать, когда сыночка, кровиночку мою, вчера чуть до смерти не засекли. И за что? За то, что барину нашему – чтоб его на том свете черти в котле варили – коня не того запряг, а он торопился куда-то, обозлел, да и велел всыпать тебе двадцать кнутов. Замертво тебя после в избу-то втащили. Уж я тебя и мазью-то целебной мазала, а ты всё в себя не приходишь. Боялась я, как бы ты не помер.
- Матушка, а кто такой Дрек? – спросил Ваня у матери.
- Вот уж не знаю, - удивилась мать, – впервой слышу. Имя какое-то дьявольское. А что?
- Да так, – ответил сын, – во сне привиделось.
- Дай-ка я травкой целебной тебя напою. Ещё вчера сварила.
Мать налила в кружку мутновато-зелёной жидкости и подала её сыну в постель. Он пил медленно, мелкими глотками и чувствовал, как жизнь возвращается к нему. она снова намазала ему раны и ссадины.
- Это надо быть такому изуверу, чтобы отрока чуть не до смерти засечь! – приговаривала она. – Теперь поспи, Ваня, сном-то, может, твоя хворь и пройдёт.
И он заснул лёгким, целительным сном. Тут в избу вбежала девочка лет десяти, одетая в рубашку из домотканого полотна, с русой косой до пояса.
- Матушка, - крикнула она, – как Ванька? Живой?
- Тише, ты, громогласная! – цыкнула на неё мать. – Не видишь, уснул отрок. Лучше ему стало: в себя пришёл и зелья целебного выпил. Теперь на поправку пойдёт.
Девчушка тихонько засмеялась и выбежала из избы. Мать же принялась стирать хозяйское бельё. Отца этого семейства барин отправил на лесоповал. Помещик заключил выгодную сделку, продав часть соснового леса на строительный материал, и теперь десять сильных мужиков рубили лес. Отец жил там уже две недели и не знал, что случилось с его сыном.
Ваня выздоравливал быстро. Уже через три дня он встал с постели, надел рубаху из домотканого полотна и такие же штаны, плотно позавтракал и пошёл в конюшню обихаживать барских лошадей. Он очень любил их и хорошо справлялся с обязанностями конюха. Лучшего наездника, чем он, не было во все деревне, поэтому ему поручали объезжать самых норовистых лошадей.
- Ну как очухался, парень? – спросили его дворовые девушки.
- Да вроде бы живой пока, – ответил он.
В свои пятнадцать лет Ваня был очень красив: высокий, стройный, с вьющимися русыми волосами и васильковыми глазами, он ловил на себе красноречивые взгляды девиц и краснел до корней волос. Придя на господский двор, он сразу же поймал ненавидящий взгляд барчука, своего ровесника, с которым в детстве играл. Когда они повзрослели, сын хозяина возненавидел его. Причиной послужила привлекательная внешность Вани – полная противоположность облику барчука, который был низкорослый и толстый. Его лицо, пухлое и круглое, «украшали» маленькие, широко расставленные глазки и большой рот с отвисшими губами, отчего он был похож на борова.
Ваня работал на конюшне целый день и ужасно устал. Хозяйские побои ещё давали о себе знать тупой болью в спине и слабостью. Только вечером он закончил чистить конюшню и приводить в порядок лошадей. Домой он пришёл, еле передвигая ноги. Мать и сестрёнка уже давно поджидали его. Им всё не верилось, что Ваня остался жив после такой жестокой порки. Они поужинали и улеглись спать, а рано утром мать проснулась от стука в окно. Это дворовый мальчуган прибежал за Ваней, его требовали на господский двор. Мать посмотрела на Ваню, он спал, раскинувшись на лежанке, и чему-то улыбался во сне. И ей так было жало будить его, впору, хоть самой беги на барски двор.
- Хворает он ещё. – сказала мать. – Да что там случилось-то, чтобы ни свет ни заря ему на господский двор бежать?
- Скакуна молодого барин купил, его ещё вчера поздно вечером привели, утром барин велел его объезжать, вот и прислал за Ванькой. Только он может с таким зверем справиться, – рассуждал дворовый паренёк.
- Матушка, мне всё равно идти придётся, - раздался голос проснувшегося Вани, – я встал уже. Дай мне только молока кружку. Перед такой работой наедаться нельзя.
Перед усадьбой был огорожен высоким забором многокилометровый загон, всегда запираемый на замок, чтобы туда никто не мог попасть в момент усмирения коня и помешать этому процессу. Барин, как и Ваня, очень любил лошадей. На эту процедуру сбегалась смотреть вся дворня. Те, кто был моложе, залезали на забор, а остальные смотрели в щёлки между досок. Даже господа всегда смотрели из окна, как Ваня объезжает очередного коня.
На этот раз конь попался нервный и норовистый. Ваня долго гладил ему морду, расчёсывал гриву, чтобы приучить к себе, а он косил на него диким, недоверчивым взглядом. Наконец взаимоотношения у них наладились, и Ваня вывел коня во двор под уздцы. Их выпустили в загон, закрыли за ними калитку, и процедура началась. Ваня легко вспрыгнул на спину коня, крепко обняв его бока своими босыми ногами. Обезумев от такого предательства, конь взвился на дыбы и несколько секунд кружился на задних ногах вокруг своей оси. Потом, взбрыкнув задними ногами, понёсся вскачь, стараясь телодвижениями сбросить со спины седока, но Ваня держался, крепко обняв брюхо коня ногами. Так они сделали несколько кругов по полигону. Наконец конь устал и смирился со своей ношей. Он перешёл на рысь, потом – на шаг. Ваня не торопил его: он залюбовался молодой, едва распустившейся зеленью берёзок и бездонной синевой неба. Они уже подъезжали к усадьбе, и были слышны торжествующие крики зрителей. Ваня тоже помахал им рукой.
Вдруг сзади раздался оглушительный щелчок кнута о землю. Успокоившийся конь всхрапнул, взвился на дыбы, и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, понёсся галопом по полигону. Ване показалось, как что-то мягкое попало под копыта коня, и был слышен чей-то отчаянный крик, но обернуться не было возможности: он изо всех сил старался удержаться и не упасть. А тот мчался всё быстрее, пар валил от его боков, изо рта клочьями вылетала пена, и проносилась мимо его тела.
Вдруг конь споткнулся, упал на колени, а Ваня по инерции перелетел через его голову, пролетел несколько метров и больно стукнулся головой о землю.
- За что? – подумал он, глядя в небо уже мутнеющими глазами.
- В прошлой жизни ты ударом по голове убил себе подобного, - прозвучал в его мозгу чей-то голос, - пока не спасёшь от смерти такого же, как он, ты будешь умирать от ушиба головы.
Больше он ничего не помнил: сознание покинуло его.
Как выяснилось позже, барчук при помощи дворовых мальчишек перелез через забор с самым твёрдым кнутом, свитым из кожаных ремней, и пробрался незамеченным вдоль забора ближе к усадьбе. Выбрав удобный момент, когда Ваня уже торжествовал победу, он изо всех сил щёлкнул кнутом под самым хвостом коня. Последствия этого действия были ужасны. Вся дворня бросилась бежать к месту происшествия, а добежав, все замерли от жуткой картины. На траве в луже крови лежал барчук. Из его распоротого живота на траву медленно выползала кишка. В груди зияла огромная рана, из которой вытекали остатки его крови. Торчащие рёбра обнажили неподвижное сердце. Было ясно, что ему уже ничем нельзя было помочь.
Хозяева тоже видели из окна происшедшую драму. Было немедленно послано за врачом. Госпожа рыдала на диване, впадая из обморока в обморок. Вокруг неё хлопотали мамки и няньки. Хозяин имения ходил из угла в угол гостиной, зажав голову руками. Дело было в том, что это был любимец его жены. У них был ещё один сын восьми лет, после которого госпожа уже не могла иметь детей.
Приехавший врач оказал помощь несчастным родителям, а о Ване никто не побеспокоился. Когда осматривали лужайку, обнаружили мёртвого коня и распростёртого на траве Ваню. Жизнь ещё теплилась в нём. Его отнесли на носилках в родную избу и оставили на попечение матери.
Ваня лежал на той же лежанке, возле которой на коленях стояла его мать. Она плакала и молила Бога сохранить жизнь её сына, а к ней прижалась её младшая дочка, и тоже плакала, глядя на неподвижно лежащего брата.
Бросив взгляд на его лицо, женщина закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть: бледные губы Вани начали розоветь, и он впервые сделал глубокий вдох.
Мать быстро опустила полотенце в холодную воду и обернула им голову сына. Через несколько минут Ваня открыл глаза.
- Голова болит и всё вокруг кружится, - пожаловался он.
- Достань-ка из погреба вилок капусты, - сказала женщина дочке.
Та убежала и вскоре принесла кочан свежей капусты. Мать выбрала самый крупный зелёный лист и приложила его ко лбу и вискам сына, укрепив его полотенцем. Головная боль у Вани начала стихать, и он задремал. Ночь у них прошла спокойно, а утром он уже смог выпить кружку парного молока. После завтрака к нему подсела мать.
- Сыночек, обратилась она к Ване, - супостата этого - старшего барчука, который тебя чуть не угробил, конь-то до смерти затоптал, да и сам подох, а тебя наземь сбросил. Боюсь я за то, что теперь хозяин тебя со света сживёт.
- Не бойся, матушка, когда я встану, не буду ему на глаза попадаться, авось, позабудет он обо мне.
Прошла неделя. Ваня начал вставать и с трудом ходить по избе. У него кружилась голова, и не было сил. Когда он немного окреп, то решил искупаться в речке, протекающей рядом с усадьбой. Она была неширокой, но очень глубокой с воронками и омутами. Поэтому купались в ней только хорошие пловцы, а детям к ней даже подходить не разрешали, запугивая их водяными и кикиморами. Особенно оберегали от неё младшего барчука, который так и норовил подобраться к речке поближе.
Через несколько минут после того, как Ваня направился к речке, во дворе усадьбы раздались крики и вопли: оказалось, что барчук, вырвавшись за ограду, со всех ног бежит к запретному месту. Мамки и няньки с воплями бежали за ним, путаясь в своих юбках, скользили на влажной, от прошедшего дождя глине и падали. Барчуку до речки оставалось всего несколько метров, когда хозяин в окно увидел эту картину. Ледяные мурашки поползли у него по спине от страха за сына: ведь он оставался его единственным наследником после недавней гибели старшего.
С быстротой молнии хозяин выбежал из усадьбы, надеясь догнать непослушного сорванца, но ему не хватило нескольких секунд: барчук поскользнулся у края воды и свалился в речку. Не умея плавать, он сразу же пошёл ко дну, но за ним метнулась чья-то тень и нырнула в воду. Хозяин замер, закрыв лицо руками. Только теперь он осознал, что если бы за сыном нырнул он, то тяжёлая одежда и обувь потянули бы его на дно, и тогда они с сыном погибли бы оба…
В это время на значительном расстоянии от берега, из-за сильного течения воды, на её поверхности появились две головы. Пловец достиг берега и с трудом вынес на руках барчука, который нахлебался воды и отчаянно кашлял, изгоняя её из лёгких и желудка. Хозяин усадьбы метнулся к спасителю, взял у него из рук своего сына, помог пареньку, в котором он узнал Ваню, выйти на твёрдую почву, и тот без сил рухнул на неё.
- Крепко судьба повязала нас с тобой, парень, - сказал он. - Отдыхай пока, а я к тебе на помощь слуг направлю и потом лекаря к вам в избу позову. А за младшего сына тебе от меня благодарность.
И хозяин ушёл, неся на руках сына, окружённый завывающими мамками и няньками. Через несколько минут пришли дворовые парни и отнесли в избу Ваню, совсем потерявшего силу.
- Господи!!! Да никак Ванечка мой утоп!!! - заголосила мать, увидев мокрую одежду на бесчувственном теле сына.
- Не горюй, матушка, - утешил её один из парней, - живой твой Ванька. Барчука из речки вытащил, а не то утоп бы мальчонка.
Мать принялась стаскивать с сына мокрую одежду и одевать его во всё сухое. Ваня открыл глаза и тут же крепко зажмурился: кружилась голова.
Вскоре пришёл врач, направленный к нему хозяином после осмотра барчука.
- Ну, как твои дела, герой? - обратился он к Ване. - Где болит?
- Кружится всё, и сил нет, - ответил тот, еле шевеля губами.
Врач тщательно осмотрел Ваню и велел ему лежать не меньше трёх дней.
- Вам принесут пилюли, - обратился он к матери. - Их надо принимать трижды в день. Ещё велено ежедневно ходить на кухню и брать еду для больного. Первые сутки кормите его куриным бульоном, а потом можно давать всё, только самое питательное. Ему силы восстановить нужно. Да не стесняйтесь, берите больше, это приказ хозяина, - говорил врач матери, уходя.
Женщина сквозь слёзы поблагодарила его и незамедлительно пошла на барскую кухню. Там ей налили в бидон крепкого куриного бульона, дали кастрюлю жареного мяса с картошкой и велели завтра приходить за новой порцией.
Принесённой едой они ужинали втроём: Ваня, мать и его младшая сестрёнка. Напившись бульона, Ваня заснул крепким сном.
Жизнь возвращалась к нему.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Денис очнулся и его взгляд упёрся в белоснежный потолок. От его правой руки тянулась прозрачная трубка, и в ней медленно капала какая-то мутноватая жидкость.
- Доктор, - позвала врача медсестра. – Леткин глаза открыл!
Подошёл врач и осмотрел больного.
- Похоже, наш Денис вышел из комы. Надо сообщить об этом его родителям. Хотя шансов на его выживание ещё очень мало: шесть дней пребывать в коме – это не шутка.
Через некоторое время в реанимацию приехала мать Дениса и привезла бутылочку свежеприготовленного куриного бульона. Ей разрешили недолго побыть возле сына, но поить бульоном посоветовали позже.
- Ты узнаёшь меня, сынок? – спросила она, глотая слёзы.
- Ма-ма, - с трудом прошептал Денис.
- Это хороший признак, – сказал врач, наблюдавший за свиданием матери с сыном. – Пожалуй, ему можно дать несколько чайных ложечек Вашего бульона, но только немного, и поите медленно, с перерывами.
Обрадованная мать, вынув из пакета чайную ложку, начала осторожно вливать бульон в полураскрытый рот сына. Денис с трудом проглотил первую ложку, потом дело пошло быстрее, и он выпил почти сто граммов бульона. Потом мальчик заснул уже не коматозным, а естественным сном, и успокоенная мать ушла домой. Денис поправлялся быстро. На другой день после выхода из комы ему сделали электроэнцефалограмму и снимок черепа. Ни гематомы (скопления крови в черепе), ни другой патологии, кроме сильного сотрясения головного мозга, не было обнаружено, и через два дня его перевели в палату неврологического отделения той же больницы на долечивание.
С того самого момента, когда после драки в парке Дениса увезли в больницу, оперативная группа МВД занималась расследованием этого дела. В ходе расследования при допросе ребят из шестой школы выяснилось, что группа десятиклассников той школы, где учился Денис во главе с Упырём принимала участие в драке. Подозрение пало на Упыря, но прямых улик против него не было. Чтобы их достать в школе ежедневно дежурил переодетый агент, незаметно для ребят вникая в их взаимоотношения. Агент был уже уверен, что Дениса пытался убить Упырь, и упорно искал против него прямые улики.
Наконец агенту повезло: на большой перемене в классе, где учились Денис и Упырь, произошла ссора. Агент быстро вошёл в пустующий соседний класс и запер на задвижку дверь. Затем вынул из сумки подслушивающее устройство и плотно приложил его к стене, за которой начиналась ссора, а себе в уши вставил две трубки, идущие от этого устройства. Слышимость была отличная.
Ребята в классе нападали на Упыря.
- Мы все знали, что ты ненавидел Дениса, – прозвучал чей–то голос.
- А я видел, как ты после дискотеки повёл его вглубь двора, – сказал другой.
- Скажи уж прямо: ты хотел, чтобы Дениса убили. Но этого не получилось, и ты захотел убить его сам!
После этого послышался шум драки, и агент услышал, как какой-то тяжёлый, но небольшой предмет упал на пол и покатился к двери. Он среагировал моментально: ворвался в класс и поднял с пола этот предмет. То был кастет, выпавший из нагрудного кармана Упыря. На нём ещё сохранились следы крови Дениса. Вот она, прямая улика! Агент вынул из сумки наручники и быстро защёлкнул их на руках Упыря, пока тот от неожиданности ещё не пришёл в себя. Всё совершилось очень быстро.
- Ты арестован, следуй за мной – сказал агент.
Он вызвал милицейскую машину и пока вел арестованного к выходу, она уже прибыла. Упыря увезли. Класс притих. Видимо, притих и коллектив учителей во главе с директором школы, потому что в класс вошёл классный руководитель и, ничего не говоря, распустил учеников по домам.
Упыря допросили. Запутавшись в вопросах следователя, он, наконец, признал свою вину, и был отправлен в СИЗО.
Если бы состоялся суд, то Упырю грозило бы несколько лет тюремного заключения, но в дело вмешался отец. Он приехал в милицию и предложил начальнику крупную сумму денег. Спасовав перед его чином, начальник милиции предложил оформить эти деньги как штраф за моральный ущерб и посоветовал отцу Упыря перевести его в другую школу, что было проделано незамедлительно. Переданные в милицию сто тысяч рублей были поделены пополам: половина их пошла на нужды милиции, а другая половина была торжественно вручена семье Леткиных как компенсация за моральный ущерб. В результате родители Дениса получили пятьдесят тысяч рублей, сумму, которую никому из них не приходилось держать в руках. И они, не доверяя никаким банкам и сберкассам, решили спрятать их от самих себя подальше и оставить на получение образования Денису, а если понадобится, то и на лечение.
Через десять дней Дениса выписали из больницы с выздоровлением. Перенесённая им черепно-мозговая травма не повлияла на память, и он легко догнал одноклассников, освоив пропущенный учебный материал. Отношения с ребятами в классе у него наладились. Его уважали за то, что он в своё время не лебезил перед Упырём, и об обидном прозвище, данном ему когда-то, все забыли. Девчата по-прежнему желали с ним подружиться, но без пошлых предложений.
Нельзя сказать, что случай, приключившийся с Денисом, никак не отразился на нём. Он чувствовал какой-то внутренний надлом, стал более замкнутым, и любил посещать в парке города большое лебединое озеро, огороженное красивой оградой, и наблюдать за поведением лебедей.
Однажды, решив посетить городской музей живописи, среди экскурсантов, рассматривающих картины, Денис увидел там девушку, из сна. У него перехватило дыхание. Встав неподалёку, он внимательно смотрел на неё. Это, несомненно, была она, девушка из его сна: та же светло-коричневая кожа, покрытая сероватым налётом. Даже ожерелье было на ней надето такое же, как во сне, только сейчас было оно из белого жемчуга. И одета она была иначе – так, как одевались современные девушки. Волосы её были аккуратно уложены в замысловатую причёску, а не свисали спутанными прядями вдоль лица. Девушка стояла у картины Айвазовского «Девятый вал» и внимательно её рассматривала. Денис подошёл и встал рядом с ней. Она подняла на него свои чудные, такие знакомые ему глаза и тихо произнесла тоже знакомую фразу:
- Вот я и нашла тебя, Дрэк, как обещала.
- Разве мы знакомы? – спросил Денис. – Хотя я тебя часто видел во сне, поэтому ты кажешься мне знакомой.
- Однажды я попала в автомобильную катастрофу, после чего вспомнила все свои прошлые жизни. Это было очень давно. Тогда наше племя жило в пещере, и твоё имя было Дрэк. Ты был точно такой же, как сейчас, и я тоже часто видела тебя во сне.
- А сейчас я - Денис, - ответил он, улыбаясь.
- А как зовут тебя?
- Во всех моих снах моё имя было Мэн, а сейчас меня зовут Мэри. Я приехала из Америки ещё ребёнком. Мои родители погибли в той же автомобильной катастрофе на глазах у твоих земляков, которые спасли меня. Вот тогда они меня и удочерили с разрешения представителей обеих стран. Когда у моих приёмных родителей закончилась работа в Америке, мы все трое приехали в Россию. Сейчас я учусь в девятом классе и живу с приёмными родителями в твоём городе. Они очень любят меня.
- Мэри, мне можно видеть тебя хотя бы изредка, и говорить с тобой? – спросил Денис. - Я тебя давно ищу, с тех пор, как ты однажды мне приснилась. Ещё тогда ты показалась мне знакомой.
- Конечно, можно, Денис. - обрадовалась Мэри. - Мы с тобой будем встречаться и говорить на интересные темы. А сейчас проводи меня до трамвайной остановки. Мама уже беспокоится обо мне, и я не хочу её волновать.
- Я позвоню тебе завтра же! - воскликнул Денис.
Они обменялись номерами своих телефонов и пошли по улице, держась за руки. Оба юные, стройные и красивые, каждый своей неповторимой красотой.
2004г
2