27 декабря 2011 года 10
Мы топали следом за мужчиной, который представился нам как Максим. Веселый такой мужичонка. Он работал вместе с Бейтсом в охранке. Сегодня у него выходной, поэтому он добровольно вызвался в экскурсанты. Слухи о новеньких уже проникли в некоторые слои данного общества. Народу на улицах города, несмотря на разгар рабочего дня, было много. Никто не показывал на нас пальцем, народ вообще не обращал внимания на пятерых новеньких. Оно и понятно. При населении в пять тысяч человек, наша пятерка – тьфу, на фоне всего. Люди находились, в каком возбужденном состоянии, улыбались и чему-то радовались.
Эллери и Салават смотрели на все открытыми от удивления глазами. Для них, выросших в обществе, где человек человеку - враг, такое количество людей, не ставящих цель убить, а наоборот, улыбаются тебе, было в новинку. Для нас же, напротив, это была всего лишь большая деревня. Конечно, с учетом, что за стенами Ораное, мир постепенно деградировал и умирал, общество, созданное Мироном, тоже было в новинку. Я насмотрелся и начитался много о постапокалиптическом мире. Мне нравилось читать и смотреть, потому что понимал, что достаточно закрыть книгу или выключить телевизор, и весь этот щекочущий нервы ужас прекратиться, и я вернусь в привычный мир. Здесь, к сожалению, нет кнопки на пульте, чтобы отключиться. Однако, из того, что мне удалось познать из фантазии авторов и режиссеров, подобное, с первого взгляда, благополучное общество, всегда грозит бедой. Можно списать всё на мою интуицию или предвидение, называйте, как хотите.
Итак, Максим вел нас по улице Малиновой. Как я успел заметить, с названиями улиц не мудрили особо. Малиновая, Вишневая, Еловая, Абрикосовая и так далее. Да и с архитектурой тоже нехитрили. По правую руку от нас шла жилая зона. Ровные улицы, одинаковые деревянные одноэтажные домики. У тех, кто владел плотницким ремеслом, окна, и крыши домов украшены резными наличниками. А по весне, и хозяйки пытаются как-то выделить свои дома из общей безликости при помощи цветов под окнами. Огородов я не наблюдал, лишь небольшие палисадники у входов.
- Сейчас выйдем на главную площадь города, - сказал Максим. – От нее еще идут дома, кварталов пять-шесть, а дальше начинается так сказать промышленная зона. Бейтс да Мирон, уже говорили вам, что у нас есть ферма, свинарники, молокоперерабатывающая фабрика. Машинно-тракторная станция, кузница, лакокрасочный заводик, мебельный цех, ткацкий цех есть. У стен аграрии пашут, - улыбнулся он. – А за стеной поле с пшеницей.
- За стеной? – переспросил Данила. – А не боитесь нашествия голодных?
Максим улыбнулся.
- Не боимся. У нас давно продуман и этот вопрос. На время созревания и уборки выставляем большой отряд вооруженных людей. И так из года в год.
Данила пожал плечами. Скорей всего, его назначат либо в охранку, либо в сторожа пшеничного поля. Хотя, возможен, и вариант в рейдовские отряды. Поживем – увидим.
Мы вышли на главную площадь, и тут до меня дошло, чему так радуются люди. Ёлки-палки, с этими переходами и злоключениями, мы абсолютно забыли про новый год. А на дворе стоял конец декабря. Вот-вот начнутся разные предновогодние мероприятия, если таковые имеются в данном городе.
В центре площади, у здания дворца культуры стояла небольшая, но шикарная ёлка, украшенная самодельными игрушками и гирляндами. Детишки горожан крутились у ёлки и весело пищали чему-то своему. По обе стороны от лесной красавицы высились горки и ледяные домики и лабиринты. Крутилась даже карусель. Интересно, из какой параллели они ее стырили? Люди, несмотря ни на что, жили ожиданием праздника и возможно, праздничных выходных. Хотя, все равно, половина жителей встанут рано утром первого января и пойдут на работу. Коровы и свиньи ждать не будут, пока у людей закончатся праздники. Да и в охране тоже выходных не существуют. Будут трудиться и технические службы, и дежурные врачи, и прочие, прочие.
- Красиво, правда? – спросил Максим. – Мирон практически в первые годы решил, что лишать людей маленьких праздников никак нельзя. А вот восьмого марта, у нас для всех женщин, независимо от места работы, законный выходной.
- Насколько, я знаю, это принято на всех гранях, - произнес Клык.
- Не скажи, - парировал Максим. – У нас тут один мужик есть, пришлый, с другой грани, так для него открытие было, что кроме выходных, существует такое понятие как праздник. В целом общество до войны развивалось как любое другое, а вот праздников они не знали. Тут, если пришлых послушать, на каждой грани свои прибабахи. А у вас, если не секрет, были отличия от других миров?
- У нас войны не было, - ответил я, и хлопнул Максима по плечу, двинулся к ёлке.
У того отвисла челюсть. Максим догнал нас, все еще не веря моим словам.
- Как не было? А чего вы тогда через портал поперли, если где-то остался мир без войны?
- За приключениями на пятую точку, - ответил Данила.
Максим обреченно вздохнул, не понимая, почему мы так поступили. Ну, как человеку объяснить, что у каждого из нас существовала своя причина, о которой первому встречному так просто и не расскажешь.
- Ладно, Макс, не парься, если тебя это успокоит, Салават с Эллери хлебнули лиха, они не с нашей грани.
Максим с уважением посмотрел на молодых людей. Даже если не знать, чтобы мы с ними с разных граней, то по лицам Салавата и девушки видно, кто - откуда: затравленный взгляд, выжившего после апокалипсиса ни с чем не спутаешь.
- Ну, что ж, - произнес Максим. – Пора показать ваши новые апартаменты.
Макс улыбнулся.
-Конечно, не пентхаусы, но жить можно.
Клык, почти полжизни проживший в чужих мирах, не имевший никогда своего собственного жилья, хищно усмехнулся.
- Мы и пентхаусов не нюхали. Так что веди.
Максим передернул плечами, но комментировать слова Клыка не стал. Уж очень хищно тот блеснул своими фирменными клыками. Он провел маленькую компанию мимо однообразных домов и вывел всех на новую улицу. Буквально, новую. Скелеты строящихся домов уходили далеко вдоль улицы. Мда, о тишине придется только мечтать.
- Васильковая улица, - сказал Максим. – В доме номер 11 будут жить Салават с сестрой, а, напротив, в 10-ом - вы.
Он кивнул на меня, Данилу и Клыка.
- Держите, - Максим вытащил из кармана куртки две связки ключей с номерками и протянул нам. – Хотя у нас мало кто ключами пользуется. Воровать-то особо нечего. У всех все одинаково.
Я на секунду отвернулся от Максима. Меня передернуло. Было уже, когда у всех все одинаково серо. Как бы мирно и дружно здесь не было, мое полудетдомовское детство, накатило на меня тошнотой. Меня вдруг крепко замутило. Я на мгновение почувствовал себя маленьким и одиноким. Всеми фибрами души мне вдруг захотелось заорать во все горло и просто бежать отсюда. Вместо этого, я глубоко и аккуратно стал дышать, тошнота уходила, и мир вновь окрасился цветом.
Максим пожал нам руки и быстро ушел на соседнюю улицу.
Я осмотрел наши дома. Кое-где еще виднелись недоделки, наверняка здесь такие домики «пеклись» как пирожки, один за другим. Хотя мне никто не говорил, как часто сюда приходят новенькие, но лучше иметь в запасе жилье, чем не иметь ничего.
Я посмотрел на ребят.
- Что ж, - сказал я Салавату. – Вот и ваш первый в жизни нормальный дом, о котором, возможно ты, Салават, еще помнишь, а вот для Эллери это в новинку, не правда ли?
Эллери вспыхнула и спряталась за спину брата.
- Ладно, осваивайтесь. Если что, мы напротив. Заходите, не стесняйтесь, мы ж соседи теперь.
Ребята как-то нервно рассмеялись. Я заметил, что никто из нас особо не торопился в свой новый дом. С одной стороны, мы не так уж давно узнали Салавата с сестрой, и сдружится крепко накрепко с ними еще не успели, с другой – расставаясь сейчас и расходясь по разным точкам, разбивая тем самым наш маленький союз, интуитивно понимали, это опасно.
Черт, вот уж действительно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Впервые оказались в месте, где опасности нет в принципе. Казалось, вот оно, что искали: мирный городок, мирные жители в ожидании волшебного праздника и вдруг, чувство тревоги именно от большого количества незнакомых людей. Хоть бейте меня, но за стенами Ораное, я чувствовал себя куда свободнее и безопаснее, чем здесь. Мой сталкерский опыт возымел над всем здравым смыслом, и проситься на свободу.
- Ладно, - произнес я, собрав волю в кулак, - пошли в дом, узнаем, что и как.
На пороге нашего дома, я оглянулся и посмотрел через улицу. Салават и Эллери нерешительно стояли у открытой двери дома. Они смотрели то в провал черного коридора, то друг на друга. Не знаю, но про их дальнейшую жизнь я ничего сказать не могу. Я ее просто не чувствовал. Для них все было ново, и поэтому непонятно и опасно.
Я тихо закрыл за собой дверь и оглянулся. Данила и Клык стояли в коридорчике, или как это в деревнях называется, ой вы, сени, мои сени… У входных дверей была приколочена вешалка для одежды, изготовленная в мебельной мастерской каким-нибудь местным умельцем. А под вешалкой небольшая скамья. Где-то под потолком располагалось продолговатое окно, свет из которого рассеивал тьму, но не давал полноценного освещения… Интересно, а где они стекла берут? Интерьер прихожей был очень скуп для фантазии и мы дружно посмотрели вперед. По обе стороны коридорчика было всего две двери. Одна из них точно вела на кухню, а вот насчет трех комнат для троих человек? Скорее здесь были проходные комнаты.
Из-за дверей послышался мимолетный шорох и тут же затих, но моим ребятам этого хватило. Автоматически, они коснулись поясов, но оружие там не оказалась. Я коснулся ладонями их плеч.
- Ша, ребята, спокойно, опасности нет, - шепотом сказал я. – Кажется, я догадываюсь, какая мышь там шуршит.
Я отодвинул Данилку в сторону и резко открыл двери.
- Сюрприз! – заорал я. – А ну-ка вылезайте, черти, пока я добрый.
- Ну вот, Игорь! – заворчал Бейтс, вылезая из шкафа. – Все испортил.
- Скажите спасибо, что в вашей маленькой стране нет свободного ношения оружия, иначе бы вот эти ребятки у меня за спиной, покрошили всех в капусту от греха подальше.
Между тем, кто откуда, стали показываться мои дорогие люди: Сашка и Сэл, Ёлочка и Илья, Лешка и Алиса, и, конечно же, Бейтс.
Сколько я их не видел? Чуть больше трех месяцев. А они меня еще больше. Интересно, кроме Бейтса кто-нибудь верил, что я вернусь к ним? Хотя сейчас все это не важно. Вот они все, мои родные. Не думал, что к сорока годам во мне еще останется сентиментальность. Сейчас заплачу. Девчонки повисли на мне гроздями: Ёлка, Сайюри, Алиса…Парни стояли чуть в стороне, но улыбались во все 33 зуба. Гам стоял страшный, но очень приятный для слуха и сердца.
Клык и Данила находились в дверях и с удивлением наблюдали картину возвращения блудного сына в лоно семьи.
- Все, все, девочки, задушите! – я поднял руки. – Сдаюсь.
Пожав парням руки и обнявшись с каждым, я, наконец, охватил всех общим взглядом. Что можно сказать о них? Наконец-то все стали походить на людей. Не было в них напряженности и страха за завтрашний день. Может, зря я нагоняю, и стабильность, пусть и на грани тоталитаризма не так плоха?
Представив моих новых друзей старым, мы расселись.
Я бегло оглядел комнату. Ребята строители не заморачивались насчет обоев, побелки или шпаклевки помещений. Обычная деревенская изба, представить не составит труда. Интерьер вполне спартанский, ничего лишнего. Одно большое окно с незатейливой однополосной шторкой, которая на данный момент была отдернута, давало достаточно света, чтобы комнату назвать уютной. В углу у окна стоял комод с тремя большими секциями, а сразу за ним, у стены узкий платяной шкаф, с двумя секциями. У противоположной стены раскладной диван с нежно-голубой обивкой, по обе стороны два стула с высокими спинками с аналогичной обивкой. Привычного телевизора не было, как, впрочем, и иной техники, но на потолке, однако лампа имелась с тряпичным абажуром из далекого- далекого детства. На полу домотканая дорожка. Единственным украшением в комнате была репродукция стариной картины над диваном с семейным портретом.
Сашка заметил, что я разглядываю комнату.
- В вашем доме, как и во всех домах города все комнаты такие же, как клоны. Хочешь разнообразить – приходи на распродажу, которую устраивают раз в три месяца, после возвращения ребят из рейда.
- Насколько я понял, денег в этом обществе нет. Тогда как же?
Сашка немного замялся, собираясь с мыслями.
- Да, как таковых денег нет, карточная продуктовая система возвращает нас в 80-е годы, некоторые товарищи успели застать те неуютные времена. Но здесь существует, гм, некая накопительная система баллов. Если ты как-то себя проявил на работе или в общественной жизни, на твой «счет» идет бонус, баллы, которые потом, на распродаже можно окупить тем или иным пробреденным предметом, а можно копить дальше.
Меня немного замутило и стало нехорошо. Почему-то в памяти всплыл сюжет фильма, посмотренный мною как-то вечером. В фильме рассказывается о школе-интернате, в которой жили дети-клоны, живые доноры органов для пересадки. Дети копили жетоны, и обменивали их на некие товары. Состав товаров желал лучшего: сломанные игрушки, ношеная одежда, старые ненужные вещи, наверняка собранные старьевщиками, но детишки между тем были безумно рады распродаже.
Данное общество тоже будет радоваться любой безделушки, лишь бы хоть как-то разнообразить типовой клонированный интерьер.
Ребята наперебой рассказывали мне о последних событиях в их бесхитростной жизни, после того, как Алексей перекрыл вентиль на всех порталах. В общих чертах я все это знал из короткого письма Бейтса, а жизнь в пределах города у всех начинается одинаково, в карантине.
Мое повествование дополнялось со слов Клыка и Данилки. Парни легко влились в круг моих ребят и чувствовали себя как рыба в воде. Поэтому они со мной не особо церемонились, рассказывая и дополняя всякими фразочками и издевками. Присутствие девушек держали парней в рамках приличия, но я видел, как им очень хотелось поддеть меня. Не сговариваясь, никто из моих парней не упомянул о своей работе на Комплекс Рокотова. В них еще сидел червячок недоверия и опасений. Понять их не сложно, я знал группу Сашки, а Данила с Клыком – нет.
Я пытался себя убедить, что, в этом безумном мире, мы, наконец, нашли некое подобие эльдорадо.
Никогда не пытайтесь обмануть интуицию.
28 декабря 2011 года
Солнечный зайчик долго и упорно скакал по моей подушке и лицу, пока я окончательно не проснулся. За окном стояла солнечная, просто сказочная погода.
После вчерашней душевной встречи с друзьями, оставшись одни, я, Клык и Данила раздели комнаты . Как и говорил Сашка, комнаты копировали друг друга как братья-близнецы, за исключением репродукций картин. Они, насколько я разбираюсь, были разных художников и разных эпох. Хоть какое-то разнообразие.
Группа Сашки долго сидеть не стали. Собрались все разом спустя полчаса после рассказа о моем путешествии по мирам, немного сухо попрощались, договорившись, что кто-нибудь из них придет к нам завтра, то есть уже сегодня, вечером после работы. Мне стало тоскливо. Будучи в параллельной Припяти, делая вылазки в Реал, помогая людям вернуться домой, они жили и действовали куда сплоченнее, чем сейчас. Та нить, которая держала всех могучей кучкой, ослабилась. Я почувствовал, что они собрались здесь только ради меня, и только. За месяц проживания здесь, между ними что-то сломалось, каждая пара зациклилась на своей семье. Стоило ли покидать Реал ради серого одинакового существования в Ораное. Модифицированное Ораное. Мне пришлось прийти к неутешительному выводу, что села Ораное в этой реальности не существует.
О нашей дальнейшей судьбе Мирон обещал подумать после Нового года. Предстоящие праздники всего города оказались важнее судьбы трех человек. Но у меня закрались сомнения, что Мирон наверняка все продумал, но решил к нам присмотреться. Перед глазами снова возникла Ульяна перед компьютером, ее реакция на файл Бейтса : «Красный код». И если мы с ним с одной грани, то автоматически попадаем под этот фильтр. Хотя Клык ранним утром уже ушел на «собеседование», им заинтересовался Марк Петрович, а значит, мой клыкастый друг нашел работу.
Я потянулся и встал с дивана. Данила копошился на кухне. Некий Назар, местный завхоз, по приказу Мирона, выделил для нашей компании продукты, чтобы до первых выданных карточек мы не протянули ноги. Традиционная потребительская корзина для трех холостяков: хлеба три буханки, молоко в бидончике, яйца в плетеной корзине, чай листовой три пачки по 100 грамм, соль, сахар рафинированный, макароны (кривоватые, но сойдут) в тряпичном мешке, греча в аналогичной упаковке. А вот картошку Назар не пожалел. Урожайный видно год был на картошку. На сладкое у нас – барабанная дробь – баночка варенье! Малиновое, мммм… Терпеть ненавижу! Но… дареному коню, как говориться…
Я не особо спешил, для нас с Данилкой день будет долгим. Натянул одежку, заправил диван и… дел больше не осталось. Ой-ё! Это мы так со скуки лапы протянем. Сделав пару кругов по комнате, я остановился у картины. В утренним свете репродукция выглядела куда живее, чем в вечернем.
На картине, как я уже упоминал, был написан семейный портрет в старинных костюмах с кружевами и пышными юбками. Отец семейства , красивая женщина и пухленький ребенок. Я не силен в художниках, культурах и стилях, но интуитивно я догадываюсь, что живописец жил очень давно, этак в веке 17. Не исключаю, что данный портрет я видел в учебниках . К самому портрету претензий не было, хоть это была и репродукция в красивой резной рамке, сделанная местным умельцем совсем недавно, от рамки шел запах лака. Что-то настораживало в самом сюжете.
В дверь стукнули, в комнате показалась голова Данилы.
- Утро доброе, Игорь! – поздоровался парень. – Завтракать будешь? Я там омлет сготовил.
- Омлет буду! – ответил я. – И чай с сахаром, и бутер тоже.
- А на хлеб, что намазать: мёду или сгущенного молока?
Я почесал голову:
- И того, и другого, и можно без хлеба.
Данилка хохотнул и исчез, но тут же появился вновь.
- Картиной любуешься?
- Ага, - буркнул я. – Любуюсь.
Я сделал шаг назад. Данилка подошел ко мне и тоже посмотрел на картину.
- Да, красивая картина, красивая семья. Так и называется: «Семейный портрет». Ван Дейк, между прочим, художник.
- О, как! - удивился я. – Увлекаешься?
Парень, малость, стушевался.
- Было дело. С детства любил с родителями по музеям да картинным галереям ходить, выставки не пропускал. Мечтал в художественное поступать после службы. А тут на меня Рокотов внимание обратил и понеслось. Так что с детской мечтой пришлось расстаться.
Данила встрепенулся:
- А у меня в комнате Брюллов «Итальянский полдень», уж эту картину не знает только ленивый. А у Клыка, как ты помнишь «Иван Царевич на сером волке». Вот по любому, он эту комнату выбрал по зову крови. Родственника серого на картине увидал.
Мы рассмеялись.
- Это что же, Мирон, значит, к высокому искусству решил нас возвысить?
Данилка в ответ пожал плечами.
- Посмотри, тебя ничего не напрягает?
Данила цепким взглядом оценил знакомую ему картину.
- Портрет как портрет. Ай, там омлет стынет.
Мы двинулись на кухню. На пороге комнаты я оглянулся. Кольцо на руке женщины таинственно мне подмигнуло.
Завтрак прошел в обсуждении дальнейших планов на день. Когда все вкалывали во блага городка и сходить в гости, особенно по утрам, не к кому, день имеет привычку растягиваться.
- Интересно, здесь есть библиотека? Может, сходим и запишемся? - спросил я.
- А что, давай, - поддержал меня Данила.
Но прежде, перед прогулкой, я решил немного возвыситься и попросил Данила показать мне его картину. В отсутствии Клыка, я посмотрю его картину без разрешения. Он не обидеться.
Что можно сказать о моем маленьком приобщении к возвышенному и вечному? Картины, как картины. Итальянка, собирающая в полдень виноград, да Иван Царевич с Еленой на сером волке мчат сквозь непролазный лес. Если бы не яркое украшение в волосах итальянки и шибко ясный глаз волка.
Данилка возился с посудой (что ж делать – работа любит дураков), а я решил покурить на улице.
Выйдя на крыльцо, я оглядел улицу. Мило светило солнышко с ясного безоблачного неба, под ногами похрустывал снег, вполне терпимо пощипывал морозец. Не жизнь, а сказка. И тишина!!! Никого по обе стороны улицы. Все настолько образцово и показательно, что мне срочно захотелось нагадить, чем я воспользовался, выпустив в безупречно чистый воздух табачный дым.
Засунув руки в карманы брюк, я перешел через улицу, и остановился у калитки дома Салавата и Эллери.
- Я как-то ненароком подумал, а не пойти ли мне в гости? – сказал я вслух. - Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, то здесь нальют, то там нальют, на то оно и утро!
Я толкнул калитку, и смело пошел к крыльцу дома, постучал в дверь.
- Эй, кто-нибудь дома?
Тишина. Я постучал снова.
- Я спрашиваю: эй, кто-нибудь дома?
Действительно, никого.
Интересно, куда они делись с утречка-то? Клык, дело понятное. Он еще в карантине сказал, что его ждут на новом месте, а вот от Салавата я ничего похожего не слышал. С другой стороны, он-то как раз отчитываться передо мной и не должен. Кто я ему? Просто так прохожий - парень … белокожий.
Потоптавшись на крыльце, я решил заглянуть в окно. Мало ли, может меня не слышат, таки я в окошко камушком кину.
Тот же диван, тот же шкаф, тот же абажур на плененном шнуре… Картина. Я приложил ладони к стеклу и приложился лицом. «Всадница», Брюллова, кажется. Отсюда, конечно, не видно, но насколько я помню картину, камеру, скорей всего, пристроили за глазом лошади. Интересно, это только у новеньких, или весь город находиться под бдительным оком Старшего Брата? Это ж, как же на пять тысяч экранов людей надо, чтобы каждого горожанина держать в поле зрения?
Ой, как же мне все это не нравиться. Моя интуиция давно и беспощадно впила в душу свои острые когти и ревела навзрыд. Бежать! Хватать ребят и бежать из сладкой этой ловушки, пока она не засосала всех как трясина.
Аккуратно претворив калитку, я нерешительно потоптался меж двух домов. Идти к нам мне категорически не хотелось, зная, что любое мое движение фиксирует камера наблюдения, любое слово где-то записывается.
- Игорь, здравствуй! – услышал я за спиной.
Надо же, Ульяна. Я расплылся в улыбке.
- Гуляешь с утречка? – поинтересовалась она.
Я пожал плечами.
- Не желаете пройтись со мной в центр городка?
- Желаю, - тут же сообразил я, и любезно предложил даме руку.
- А я? – послышалось с нашего крыльца.
Обернувшись, я увидел растерянного Данилу. Махнув ему рукой, останься дома, мол, не видишь что ли, третий лишний, я почувствовал себя негодяем. Чуть-чуть. Что ж поделать, коли я ее вперед всех встретил, и мы не спеша пошли вдоль улицы.
Однако, зря я был столь высокого мнения о своей внешности. У девушки были совсем иные планы, чем неспешный утренний променад по улицам городка. Ульяна поведала мне то, отчего мне еще сильней захотелось удрать отсюда так быстро, как никогда.
- Гуляем, значит, с девушками? – спросил меня Клык, когда я вернулся в дом.
- Угу, - буркнул я, соображая, как бы рассказать ребятам то, о чем я узнал со слов Ульяны.
Данила нарочито громко стучал посудой на кухне.
- Обиделся, да? – сочувственно спросил я.
Тот ничего не ответил.
- Ладно, не обижайся.
Я сел за стол, рядом с Клыком, который чистил картошку к обеду.
- Серьезно, Данил, эта прогулка того стоила. Я кое-что узнал.
- Аха, - равнодушно ответил парень. А Клык хищно так глянул на меня.
- Сядь! – строго велел я.
Мой тон, и, наверное, серьезное лицо, остановили праведный гнев Данила, и он сел, все еще дуя губы.
- В комнатах камеры слежения, если кто еще не уяснил, - почти заговорчески тихо произнес я без всяких вступлений. – «И вообще, весь этот горький катаклизм, который я здесь наблюдаю», мне абсолютно не нравиться.
Данила с недоумением уставился на меня.
- Чует моя селезенка, мы крепко влипли, парни. Спокойно, на кухне нет ни видеокамер, ни микрофонов, мне так Ульяна сказала. А ей я верю, несмотря на то, что знаком с ней без году неделя. Значит так, поступим, - я потер переносицу, пытаясь собрать разрозненные мысли в кучку. – Мне надо будет кое - что узнать у Сашки, а потом будем думать дальше. Камеры за картинами, так что видите себя естественно и следите за базаром. Мы же вчера не сказали ничего нового, о чем не знал Мирон?
Ребята переглянулись и пожали плечами. Кто знает, столько разговоров было, разве упомнишь всё.
Вечером, после пяти, я позвал гулять Сашку и Сэл прогуляться. Городок, освещенный самодельными фонарями, жил в преддверии праздника. Легко и просто, люди здоровались и поздравляли друг друга. Поначалу мы болтали о пустяках. По дороге к городской площади, к нам присоединились Ёлка и Алиса, девчонкам необходимо было забежать в магазин и обменять карточки на продукты.
Я взглянул на Сашку, приостанавливая шаг. Он все понял, молодчина, и, сказав Сэл, что догонит всех чуть позже, пошел со мной рядом.
Я пытался выглядеть беззаботным, но, наверно, у меня ничего не получилось, либо Сашка достаточно хорошо меня знал.
- Что-то не так? – спросил он.
- Не парься, парниша, погода просто класс, - ответил я, и протянул ему вырванный из блокнота лист.
Саша бегло прочитал криво нацарапанную строку: « во всех жителей города введены чипы слежения».
Я с интересом ждал реакцию на прочитанное, но Сашка спокойно оглянулся и в порвал листок в мелкие клочья.
- Да, дружище, погода и, правда, сказочная, - он полез в карман пуховика и вытащил спичечный коробок. На дне коробка, ростом со спичечную головку лежал, как я догадался, тот самый чип. Раз в 15 секунд чип подавал едва заметный световой сигнал, возможно, передавал по каким-то волнам местонахождения человека. Моя фантазия отказывала в такие маленькие размеры помещать еще и миниатюрный микрофон, дабы следящим за нами, не оставалось в тайне то, о чем мы говорим. Вот так легко и просто мир Оруэлла перестает быть только антиутопией.
- Как? – одними губами спросил я.
Сашка оттянул ворот свитера, и я увидел в области ключицы маленький шрам.
Я с неким уважением и восхищением посмотрел на друга. Надо же, он сам себе вырезал чип, но поняв, что тот активен и вне тела человека, и чтобы не навести подозрения, всегда таскал его с собой.
Александр закрыл коробку и спрятал его во внутренний карман. Мы как раз подошли к главной городской елке. Сашка стянул с себя пуховик и передал его Сэл.
- Цыц, - он прервал едва вырывающиеся гневные слова девушки, и кивнул мне, пошли, мол.
- А они знают о чипах? – спросил я без лишних вопросов. Сашка резко остановился и сделал на меня «страшные глаза».
Я с опозданием осознал, что друг «обезопасил» себя, но по его понятиям я-то хожу с чипом и «фоню» во все стороны.
- Саш, нам не внедрили чипы.
- Ну, конечно, - с недоверием произнес Сашка.
Я быстро обрисовал бессловесный «бой» между Ульяной и Натанычем.
- Любопытно, - он почесал голову. – Тогда почему вас вообще выпустили с карантина. Именно вас, как новеньких должны прослушивать как никого.
- Боюсь, дружище, все куда хуже.
- Да?
- Да, - я ногой ковырял снег, собираясь мыслями. – Саш, фаза 2 продолжается, и это все вокруг, проделки института.
- Продолжай, - попросил Сашка.
- Наша группа, а под нашей, я имею виду и твою и свою, короче все мы под особым наблюдением. Красный код, в сети Мирона, - я усмехнулся.- Это долгий разговор. Давай так, для начала вырежем у всех чипы, Ульяна обещала помочь сделать это безболезненно, соберемся ночью у кого-нибудь дома.
- А почему ночью?
- Ночью люди спят, наблюдение ослабевает, а сами чипы оставим в одном месте.
- Туплю, малость, прости, совсем расслабился в этом безмятежном мире.
продолжение на http://www.proza.ru/2016/01/07/1520