Немотивированная Агрессия, роман полностью

НЕМОТИВИРОВАННАЯ АГРЕССИЯ
(роман)

ГЛАВА 1. ЗУКЕН.



     Hakone родился в двадцать пять лет. Шрам через всю морду, до зубов вооружен ножами, гранатами, пистолетом, винчестером, базукой, огромной бензопилой, парой убойных кастетов. Отличное знание боевых искусств и тюремных приемов. Сложившийся эстетический вкус. Любимый фильм Hakone – «Большая резня мотопилой по-техасски». Не так уж и плохо.
    Hakone родился в середине осени, хотя с тем же успехом мог родиться и летом, и весной, и даже зимой. Но к зиме Hakone уже существовал. Вполне. Но это не совсем верно, поскольку, если говорить о существовании, то Hakone существовал задолго до своего непосредственного появления в Мире. Существовал в виде некой идеи, проекции, всегда готовый к своему материальному воплощению и ожидающий исключительно изъявления Высшей Воли дабы предстать перед Миром. Hakone – существо высшего порядка, имеющее четкую установку на вполне конкретные цели.

Эти цели следующие:

1. Найти ZUKEN;
2. Убить ZUKEN;
3. Вырезать сердце ZUKEN и приготовить его специальным способом;
4. Съесть сердце ZUKEN, приготовленное специальным способом, и через это получить Власть над душой ZUKEN;
5. Покончить с собой ритуальным способом, предав тем самым Вечному Проклятью бессмертную душу ZUKEN;

    Hakone прекрасно оснащен и полностью подготовлен к выполнению стоящих перед ним задач. Его главная цель – достичь поставленных целей. У Hakone нет ни одной проблемы. Он спит крепко и не испытывает сомнений. Физически, морально и материально это стопроцентно цельная натура. В любой ситуации Hakone ожидает только успех.
   
   Удачи тебе, Hakone! Выполни все, что должен. У тебя получится, поскольку ты идеальная кандидатура для выполнения этой задачи. Удачи тебе, Hakone! Ищи
ZUKEN.

@

    Voice родилась в тридцать два года. На правой и левой руках иероглифы, несущие в себе двойное значение: обозначить скрытую природу Voice, защитить Voice. На спине Voice горит татуировка, изображающая Машину, крошащую голову Хищной Обезьяны, подыхающей от обжорства. Изображение символизирует четкую установку Voice на Подавление Порока, чуждого Машинам. Voice обладает сильными экстрасенсорными способностями, которые и являются основным оружием Voice. Врожденный инстинкт материнства, многократно усиленный искусственным путем. Появление в Мире датируется серединой августа. Появление Voice в Мире совпадает со следующими событиями:

- официальное запрещение Религии;
- третий раздел Единого Пространства;
- отмена программных карточек;

    Глубоко в подсознании Voice идентифицирует себя с античной богиней Деметрой. В то же время Деметра является для Voice своего рода Кумиром, фигурой, которой Voice стремиться подражать и на которую желает быть похоже. Это удается Voice.

Цели Voice:

1. найти ZUKEN;
2. обеспечить адаптацию ZUKEN;
3. уничтожить врагов ZUKEN;

    Удачи тебе, Voice! Выполни все, что должно выполнить. Успех будет сопутствовать тебе. У тебя есть все возможности, чтобы справиться с поставленными задачами. Удачи тебе, Voice! Ищи ZUKEN.

@
    На улицах шли дожди. В городах, странах, чьими столицами были эти города, в домах и квартирах шли дожди. Утром, днем и вечером шли дожди. Ночью шел дождь. Каждую ночь шел дождь. В ту ночь тоже шел дождь. В ту ночь в Мире появилось ZUKEN.

Цель ZUKEN:

Выжить!


БОЛЬНИЦА "В ДОБРЫЙ ПУТЬ".

     Легкий монотонный гул вползает мне в уши. Как будто работает вентилятор. Веки дрожат. Я уже проснулся, но глаза пока еще держу закрытыми. Привычка, выработанная в далекой юности, когда не знал, чего ждать. Всегда некоторое время лежал, не открывая глаз, прислушиваясь к окружающим шорохам, легко напрягал мышцы рук и ног, нащупывал головой пистолет под подушкой. Никогда не знал, чего ждать. Потому что мог проснуться где угодно, в любом месте. В любом состоянии. Избитый, полумертвый, связанный, без оружия. Регулярно так оно и было. Но это было раньше. Давно. Очень давно. Сейчас все не так. Сейчас все совсем не так. Сейчас я знаю все. О себе, о месте, где я нахожусь, об одеяле синего цвета с двумя белыми полосками, которое накрывает меня до самого подбородка. О том, как протечет сегодняшний день. Любой день. Любой.
      Через пять минут мне придут сменить горшок. Помочь мне облегчиться. Отвратительная процедура, но за годы лежания здесь я к ней привык. Может быть, даже стал получать от этого некое извращенное удовольствие. Наблюдать за человеком, которому я неприятен настолько, что он даже не в состоянии скрывать своего отвращения. Хотя знает, что рискует своим местом. Насколько же я должен быть ему омерзителен. Ведь эта женщина, которая следит за мной, - Елена – завтра же может вылететь на улицу. Достаточно одного моего намека начальству, и ее выкинут. Несколько лет назад я наблюдал такую ситуацию. Выгоняли молодую девушку лет двадцати четырех за то, что она закашлялась, доставая из-под кровати посудину с отходами ее пациента. Он взбесился. Начал кричать, что его здесь презирают.
      - Государство, - кричал он, тщетно пытаясь сжать в кулак трясущуюся руку, - Платит деньги не за тем, чтобы меня здесь презирали! Я вам не позволю надсмехаться над полковником морской пехоты! Все пойдут под трибунал! Все!

      …и весь прочий набор старперской чуши, которой брызгаются во все стороны бывшие вояки, не могущие простить себе собственного ослабевшего желудка и трясущихся синеватых рук.
      Он вопил как резанный, вращая во все стороны налитыми кровью отечными глазами. Бледная девушка, так и не выпустив из рук воняющего эмалированного горшка, жалась к стене. Она знала, что ее выгонят. А увольнение с работы означает конец. Конец нормальной жизни. Закон Мира запрещает брать на работу уволенных. А отсутствие работы означает конец жизни в Мире. Остаются только нижние улицы с их умерщвляющим ассортиментом заработков: пиратская проституция, постепенная распродажа собственных органов от скальпа и вен на ногах до сердца, и, наконец, работа телефоном-автоматом.
      Рот – переговорное устройство, правое ухо на разноцветных пружинах – наушник. В левое ухо говорящий кидает монетки. Вечером приезжает инкассатор, открывает железный живот и выгребает оттуда всю заработанную за день мелочь.
      Телефонами-автоматами становятся те, чей организм оказывается искусственным более, чем на 70%. Разумеется, это касается только обитателей нижних улиц. В Мире, особенно на его верхних этажах, в достаточном количестве обитают такие, чей организм является искусственным по меньшей мере на 1000 %. Но на то они и обитатели верхних этажей.
      Кому были нужны такие автоматы? Всем. Абсолютно всем.
      Во-первых, число желающих стать телефонами никогда не иссякало. Альтернатива небольшая.

      Закон Мира, ст. 99816, п. 89.

      Обитатель Нижних Улиц (ОНУ) может существовать в настоящем виде только до тех пор, пока его организм не является искусственным более чем на 70%. После того, как процент искусственных составляющих перевалит за вышеуказанную отметку ОНУ должен быть подвергнут немедленному уничтожению, кроме того случая, если он выскажет добровольное желание сделаться телефоном-автоматом и начать приносить пользу Миру.

      Кроме того, телефон-автомат – лишнее напоминание о том, что бывает с теми, кто остается в Мире без работы. Очень эффективное напоминание. Сегодня ты, улыбаясь, кидаешь монетку в левое ухо своего бывшего коллеги, а завтра тебе в живот засунут железный ключ, и мрачный инкассатор выгребет оттуда всю мелочь. Взглянет в твои светодиоды и скажет: «Да, не повезло тебе, парень. Не повезло». Самый кошмарный сон любого обитателя Мира. Особенно среднего обслуживающего персонала.
      Однако надо сказать, что эта (жестокая, да?) мера подняла дисциплину на небывалую до тех пор высоту. В последние лет пятьдесят увольнения на пересчет. Имена уволенных известны всему Миру. Человек взрослеет, стареет и умирает на Работе.
      У меня нет желания изменять список работающих на одну фамилию. Что-то внутри меня не позволяет мне стучать. Я не капаю на свою прислугу. Меня устраивает ее презрение к моему неспособному нормально облегчиться телу. Я сам его презираю. Я думаю, что за то, что я на нее не капаю, моя прислуга презирает меня еще сильнее. Отличительный признак всех плебеев. Их мозг не в состоянии решить дилемму:

      Как можно иметь привилегию и не пользоваться ей?

      Интересная особенность. Пожалуй, в одной из следующих жизней я попробую стать таким плебеем. Может быть, в этом что-то есть?


ПИТАНИЕ


     В 9:30 после двадцати минут приятной музыки (как же мне обрыдла приятная музыка!) мне приносят завтрак. Мой завтрак достаточно объемистая конструкция. Кроме стандартного подноса с апельсиновым соком и чашей питательной баланды (глюкоза, витамины, белки и т.п.) в него входит еще и некое корявое подобие капельницы. Капельница нужна для того, чтобы залить весь этот оранжево-питательный компот в мой желудок. Сам я есть не в состоянии (стопроцентный паралич), а постоянное мельтешение перед глазами чужих рук меня раздражает. Наверное, капельница является единственным моим капризом, который я позволил себе в качестве больного. Ее ставят справа от моей кровати, закрепляют наверху пищу и суют мне в рот свободный конец резинового шланга. После этого прислуга удаляется. Никогда не любил есть под чужим взглядом. Когда дверь в палату закрывается, я посылаю мозговой импульс на капельницу, и она начинает подавать пищу. В мой мозг вживлен специальный электрод, с помощью которого я могу контролировать всю находящуюся в помещении технику, а также посылать сигналы на центральный пульт. Так что захоти я накапать на свою прислугу у меня это выйдет без труда.

      Прием пищи занимает у меня ровно тридцать минут. Я мог бы и быстрее, в молодости я питался исключительно на ходу, но теперь мне нравится тянуть время. Это, по большому счету, мое основное развлечение и главная задача. Продлить, как только возможно, жизнь своего полностью парализованного тела, всеми правдами и неправдами откладывая смерть, которая уже много лет стоит за моей спиной и точит свою черную косу.

      Вжик-вжик, вжик-вжик, вжик-вжик.

      Парализованный герой. Когда-то я был героем. Вон они, покрытые запекшейся кровью моих врагов, штаны-хаки виднеются из-под больничного халата. Иногда мне сняться кошмары на тему моей прошлой жизни.

      Они идут за тобой, Капитан. Они уже подходят к двери. Knock-knock, Капитан. Тук-тук. Как? При тебе нет твоего пистолета, Капитан? Какая досадная оплошность! Ты постарел, Капитан. Ты парализован и слаб. Они пришли, чтобы забрать тебя. Чтобы забрать тебя навсегда, Капитан. И они заберут тебя. И ты ничего, совсем ничего, не сможешь с этим поделать. Ты станешь частью Учетчиков, существом с выжженным мозгом. Ты станешь батарейкой их карманного радиоприемника. Батарейкой, которую станут заряжать вечно. Тебе оставят только одно – возможность понимать это. Понимать, ЧТО они с тобой сделали. Так что Knock-knock, Капитан. Тук-тук.

       После еды мне хочется на воздух. Я посылаю импульс и тут же представляю себе центральный пульт, на котором загорается мой вызов. Дежурный медленно поднимает голову и несколько секунд молча смотрит на пульсирующую цифру, обозначающую номер моей палаты.
       - Елена! – кричит он в микрофон, торчащий из его рта, - Елена!
       - Да, - Елена сидит в двух шагах позади дежурного, на скамье, предназначенной для низшей прислуги. Они общаются исключительно по микрофону. Никаких личных контактов. За это увольняют.
       - Елена, - продолжает надрываться дежурный, - Твой урод подал голос! - ее урод – это я, - Твой  парализованный урод хочет гулять, Елена. Иди, выгуляй своего попердыша, - он разражается хохотом, забрызгивая слюной весь центральный пульт. Очевидно из-за таких, как он ЦП водонепроницаем.
       - Вызов принят, Мартин. Я иду, - Елена поднимается со стула, поправляет косынку и деловым шагом направляется в сторону лестницы.

       Меня ждет веселая прогулка?

       Они уже идут за тобой. Скоро они заберут тебя и повезут кататься по асфальтированным дорожкам. Навстречу будут ехать выжившие из ума размедаленные старики, требуя, чтобы ты вместе с ними почтил вставанием память павших в боях за Второй Раздел Единого Пространства. Размалеванные старушки будут смущенно улыбаться тебе, кокетливо вскидывая брови и придерживая рукой выпадающие челюсти. Слышишь ли ты шаги в коридоре? Шаги, которые все ближе и ближе. Не забудь подоткнуть одеяло, герой. А то тебя просквозит и ты, еще гляди, не дотерпишь до сортира. Кто тебе станет стирать твой халат? Елена? Скажи ей об этом, когда она придет, она порадуется. Тук-тук, Капитан. Вжик-вжик.
       - Сейчас мы поедем гулять, - Елена встала на пороге. За ее спиной мне виден пустынный коридор, - Мы же хотели гулять?

       Она спросила и смотрит на меня так, как будто ждет кивка головой или жеста рукой. Или фразы, что, мол, да было бы очень неплохо сейчас прогуляться на свежем воздухе, мадемуазель Елена. Спасибо, мадемуазель Елена, за ваше любезное предложение. Так надоело лежать без движения в этих четырех стенах. Давайте-ка действительно прогуляемся по парку, вдохнем полной грудью. Парк необычайно красив в это время года. Умирающая красота природы, прощальные крики гусей. Будь я помоложе, мадемуазель Елена, я бы за вами приударил. Как бы я за вами приударил!
       В ее взгляде издевка. Она знает, что ничего этого я сказать не могу. Она знает, что я ненавижу, когда она обращается ко мне, как к ребенку. Она знает, что лучшее для меня состояние – когда меня ни о чем не спрашивают. Я уже все сказал, вызвав ее в свою палату. Ее дело вывезти меня в парк и молчать всю дорогу. Но она знает, что я не заложу ее, она чувствует это каким-то своим пятым чувством. Поэтому позволяет себе подобные выходки.
       - Ну, так что, мы идем гулять? – она ждет от меня ответа.
       Я посылаю импульс. Она ухмыляется.
       - Ну, вот и отлично. Сейчас мы подоткнем поплотнее одеяло…


ПРОГУЛКА НАЧИНАЕТСЯ


     Стены коридора украшены симметричными  художественными полотнами. Более того, в самом расположении этих полотен на стенах присутствует какая-то параноидальная симметрия.
     Картины повешены блоками по шесть штук. В два ряда по три картины в каждом. Расстояние между каждыми тремя картинами абсолютно одинаково. Расстояние между верхним и нижним рядами равно расстоянию между блоками. Форма каждой картины – равнобедренный треугольник. У меня создается впечатления, что все это - составные части мультфильма, и что если разогнаться до нужной скорости, изображения на стене оживут. Надо только не отрываясь смотреть на них, смотреть до тех пор, пока не увидишь. Интересно, что думает по этому поводу Елена? Рождаются ли в ее голове вообще какие-нибудь ассоциации? Почему бы мне не спросить ее об этом?
     - Елена, - я сигналю ей прямо в мозг, и от неожиданности она вздрагивает и останавливается.
     - Да? – интересно, она ждет, что я попрошусь в туалет?
     - Скажите, пожалуйста, Елена, что вы думаете об этих изображениях на стене?
Это наш первый диалог за много лет. Неудивительно, что она смотрит на меня, как на сумасшедшего.
     - Скажите, Елена, - продолжаю я, - не рождают ли эти изображения у вас каких-нибудь ассоциаций? Ничего, что я вас об этом спросил?
     - Вы об этих картинах, мистер? – надо же, она не умерла от испуга, - Если вас интересует мое мнение, то они мне нравятся, - ее взгляд становится обыкновенным, - Мне вообще очень нравится эта больница, и все что в ней находится. Что касается картин, то они просто прекрасны.
     Она испугалась. В моих словах ей почудился подвох. Странно. Но я не отстаю.
     - Нет, Елена, - требовательно сигналю я, - Вы меня не поняли. Я не спросил вас, нравятся ли вам эти картины. Я спросил, что вы о них думаете. Вы ведь должны что-нибудь думать о них.
      Она опять смотрит на меня с издевкой.
      - Все что я должна, мистер, - так это тщательно, правильно и вовремя выполнять свою работу. В мою работу не входит думать об этих картинах. Более того, по Закону Мира, на Работе я не должна думать ни о чем, кроме Работы. За это меня могут уволить.
           Мне придется прибегнуть к моему главному козырю.
           - Уволить, Елена, вас могут не только за это, - после этих моих слов ее прямо-таки передергивает, - к тому же разве не входит в ваши непосредственные обязанности вести беседу с пациентом, если он того пожелает. Конечно, если эта беседа в рамках приличного. А поскольку на стенах Вашей больницы не может висеть ничего неприличного, то и разговор об этом вполне приличен. Так что, хватит увиливать, Елена. Я спросил у вас, что вы думаете об этих картинах и теперь жду вашего ответа. Смелее, а то мы так и не доедем до нашего парка. А ведь, насколько я помню, вы повезли меня на прогулку. Чего хорошего еще начнется дождь, и я промокну. Вы же знаете, какое у меня слабое здоровье. Я простужусь и могу умереть. Вы же не хотите, чтобы я умер, Елена?

           Ответа нет. Она молчит, ее губы плотно сжаты. Взгляд непроницаем. Вряд ли она сейчас хоть о чем-нибудь. Что это? Разновидность стоицизма? Покорность судьбе – выгонят - так выгонят, значит, не могли не выгнать?
           Я пытаюсь поймать взгляд Елены, но это не удается. Вроде бы я смотрю ей прямо в глаза, ее взгляд упирается в мой. Он идет не мимо, не вскользь, не сквозь меня, такое ощущение, что ее взгляд остановился в сантиметре от ее глаз, а дальше существует какая-то невидимая преграда. Как если бы стояли друг напротив друга, смотрели бы друг другу прямо в глаза, но между нашими глазами находился бы плотный лист бумаги, и наши взгляды останавливались бы этим листом. Я теряю к ней интерес. В конце концов, она просто тупая плебейка, не желающая отвечать на мой, кажущийся ей порочным вопрос. Тупая и упрямая, как все плебеи. А я, если уж на то пошло, всего-навсего жалкий парализованный пациент, которому катастрофически не хватает кампании и который требует от окружающих повышенного внимания к своей никчемной персоне. Что мне от нее нужно? Она просто выполняет свою работу. Она ведет себя не так, как мне хотелось бы? Но ведь я сам установил между нами подобные отношения. Я здесь пациент. Мне достаточно прикрикнуть на нее, и она перестанет позволять себе то, что она позволяет, перестанет кривиться, вытаскивая горшок из-под моей кровати, перестанет обращаться ко мне, как к ребенку. Станет называть меня капитан, в конце концов. Это вполне в моих силах, научиться ее обращаться ко мне, как надо. Более того, она сама ждет от меня этих установлений. Разве нет?
           - Послушайте, Елена, - ее взгляд становится чуть-чуть более осмысленным, - Мне очень неприятна та сцена, которая между нами сейчас произошла, - все-таки я до сих пор удивляюсь тому, что разговариваю, не произнося ни звука, и при этом мои мысли четко дифференцированы, а вовсе не представляют собой одну бесформенную кучу, - Я прошу вас извинить меня за мое неадекватное поведение. И, надеюсь, в дальнейшем наши контакты ограничатся исключительно вашими непосредственными обязанностями.

           Она по-прежнему молчит.
           - Елена, вы поняли, что я вам только что сказал?
           - Да, мистер. Я поняла.
           - В таком случае я думаю, что инцидент исчерпан, и вы, наконец, можете отвезти меня на прогулку.
           - Конечно, мистер, - Елена берется за ручки моего кресла и везет меня по коридору.
           - Да, и вот еще, - я делаю паузу, -  Называйте меня Капитан.
           - Хорошо, капитан.

           В глубине коридора светлое пятно двери. Почему-то я вспоминаю утреннюю музыку. Сейчас она не кажется мне такой уж сильно мерзкой. Обыкновенная приятная музыка. Хорошо будет оказаться на свежем воздухе.


БОЛЬНИЦА РЕАЛЬНА.


     Елена вывозит меня из здания спиной вперед. Больница удаляется, удаляется. Всплывает каменная вывеска «Госпиталь «В Добрый Путь». Она меня разворачивает, и мы едем в парк.
     Парк всегда оказывает на меня умиротворяющее воздействие. Мне становится спокойно. Да, наверное, это состояние можно обозначить словом спокойно. Хотя, казалось бы, что может быть спокойнее самого моего состояния?
     На самом деле, может.
     Внешняя форма вещей необыкновенно далека от их внутренней сущности. Я - стопроцентное  подтверждение, этой не блещущей оригинальностью мысли. С виду – труп трупом, даже глаза не моргают. Шевелятся только волосы, ногти и щетина – чем не труп? Но я-то хорошо знаю, насколько эта кажущаяся неподвижность далека от реального положения вещей.
     Парк приводит в спокойное состояние меня истинного, ту часть меня, которую древние называли душой (психе).

     Итак, я в парке.

     Территория больницы занимают достаточно большую площадь, по форме это почти идеальный круг диаметром чуть больше шести километров. Собственно больничное помещение (основной корпус) находится в нижней части этого круга, немного слева. Это приземистое прямоугольное пятиэтажное здание с длинными крытыми балконами на каждом этаже (балконы построены таким образом, что в дождливую или снежную погоду по ним можно прогуливаться вокруг всего больничного корпуса). Выход на балконы расположен в общем коридоре. Да, еще одна планировочная особенность больницы заключается в полном отсутствии окон в палатах. Это сделано, естественно, в мерах безопасности. Наличие окна в больничной палате способствует появлению у ее обитателя неправильных мыслей. Человек понимает, что он ограничен искусственно, у него возникает желание покинуть привычную обстановку. Поскольку профилактические меры не позволяют отпустить пациента раньше положенного срока (в этом, собственно, и заключается принцип лечения), у пациента развивается депрессивное состояние, выливающееся в результате в навязчивую идею покинуть помещение любым способом. В большинстве случаев это приводит к суициду. Устанавливать же на окнах решетки, дабы предотвратить попытки самоубийства, мера крайне вредная, поскольку лишь усиливает депрессивное состояние пациента и, как следствие, добавляет к физическим недугам еще и психические. А поскольку пациенты данной больницы, как правило, помещаются в нее до конца своих дней, наиболее простым и в то же время гуманным выходом был именно настоящий архитектурный план, предусматривавший полное отсутствие окон в больничных палатах. Повторюсь еще раз, это было сделано исключительно в целях безопасности самих пациентов. Незачем предоставлять заведомо депрессивным людям повод для еще одной депрессии. Никто из пациентов никогда не был ограничен в собственном желании побывать на прогулке. Подобная возможность предоставляется по первому требованию пациента. Конечно, за исключением тех ситуаций, когда подобная прогулка может сказаться отрицательно на психическом здоровье больного или сильно повредить его физическому состоянию. Но это редкие случаи. Хотя в больнице есть пациенты, годами не покидавшие собственных палат, их легко можно перечесть по пальцам четырех или пяти рук.

     Сегодня ночью мне снился следующий сон:

     Каждый раз, когда у мистера Г. возникает желание покончить с собой, он думает о том, как будет выглядеть его труп в момент обнаружения. Каждый раз это не нравится мистеру Г. Каждый раз он находит свой труп стыдным. Сегодня в ночь с четверга на пятницу у мистера Г. возникло очередное желание помахать жизни рукой. В тот момент, когда мистер Г. уже был практически готов к совершению АКТа, он,  по обыкновению всех трусливых людей, решил произнести прощальную речь, обращенную к жестокому Миру, а на самом деле нужную только, чтобы потянуть время. Мистер Г. надеется, что за время произнесения речи в дверь позвонят, и неожиданный гость (красивая женщина) убедит его в том, что он необходим Миру и тем самым отговорит  от безрассудного поступка.

     Речь окончена. Никто не пришел.
     Пора выполнять обещанное.

     Пистолет дрожит в руке мистера Г.
     Вдруг раздается звонок. Телефон. Окрыленный мистер Г. хватает телефонную трубку.
     - Мистер Г., - говорит незнакомый мужской голос, - Я сейчас к вам зайду.
     - Да, - растерянно говорит мистер Г., но в телефоне уже короткие гудки.

     Через пару минут раздается звонок в дверь. Мистер Г. кладет пистолет на письменный стол. Мистер Г. идет открывать дверь.

     И тут появляюсь я.

     Это я звонил мистеру Г. по телефону. Хотя я незнаком с мистером Г., и не помню, как  набирал его номер. Все это время я незримо присутствовал в комнате мистера Г. Я даже был его ухом в момент телефонного разговора.
     Но сейчас я захожу в квартиру мистера Г.
     Я не жду, пока хозяин пригласит меня, не пропускаю его вперед.  Я знаю, что собирается предпринять мистер Г., и у меня есть только одна задача – не дать ему передумать.

     Моя задача - Освободить Мир от мистера Г.

     Я не знаю, в чем смысл моих действий. Я не знаю, что привело меня в эту квартиру. Я просто совершаю закономерные поступки. Глядя в глаза мистеру Г., я объясняю ему степень его ничтожности. Я рисую ему прекрасный Мир, в котором нет мистера Г.
     Я рассказываю о серой могиле, с которой никто не сметет осенние листья. Я наливаю себе кофе и вкладываю пистолет в руку мистера Г.
     Я держу его руку, чтобы она не дрожала. Почему-то важно, чтобы он сам нажал на курок. Мне было бы проще самому пристрелить его, но так не нужно.

     - Только что по этому адресу произошло самоубийство, - говорю я через несколько минут  в телефонную трубку, - приезжайте, дверь будет открыта.

     И я ушел.


НЕНАВИСТЬ.


     Пациенты больницы видят друг друга достаточно часто. Может быть даже каждый день. Если же пациент по каким-то своим личным причинам не желает встречаться с остальными или с кем-либо определенным, то он может быть на сто процентов уверен, что этой встречи не последует. Он не столкнется случайно нос к носу с нелюбимым соседом или давним врагом. На прогулку их станут вывозить в разное время и в разные места.
     Далеко не все пациенты представляют собой такую вот неподвижность и беспомощность, какой являюсь я. Они тоже, как правило, путешествуют в инвалидных креслах, но при этом достаточно мобильны для того, чтобы махать при встрече руками и оживленно переговариваться. Некоторые даже сами ходят. Хотя таких, конечно, не очень много. Большинство же просто сидит, отрешенно смотря в никуда. Каждый о чем-то думает, что-то вспоминает. Мне так кажется. Может быть они ни о чем не думают. Может быть они просто фиксируют время, следят за изменением освещения в течение дня, слушают звуки. Не знаю. Мне сложно говорить о том, что чувствуют другие. Наверное, это вообще невозможно. Откуда я знаю, о чем они думают? Откуда я могу знать, о чем они думают? Ниоткуда. Я просто предполагаю.
     Мне нравится ездить по парку в ветреную погоду. Ветер создает иллюзию движения. Моего движения. ДВИЖЕНИЯ МОЕГО ТЕЛА. Если ветер достаточно силен, то у меня возникает ощущение, будто я шевелю головой или поправляю волосы, или плюю. Мне нравятся листья, которые облепляют мне лицо. Меня не волнуют, что они грязные. Когда поднимается ветер, я всегда прошу отвезти меня в парк. Это еще одно, за что Елена меня не любит. Конечно, если бы я был в состоянии двигаться, я вряд ли бы обрадовался грязному мокрому листку на своем лице, но я не могу двигаться. А Елена может, поэтому она так недовольна каждый раз, когда поднимается ветер. Она знает, что ей придется возить меня по парку до тех пор, пока я не захочу обратно в больницу (а я не захочу никогда), или пока не начнется дождь. Я бы гулял и в дождь и, наверное, даже с большей радостью, но это вступает в противоречие с правилами больницы. Елена сошлется на то, что такая погода вредна моему здоровью, и мне не останется ничего, как согласиться с ней. Хотя я знаю, что дождь мне не вреден. Скорее полезен. Но… каждый раз я вынужден слушаться.
      Сейчас как раз поднялся ветер. Я думаю, по крайней мере, полчаса прогулки мне обеспечены. Жаль, что так мало. Хотелось бы гораздо больше. Елена толкает сзади мою коляску и что-то недовольно бурчит о том, какая я старая никчемная сволочь. Я не разбираю слов, но догадаться вполне могу. Не хочу тратить на это время. У меня его мало. Полчаса. Плюс-минус.
     Из-за поворота (еще чуть-чуть и была бы аварийная ситуация) выезжает инвалидное кресло. На нем расположилась старая почтенная хорошо выжившая из ума дама в сиреневой шляпке с вуалью. На груди дамы болтается внушительный медальон с портретом ее покойного мужа. Это целая икона, на которой запечатлен Гадкого вида мужчина за пятьдесят на коне в образе древнего генерала. Тупо глядя мне в глаза, он величаво простирает руку куда-то себе за спину, очевидно имея в виду, что все это Его. Или все это будет Его. За спиной ничего нет. Может быть и есть, но всадник все загораживает.  Это должно свидетельствовать о его ВЕЛИЧИИ. Дама жестом останавливает толкающего ее кресло санитара и перекрывает нам дорогу. Сквозь вуаль она пристально смотрит в мое лицо то ли изучая его, то ли ожидая от меня знака почтения. Естественно, ничего не происходит. Дама приподнимает вуаль, являя мне свой неприятный лик, и не отрывая глаз от моего лица обращается к своему санитару:

     - Молодежь нынче совсем распустилась.

     Санитар, который младше меня лет на тридцать, ничего не отвечает.
 
     - Если бы Грегори был жив, - теперь она обращается непосредственно ко
      мне, - Он бы научил вас, молодой человек, хорошим манерам. Грегори   
      всегда умел осадить наглых молодых людей.

     Молчание.

     - Он бы отправил тебя, сосунка, в такое место, где ты бы всю жизнь жалел о своем поступке! – старуха начинает кричать, - Ты грязная дешевая сволочь! У тебя нет ни капли уважения к старшему поколению! Будь ты проклят! – она подается вперед всем телом и протягивает мне морщинистый 
кулак, - ПРОКЛЯТ!

     Я вижу, что даже невозмутимый старухин санитар чувствует себя неловко. Неожиданно мне на помощь приходит Елена. Она стоит у меня за спиной, так что ее лица я не вижу. Мне слышен только ее спокойный голос.

     - Капитан просит простить его за молчание, а также за то, что он не в состоянии изъявить свое почтение вдове великого генерала Грегори. Капитан полностью парализован и надеется, что его увечие не будет расценено, как неуважение. Тем более, что Капитан является большим поклонником генерала Грегори и больше всего на свете сожалеет о том, что ему не довелось послужить под его мудрым командованием.

     На глазах старухи показываются слезы. Они сползают вниз, прокладывая глубокий ров в слоях пудры.

     - Бедный мальчик. Такой молодой, - она всхлипывает, -  Я обязательно расскажу о тебе Грегори, когда он приедет навестить меня в выходные. Он будет счастлив, что такие храбрые мальчики мечтают служить под его командованием. Обязательно расскажу…

     Отрешенно уставившись в одну точку, она замолкает. Нижняя челюсть отвисает, показывая кончик розового языка. Она забыла обо мне. Машинальный жест рукой, и санитар начинает толкать кресло вперед. Не глядя на меня, он объезжает нас с Еленой. За спиной мне слышны его удаляющиеся шаги и скрип кресла вдовы бравого генерала Грегори. Мокрый лист падает мне на лицо. Мы тоже начинаем двигаться.

     Елена молчит. Я в свою очередь не пытаюсь вызвать ее на разговор. Я не говорю ей спасибо, в этом нет смысла. Что происходит сейчас в ее голове? Я ловлю себя на мысли, что за последние полчаса задавал себе этот вопрос как минимум дважды. Но ведь это не странно. Это совсем не странно. В основном я думаю о себе. Даже не думаю о себе, а скорее ощущаю себя. Немного я думаю о Мире.
     Что касается Елены, то она является своеобразным связующим звеном. Поэтому о ней я тоже думаю. Она ближе ко мне, чем Мир. Конечно, не в смысле духовной близости. Физически. Если так можно выразиться. В настоящее время Мир для меня практически не существует. Он расположен за стенами больницы, а там я не был уже много лет. Сама больница не ассоциируется у меня с Миром, хотя и является его частью. Представителем Мира в моей теперешней жизни. Больница ассоциируется у меня с Еленой. Тот факт, что она является всего лишь сиделкой, не имеет для меня никакого значения. Она воплощение больницы. К тому же я вижу ее постоянно. Разве это странно, что я думаю о том, что происходит у нее в голове? Не так давно я видел Елену во сне. Это был странный сон. Хотя все мои сны странные, этот был, наверное, самым странным. Я до сих пор не могу объяснить, ЧТО ИМЕННО СТРАННОГО было в этом сне. Не могу. Просто чувствую, что это так. Вот какой сон:

     Я нахожусь на Нижних Улицах. Квартал мне хорошо известен. Я иду по каким-то делам. Я не знаю по каким. Я уверенно захожу в бар, я был в этом баре много раз. Хозяин знает меня и, выскочив из-за стойки, спешит мне навстречу. Очевидно, для него я важная шишка. Подбежав ко мне, он останавливается и угодливо склоняется, ожидая вопроса. Его глаза выражают такое нечеловеческое подобострастие, что я нащупываю в кармане пистолет и аккуратно снимаю его с предохранителя.

     - Ты знаешь, кто ОНА?

     По его лицу начинает расползаться краснота.

     - Я ничего не знаю.
     - А ты знаешь, что я сейчас украшу стены твоего бара твоими мозгами, и мне за это ничего не будет?
     - Я действительно ничего не знаю.

     Я вынимаю из кармана пистолет и направляю ему в глаз. В моем пистолете всего семь пуль. И я могу сделать всего семь выстрелов.

     - Раз. Первая пуля попадет тебе в правую руку.
     - Не надо. Я действительно ничего не знаю.
     - Два. Вторая пуля попадет тебе в левую руку.
     - Мы же всегда договаривались.
     - Три. Третья пуля попадет тебе в правую ногу.

     Он закрывает глаза. Расслабляется.

     - Вы не один… - он не договаривает, потому что в этот момент открывается входная дверь и в бар входит Елена. Она сразу подходит ко мне.
     - Ты должен срочно уйти отсюда.
     - Но…
     - Слушай, что я тебе говорю, иначе будет поздно.

     Пользуясь моей растерянностью, эта срань убегает за барную стойку.

     - Идем, - Елена берет меня за руку и почти насильно выводит из бара.

     Мы быстро начинаем от него удаляться. Мы проходим шагов двести и за спиной раздается взрыв. Почему-то я не вздрагиваю от неожиданности. Почему-то я был готов к тому, что этот взрыв должен  произойти.

     - Это взорвался бар, да? – я спрашиваю, хотя ответ мне известен.
     - Да.
     - Что происходит? Ты знаешь, что происходит?
     - Твой Мир нарушен, - Елена останавливается, - Он больше никогда не будет таким, каким был. Никогда.
     - Но при чем здесь я? Какое я имею к этому отношение? Почему ты спасла именно меня? Там было много людей, даже дети были.
     - Потому что это ТВОЙ сон.
     - Сон?
     - Сон. Ты сейчас спишь.
     - Ты говоришь, что я сейчас сплю.
     - Именно спишь. Если бы все происходило по настоящему, меня бы не было. Согласен? И тогда бы ты взорвался. Вместе со всеми.
     - А почему я не взорвался сейчас?
     - Потому что во сне этого нельзя допускать.
     - Почему?
     - Потому что, если ты умираешь во сне, то ты умираешь и на самом деле.
     - А в жизни это можно допускать?
     - В жизни это не всегда можно контролировать. А во сне можно. Во сне твое подсознание почувствовало опасность и призвало меня, чтобы я тебя вывела.
     - Но почему именно тебя?
     - Потому что ты давно забыл, как выглядят все остальные. Ты помнишь только меня. Вот и все.
     - Что он хотел мне сказать?
     - Разве тебе это все еще важно?
     - Да. Что он хотел мне сказать?
     - В любом случае это мне неизвестно. Иди.

     У меня пропадает желание задавать еще какие-нибудь вопросы. Я закуриваю сигарету и, не говоря ни слова, ухожу вперед. Оказывается уже вечер. Нижние Улицы голосами своих жителей предлагают мне весь ассортимент запрещенных Законом удовольствий. Живые телефоны тупо смотрят перед собой. Я  иду в никуда, потому что мой Мир нарушен. Потому что он никогда больше не будет таким, каким был. Потому что так мне сказала Елена. Потому что я ей поверил.


МОЖЕТ БЫТЬ БОЛЬНИЦА НЕРЕАЛЬНА


     Странный сон. Действительно странный. В последнее время мне снится много снов. Они все странные. Часть из них – события, которые когда-то со мной происходили. Очень сильно извращенные события. Каждую ночь меня кто-то преследует, пытаясь убить. Или я кого-то преследую. Практически каждую ночь я кого-то убиваю. Убиваю так, как не убивал никогда. Я стреляю в лицо. Почему-то для меня важно обилие крови. Мои сны практически всегда цветные, поэтому все очень яркое.
          Красное.
          Но многие мои сны вызывают у меня недоумение.
          Во-первых они каким-то образом связаны между собой. Опять же я не смогу объяснить этого, это на уровне ощущений. Это совсем не так, как сон с продолжением. Это больше напоминает разные уровни доступа. Каждый последующий возможен только при наличии предыдущих. Это сложно объяснить.
          Каждый такой сон приходит ко мне спустя какое-то время после того, как я видел предыдущий. Но его приближение я чувствую. Эти сны особые. Уже днем я начинаю понимать, что ночью мне приснится ИМЕННО ЭТОТ СОН. Я не знаю событий, которые там произойдут, но я знаю, что этот сон будет ОСОБЕННЫМ. Я помню их все. Может быть, практически все. Ранние сны, наверное, не помню. Потому что я не сразу стал осознавать, что во всем этом есть какая-то последовательность, какая-то чуждая моему разуму, непонятная связь.
          Когда мне приснился первый такой сон, я  скорее всего подумал, что вот просто мне приснился странный сон. С несколькими последующими наверняка было то же самое. Когда я почувствовал связь между снами, я начал думать, что схожу с ума. Я никогда не верил в потустороннюю дребедень и во все такие вещи. Зато я прочитал достаточное количество книг по психиатрии и довольно-таки хорошо разбираюсь в психических заболеваниях. Может быть я действительно схожу с ума. Это было бы даже забавно. Но нет. Что-то внутри меня абсолютно уверено в том, что между этими снами существует некая вполне конкретная связь. И что со временем я обнаружу эту связь, и вся кажущаяся странность получит достаточно банальное объяснение. А сейчас у меня просто нет КЛЮЧА. Мои сны кажутся мне хаосом. Я не знаю, что мне искать в них, на что обратить внимание. Я даже не могу понять в чем причина их странности. Вполне возможно, что какому-нибудь доктору мои обычные сны показались бы гораздо более ненормальными и необычными, нежели эти. Я это понимаю. Маньяк, жертва. Преследования, море крови. На среднюю диссертацию вполне хватит.


НАЧАЛО ДРУЖБЫ?


     - Скоро пойдет дождь.

     Я вернулся к реальности и заметил, что мы не движемся.

     - Скоро пойдет дождь, и нам лучше поспешить обратно.

     Елена обошла мое кресло и, встав передо мной, посмотрела мне в лицо. Мне показалось, что на ее лице промелькнуло что-то вроде усмешки. Но не такой, как обычно, а даже какой-то добродушной. Хотя вполне возможно это было только мое воображение.
     - Я ведь не хочу, чтобы вы умерли, Капитан, - похоже, она действительно по-настоящему пошутила. В первый раз в жизни. По крайней мере, в моей.
     - Хотя если вы хотите, мы могли бы еще погулять. Даже если начнется дождь. Что скажите?

     Я молчал во всех возможных смыслах. Мысли лезли одна на другую, и все они почему-то не относились к происходящему сейчас. Настойчивей всех остальных была мысль о том, что было бы очень здорово сейчас самому взять и постирать свои носки. Наконец я успокоился. Успокоился до такой степени, что смог спокойно просигналить в Еленин мозг:

     - Да, мне очень хотелось бы погулять еще. Даже если пойдет дождь.
     - Хорошо. Давайте погуляем. Когда устанете, скажите мне.

     Елена опять встала у меня за спиной, и кресло мягко покатилось вперед. Шуршали листья, впереди над деревьями взлетали и опускались птицы. Молчание прервал я.

     - Послушайте, Елена.
     - Да.
     - Я хотел сказать, что очень признателен вам за то, что вы заступились за меня перед этой старухой. Не знаю, почему вы сделали это, но в любом случае спасибо. И еще, если наша прогулка доставляет вам какие-то неудобства… ну, дождь, если пойдет, или еще что-нибудь, мы могли сейчас поехать бы обратно. Я могу погулять и в другой раз. Понимаете?
     - Не беспокойтесь, Капитан. Вы же видели, я одела плащ. Так что я не промокну. Но если вы действительно расхотели гулять и предпочитаете подумать в одиночестве, то, разумеется, я сразу же отвезу вас обратно в больницу.
     - Да-да, Елена. Подумать в одиночестве это именно то, что мне сейчас нужно. Вы очень правильно заметили. А гулять мне действительно расхотелось. Отвезите меня, пожалуйста, обратно.

     Она молча развернула кресло, и мы двинулись в обратном направлении. Начали падать первые капли. Елена надела мне на голову капюшон. Мне было видно, как с разных сторон к больнице съезжаются пациенты, и я подумал, что больница похожа на большую серую пятиэтажную курицу, а пациенты - ее цыплята, которые испугались дождя и теперь торопятся под ее теплое крыло, где каждому из них найдется свое место. И я тоже был точно вот таким же цыпленком, который испугался дождя.


НАЧАЛО ДРУЖБЫ ИЛИ КОНЕЦ ЖИЗНИ?

 
       Утром дверь в мою палату открыли ногой. Это был Мартин, второй дежурный санитар. Напарник Елены.
       - Привет, попердыш. Как спалось?
       Мне никак не спалось, этой ночью я не спал. Как я и обещал Елене, я думал, думал, думал.
       Я пытался понять – что происходит, вспоминал свои сны, анализировал, и поражался тому, какую огромную и странную роль в них играет Елена. В моих снах и в моей судьбе.
       Она знала больше, чем говорила. И она пыталась мне об этом сказать. Насколько это было возможно сделать в условиях больницы.
       Но что?
       В моем сне она сказала, что я не один. Кого она имела в виду? Моих бывших солдат? Они все погибли. Тогда кого?
       За ночь я так ничего и не придумал. Поэтому когда дверь распахнулась от удара ноги санитара Мартина, мне даже стало легче.
       Но вот от того, что он сказал дальше, мне легче не стало.
       Мартин уселся на стул, положил ноги прямо на мою кровать и закурил.
       Вообще-то в больнице запрещено курить, но ему очевидно было все равно.
       - Чем ты ее подкупил? – поинтересовался Мартина. – Я три года пытался ее трахнуть, и она мне не дала. Ты что знаешь какой-нибудь особый секрет?
       Отличный вопрос к человеку, который не может не то, что двигаться, но даже говорить.
       - А может быть ты не везде парализованный? Может что-то продолжает работать?
       Я не очень понимал, о чем он, но тон и поведение мне явно не нравились. А он продолжал.
       - Может вам нравилось, как Елена подтирает вам задницу? Так вот – этого больше не будет. Этой ночью ее уволили, и боюсь теперь вам придется лежать в собственном говне до тех пор, пока в нем не заведутся черви. Я-то подтирать задницу вам не буду.
       Елену уволили?
       - Из-за вас. Она что-то не то сказала вдове какого-то генерала, а та нажаловалась, - Мартин засмеялся.  – Зато лично мне ты оказал огромную услугу. Знаешь, что я собираюсь сделать в ближайшие выходные?
       Я не знал, но я догадывался.
       - Я собираюсь получить зарплату и отправиться на Нижние улицы. И отыметь эту строптивую шлюху за деньги. И в этот раз ей не получится мне отказать.
       Он затушил сигарету о мою ногу, щелчком указательного пальца пустил его в угол и встал.
       - Хотел, чтобы ты знал, - перед дверью он остановился. – А, да, чуть не забыл. Перед тем, как ее забрали, она тебе письмо написала. И ты поразишься – попросила меня зачитать тебе его вслух. Хотя ты вроде не слепой. Но уж так и быть – последняя просьба, уважение…. Так и быть, зачитаю. Хотя такого бреда я давно не слышал.
       Мартин достал из кармана лист бумаги, развернул, демонстративно откашлялся и начал читать.

       «Капитан, мы практически с вами не общались, но я старалась, чтобы вы чувствовали себя как можно более комфортно. Я не смогла ответить на все ваши вопросы, но на те, на которые смогла – ответила. Недавно вы спросили меня – что я думаю о картинах, висящих в коридоре больнице. Что я о них думаю. Тогда я не могла ответить, нужное время еще не наступило. Но сейчас могу, пускай и голосом другого человека».

       - Совсем у нее съехала крыша от страха, согласен, - Мартин заржал. – А дальше, похоже, стала считать таблетки. Совсем бред начался, я даже понять не могу – о чем. Слушай.

       «Шесть. Двадцать два. Альтаир. Двенадцать».

       Мне это показалось, или я моргнул?

       «Каждый треугольник видит другой треугольник. Сорок шесть. Вега».

       А теперь дернулся палец.

       «Семнадцатое число. Р. Л. 82».

       Я сжимаю в кулак свою правую руку.

       «Восемьдесят».

       Я – не парализованный Капитан. Я кто-то другой.

       Мартин смеется, он не замечает того, что со мной происходит. А зря.

       - А вот дальше совсем смешно, слушай:

       «Я была счастлива служить Вам и отдать за Вас жизнь. Теперь вы свободны, помните обо мне. Ваша Елена».

       Смех Мартина обрывается. Глядя на то, как я поднимаюсь с кровати, беру в руки стойку для капельницы и втыкаю ему в живот, он не может в это поверить. Я вынимаю письмо Елены из его рук.

       - Кто вы? – шепчет умирающий санитар.
       - Сам пока не знаю. Но выясню.
       – Спасите меня, я стану служить вам. Вместо Елены.
       Теперь мой черед усмехнутся.
       - Ты не представляешь, как давно я никого не убивал, - я несколько раз проворачиваю стойку. - И ты не похож на Елену. Ты – сволочь.


ЧЕТЫРЕ СТЕНЫ И НИ ОДНОГО ОКНА.

     Я иду по больничным коридорам, мимо всех этих странных треугольных висящих на стенах картин. Сейчас треугольники светятся синим, и каждый из них поворачивается и как-будто пытается отделиться от стены.
      Еще вчера я бы задумался над тем, что это значит. Но сегодня уже не вчера. И поэтому я не задумываюсь. И не останавливаюсь.
      Я останавливаюсь только у лестницы. Мое внимание привлекла красная кнопка противопожарной безопасности. Но я не стану ее нажимать. Зачем? Мне не нужны тревога и паника. Мне надо вниз и смерть.
      Догадываюсь, как я сейчас выгляжу со стороны. Больничная пижама, искаженное ненавистью лицо и железная стойка от капельницы в руках. Окровавленная и измазанная каким-то дерьмом из проткнутого желудка санитара Мартина.
      Я уже говорил – в больнице отсутствуют окна. Архитектурный план был гениален, подавление эмоций как стопроцентная попытка обезопасить пациентов от депрессии и попыток сбежать. Но архитектор вряд ли мог предположить, какой побочный эффект это может вызвать у такого, как я.
      Вот только я не знаю, кто я. Но я разберусь. Мне надо добраться до Нижних улиц и отыскать Елену. Но вначале мне надо закончить здесь.
      Пока я спускаюсь с пятого этажа по лестнице, мне навстречу бегут санитары и охранники. Я легко закалываю одного за другим, мне даже не надо тратить на это силы. Это происходит машинально. Несколько раз в меня стреляют, и пару раз даже вроде попадают. С тем же успехом они могли и не попасть.
      Четыре стены, и ни одного окна.
      Стоит ли переживать о живущих здесь людях?
      Например, о вдове генерала Грегори, которая что-то орет мне с лестницы?
      Я же оставил им кнопку противопожарной безопасности? Захотят – смогут нажать.
      Знаю, что не поможет.
      Поджег, а потом закрыл входную дверь больницы на наружный замок.
      Пусть горят!


ПРОЩАНИЕ.


     Нижние улицы. Мир пиратской проституции, запрещенных голограмм, а также единственное прибежище всех, кто тем или иным способом сильно насолил Миру, и хочет, чтобы его не нашли.
         Где-то здесь должна быть Елена.
         Поесть бы не помешало.
         Я не стану подробно рассказывать, как я зашел в одну из закусочных. И как заказал самое большое мясное блюдо, несколько кружок пива, и попросил усадить меня в самом дальнем углу.
         А так же, как я все это съел и выпил, и почему однажды мне в лицо уставили несколько ружей и спросили – отчего я весь измазан в крови, а моя одежда воняет дымом? И не имею ли я отношения к пожару в известном госпитале «В добрый путь», о котором сейчас постоянно говорят по телевизору? И за любые сведения о котором обещают внушительную награду.
         И я не стану рассказывать о том, что и как я сделал с теми, кто меня об этом спросил.
         Я расскажу лишь о том, как я нашел Елену.
         Опять же, подробностей не ждите.

         Закончив есть, стрелять и резать, и, набив сумку горячительными напитками, я двинулся вглубь Нижних улиц. У меня возникла мысль позвонить Елене. Ведь, наверняка, ее имя должно было быть в телефонном справочнике? Подойдя к первому живому телефону-автомату, я понял, что звонить некому.
         Из Елены сделали телефон-автомат, к которому в данный момент подходил инкассатор, чтобы открыть ей живот и выгрести набросанную за день мелочь.
         Я убил его гуманно, свернув шею. Его и его напарника. Они же не виноваты в том, что произошло. Они просто выполняли свою работу.
         Потом я подошел к Елене. Ее приоткрытый рот, в который предполагалось бросать монетки…. И ухо под прядью волос, в которое предполагалось говорить.
         Они уже больше ничего не скажут, и ничего не услышат.
         Но я все равно наклонился к ее уху и сказал:
         - Я высеку твое имя на звездах. А те, кто это сделал с нами – ответят.
         Потом я выстрелил ей в лицо. С развороченным лицом учетчики никогда больше не сделают ее телефоном-автоматом. Потом облил всем имевшимся у меня спиртным, прихваченным из закусочной, и поджег.
         Второй раз за этот день я совершал поджог.
         Неплохо для человека, который еще утром был полностью парализован.
         А потом в меня врезался грузовик.


Немотивированная Агрессия. Глава 2. Грэта
Пол Масон
НЕМОТИВИРОВАННАЯ АГРЕССИЯ
(роман)

ГЛАВА 2. ГРЭТА.


 
     Тренировочное стрельбище нашей службы.
Да, те люди вокруг, не способные правильно держать пистолеты, это мои коллеги.
А сосредоточенная стоящая напротив мишени девушка – это я. 
     Мое  имя – Грэта Гройс. И в данный момент я жду официальной команды, чтобы открыть огонь.
 
     И вот команда раздается.
     - Начать огонь!

     В обойме моего пистолета всего семь пуль, и я могу сделать всего семь выстрелов.
     На мишени, установленной  в пятидесяти метрах от меня, нет фотографии человека, которого я хочу убить. Это – пустая абстрактная мишень, нарисованная плохим художником и распечатанная на обычном принтере.
     Но этот человек там есть!

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел,
     И первая пуля попадает в левую ногу.

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел,
     И вторая пуля попадает в левую ногу.

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел,
     И третья пуля попадает в правую руку.

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел,
     И четвертая пуля попадает в левую руку.

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел,
     И пятая пуля попадает в правое ухо.

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел,
     И шестая пуля попадает в левое ухо.

     Грэта нажимает на курок,
     Раздается выстрел.
     Последняя, седьмая,  пуля попадает точно в лицо.

     - Гройс, тебя срочно вызывают к начальству!  - к Грэте ковыляет дежурный стрельбища, одноногий Р. - А стрельба отличная! Готовься, слышал, что тебя собираются отправить на консультацию к штатному психологу. Сочувствую.
     Одноногий Р. еще раз придирчиво осматривает расстрелянную в клочья мишень.
     - Слушай, Гройс, кого ты так ненавидишь?
     - Много кого.
     - Надеюсь меня среди них нет?


ГРЭТА И МИСТЕР СВОНСОН

     - Здравствуй, Грэта. Очень рад тебя видеть.
     Кабинет мистера  Свонсона,  моего непосредственного начальника. Обставлен с незайтеливым идиотизмом, лишь две детали тут же бросаются в глаза. На стене в рамке фотография двухэтажного деревянного дома, окрашенного в синий цвет, а на подоконнике цветочные горшки. Их ровно двадцать четыре. Ровно в двадцать четыре раза больше, чем рук у мистера Свонсона. У него всего одна. Левая. На ней всего три пальца: большой, указательный и мизинец. Все они окрашены в синий цвет. Ха-ха. Шутка.
     - Взаимно. Вы по-прежнему выращиваете на подоконниках рассаду? Целый сад.
     - Ровно двадцать четыре. По одному на каждую спецслужбу. Там жучки. Они мне рассовали их по всему кабинету, а я нашел и упорядочил.  В мандарине – Моссад, в укропе  -  Ми-6, в салате – црушники, в капусте – русские.  Ну и так далее, чтобы не путаться. Они  все меня прослушивают, а я им включаю классическую музыку с перерывом на новости. И иногда на порнографию.
     - И что,  они до сих пор не заметили? Не попытались установить новые жучки?
     - Заметили,  разумеется. Пытались и пытаются!  Поэтому время от времени я вызываю в кабинет кого-нибудь из подчиненных,  выключаю магнит, который все это говно глушит,  подхожу к растениям и громко ору: Бл**ь! Суки! Пи*оры! Му*аки! Вы хоть что-нибудь в состоянии сделать правильно и не обосраться? Или не можете? - Свонсон сделал паузу и посмотрел на свое отражение, придав лицу угрожающее выражение. Потом снова перевел взгляд на Грэту. – А потом снова включаю классическую музыку или порнографию. Сегодня вот слушал Перголези. Это, кстати, он сейчас играет. Как думаешь, может пора выключить?
     - Не стоит. Говорите прямо – в чем дело? С операциями у меня все хорошо. Провалов не было. Да и пи*ором меня назвать не получится, я – женщина. К тому же гетеросексуальная.
     - Шестьдесят шесть.
     - Простите?
     - Это количество трупов на твоих последних трех операциях.  Шестьдесят шесть трупов!  А сказать, сколько было за последний год? – Свонсон прищурился,   - Аналитический отдел,  хоть там и одни мудаки,  подсчитал. Сказать или сама знаешь?
     - Триста двадцать три.
     - Это только чистыми! А всего сколько? Тысяча с лишним!
     Почему-то сделалось слегка жарко и захотелось пить.
     - Это нечестный подсчет. Там только на одной барже двести пятьдесят взорвалось. И баржу взорвала не я, - я помолчала. – Они сами взорвались.
     Это, кстати, была полная правда. Почти.
     Тот корабль вез нелегальных эмигрантов, контрабандные машины, наркотики, проституток, запрещенные яйца экзотических птиц, самих экзотических птиц, двух белых медвежат, сорок два контейнера с радиоактивными отходами, большой груз китайских погремушек, пеликаньи перья,  ядерные бомбы нового поколения  в форме занавесок и подпольную литературу.
      И еще смертельный для всего человечества вирус, разработанный неизвестно где и неизвестно кем, но имев-ший всего лишь одно предназначение – убить все живое на этой планете. А я всего лишь выпустила по ним сохраняющую торпеду, дождалась, пока они взлетят на воздух, а потом выпустила вторую торпеду. А потом еще одну.
     - Туда им и дорога!
     Свонсон поджал губы.
     - Слушай, Гройс, я все понимаю. Я с тобой согласен. Потопила пидарасов бомбой  – и правильно!  - он сделал паузу. – Но на меня же наседают. Говорят – она у вас е*анутая на всю голову. И нельзя ее больше допускать к секретным операциям.  Понимаешь?
     - Не понимаю.
     - В общем,  тебя к психологу направляют, - Свонсон помолчал. – А потом на отдых, в отпуск. От трех месяцев до полугода. Оплачиваемый, разумеется.
Свонсон  подошел к подоконнику с рассадой и заорал что было силы:
     - В отпуск, понимаешь, в отпуск? Зае*ала! Отдыхай!
     Потом повертел какое-то колесико на часах и добавил:
     - Сейчас к психологу, встретимся в девять,  знаешь где. С этого момента официально ты отстранена.  И не делай такое оскорбленное лицо – ты в отпуск едешь!  На теплые берега Австралии!
     Мистер Свонсон  хитро прищурился и подмигнул.


ВЫ ЗДЕСЬ НЕ ПРОСТО ТАК!

     Кто бы сомневался. Разумеется, я здесь не просто так. Меня сюда директивно направили. Сама бы я не пошла. Впрочем, нашему штатному психологу это до фени. Она смотрит на меня своим единственным правым глазом и недовольно поджимает губы, собираясь начать задавать каверзные подготовленные вопросы про мое несчастное детство. Пока милая дама еще не начала задавать вопросы, могу рассказать, почему у нее один глаз.
     Два года назад в нашей конторе появился один неожиданный сотрудник. Его перевели откуда-то из дальних закрытых точек, то ли из Южной Америки, то ли из Центральной Африки, то ли вообще из Антарктической Шамбалы. В общем, в тех краях он провернул нечто настолько сногсшибательное, что на его поимку был отправлен весь местный спецназ, а тамошнему населению за содействие пообещали бесплатные лекарства до конца жизни и стиральную машину, работающую на дизельном генераторе.
     Контора решила не терять столь ценного агента. Его благополучно вывезли на самолете под покровом ночи и посадили к нам в комнату, чтобы не отсвечивал. Но ведь природу не скроешь! Буйный темперамент и страсть к авантюрам всегда одержит победу над благоразумием и чувством самосохранения!
     В общем, спустя три дня ему стало скучно. Мы на его проделки реагировали с опаской (сами такие), а гулять нас не выпускали. И в этот момент его решила проверить наш психолог. Это была ее фатальная ошибка.
     То, что происходило в кабинете, нам стало известно по записи скрытой камеры наблюдения. Самое веселое, что камеру установил он сам (официальные видеокамеры на момент сеанса отключали), и обратный передатчик в нашем кабинете установил тоже он.
     - Я знаю, доктор, почему меня к вам направили. Все из-за моей разрушительной тяги к насилию, - такой фразой он начал свой разговор с психологом. – Я сам попросил об этой встрече, мне кажется, вы можете мне помочь. Можно я встану на стол?
     - Зачем?
     - Чтобы наглядно продемонстрировать вам, что значит падение. Чтобы вы поняли, что я чувствую.
     Не дожидаясь разрешения, он забрался на стол, при-хватив бюст Альфреда Адлера, автора книги «О нервическом характере».
     - Смотрите, как это бывает!
     Стукнул со всей силы бюстом себе об лоб, бросил его в окно, высоко подпрыгнул, поджав ноги, и повалился на пол, опрокидывая графин с водой, папки с бумагами и ноутбук с заставкой в виде Ниагарского водопада.
     - Свободен, - зашептал он, корчась на полу и размазывая кровь, - Свободен. Спасибо вам, доктор! Спасибо! – сквозь заливающую глаза кровь он посмотрел на психолога. - Вам, доктор,  надо тоже попробовать прыгнуть.
     Будь наша психолог слегка поумней, она бы вызвала «Скорую помощь» и охрану. Но она была склонна к психологическим экспериментам, поэтому сама залезла на стол, подпрыгнула, упала и ударилась глазом о край стола. В конце концов, она же не спецагент, умеющий группироваться и падать так, как надо. В общем было два глаза, остался один.
     С тех пор она носит черную повязку и мало говорит. А, когда и говорит, то всякие гадости. И еще ненавидит специальных агентов. В первую очередь почему-то женщин. А поскольку единственная женщина-спецагент в нашей конторе это я – она ненавидит именно меня.
      
     - Так тебя, Гройс, отстранили?
     - Похоже на то.
     - Слишком много трупов? Ты не можешь держать себя в руках?
     - Похоже на то.
     Ее губы приоткрываются, единственный глаз сияет торжеством. Кто спорит – это момент ее триумфа.
     - В таком случае, Гройс, вали из моего кабинета на х*й!


ГРЭТА СМОТРИТ НА ЗВЕЗДЫ

     До тайной  встречи со Свонсоном оставалось четыре часа.  У нас есть секретное место, минутах в  двадцати от города.  В кафе я рассиживаться не хотела, поэтому взяла пару сэндвичей, два стакана чая и выдвинулась на место.
     Это был удивительный зимний день. Когда стоит мороз, нет ветра, а небо чистое-чистое.  Днем, пока светло, ярко светит солнце, и по синему небу плывут облака. А когда темнеет – отчетливо видны звезды.
     Меня почему-то именно зимой такие моменты трогают  особенно сильно.

     Оказавшись за городом, я остановила машину и вышла. Посмотрела на небо.
     Звезды мерцали, вспыхивали и гасли, складывались в созвездия. Мне известны названия как минимум трехсот созвездий и около полутора тысяч звезд. Но сегодня я увидела кое-что новое.  Может быть, мне показалось?
     Несколько хорошо мне известных звезд одновременно вдруг вспыхнули и сложились в совершенно отчетливую фигуру. Это был аист. Длинный вытянутый клюв, широкие крылья, худые ноги. Звездный аист летел по небу, и одна звезда (мне кажется, это была Бетельгейзе) была его глазом. Этим глазом звездный аист смотрел на меня.  В какой-то момент мне показалось, что в его лапах зажато что-то похожее на сумку. Ну да, ведь аисты приносят детей. Звездный аист приоткрыл клюв. Хотя нет, разумеется, это был всего лишь пролетевший самолет.


ЗВЕЗДЫ

 А – Арктур
 Б – Бетельгейзе
 В – Вега
 Г – Гакрукс
 Д – Дарвин
 Е – Если
 Ж – Жизнь
 З – Земля
 И – Ипохондрия
 К – Кассиопея
 Л – Лакшми
 М – Москва
 Н – Немо
 О – Орион
 П – Перато
 Р – Ригель
 С - Сириус
 Т – Толиман
 У - Уно
 Ф - Фомальгаут
 Х - Хедус
 Ц - Цефея
 Ч – Черная вдова
 Ш - Шаула
 Щ - Щука
 Э - Этамин
 Ю - Ю
 Я – Я


НЕ ВСЕ В ЭТОТ МОМЕНТ ДУМАЮТ О ЗВЕЗДАХ

     - Небо и впрямь восхитительное! Такой покой, - психолог повернулась и посмотрела на мистера Свонсона,  - Очень сложно сейчас оценивать поступки Грэты.
     - У меня с ней встреча через час. И она мне верит.
     - Отлично. Пусть так и продолжается. Пускай она продолжает вам верить.
     - Я хорошо к ней отношусь.
     - Тем лучше!  Значит,  вы постараетесь уберечь ее от неприятностей.
     - Она – отличный агент. Она меня вычислит. Всех нас вычислит. Если она найдет зацепку, а она найдет, она начнет рыть. И будет рыть до тех пор, пока не отыщет стопроцентные доказательства.
     - Или пока не умрет.
     - Вы что, хотите, чтобы я ее убил? Нет уж! Она мне как дочь.
     - Ну, вы же сами сказали, что в ином случае она докопается и всех сдаст. И вас в первую очередь.
     - Должен же быть какой-то другой способ?  Укол, там. Атрофия памяти.
     - Другого способа нет. Вы сами должны решить, что для вас важно и правильно. Нам кажется – пусть лучше Грэта исчезнет. Не беспокойтесь, мы скроем все следы. И да – постарайтесь не опоздать на встречу.


НЕКОТОРЫЕ ДУМАЮТ ПРО СОЗВЕЗДИЯ

      И созвездия не кажутся им такими уж замечательными.
      Хуже, все гораздо хуже.
      Исчезновение того, что было ценно всего лишь миг назад, заставляет задумываться.
      И страшится.
      Потому что оказаться можно, кем угодно. И не в нашей воле повлиять на это.
      Или в нашей?



ГЛАВА 3. ПТИЦЫ ФИЛЕВСКОГО ПАРКА

Гадкие лебеди плавали внизу. Я наклонился и поднял с земли  камень. Ко мне подошел полицейский. 
- Ты что, хочешь кинуть камнем в лебедей?
Я ответил: 
-  Ты что, дурак? Зачем в лебедей? Они красивые. А камень я хочу бросить в воду, чтобы они услышали всплеск и туда поплыли, распахивая крылья и гогоча.
Он сказал:
- Покажи паспорт.
Залез в карман, показал.
Полицейский посмотрел на фотографию, потом на лицо, потом сказал:
- Полысел.
- Бывает. Не ***ню же себе за деньги на голове выращивать?
Полицейский отдал мне паспорт.
- Дай камень.
Я убрал руку с камнем за спину.
- А вам зачем?
Он кивнул на лебедя.
- Ху*ну в него, может, шею перебью.
Я огляделся. Кроме нас никого не было.  Я еще раз посмотрел на полицейского.  Потом огляделся еще раз.
- В которого будешь кидать?
- Вот в этого,  - он показал пальцем. – Выебывется, сука!
Я протянул ему камень, а сам нагнулся и подобрал с земли другой камень. 
Он размахнулся для броска, и в этот момент я впечатал камень ему в морду.   
Потеряв равновесие, он упал на жопу, удивленно посмотрел:
- Ты, хоть, понимаешь….
Еще раз ударил, потом еще раз.
Огляделся. Никого. Выбросил окровавленный камень в реку. 
Лебеди отреагировали на всплеск и подплыли к расходящимся по воде кругам.
Надо было уходить, но чего-то во всем этом не хватало.
Я еще раз посмотрел на лебедей, которые размахивали крыльями и клевали воду. Потом на мертвого полицейского.
Я снял с него ботинки и форменные брюки. Потом подтащил тело. Несмотря на хилое телосложение, оказался тяжелым. 
Перевалил. Раздался всплеск.
Лебеди оживились.
Один из них пристроился к голой мертвой жопе и замахал крыльями.
Гадкие лебеди.
Я наклонился и поднял с земли еще один камень.
 


ВСТУПЛЕНИЕ В УБИЙСТВА

Говорят, что каждая история имеет свое начало. Наверное, и моя тоже. Хотя сейчас я вряд ли вспомню, с чего началась именно моя история. В последнее время мне стало казаться, что я не всегда был огромной черной птицей-убийцей. Возможно, когда-то я был человеком. Существует мнение, что каждый из нас проживает бесконечное количество жизней. В зависимости от наших поступков, мы по очереди становимся жуками, рыбами, животными и деревьями, женщинами и мужчинами. Или птицами. Или как в моем случае птицей-убийцей. Согласно этому мнению, каждая из форм нашего существования – не более чем смена оперения. Своеобразная линька. В какой-то момент наше тело нуждается в смене кожи, если мы животные или люди. Или  в смене чешуи, если мы рыбы. Или листвы, в том случае, если мы деревья.
Каждый раз, сбрасывая старое облачение, мы какое-то время ждем, пока вокруг нас не нарастет новое. Вероятно, в этот короткий момент у нас появляется возможность увидеть себя такими, какие мы есть на самом деле.
Наверняка у каждого, это происходит по-своему. Мне, например, в период линьки начали сниться сны. Точнее, это был всего один сон, но мне показалось, что он длился вечность.
Мне приснился мальчик, которому неделю назад исполнилось семь лет. На день рождения родители подарили ему двухколесный велосипед. В следующие выходные мальчик поехал кататься по извилистой лесной дороге. Дорога извивалась, петляла и, наконец, вывела его на опушку. Ярко светило весеннее солнце, шелестела листва, а верхушки деревьев были черными от птичьих гнезд. Мальчик знал, что там птицы высиживают яйца, и ему очень захотелось залезть на дерево и посмотреть, как это выглядит. Он прислонил велосипед к стволу наиболее сучковатого дерева, встал на седло и начал взбираться наверх. Мальчик хорошо лазал по деревьям, уже спустя три минуты велосипед остался далеко внизу, а мальчик аккуратно заглядывал в гнездо.
Вблизи оно выглядело совсем не так, как с земли. Вместо аккуратной, почти идеально круглой конструкции, он увидел жесткие грязноватые сучья, из которых во все стороны лез желтоватый пух. От гнезда шел резкий запах птичьего помета. На дне лежало четыре облепленных пухом яйца. Одно было явно крупнее остальных и отличалось от них цветом.
Мальчик решил взять одно с собой домой, чтобы посмотреть, как вылупиться птенец. Крепко вцепившись в ствол левой рукой, он уже потянулся, как внезапно весь воздух наполнился пронзительным птичьим криком.
Целая стая птиц прилетела на соседние деревья, и теперь они прыгали с ветки на ветку, производя невообразимый шум. Две маленькие сероватые птички бросились прямо на мальчика. Очевидно, это были родители будущих птенцов. Мальчик читал в книге, что птицы отчаянно защищают собственное гнездо, не обращая внимания на размеры разорителя. Мальчик отмахнулся рукой, и в этот момент самое крупное яйцо пошевелилось и начало покрываться изнутри мелкими трещинами. Птичий крик вокруг него усилился. Но мальчик не обращал внимания на возобновляющиеся птичьи атаки, ему хотелось досмотреть все до конца.
Скорлупа треснула, и на свет появился большой уродливый птенец. Он был весь мокрый, к перьям прилипли кусочки скорлупы. Неожиданно птенец оказался гораздо больше, чем яйцо, в котором он сидел. Отряхнувшись и встав на лапки, он тут же уперся спиной в лежащее рядом с ним яйцо и начал подталкивать его к краю гнезда. Спустя минуту яйцо полетело вниз, а большеголовый птенец принялся за следующее.
Мальчик понял, что вылупившийся птенец – кукушонок. Он читал об этом в большой красивой книге про птиц. Кукушки откладывают свои яйца в чужие гнезда, птенец появляется первым и избавляется от еще невылупившихся случайных братьев и сестер. Тем временем кукушонок расправился со вторым яйцом и перешел к третьему. Мальчик хотел спасти последнего невылупившегося птенца, но в большой красивой книге было написано, что после того, как человек потрогает гнездо, родители-птицы в него больше не вернутся. Невылупившийся птенец был заранее обречен на гибель. Кукушонок вытолкнул из гнезда последнее яйцо и злобно уставился правым глазом на мальчика, как бы решая – вытолкнуть и его тоже или слишком большой? Мальчик протянул руку, птенец попятился и даже попытался клюнуть его в ладонь еще несформировавшимся клювом. В этот момент где-то в лесу закуковала кукушка. Схватив птенца, мальчик сильно сжал ладонь и сморщился от омерзения. Ладонь тут же сделалась мокрой и липкой. Между большим и указательным пальцами торчала раздавленная голова кукушонка. Мальчик бросил его на землю и вытер руку об кору, потом об майку. Неожиданно он понял, что птичий крик прекратился. Вокруг стояла гробовая тишина, которую нарушило лишь методичное кукование. Он вспомнил - сколько кукушка накукует, столько и жить осталось. Быстро спустившись на землю, мальчик еще раз тщательно вытер руки об траву, сел на велосипед и что было сил завертел педали. Ему показалось, что если кукушка вдруг сейчас перестанет куковать, он тут же умрет. От ужаса он вспотел, и еще прибавил ходу, не обращая внимания на торчащие из земли корни и хлещущие по лицу ветви. Мальчик уже выезжал из леса на асфальтированную дорогу, а кукушка все куковала и куковала.

ШКОЛА ДЛЯ САМОУБИЙСТВА

В основу этого рассказа положены загадочные события, произошедшие несколько лет  назад в одной из показательных школ нашего города.
В один день и, как утверждают некоторые, в одно и то же время сто шестнадцать учащихся старших классов одновременно покончили с собой, выбросившись из окна.
Учащиеся, жившие на безопасных этажах (ниже восьмого), спрыгнули с крыш своих домов. Двое детей, лежавших в это время в больнице (один на предмет обнаружения язвы желудка, второй по урологической части), покончили с собой, сбросившись с крыш этих больниц. Еще один ребенок, находившийся в это время вместе со своими родителями в Объединенных Арабских Эмиратах, покончил с собой, выбросившись с девятого этажа гостиницы. Один учащийся, возвращавшийся в этот день из города Вологда от своей бабушки, выбросился на полном ходу из окна купейного вагона. Поскольку ни один из его соседей не находился в это  время в купе, отсутствие ребенка было замечено только по прибытии поезда в Москву.
Из четырех старших классов (в школе было три десятых и один одиннадцатый классы) только двое детей не предприняли попытки самоубийства. Однако оба они сошли с ума вечером того же дня, услышав в вечерних новостях о том, что произошло с другими учащимися их школы.
Будучи  не только участником, но и единственным инициатором данных событий, я после некоторых колебаний все-таки решил осветить  их поподробнее и рассказать о том, каким образом все это произошло.
Я начал заниматься гипнозом еще в детстве, примерно лет с тринадцати. Тогда я впервые обратил внимание на свою способность к внушению людям тех мыслей, которые мне хотелось. Начав анализировать (а уже тогда я был достаточно серьезным и вдумчивым человеком), я заглянул в свое, тогда еще небольшое, прошлое и обнаружил, что способность  к внушению обитала во мне с самого раннего детства.
Я всегда получал то, что мне хотелось, причем мне не приходилось для этого знакомить окружающих  с возможностями моих голосовых связок. Мне вообще не приходилось прибегать ни к каким ухищрениям, которые использовали мои сверстники для того, чтобы попытаться получить хоть что-то. Как правило, они все равно ничего не получали. А я получал. И для этого мне надо было просто хотеть. Родители, а регулярно и совершенно незнакомые люди, внезапно оборачивались ко мне (они, очевидно, считали, что на них нападает  приступ необъяснимого добродушия и щедрости) и спрашивали, не хочу ли я это, или это, или вон ту красивую игрушку, или эту большую и вкусную конфету. Как вы можете догадываться, я хотел. Подобных случаев, как я впоследствии выяснил, было огромное количество, и перечисление хотя бы только самых примечательных заняло бы сейчас уйму времени и места. Тем более, что они не имеют отношения к делу, я не стану их перечислять и остановлюсь только на том, которому суждено было изменить мою (и не только мою) жизнь.
Я никогда не был физически особо сильным человеком. Я был здоров, в свое время отзанимался несколько лет спортом, но особыми физическими данными не выделялся. К тому же, как мне казалось, я был трусом. Только потом я понял, что то, что я считал трусостью, на самом деле таковой не являлось. Точнее, это было чувство, которым примерно  в равной степени наделены все в юный период своей жизни (вопрос заключается в том, что некоторые от него избавляются, а остальные живут с этим чувством всю жизнь). Это, скажем так, была боязнь того, что на меня могут подумать, что меня могут заподозрить в чем-то таком, чего я не делал. Заподозрить и обвинить. И, скорее всего, обвинить публично.
Вскоре жизнь продемонстрировала мне, что мой страх отнюдь не являлся необоснованным. Я получил сильнейший удар, столкнувшись в реальной жизни лицом к лицу с тем, чего боялся больше всего на свете. Однако, как оно обычно и бывает, прямое столкновение со страхом положило ему конец.
    Меня публично обвинили в воровстве.
Это произошло во время урока литературы, который вела наша классная руководительница. Дождавшись, пока все соберутся, сядут на свои места и замолчат, она потребовала тишины. Это сразу насторожило нас, поскольку в классе уже было тихо. После этого она, оглядывая класс, сообщила своим натянутым звенящим голосом, что  в классе произошла кража. Выдержав паузу и накалив атмосферу до предела, она подошла к своему столу.
«Я знаю, кто это сделал!» - сказала она и немного скосила глаза в мою сторону. Движение ее глаз не укрылось от моих соучеников, которые тоже стали поглядывать на меня.
«Но я хочу, - ее голос стал еще выше, – Чтобы этот человек сам признался в своем отвратительном поступке. Я хочу, чтобы он прочувствовал всю тяжесть совершенного им»!
Теперь уже весь класс смотрел на меня. Я чувствовал на себе их возмущенные взгляды, среди  которых был взгляд и настоящего вора.
Мои тогдашние ощущения вряд ли можно сравнить с чем-либо. Это был ад. И я прошел через него. Меня назвали по имени. Меня подняли. От меня потребовали признания и от меня потребовали раскаяния. Я слышал голоса девочек-отличниц, которые громко мне шептали, чтобы я побыстрее сознавался, и мы могли бы начать урок. Все эти подробности сейчас не очень существенны. Важно то, что за моим лицом, от которого все, и в первую очередь классная руководительница, ждали слез, и которое обмануло их ожидания своей неподвижностью, выросло в этот момент новое очень жестокое и очень холодное лицо. Скрываясь за старым, как за пустой картонной маской, это новое лицо, не моргая, смотрело на учительницу и шептало: «Ты пожалеешь об этом, сука! Ты очень сильно об этом пожалеешь! Ты у меня в окно выкинешься!»
Развязка наступила буквально через два дня. Во время урока моя классная руководительница открыла находившееся от нее справа окно, задрав юбку, взобралась на него и, не сказав нам ни слова, спрыгнула вниз.
Окончив школу, я решил стать педагогом и после института устроился в одну из показательных школ нашего города.

ДОМ НА ПИОНЕРСКИХ ПРУДАХ

В начале 80-х в районе Кунцево, недалеко от Пионерских прудов, стоял двухэтажный деревянный дом постройки 18-го века. Вышло так, что когда я окончил первый класс, у моих родителей родились близнецы. В связи с этим по закону мы, как многодетная семья, получили квартиру в новостройке и переехали на окраину города. Родители решили не забирать меня из старой школы. Там со второго класса преподавали английский, и в свое время им стоило не малого труда меня в эту школу устроить, поскольку до семи лет я скверно выговаривал половину алфавита. Это искупалось тем, что я хорошо считал, много читал, занимался спортивной гимнастикой и весьма прилично для своего возраста играл в шахматы, вызывая удивленно-обескураженную улыбку взрослых. Впрочем, все это я рассказываю лишь для того, чтобы пояснить – каждый день я тратил на дорогу в школу около часа в один конец, а филевская линия метро проходила как раз мимо Пионерских прудов. Если кто не в курсе там метро идет по поверхности, так что из окна можно наблюдать окрестности. Таким образом, два раза в день я наблюдал из окна вагона старинный дом, одиноко стоявший среди одичавших яблоневых деревьев на той стороне вытянувшегося вдоль линии метро пруда. Весной он казался зеленым из-за листвы, а зимой почему-то красным. Впоследствии, уже при близком рассмотрении, я с удивлением обнаружил, что на самом деле дом был покрашен в довольно-таки заурядный тускло-желтый цвет, чем-то напоминавший больничный. Может быть, этот цвет имел свойства преломляться каким-то хитрым образом и отражать окружающие цвета, из-за чего и казался то красным, то зеленым? Я так и не узнал. Как вы понимаете, в то время дом еще не сгорел.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

    О личных мотивах позвольте мне умолчать. Скажем так – я не мог больше терпеть. Поэтому я это сделал. Да, теперь я в этом раскаиваюсь, но тогда….
Тогда я был переполнен. Ведь я молчал столько лет! А потом я решил перестать молчать. Ну, не мог я, не мог! Не мог выносить больше все эти издевательства, унижения, эти вечно недовольные взгляды, попреки, что я плохо работаю. Я плохо работаю! Десять лет на грошовой зарплате! Пусть мало, я понимаю, такое время. Но уважение! Но ведь можно относиться ко мне как к человеку, а не как к пресмыкающемуся. Еще немного, и я сам перестал бы себя уважать.
      И тогда я решился.
      Я спустился в туалет – вы знаете, у нас там такой одиночный туалет – запер дверь и встал перед зеркалом.
      «Я хотел бы поговорить. У меня есть к Вам претензии, - так я начал. - Вы не имеете права постоянно унижать меня, да еще перед всеми. Я работаю здесь десять лет, и то, что я не поднялся по служебный лестнице, не дает Вам никакого права так со мной разговаривать.
      Вы постоянно указываете мне на то, что у меня плохой костюм, но я просто не имею возможности купить себе новый, Вы слишком мало мне платите. Единственное, что я могу позволить себе из одежды на зарплату, это купить в подземном переходе новый галстук. Кстати, если бы Вы были повнимательней, то могли бы заметить, что я исправно это делаю каждый месяц. Так что вовсе не надо обвинять меня в том, что я не слежу за своим гардеробом.
      Между этим за десять лет я не разу не жаловался, что мне мало платят. В то время как другие ходили с недовольными лицами, я напротив старался улыбаться и выглядеть приветливым. Не могу сказать, что мне это было легко или, что я всегда был до конца искренен, но я чувствовал ответственность за Наше Общее Дело и не мог поступать иначе.
      Это далеко не все мои претензии, я мог бы говорить еще долго. Но за десять лет работы я научился ценить чужое время, поэтому ограничусь только этим. Надеюсь, Вы внимательно рассмотрите мои претензии к Вам и сделаете соответствующие правильные выводы».

      Разумеется, вслух ничего этого я не говорил. Вы же сами знаете, что в туалете установлены камеры. Я проговорил это про себя, глядя в глаза собственному отражению.
      Теперь я убежден в том, что поступил неправильно. Я искренне раскаиваюсь; просто, понимаете, у меня очень нервная работа. Я прошу вас обратить особое внимание на полностью добровольный характер моей объяснительной и надеюсь, что данный инцидент никак не отразиться на нашей дальнейшей совместной работе.

ПОХИЩЕНИЕ ДЕТЕЙ

Мальчику около семи. Сейчас он храбро лезет на дерево, пытаясь добраться до птичьего гнезда. Воздух разрывается от пронзительных птичьих криков.  Лишь внутри меня полная тишина. Кажется, даже сердце не бьется. Две малиновки смело бросаются на мальчика, но он лишь досадливо отмахивается и продолжает лезть наверх. Он явно хочет добраться и выкинуть птенцов из гнезда.
Я наблюдаю за ним, прячась между темными елками. Я жду, пока он заберется повыше. Тогда я неожиданно смогу вспорхнуть, схватить мальчишку поперек туловища своим длинным клювом и взмыть в небо. Аисты приносят детей, но ведь вначале они их откуда-то уносят? 
Девочке немногим больше пяти. Ей скучно. В данный момент она подбрасывает палкой осеннюю листву. А вон и ее мама. Она отвернулась спиной и отошла метров на двадцать. Уже пятнадцать минут она яростно разговаривает с кем-то по мобильнику. Судя по постоянным переходам с криков на ласковые причмокивания – с любовником.  Девочка меланхолично продолжает подбрасывать листья. Но вот она что-то увидела. Я напрягаю зрение. Похоже, это лягушка. Девочка сжимает губы и поднимает палку.
Мой длинный острый клюв приоткрывается в улыбке. Я скашиваю глаза в сторону мамы. Она ничего не замечает. В тот момент, когда девочка опустит палку, я подбегу к ней на своих длинных прямых ногах, прихвачу клювом за шею и взмою в небо, широко размахивая крыльями.  Для многих аист – птица надежды. И ко мне это относится в первую очередь. Ведь я – аист редчайшего - изумрудного оттенка. Аист цвета надежды.
Пол младенца по лицу разобрать невозможно, это же младенец. Он мирно дремлет в коляске, лишь иногда во сне наморщивая нос и слегка посапывая. А рядом на скамейке так же мирно дремлет, и так же посапывает папаша младенца. Предварительно он выпил пару бутылок пива, потом начал читать газету и задремал. Ногой он слегка покачивает коляску, убаюкивая и младенца, и самого себя.
Я прячусь на крыше дома напротив, за телевизионной антенной. Если я опущу крылья вдоль туловища и вытянусь в струнку, меня невозможно заметить даже в телескоп. Для этого ребенка я приготовил большую зеленую сумку. Я тихо выхожу из-за антенны и, стараясь не царапать когтями крышу, подхожу к самому краю. Спикировав вниз, я правым крылом бесшумно, но сильно бью по днищу коляски. Младенец подскакивает вверх и приземляется прямо в открытую сумку. Я крепко сжимаю сумку клювом, и в одно мгновение скрываюсь в темнеющих вечерних облаках.
Я лечу, методично взмахивая крыльями. Подо мной расстилается огромный город, в домах которого начинают зажигаться огни. Мне осталось лишь добраться до гнездовья, где я смогу сдать свою добычу. Потом я смогу поесть. А потом поспать. Сегодняшний день выдался удачным, но завтра с самого раннего утра мне снова заступать на дежурство. К сожалению, не каждый день такой, как сегодня. Иногда приходится ждать неделями перед тем, как попадется легкодоступный экземпляр ребенка.

ГНЕЗДОВЬЕ

Гнездовье расположено в большом подвале в нескольких километрах от города. Раньше здесь находился какой-то завод или что-то вроде того. Добытых детей я сдаю дежурному учетчику, тот взвешивает их, определяет пол и возраст, после чего уносит за железную дверь. Мне он выдает еду и делает укол против паразитов.
Учетчик всегда недоволен, ему постоянно мало. Даже сегодня улов кажется ему недостаточным. Со мной он не разговаривает, не исключено, что он вообще считает меня не способным понимать речь.
Ночую я неподалеку, в сосновом бору. На верхушке одного из деревьев расположена небольшая деревянная платформа. Поскольку, несмотря на высокий рост, я вешу немного, платформа меня выдерживает. Хотя, когда поднимается особенно сильный ветер, я отчетливо слышу, как она скрипит подо мной, как трутся друг об друга доски. После приема пищи я обычно быстро засыпаю. Некоторое время я смотрю в небо, сверкающее многочисленными звездами, и пытаюсь представить себя в виде небесного созвездия. Я составляю из звезд варианты фигуры аиста, каждый раз в разных положениях. Вот аист летит по ночному небу, широко раскрыв крылья. Вот он стоит, отвернув клюв в другую сторону, и слегка наклонив голову. Как только фигура складывается, я засыпаю.

ТУХЛАЯ РЫБА НА УЖИН ВМЕСТО БЛАГОДАРНОСТИ

Сегодня у меня всю ночь болел живот. Несмотря на отлично выполненный план по доставке детей, учетчики вместо еды швырнули мне корзину тухлой рыбы. По презрительности, с которой это было сделано, я понял, что ничего другого получить не удастся. Пришлось довольствоваться тем, что дали. Заснуть мне удалось только когда уже начало светать. Хорошо, что мне не снятся сны. Пару часов все-таки удалось поспать. А потом по туловищу забарабанили капли. Начался ливень.

ЛИВЕНЬ

Когда начинается ливень – птицы не летают. Они прячутся на деревьях или под навесами. Только голуби иногда залетают на балконы в поисках укрытия. Так или иначе, все птицы сидят, низко опустив голову и плотно прижав к туловищу крылья. Им холодно и мокро. Намокшие от дождя перья становятся тяжелее  в несколько раз. Какой уж тут полет? Цель у птиц при таких обстоятельствах только одна – дождаться пока закончится дождь, отряхнутся и, желательно, высушится. Но это обычные птицы, а я – необычная. Я – аист при исполнении. Поэтому в моем случае ливень – не повод.

ЛИВЕНЬ ЭТО НЕ ПОВОД ОТЛЫНИВАТЬ ОТ РАБОТЫ

Полеты для птиц в ливень невозможны. А вот хождения в ливень на длинных прямых ногах по городу входят в мои обязанности. Несмотря на полную бессмысленность. Если навстречу и попадаются люди, то они принимают меня за высокого сутулящегося человека в длинном зеленом плаще. Изумрудный цвет моих перьев – отличная маскировка, а пристальней в такую погоду к незнакомому сутулящемуся человеку никто не присматривается. Все равно такие хождения мне кажутся бессмысленными. Моей основной задачей является похищение малолетних детей, но ведь родители не гуляют со своими детьми в ливень?
Учетчикам этого не объяснишь. По их мнению, я обязан использовать ливень для того, чтобы подбираться к окнам и заглядывать. В период дождей все дети находятся дома или в детских садах, а я, пользуясь своим отличным зрением, могу наблюдать их через окно, оценивать и выбирать на будущее.

Я подбираюсь к окну, и вижу ее.
Она не может видеть меня - я в этом убежден.
Я прячусь за деревом, а она стоит у окна и смотрит на звезды.
Но в эту секунду мне кажется, что она смотрит не только на звезды, но и в мое сердце. В мою душу, если вы так хотите.
В эту секунду мне еще не известно, что ее зовут Грэта.
И что наши судьбы окажутся переплетены навсегда.
И что она - специальный агент Интерпола.
И что она прибыла в Москву с очень простым и конкретным заданием.
И о том, что это задание - найти и убить меня.

ГЛАВА 4. ТИГР, КОТОРЫЙ СКОРО ПРИЕДЕТ ИЗ БЕНГАЛИИ

будет отличаться крайне неуживчивым характером. Работники Московского Зоопарка, где тигру, который скоро приедет из Бенгалии, будет выделена отдельная клетка под номером 69, дадут ему прозвище Шухер. Целыми днями он будет ходить по клетке и бить себя по бокам хвостом. Иногда он будет останавливаться и рычать на детей, которые станут поднимать громкий рев из-за того, что тигр, который скоро приедет из Бенгалии  не захочет есть обслюнявленные детские конфеты. Тигр, который скоро приедет из Бенгалии, никогда не ел конфет. В джунглях не растут конфеты. Вот дети туда иногда заходят. Но конфет у них нет. У детей Бенгалии, которые шляются по джунглям, не бывает конфет. Зато у них бывает рахит. Детей тигр ел. За свою жизнь он съел около восьми детей. И у каждого из них был рахит. Несмотря на такое обилие съеденных рахитов сам тигр, который скоро приедет из Бенгалии, никакого рахита не имеет. Он полностью здоров. Но не весел. И не жизнерадостен. И с тоской смотрит на восход солнца.

  ***

       - Шуддходана, ты куда?
       - Я в джунгли, мама.
       - Что ты забыл в джунглях, Шуддходана? Малярию?
       - Я пойду погуляю, мама. Может быть, я поймаю змею нам на ужин.
       - Мы и без змеи проживем. В джунглях опасно.
       - Какая опасность, мама? Я знаю их, как свои пять пальцев.
       - Раз ты знаешь их, как свои пять пальцев, то ты знаешь и о тигре, который в них бродит.
       - Мама, нет никакого тигра.
       - Нет, есть. Огромный полосатый тигр. Этот тигр ест всех маленьких детей, которых встречает.
       - Мама, я был в джунглях сотни раз, и никакого тигра я там не встретил.
       - Смотри, Шуддходана. Я тебя предупреждала.
       - Но мама, мне так скучно.
       - Если тебе скучно, помоги мне по хозяйству.
       - Мне скучно помогать по хозяйству, мама. Я ведь ребенок.
       - Ну, тогда иди, Шуддходана. Иди. И пусть тебе встретится тигр.


ПОЧЕМУ?

     В Московском Зоопарке тигр, который скоро приедет из Бенгалии категорически откажется размножаться. Несмотря на все ухищрения опытных зоотехников и специалистов по тигриному размножению спаривания так и не произойдет. Специалисты будут в унынии. Им так хотелось заполучить тигренка. Сохранение породы. Тигр, который скоро приедет из Бенгалии, принадлежит к вымирающему виду. Некоторые считают, что он вообще является единственным представителем своего вида. Поэтому размножение в данном случае является не только внутренним интересом работников Московского Зоопарка, но и общенаучным интересом. Нежелание тигра, который скоро приедет из Бенгалии, спариваться поставит крест на этом интересе. Род оборвется. И ничего с этим нельзя будет поделать.


СКВОЗЬ ДЖУНГЛИ ПОД ВЗГЛЯДАМИ ОБЕЗЬЯН

     Дорога извивалась, уводя вглубь джунглей, которые были живы, полнились криками, шевелили лианами. Мимо лица то и дело проносились разноцветные птицы, не замолкавшие ни на секунду. С верхушек деревьев из листьев смотрели обезьяны. Иногда настороженно, но обычно равнодушно. Обезьяны либо ели, либо чесались. Остальные вещи их не волновали. Лишь иногда внезапный крик сообщал всем остальным, что кто-то из их зазевавшихся сородичей достался на обед удаву. Тогда обезьяны как по команде срывались со своего места и начинали спешное перемещение. Кто-то лез вверх, кто-то перепрыгивал на другие деревья. Это занимало минут пять, а потом все успокаивалось. И равнодушные глаза говорили о том, что кто-то ест, кто-то чешется. Только некоторые, самые пугливые, еще какое-то время настороженно смотрели по сторонам и внимательно сквозь листья разглядывали петлявшую внизу дорогу, по которой шел Шуддходана.
           Шуддходана не смотрел на обезьян. Он видел их каждый день. Шуддходана смотрел на землю, в руках у него была палка для ловли змей. Обыкновенная высушенная ветка дерева, только конец раздвоен. Достаточно крепкая, второй конец был заострен, в джунглях может случиться всякое.
            На самом деле ловля змей была для Шуддходаны лишь поводом. Разумеется, каждый раз ему приходилось ловить одну приличных размеров змею, чтобы было, что принести домой, но не это было главным. Шуддходана мечтал найти тигра. Не то, чтобы он надеялся убить тигра (хотя в семь лет это вовсе не кажется сложным), нет. Шуддходана просто хотел его увидеть. Просто потому что Шуддходана никогда не видел тигра. Ни разу в жизни. Хотя слышал о нем с детства. Каждый день. Тигром пугала его мать. Перед сном, когда он не хотел или не мог заснуть из-за духоты. Каждый раз, когда он уходил в джунгли.

                ***

           - Мама, а ты сама видела тигра?
           - Видела. Мне было тогда  столько лет, сколько сейчас тебе. Я была еще очень маленькая.
           - Ты тогда тоже ходила в джунгли?
           - Нет, в отличие от Шуддходаны я слушалась свою маму. Это был мертвый тигр. Охотник подстрелил его и принес в деревню.
           - Мертвого…
         - Мертвого. Но мертвый он был еще более страшный.
           - А как же ты можешь так говорить. Ведь ты же никогда не видела живого тигра.
           - Тогда дальше сам себе рассказывай, Шуддходана. А мне некогда.
           - Нет, мама, пожалуйста. Я больше не буду перебивать. Обещаю.
           - Ну ладно. Только помни, ты обещал не перебивать. На чем я остановилась?
           - Как привезли мертвого тигра.
           - Да, охотник привез мертвого тигра.
           - А как он выглядел?
           - Охотник?
           - Нет, тигр.
           - Огромный. Красный. С огромными зубами. А когти у него были как ножи.
           - Большие?
           - Вот такие.
           - Ух, ты!
           - А хвост у него был такой длинный, что он протянулся через всю деревню.


В СНАХ МЕРТВЫЕ ИНОГДА ОЖИВАЮТ.
    
           Иногда Шуддходана видел тигра во сне.
           Деревня была пуста, как будто все внезапно исчезли. Нестерпимо жаркий полдень и тишина. Множество насекомых. И мертвый тигр, лежащий у входа в дом. Вначале Шуддходана боится, потому что тигр огромный и по-настоящему страшный. Но любопытство сильнее, и вот уже Шуддходана присаживается на корточки рядом с головой тигра и кончиками пальцев проводит по пыльному лбу. Лоб теплый, наверное, его нагрело солнце, Шуддходана в любой момент готов отдернуть руку. Но тигр не двигается, и Шуддходана смелеет. Он раздвигает рот тигра и смотрит на его клыки. На солнце клыки кажутся красными и очень большими. Но Шуддходане скучно долго смотреть на клыки тигра, ему хочется увидеть глаза, хочется, чтобы тигр посмотрел на него. Двумя руками он аккуратно раздвигает тигру веки и видит неподвижный глаз с желтым зрачком. Вдруг зрачок начинает расширяться, и Шуддходана испуганно отшатывается. Тигр пару раз моргает и шумно выпускает воздух через нос. Не поворачивая головы, он осматривает разложенные перед домом вещи и наконец, останавливает свой взгляд на Шуддходане.

           - Ты живой? - спрашивает Шуддходана.
           - А ты сам не видишь? – отвечает тигр и закрывает глаза.


ВСТРЕЧА

     Идя по тропинке, Шуддходана обратил внимание на то, что обезьяны, прыгавшие над его головой, вдруг исчезли. И птичьи крики перестали доноситься до его ушей. Внезапно джунгли расступились, и Шуддходана увидел Тигра. Тигр сидел возле поваленного дерева и сосредоточенно ковырял когтем правой лапы в зубах. Он так и сяк поворачивал голову, недовольно фыркал и время от времени ударял по земле хвостом, поднимая облако пыли, засохших листьев и мелких насекомых. Некоторые насекомые приземлялась на шкуру Тигра, а других подхватывал ветер и навсегда уносил из родных окрестностей в далекие неизведанные земли.
        От неожиданности Шуддходана замер на месте, боясь пошевелиться. С одной стороны его бесконечные прогулки по джунглям наконец-то увенчались успехом. Живого тигра он увидел. Вот он Тигр.
        С другой стороны, и теперь Шуддходана понял это очень отчетливо, – зверь мог его съесть.
        Тигр перестал ковырять в зубах и посмотрел на мальчика. Первой мыслью было сорваться с места и бежать, бежать, бежать.
        Но бежать по джунглям от Тигра вряд ли получится долго. До дома он точно не добежит. Скорее всего, он не пробежит и десяти метров.
        Шуддходана повернулся одним боком и выставил вперед свою заостренную палку.
        Тигр фыркнул, поднялся и лениво двинулся к мальчику. Через пару шагов он остановился и снова сел.
        - Весьма самоуверенно с твоей стороны, не находишь? – неожиданно сказал Тигр.
        Голос Тигра оказался на удивление мелодичным. Было даже странно, что зверь, разговаривающий таким спокойным голосом, мог оглашать джунгли своим грозным рыком, который разносился на несколько километров, и заставлял опытных охотников приседать от страха, а матерей в деревнях плотнее прижимать к себе своих детей.
        Тому факту, что Тигр вообще разговаривает, Шуддходана наоборот нисколько не удивился. Ведь во сне Тигр тоже разговаривал? Да и помимо сна Шуддходана много раз мысленно разговаривал с Тигром. В каком-то смысле тот стал единственным собеседником, пускай и воображаемым, которому мальчик мог рассказать многие из тех своих мыслей, над которыми другие бы просто посмеялись. И уж точно бы не поняли. Никто. Даже мама.
        - Палка острая? – поинтересовался тигр.
        - Очень. Легко может проткнуть самую прочную шкуру.
        - Ну, это вряд ли, - тигр усмехнулся. – А вот для того, чтобы поковыряться в зубах, - в самый раз. Только ковыряться придется тебе, - Тигр поднял лапу, из которой вытянулись отточенные когти. – У меня палку крепко держать не получится. Еще выткну себе глаз ненароком.
        Шуддходана посмотрел на него с недоверием.
        - То есть ты меня не съешь?
        - А зачем мне тебя есть?
        - Ну, тигры же ведь едят мясо, в том числе человеческое.
        Тигр прищурился.
        - Слушай, вот сколько ты весишь?
        - Не знаю, - пожал плечами Шуддходана. – Немного меньше, чем мешок риса.
        - Ну и что мне тут есть? – усмехнулся Тигр. - Годовалый олень весит больше. А двухгодовалый в два раза больше. А трехгодовалый знаешь, во сколько?
        - В три раза больше? - предположил Шуддходана
     - Нет, - отрицательно покачал головой тигр, - Трехгодовалый весит уже почти как взрослый. Не говоря уж о том, что он наверняка вкуснее тебя.
        Шуддходана шмыгнул носом. Почему-то ему стало немного обидно за себя. Тигр тем временем разинул пасть и лапой показал мальчику, где следует искать.
        Шуддходана вплотную приблизился к тигру. Его равномерно обдавало горячим мясным дыханием. С левой стороны между клыком и соседним с ним зубом мальчик увидел застрявший жилистый кусок мяса, похожий на огрызок хвоста. Не исключено, что он принадлежал тому самому оленю, о котором говорил тигр.
        Шуддходана вставил палку и начал выковыривать застрявший кусок. Тигр мужественно старался не вертеть головой, лишь его язык рефлекторно подергивался. В этот момент мальчик подумал, что если он сейчас воткнет палку прямо тигру в пасть, тот умрет. А Шуддходана станет самым юным охотником, сумевшим убить Тигра.
        Шуддходана встречал охотников на тигров. Как бы долго удача не сопутствовала им, однажды они уходили в джунгли и не возвращались.
        Но он не встречал ни одного, кто помогал живому тигру выковырять из зубов застрявший кусок. И хотя Шуддходана понимал, что ему никто не поверит, он отогнал от себя мысль о легкой охотничьей славе и с удвоенной силой принялся ковырять между тигриными зубами.
        Наконец его старания увенчались успехом, и застрявший кусок вылетел из открытой пасти. Шуддходана отскочил в сторону и снова на всякий случай выставил перед собой палку.
        Тигр пару раз щелкнул зубами, потом подошел к вылетевшему куску и тщательно осмотрел.
        - Сколько раз зарекался есть хвосты, - поморщился он. – А ничего не могу с собой поделать. Иногда такое настроение накатит, что обязательно тянет сожрать какую-то дрянь.
        Он посмотрел на Шуддходану.
        - Спасибо, - тигр укоризненно посмотрел на нацеленную на него палку, Шуддходана опустил ее и воткнул в землю.
        Тигр улегся на землю.
        - Ну что, познакомимся?


ЗНАКОМСТВО

     - Так значит, ты всю жизнь мечтал увидеть живого тигра? – поинтересовался Тигр.
     - С самого раннего детства.
     - А сколько тебе?
     - Семь.
     - Много. По тигриному - треть жизни. Это если сильно повезет. А если не повезет, то половина. Ну, а если совсем не повезет…
     Тигр вздохнул и отвернулся.
     - А тебе сколько? – в свою очередь поинтересовался Шуддходана.
     - Пять. В переводе на человеческий примерно пятнадцать. С лишним.
     - Много, - серьезно сказал Шуддходана. - Моей маме было пятнадцать, когда она меня родила. А у тебя есть дети?
     - Какие дети, когда вся жизнь одна сплошная охота? Либо ты охотишься, либо на тебя охотятся. А еще спать надо, - Тигр помолчал. – Да и не люблю я их,  - Тигр снова помолчал. – К тому же последнюю самку в этих краях пристрелили год назад, - он вздохнул. – Хотя руку этому гаду она все-таки откусила. А все остальное я откусил, когда он спустя месяц за мной вернулся.
     Над поляной повисло молчание, жужжали насекомые, и откуда-то издалека доносился шум водопада. Молчание прервал Шуддходана.
     - Получается, так и будешь жить один?
     - Да, один это ладно, - поморщился Тигр. – К этому привыкаешь. Уезжать я отсюда не хочу.
     - Куда уезжать? – удивился Шуддходана.
     - В Москву. Птицы знакомые рассказали.
     - А это далеко?
     - Говорят далеко. Через океан плыть.
     - А зачем тебе туда плыть?
     - Да мне и не надо. Но птицы сказали, что скоро приедет специальная бригада для моего отлова. Мол, в дикой природе, по их мнению, я погибну от рук браконьеров. А когда поймают, собираются подарить Московскому Зоопарку в качестве живого символа нашей страны. Повезут меня за океан - и прощай, джунгли.
     - Везет тебе! - восхищенно сказал Шуддходана.
     От удивления Тигр поднял голову, а потом и вовсе сел.
     - Чего?
     - Ты же поедешь путешествовать! Увидишь другие страны!
     Тигр криво усмехнулся.
     - Да дались мне эти другие страны! Что я там делать буду? Местных тигриц обхаживать? Мне здесь нравится. К тому же есть здесь одна леопардиха, - наткнувшись на непонимающий взгляд Шуддходаны, тигр осекся. – Впрочем, детям об этом знать рано.
     - Я тебе завидую, - искренне сказал Шуддходана.
     - В смысле леопардихи? Могу познакомить, если хочешь. Только она нервная и пугаться любит. И людей не любит. И вообще никого не любит.
     Шуддходана мечтательно посмотрел в небо.
     - Потому что уедешь. Далеко-далеко. Совсем далеко. Я вот никогда никуда не уеду. Я ведь дальше своей деревни нигде не был. Только в джунглях. И никогда не буду, - мальчик перевел взгляд на Тигра. - Хотел бы я оказаться тобой. Сидел бы здесь и ждал, пока не увезут.
     Тигр посмотрел на него с недоверием.
     - Ты серьезно?
     - Конечно!
     - То есть абсолютно серьезно?
     - Конечно!
     - И тебя бы не смутило, что ты больше никогда не увидишь маму?
     - Она скоро умрет, так сказал доктор, который приезжал к нам в деревню. Значит, я и так скоро ее никогда не увижу.
     - Друзей?
     - У меня нет друзей. Все остальные в нашей деревне либо гораздо старше, либо совсем маленькие.
     - А ты уверен, что никогда об этом не пожалел бы?
     - Уверен.
     - И даже, если обратного пути не будет?
     - Я уверен, - твердо сказал Шуддходана.
     Тигр помолчал, обдумывая какую-то мысль.
     - Это можно устроить, - Тигр поднялся на лапы. – По крайней мере, попробовать. Пойдем, придется прогуляться в джунгли. По дороге все расскажу. А ты пока хорошо подумаешь. Если передумаешь, я не обижусь. И палку свою не забудь, еще обратно возвращаться.
     Тигр размеренным шагом двинулся вглубь джунглей, а Шуддходана, выдернув из земли заостренную палку, которую уже успела облюбовать пара спаривающихся тропических стрекоз, побежал следом.


ПРОИСХОДИТ ОБМЕН

     Шуддходана и Тигр стоят возле полуразрушенной стены давно заброшенного храма. Почерневшие от дождей и времени камни оплетены лианами, кое-где из стены к солнцу пробиваются молодые растения, а сама стена одним боком ушла в землю. В центре стены находятся два на удивление хорошо сохранившихся барельефа. Правый изображает тигра, второй ребенка. Глаза у обеих фигур закрыты. Создается впечатление, что барельефы живут своей, совершенно отдельной от остальной стены, жизнью. Жизнью, которой не страшны ни дожди, ни ветер, ни время.
     - Я много раз приходил сюда, - произносит Тигр. - Пытался понять, что эти фигуры значат. В первую очередь я не мог понять, почему они одинакового размера.
     - И ты понял?
     - Только после того, как встретил тебя сегодня.
     - Почему меня?
     - Потому что я не встречал другого ребенка, который хотел бы стать мной.
     Шуддходана подходит к барельефам поближе и касается рукой фигуры ребенка. Пальцы мальчика начинает слегка покалывать, а по телу пробегает легкий озноб.
     Шуддходана отдергивает руку и поворачивается к Тигру.
     - Это место волшебное?
     - Не знаю. После долгого общения с охотниками я в волшебство не верю.
     - Тогда что это?
     Тигр усаживается на землю и чешет лапой за ухом.
     - У тигров есть такая легенда, - начинает он, -  что когда-то давно Тигр и Человек были одним существом. Это существо было не только сильным, кровожадным и быстрым, как тигр. Но и хитрым, подлым и коварным, как человек. В общем, можешь себе представить, что это была за злобная тварь. Оно ходило по земле и пожирало все, что попадалось на пути. Ну и однажды сожрало все, что не спряталось под водой или не ушло под землю. А поскольку голодать никому не нравится, то злоба существа достигла такого предела, что оно начало пожирать само себя.
     Тигр замолкает, и Шуддходана спрашивает.
     - Сожрало?
     Тигр скептически смотрит на Шуддходану.
     - Если бы сожрало, мы бы с тобой здесь не сидели, - он делает паузу. -
Но почти. В общем, не знаю, что там дальше случилось – то ли молнией в него боги кинули, то ли еще что. Одним словом – существо разделилось на две части – на тигра и человека. Которые с тех пор непрерывно враждуют друг с другом, чтобы все остальные существа на земле могли хоть как-то существовать. А произошло все на этом самом месте.
     - Откуда ты знаешь, что на этом? – недоверчиво спрашивает Шуддходана.
     - Я так думаю, - веско отвечает Тигр. – Собственно то, что получилось после разделения здесь и изображено.
     Шуддходана еще раз внимательно смотрит на барельефы.
     - Но почему существо разделилось на тигра и ребенка? А не на тигра и взрослого?
     - Потому что по хитрости и подлости с ребенком не сравнится ни один взрослый, - резонно отвечает Тигр. – А когда ребенок вырастает, добавляется еще и коварство. Можешь называть его опытом.
     Шуддходана резко оборачивается к Тигру, его глаза блестят.
     - Если так и было на самом деле, значит, мы снова можем стать одним существом? Если очень сильно захотим. И тогда мы вместе отправимся в путешествие за океан!
     Тигр отрицательно мотает головой.
     - Боги – не идиоты, даже если их не существует. Если они уж что-то делят, то навсегда. К тому же ты забываешь – я-то ехать никуда не хочу.
     - Тогда зачем ты меня привел сюда? – Шуддходана уже чуть не плачет. – Чтобы рассказать дурацкую сказку?
     - Нет, - серьезно отвечает Тигр. – Я думаю, на этом месте мы можем обменяться душами. Ты станешь мной, а я стану тобой. Тебя поймают и увезут путешествовать через океан, как ты и хотел. А я, как и хотел, останусь здесь. Правда придется привыкнуть носить на поясе эту грязную тряпку.
     Шуддходана не раздумывает ни секунды.
     - Я согласен.
     - Точно? Я же сказал – обратного пути не будет. Никогда.
     - Как мы это сделаем?
     Тигр озадаченно смотрит на Шуддходану.
     - Не знаю.
     - Не знаешь?
     - Откуда?
     - Будем ждать молнию?
     - Долго ждать можно, - Тигр смотрит на барельефы. – Можно попробовать сделать, как они. Встать рядом и закрыть глаза. Вдруг подействует?
     Шуддходана и Тигр встают каждый напротив своего барельефа и закрывают глаза.

     И они обмениваются душами.


РЕСПУБЛИКА КАМНЯ

       Ливень, гром и молния.
       И для чего оставаться собой, если есть возможность стать кем-то другим?
       Все можно использовать.
       Главное – камень.
       Вселенная была Империей Камня.
       Но Вселенную Империю предали, а ее законных правителей убили.
       И чтобы не было волнений, убили их детей.


       - Мы поступили правильно! – Главный Учетчик выступает перед публикой. - Иначе они убили бы нас!
Публика, состоящая из наполненных разноцветной водой пузырей и одноцветных ливров, бешено аплодирует.

       Советник подходит к Главному Учетчику и говорит ему на ухо:
       - Мы только что получили информацию с Земли. Она может вас напугать.
Наследники живы.
       Главный Учетчик сходит с трибуны. Он в бешенстве.
       - Это невозможно! Они должны были убить друг друга!
       - Они не убили.
       - Значит, сделайте так, чтобы убили.
       - Не волнуйтесь, они все равно никогда не смогут сюда вернуться.
       - Дайте руку.
       Советник покорно протягивает руку, а Главный Учетчик начинает резать воздух.
       - Мне не нужна ваша рука. Я хочу, чтобы вы поняли.
       Воздух режется все дальше, и линия разреза подбирается к лицу Советника.
       - Поймите, - говорит Главный Учетчик, - Пока они живы, я не могу быть спокоен. Никто из нас не может быть спокоен. Вспомните, ведь я еще тогда предлагал их убить.
      Замерев, Советник, смотрит на разрезанный воздух, остановившийся в сантиметре от его глаза.
      - Но вы же знаете, почему мы не могли убить их! Нарушилось бы равновесие.
      Главный Учетчик слегка наклоняется, и лицо Советника делится на два лица.
      -  Я всегда ненавидел равновесие. Как жить в Мире, зная, что где-то живет кто-то, кто мечтает тебя убить?


Я СТАНУ ВАС УБИВАТЬ

       И ни один из вас не спасется.


МЕДЛЕННО И МЕТОДИЧНО

       до тех пор, пока у вас не сломаются все кости, а из носа не пойдет кровь
       а потом я продолжу
       а вы умрете,
       потому что вы не нужны,
       потому что вы не те, с кем хочется обмениваться душами
       потому что у вас нет души
       у вас вообще ничего нет
       медленно и методично

И УДАРЮ ТОКОМ

       А потом я разрежу вам грудь и вставлю туда свое сердце. Потом зашью и ударю током. И вы оживете. Только теперь у вас в груди станет биться два сердца.    Мое и ваше.
       Тук,
       тук,
       тук,
       тук.

       Ожили?
       Хорошо.
       Пора начинать.


ПРОИЗОШЛО

       Шуддходана очнулся от того, что его пинали в бок. Он открыл глаза. Он очнулся, открыл глаза и напротив себя увидел семилетнего мальчика в грязной набедренной повязке, который радостно пинал его ногой и кричал – «Посмотри, у нас получилось»!
      Шуддходана попытался подняться и обнаружил, что его руки какие-то мохнатые, полосатые, и они – звериные лапы. И получил – новый пинок под бок.
      - У нас получилось! – радовался мальчик. – Теперь Тигр – это ты. А Шуддходана – это я!
      Он начал вставать на лапы, во всем теле чувствовалась слабость, и болели уши.
      - Получилось! – не отставал мальчик. – Получилось!
      С неба полетели птицы, справа запрыгали обезьяны.
      - Почему они летят и прыгают? – Шуддходана почти встал.
      Перед ним была стена полуразрушенного храма, почерневшая от дождей, ветра и времени. На стене было два удивительным образом сохранившихся барельефа – на одном был изображен ребенок, а на другом тигр. Теперь глаза у обоих были открыты. И теперь Тигром был он, а кто стоял рядом? Что-то слабое, мясное и подлое. Которое хочется убить, а потом сожрать.
       Тигр в теле Шуддходаны тоже увидел этот взгляд, поднял палку и на всякий случай отошел.
       - Ты для начала успокойся. Трансформация – сложная штука. Я предупреждал. Помни о том, что ты в своем нынешнем облике меня одной лапой задрать сможешь.
       Шуддходана встал и посмотрел на свое отражение в луже, которая успела накапать за время ливня. Зрачки глаз стали вертикальными, на лице выросли длинные белые вибрисы, и сам он стал Тигр.
       Мальчик посмотрел на него с сожалением.
       - Пошли обратно на поляну. Ты станешь там ждать комиссию по отлову, а я пойду.

       На этом месте автор сделает небольшую заметку. Он хотел разделить эпизод на три части и продержать читателя в напряжении еще три дня. Но не стал. И решил сегодня же рассказать, как сложились судьбы Шуддходаны и Тигра. Не потому что автор такой добрый, а потому что эта история закончилась там же и тогда же. После того, как Шуддходана и Тигр дошли до поляны, они больше не виделись. В таком случае, чего тянуть?

       Вот, как сложится судьба Тигра (переселившегося в тело Шуддходаны).

       Он вернется в деревню к маме. Спустя год она умрет, и он попадет в подсобные рабочие к местному индийскому кузнецу. Тигр, заключенный в теле семилетнего мальчика, не станет выносить издевательств хозяина, нагрубит и пообещает его убить. Тогда хозяин схватит его за лицо, разожмет челюсти, возьмется за язык – и вырвет. Щипцами. После этого Тигр утратит дар речи и до конца своей жизни не произнесет ни слова. В ту же ночь он убьет кузнеца и навсегда уйдет из деревни.
        Ради еды он станет устраиваться на любые работы, а ночевать будет на улице.
        Однажды он примкнет к террористической организации «Тигры освобождения. Тамил Илама». А еще спустя два года станет руководителем одной из боевых ячеек.
Он станет наводить ужас на врагов, советников и противников. А его немота станет восприниматься ими как отличительный фирменный знак.
       В одной из боевых операций его убьют. Хотя самые близкие к нему люди будут убеждены – тот взрыв в кафе он сознательно организовал сам.

      А вот как сложится жизнь Шуддходаны.
      Шуддходана, переселившийся в тело Тигра, не обманул. После расставания он так и остался сидеть на поляне и ждать комиссию по отлову. Прошла неделя, потом вторая. Его поливали дожди, он не ел, и однажды они пришли.
      Они вышли из кустов, очень напряженные и напуганные. И очень удивились, что тигр не бросается на них, а сидит спокойно. Но на всякий случай они выстрелили в него большой дозой снотворного. И Шуддходана опять упал.
      Дальше все было, как и обещалось. Пробуждение на встрече мировых лидеров, любование тигром, а потом новый выстрел снотворного перед тем, как везти через океан. Перевозка стоит денег, поэтому лучше не рисковать.
      Все время, пока они плыли через океан, Шуддходана спал, усыпленный снотворным для животных, в трюме в железном ящике. А когда корабль подошел к порту, и он проснулся, в него выстрелил снотворным еще раз.
      Следующий раз он очнулся уже в клетке Московского зоопарка. Он стоял перед решеткой, а ему протягивали обслюнявленные конфеты, а если он отказывался их есть,  ночью работники зоопарка связывали ему лапы и били. Не потому что они плохие и садисты – такова их Работа.
      Шуддходана всю жизнь мечтал о путешествиях, но он не думал, что все свое путешествие он проведет запертым в железный ящик, а закончит в клетке.
      Поэтому Тигру, приехавшему из Бенгалии, не нравится восход солнца, не нравится закат и те, кто подходят к клетке и на него смотрят.
      Но однажды утром он видит напротив своей клетки странную девушку. Она сидит на скамейке и смотрит на него. Ее обходят люди, охранники и уборщики. И никто из них не видит то, что с такой отчетливостью видит Шуддходана, запертый в теле Тигра.
      На руках девушки горят огненные иероглифы. Но никто этого не замечает. Даже сама девушка. Шуддходана завороженно смотрит на ее руки и понимает, что иероглифы ему знакомы. Он видел их в храме.
      Руки девушки загораются, и идущий от них жар поджаривает валяющееся в углу его клетки мясо. Но это видит только Шуддходана, запертый в теле Тигра. Он рявкает на тех, кто в этот момент подошел к его клетке и бьет по земле хвостом, поднимая облако пыли, листьев и мелких насекомых.

       В этот момент он еще не знает, что ее зовут Грэта.
       И что их судьбы окажутся переплетены навсегда.
       И что она специальный агент Интерпола.
       И что она прибыла в Москву с секретным заданием.
       И к Шуддходане, запертом в теле Тигра, это задание не имеет никакого отношения.
       Но именно она освободит его из клетки.
       Если выживет и не умрет.
       А она не умрет. Потому что ее зовут Грэта Гройс. И она лучшая профессиональная убийца на планете Земля.
       За исключением своего брата.


ГРЭТА НЕ ВИДИТ ЗВЕЗД

       А вечером Грэта стоит у окна и смотрит на звезды. Сегодня небо низкое, и звезд не видно. Но Грэта помнит их все. Названия звезд звучат как заклинание. И Грэта убеждена -  это заклинание принесет ей счастье.

 А – Альнаир
 Б – Бекрукс
 В – Встреча
 Г – Гемма
 Д – Денеб
 Е – EV Ящерицы
 Ж – Жизнь
 З – Звезда Пистолет
 И – Йота Летучей рыбы
 К – Канопус
 Л – Лакайль 8760
 М – Мирида
 Н – Нусакан
 О – OGLE-TR-182
 П – Процион
 Р – Рана
 С – Сигма Октанта 
 Т – Тубан
 У - Ужас
 Ф – Фекда
 Х – Хи Треугольника
 Ц – Центавра
 Ч – Чувство
 Ш – Шемали
 Щ – Щит
 Э – Эта Киля
 Ю - Ю
 Я - Я

К0НЕЦ 4-ОЙ ГЛАВЫ.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ПАНИЧЕСКАЯ АТАКА

ГЛАВА 5. БОЖЕСТВЕННЫЕ БЛИЗНЕЦЫ.

ПОЛЕЗНЫЕ ТЕРМИНЫ.

1.
        Паническая атака - это не поддающееся объяснению, но крайне мучительное для человека (вне зависимости от его пола и возраста), спонтанное ощущение тревоги,  которое сопровождается изнуряющим ужасом в сочетании с повышенным сердцебиением, страхом сойти с ума, бессонницей, ощущением покалывания в конечностях и сильными болями в левой стороне груди.
        Чаще всего панические атаки повторяются более одного раза, но именно первый приступ навсегда откладывается в памяти человека и становится своеобразной моделью для последующих приступов. Кроме  того, он порождает в человеке постоянное чувство ожидания того, что приступ повторится. Поэтому вся жизнь человека, подвергшегося панической атаке, постепенно подчиняется этому ожиданию, что в свою очередь порождает постоянно угнетенное состояние духа.
        Как правило, панические атаки «действуют» избирательно. Они случаются в общественном транспорте (особенно в метрополитене) и в любом другом месте, где наблюдается большое скопление народа. Это могут быть как праздничные гуляния, так и обычная очередь. После повторения двух панических атак у человека начинает формироваться так называемый комплекс ограничительного поведения. Он начинает избегать тех мест, в которых стал объектом панической атаки. 
        У человека развивается агорафобия, что рано или поздно приводит к социальной дезадаптации. Из-за преследующего ужаса повторения панической атаки, человек теряет возможность выходить из дома, а с другой стороны он не может оставаться в одиночестве.
        Появление агорафобии как следствия панических атак, говорит о том, что началась вторая стадия болезни. На этой стадии общее состояние усугубляется реактивной депрессией. Но самым ужасным является то, что человек все это время может не понимать, что именно с ним происходит.
                (Энциклопедия человеческих болей)

2.
        Рана (лат. Vulnus) , открытое механич. повреждение кожи, слизистых оболочек и нередко глубже лежащих тканей, а также органов. Характеризуется кровотечением, зиянием и болевой реакцией.
        Функциональные нарушения определяются локализацией и видом Р. Различают в Р. края, стенки, дно, полость (раневой канал), входное (слепая Р.) и выходное отверстия (сквозная Р.).
        Р. бывают: резаные, рубленые, колотые, ушибленные, рваные, размозжённые, укушенные, огнестрельные, отравленные (при укусах ядовитыми животными, попадании в Р. отравляющих веществ), комбинированные (ушибленно-рваные и т. п.), инфицированные (заселённые активными патогенными микробами), проникающие (с нарушением целости стенок полостей).
        Операционные Р., в отличие от случайных, обычно асептические. Заживление Р. зависит от величины, характера, степени загрязнения, своевременно оказанной первой помощи, видовых и индивидуальных особенностей животного, его состояния (переутомление, истощение, гиповитаминозы и др.) в момент ранения.
                (Ветеринарный энциклопедический словарь)


ИМПЕРИЯ  КАМНЯ

       Никто не знает, как и из чего появился первый Камень. О том, чтобы ответить хотя бы приблизительно на вопрос – когда это произошло? – не может быть и речи. Древнейшая хроника Империи, к примеру, отвечает крайне уклончиво, сообщая нам, что Самый Первый Камень возник непосредственно перед рождением из него Первых Богов Камня,  Правителей 150 миллионов Звездных Миров и Основателей Империи.
          Впрочем, тут удивляться нечему, поскольку каждая историческая хроника, даже самая незначительная,  ведет начало Истории с того правителя, при котором была создана. Ну, или с его далекого мифического предка.
          А на вопрос – когда родились первые Боги Камня? – хроника дает еще более лаконичный ответ – Это было миллиард лет назад. Попробуй, проверь.
          Понятно, что при таком подходе даже самому вдумчивому современному исследователю Империи абсолютно невозможно определить точную датировку, но это и неважно. В конце концов, миллиард лет или десять миллиардов лет это ведь не настолько принципиально? Так ведь?
          Но вот в чем современный исследователь может попробовать разобраться, так это в причинах возникновения Первого Камня, а соответственно Первых Богов и, впоследствии, самой Империи.
          Основной теорией является самоупорядочение Изначального Хаоса, вследствие охлаждения внутреннего разрушительного Жара, и появление из него Разума, как более совершенного орудия контроля. Хотя другие (более радикальные исследователи) убеждены – возникший Разум – не результат прогресса разрушительного Жара, а наоборот следствие инволюции оного. Выражаясь их словами – Жар, превращаясь в Разум, утрачивает способность быть Жаром. И это не гуд.
          Были еще и такие, которые утверждали, что не было ни Хаоса, ни Жара, ни Разума, ни Богов Камня, ни Империи, ни Звездных Миров. И их самих тоже нет. Как нет и тех, кто их слушает или читает. Особо всерьез их не воспринимали, но и не убивали, поскольку спрос на потеху велик во все времена и во всех мирах. Обитали они где-то на отшибе разумного мира, ни к кому не лезли и ничего не хотели, поскольку были убеждены, что те, кого не существует и хотеть ничего не могут.
          Очевидно, именно по этой причине сторонники данной теории умудрились просуществовать в своем смешном заблуждении на протяжении всей истории развития Империи, в то время как имена гораздо более солидных и авторитетных ученых и мыслителей уже давно никто не помнит.   
          После многосоттысячелетнего изучения природы Звездных Миров, самые разные ученые от астрономов до археологов и музыкантов пришли к выводу, что все Звездные Миры связаны между собой, и связь эта - не образное выражение поэтов и мистиков, а самая что ни на есть прочнейшая связь, физическая, если угодно. Говоря проще все объекты, расположенные во Вселенной, являются частью единой Структуры Камня, частью гигантской кристаллической решетки.
          Этим-то династия Богов Камня и отличалась от всех остальных – каждый из них был напрямую связан не с другими живыми существами, а сразу со Звездными Мирами. С каждым из них. Хотя выглядели Боги, как вполне живое существо. Впрочем, предания утверждают, что Боги среди прочего обладали врожденной мимикрией, и поэтому любому живому существу из любого Мира, казались представителем того же вида, что и само существо.
          Разумеется,  устройство Звездных Миров по принципу кристаллической решетки делало необходимым присутствие хотя бы пары Богов Камня. Гибель последнего из Богов привела бы к нарушению всей структуры и, соответственно, к ее полному исчезновению. Однако, по преданию было одно «но» при котором такая ситуация могла бы стать возможной. Но об этом чуть-чуть позже.


ПРАКТИКА БОЖЕСТВЕННОГО ИНЦЕСТА

       Все Боги Камня, начиная с самой первой пары, являлись ближайшими родственниками. Первая пара Богов Камня были родными братом и сестрой, одновременно появившимися в Мире и разделившими между собой силы ядра кристаллической решетки Изначального Камня.
       Закон Вселенного Равновесия не предусматривал одновременного нахождения в Звездных Мирах более чем двух Богов Камня. Отныне и навсегда их должно было оставаться лишь двое.
       Единственным исключением, при котором Вселенная Структура, продолжила бы свое существование, как это ни парадоксально, стало бы взаимоуничтожение Богов Камня. Тогда бы они исчезли как Боги и сделались бы еще одним Звездным Миром, который бы занял соответствующее место во Вселенной кристаллической решетке, обеспечив ее дальнейшее функционирование. Но это была невозможная ситуация.
       В случае, если их разлучали, Боги Камня могли чувствовать друг друга и всеми силами стремились воссоединиться, и никакие космические расстояния не были им помехой. Ведь информацию они получали напрямую от Звездных Миров. Но что еще важнее оба они были разделенными частями единого камня, которые тянулись друг к другу.
       Похожий эффект встречается и у обыкновенных камней. Например, у алмазов. Он получил название «двойникование». Иногда их кристаллы встречаются в виде сростков двух индивидов и располагаются так, что один служит отражением другого. А если их повернуть на 180° (то есть на пол-оборота) вокруг так называемой двойниковой оси эти кристаллы полностью совмещаются.
       Примерно то же самое было и с Богами Камни. За одним исключением – в отличие от обычных камней они размножались.
       Размножение Богов Камня было обставлено сложнейшей системой ритуалов, конечная же суть была крайне проста. В зависимости от того, какого пола рождался ребенок, становилось ясно – кто из его родителей должен совершить ритуальное самоубийство. Если рождался мальчик, то в жертву себя приносил отец, если девочка – то мать. Родившийся ребенок, достигнув необходимого возраста, становился полноправным Богом Камня, занимал  место своего умершего родителя, и Божественная Пара правила до тех пор, пока не подходило время зачатия следующего наследника.
       Подобная система была совершенна, поскольку характер передачи и преемственности был полностью добровольным. В прямом смысле ни один из принесших себя в жертву Богов Камня не умирал, и не исчезал. Смысл передачи заключался в бесконечном поддержании постоянства, благодаря которому Империя Камня и 150 миллионов Звездных Миров могли продолжать существовать, развиваться, гибнуть и вновь возрождаться.
       Для исполнения необходимых ритуалов возникла специальная каста Учетчиков – жрецов. Основной их функцией было ведение всевозможных хроник, сохранение и приумножение знаний, освоение и заселение новых миров, а также осуществление контроля над тем, как развивается жизнь в этих новых мирах. В каждый мир, который на заседании руководителей касты признавался разумным, направлялось свое постоянное представительство учетчиков.
       Центральным же действием, которое совершал лично Главный Учетчик, и к которому он готовился всю свою жизнь, было принятие на свет нового наследника Богов Камня и присутствие во время ритуального самоубийства соответствующего родителя.
       После присутствия на двух этих событиях Главный Учетчик полностью слеп, но вместе с тем обретал новое внутреннее зрение, и мельчайшую частичку возможностей, которыми обладали Боги Камни. Впрочем, этой мельчайшей частички ему хватало, чтобы отныне быть могущественнее всех остальных, простых, живых существ Империи Камня и 150 миллионов Звездных Миров.
       И лишь тогда, когда подходил момент зачатия нового наследника Богов Камня, Главный Учетчик передавал свой пост заранее выбранному преемнику.
       Казалось бы, настолько совершенная система не могла дать сбоя, если бы однажды у предыдущей пары Богов Камня неожиданно не родились близнецы – мальчик и девочка. Божественные дети при рождении, получили ритуальные имена, которые до них носили все поколения Богов Камня - Хаконе и Войс.


ГЛАВНЫЙ УЧЕТЧИК ИЗБАВЛЯЕТСЯ ОТ БЛИЗНЕЦОВ

       Близнецы не в первый раз рождались у Богов Камня. Но до нынешнего момента это были близнецы одного пола. В таких случаях будущий наследник всегда выбирался бросанием жребия. Второго близнеца съедал соответствующий родитель, после чего совершал ритуальное самоубийство, и все продолжалось по обычной схеме. Но новая ситуация оказалась принципиально иной. Старшая пара Богов Камня приняла решение полностью самоустраниться, уступив место новой паре.
            В ночь после родов оба Старших Бога Камня, сев в Зале Ухода, вырезали друг у друга сердца. Ритуальные ножи им заботливо протянул Главный Учетчик.
            С этого момента новорожденные Божественные Дети оставались на его попечении до своего взросления. Главный Учетчик, согласно клятве верности Империи Камня, должен был воспитать их и обучить всему, что должны знать наследники Империи и повелители 150 миллионов Звездных Миров.
            Однако у Главного Учетчика было свое, особое, видение сложившейся ситуации. В рождении разнополых близнецов он увидел знак завершения огромного временного цикла, который длился миллиард лет. Ведь Первые Боги Камня тоже были разнополыми близнецами. В таком случае, почему нынешним не стать Последними?
            Главный Учетчик увидел шанс навсегда избавиться от Богов Камня и сделаться самым могущественным существом во всех Звездных Мирах.
            Глядя внутренним зрением на лежащих в кровати спящих младенцев, ослепший Главный Учетчик испытывал непреодолимое желание тут же свернуть им шеи. Но он не мог так поступить – это бы нарушило равновесие и разрушило бы навсегда Структуру Каменной Решетки. А Главный Учетчик не хотел всеобщего разрушения и ухода в небытие. Он хотел править.
            Выход был один – дождаться пока божественные дети вырастут и убьют друг друга, став новым Звездным Миром и положив окончательный конец династии Богов Камня.
            Но для этого их надо было воспитать врагами друг друга.
            Само по себе это было не так уж и сложно. Раздельное воспитание, прививание противоположных нравственных ценностей и, разумеется, обучение соответствующим навыкам охоты и убийства. А дальше они справились бы сами. Но было два очень жирных «но». Во-первых, в случае неуспеха – гнев Божественных Детей было даже трудно себе вообразить, а во-вторых, натравить друг на друга тех, чьи сердца являются двумя половинками единого Изначального Камня, тоже задачка не из легких. Гарантии в том, что их встреча не пробудит в них общую память Богов Камня, просто не было.
            Значит, для начала Божественных Детей надо было надежно изолировать. Внутри самой Империи Камня и всех 150 миллионов Звездных Миров это, разумеется, было невозможно. Но это не значило, что изоляция была невозможна в принципе. Оставались Миры, которые не считались разумными и находились за пределами Империи Камня. Из любого такого мира Божественные Дети не смогли бы вернуться, даже если бы очень сильно захотели. В неразумных мирах была нарушена обратная связь, они постоянно втягивались внутрь себя до своего полного самоуничтожения. Разумеется, если в какой-то момент их признавали разумными, Учетчики корректировали обратную связь, и новый мир становился частью Империи, раздвигая ее границы.
            В изоляции Божественных Детей в одном из неразумных миров был еще один огромный плюс. Там Божественные Дети теряли внутреннюю связь с остальными Звездными Мирами, а, соответственно, были практически слепы и могли совершать свои поступки, основываясь исключительно на собственно полученных знаниях и внушенных привитых ценностях. О том, какие знания и ценности могут привить обитатели неразумных миров Божественным Детям, Главный Учетчик думал с чувством гадливости. Скорее всего, эти ценности заключались в постоянной необходимости питаться, совокупляться и убивать для того, чтобы питаться, совокупляться и убивать.
            С выбором какого-то определенного мира Главный Учетчик долго не мучился. Он выбрал тот участок малоизученного пространства, в котором показатель миров, признанных впоследствии разумными, был самым низким. Божественные дети, в возрасте полутора дней от роду, были отправлены на одну из таких планет.
            Как и все неразумные миры планета не имела собственного Имени, и обозначалась по названию вещества, из которого произрастало большинство обитавших на ней живых организмов – земля.


ВОПЛОЩЕНИЕ НА ЗЕМЛЕ

       Итак, Божественные Дети, были отправлены за пределы Империи Камня, а Главный Учетчик, получив неограниченную власть, переименовал Империю в Республику, которую лично и возглавил. Но этот роман не о нем, а о том, как сложились в дальнейшем судьбы Божественных Близнецов, коварно отправленных в неразумный мир и заключенных в тела, обитавших там примитивных существ, чтобы впоследствии уничтожить друг друга.
       В тот же момент, когда Главный Учетчик принял свое роковое для Империи решение, Божественные Близнецы были изолированы, а в противоположных концах планеты Земля родились мальчик и девочка. Тридцать с лишним лет назад Божественные Близнецы Хаконе и Войс появились в Мире.
       Они появились внутри сморщенных красноватых тел, и от всех остальных детей отличались только тем, что при рождении не издали ни звука. Их земные родители, а также врачи и медсестры, вначале даже решили, что дети родились мертвыми. Но дети, не мигая, смотрели на окружающих широко открытыми глазами, и в глубине их зрачков явно чувствовалась жизнь. Наконец они пошевелились, и окружающие вздохнули с облегчением. Впрочем, кричать новорожденные так и не стали.
       Здесь необходимо сделать одну важную оговорку. Под словами «в тот же момент» имелось в виду исчисление Звездных Миров. Согласно же Земному времени Божественные Близнецы появились в Мире с разницей в семь лет. Правда в один и тот же день, тот же час и ту же секунду. К сожалению, чтобы объяснить этот очевидный для самого неграмотного обитателя Звездных Миров, временной парадокс, в земном языке не существует не только слов, но и определений. Понимаете теперь, почему земля и подобные ей миллиарды планет за пределами Империи (Республики) Камня не воспринимаются жителями Империи в качестве разумных миров? Океаны эмоций и полное отсутствие элементарных математических способностей. Разве можно всерьез считать разумными существа, которые своим главным достоинством считают врожденное умение бояться или привязываться, или желать, или ненавидеть? Или наоборот не испытывать ни одно из этих чувств?
       Вряд ли  Божественные Дети, воплотившись в своем земном обличии, в тот же момент поняли, с какими существами им придется иметь дело на этой планете. Вряд ли. Даже Божественные Дети, если им день от роду, - всего лишь дети. Пока они просто внимательно рассматривали окружающих своими огромными неподвижными глазами, в глубине которых подрагивали зрачки изумрудного цвета, жившие, казалось, своей отдельной жизнью.
       Мальчика, родившегося в Москве, родители, считавшие себя тонкими знатоками искусства, назвали необычным именем – Ий.
       Девочку, родившуюся в американском городе Салем, в семье полицейского с немецкими корнями, назвали достаточно распространенным именем – Грэта.


ГЛАВА 6.  ДЕТСТВО ГРЭТЫ.

       Как хорошо известно, в Америке существует множество городов с одинаковыми названиями. Существует четыре Портленда, огромное количество Спрингфилдов и несколько городов под названием Салем.
       Безусловно, самым известным является Салем, расположенный в штате Массачусетс. Именно там, в 1692-ом году состоялся знаменитый судебный процесс над Салемскими ведьмами, финалом которого стало повешение девятнадцати человек, раздавление камнями одного, и заключение под стражу еще пары сотен, часть из которых там же и умерло.
       Не менее известен город Салем, в штате Нью-Гэмпшир. Там находится так называемый Американский Стоунхендж, археологический памятник возрастом свыше двух тысяч лет, относящийся к периоду ранних североиндейских культур, и носивший вначале название «Mystery Hill» - Холм Загадок.
       Обо всем этом рано научившаяся читать Грэта узнала из толстого иллюстрированного атласа «США», который подарил ей отец-полицейский, чтобы девочке было, чем заняться, пока он пропадал на дежурствах.
       Ее биологическая мать, бывшая королева красоты из местной школы, спустя полгода после рождения Грэты сбежала с каким-то музыкантом и пропала. Найти ее отец-полицейский не пытался.
       Присматривала за Грэтой бабушка. Ну как, присматривала.
       Целыми днями бабушка качалась в кресле-качалке, слушала по допотопному транзистору музыку своей молодости, и потягивала виски прямо из бутылки, прикуривая одну сигарету от другой. Своего сына – полицейского она откровенно считала дураком и тряпкой, но Грэту при этом любила. По своему, конечно.
       Любовь заключалась в том, что бабушка на нее никогда не кричала и время от времени делала транзистор громче, когда играла особенно нравившаяся ей песня, под которую бабушка рассказывала какую-нибудь связанную именно с этой песней дикую историю из собственной жизни. Среди героев историй фигурировали отважно погибшие офицеры, известные певцы и спортсмены, кровожадные гангстеры, астронавты и даже президент Джон Кеннеди. 
       Когда Грэта выросла, она поняла, что бабушка была глубоко и полностью помешана и жила в собственном странном мире, состоявшем из отрывков некогда виденных фильмов, газетных заголовков, телевизионных викторин и чего-то еще, что попадало в ее мозг из бутылки виски и пачки крепких сигарет.
       Еще бабушка регулярно давала Грэте четвертаки, всегда тайком от отца. В этот момент она отвлекалась от своего транзистора, смотрела на Грэту вполне осознанным взглядом, заглядывала в глаза и говорила: «Это, чтобы у тебя было, на что уехать отсюда, когда придет время. Не трать на всякую ерунду».
       В тот момент Грэта совершенно не представляла – за-чем ей куда-нибудь уезжать, но добросовестно складывала четвертаки в большую жестяную банку из-под кофе, которую прятала в самом надежном месте – у себя под кроватью.
       На самом деле она знала, на что однажды потратит скопленные деньги, и в этом ей помогал подаренный отцом атлас Америки. Грэта собиралась посмотреть все те города, наполненные увлекательными историями, о которых читала. В первую очередь, разумеется, она собиралась посмотреть оба города, носящих то же название, что и ее собственный, – Салем. Насколько же эти города были интересней!
       В воображении Грэты там до сих пор колдовали в лесах зловещие ведьмы, горели костры, стояли виселицы и рубили друг друга томагавками дикие индейцы с привязанными орлиными головами вместе шлемов.
       Сама Грэта проживала в городе Салем, штата Орегон. На самом деле этот город был гораздо крупнее, чем два остальных вместе взятых. Но как же в нем было скучно! Да и что интересного может быть в городе – центре сельского хозяйства? Главным событием являлся ежегодный Вишневый фестиваль, на котором выбиралась Вишневая Королева. Не то, чтобы Грэта сама не хотела быть Вишневой Королевой, но зловещие лесные ведьмы ее привлекали гораздо больше.
       Грэта твердо решила, что однажды она пустится в бесконечное странствие и вот тогда бабушкины четвертаки придутся очень кстати. Правда, мороженое на деньги из заветной суммы она время от времени себе все-таки покупала.
       Мороженое да иллюстрированный атлас Америки. Все остальное из того, что ее окружало, Грэте было совершенно не интересно. К примеру, что город, в котором она живет, находится точно на полпути между Северным Полюсом и экватором. А также тот факт, что в нем расположена психиатрическая больница, в которой за несколько лет до этого был снят знаменитый фильм «Пролетая над гнездом кукушки». И которой совсем скоро будет суждено навсегда изменить всю ее жизнь.


ДЕТСТВО ГРЭТЫ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

       С отцом Грэта общалась каждый день. Полчаса утром и полчаса вечером. Все остальное время сержант Билли Гройс проводил на службе. Утром они ели яичницу с беконом, которую жарил Билли, а вечером стейки из морозилки, которые тоже жарил Билли. Грэтина помощь сводилась к тому, чтобы за полтора часа до прихода отца достать стейки из холодильника, чтобы они разморозились.
       Пока отец ел, Грэта рассказывала ему о том, что прочитала за день, а он слушал и изредка одобрительно кивал головой. Сержант Билли Гройс был человеком немногословным.
       Так было не всегда. В школе Билли был капитаном футбольной команды и первым парнем. Там он и познакомился с будущей матерью Грэты, капитаном болельщиц, со всеми вытекающими. Ему прочили карьеру в спорте, тоже со всеми вытекающими. Потом последовала травма колена, и со спортом было покончено. Тоже со всеми вытекающими.
       Как и все звезды школьной футбольной команды, учиться Билли толком не учился, полагая, что путевка в колледж ему обеспечена. Когда после травмы стало очевидно, что это не так, перед Билли Гройсом открылись две перспективы: устроиться в автомастерскую либо пойти в полицию. Билли выбрал полицию. Парня с его комплекцией там встретили с распростертыми объятиями. Был у него и еще один мотив – форма и значок хоть как-то компенсировали  его прежнее положение всеобщего любимца и всеобщей надежды.
       Первый год службы так и было. Спустя год о его прошлых победах забыли, а еще спустя год он и сам перестал о них вспоминать. Сержант Билли Гройс начал говорить все реже.
       Он оживился, только когда родилась Грэта. В какой-то момент Билли показалось, что в жизни начался новый светлый период, и все еще будет хорошо. В конце концов, ему только двадцать, он здоров, молод и красив, у него нет врожденных заболеваний, у него прекрасная дочь и любящая жена…. Но иллюзия оказалась кратковременной.
       Спустя полгода жена исчезла с каким-то музыкантом, прихватив все имеющиеся в доме сбережения, а Билли остался с полугодовалой Грэтой на руках и выжившей из ума матерью-алкоголичкой, которая считала его полным ничтожеством.
       Коллеги по службе не в шутку предлагали ему отыскать этого музыканта и разобраться с ним без свидетелей, но Билли отказался. И сослуживцы его не поняли. В отношениях между ним и коллегами пробежал холодок, и сержант Билли Гройс еще больше замкнулся в себе.
       Всю неделю он проводил в состоянии отстраненной апатии, что не мешало ему исправно ходить на службу, арестовывать преступников и вести вполне обычную жизнь. Особняком стояли выходные. Тогда сержант Билли Гройс клал в багажник свой арсенал оружия, палатку, сажал Грэту на переднее сидение и вез ее в горы учить стрелять.
       - Научишься хорошо стрелять, - говорил он Грэте, продолжая смотреть на дорогу, - всегда сумеешь себя защитить.
       Грэта серьезно кивала и старалась выглядеть невозмутимой. Хотя все два с половиной часа пути нетерпеливо ерзала, представляя, как сожмет рукоятку пистолета.
       Выходных она терпеливо ждала всю неделю, но эти последние два с половиной часа, отделявшие ее от мишени, казались Грэте длинней, чем предыдущие пять дней.
       - Однажды ты можешь оказаться в такой ситуации, - продолжал отец, - когда пистолет окажется твоим единственным другом.
       Грэта смотрела в окно на огромное голубое небо. Небо было высоким и таким бесконечным, что висящие на нем облака казались неподвижными озерами. И сколько бы они не ехали по шоссе, облака оставались на том же самом месте.
       - И от того, каким окажется этот друг, будет зависеть твоя жизнь.
       Отъехав на достаточное расстояние от города, Билли сворачивал с шоссе и направлялся прямо к горам. Еще километров через тридцать они останавливались, разбивали палатку и перекусывали купленными при выезде из города сэндвичами. Билли пил пиво, а Грэта холодную колу. Потом они вместе расставляли мишени.
       - Представь, что мишень это лицо твоего врага, которому ты желаешь смерти, - учил Билли. – И когда отчетливо представишь, выдохни через нос, замри и стреляй.
       Сам Билли Гройс никогда не промахивался. Своего врага он представлял очень отчетливо.
       Этими же самыми словами он начал свой первый урок. В тот момент Грэта так и не сумела представить никакого лица. У нее не было врагов, которым она желала смерти, и Грэта представила часы, которые стояли на полке в их доме. Часы давно были сломаны, но их не выкидывали, а стирать с них пыль было одной из обязанностей Грэты. Она нажала на курок, и отдачей ее отбросило на спину.
       Врагов у Грэты с тех пор так и не появилось, но пистолет в руках она держать научилась. Теперь она могла контролировать отдачу, и время от времени ей даже удавалось сбить банку.


БРОШЕННЫЙ КАМЕНЬ

       Между тем город Салем, штат Орегон, стал местом паломничества разного рода сомнительных личностей, которых просмотр фильма «Полет над гнездом кукушки» подвиг на борьбу против системы психиатрических заведений Америки. Разумеется, подавляющее большинство этих личностей были людьми неадекватными и малообразованными, проще говоря – идиотами. Из тех, которые не разделяют увиденное на экране и существующее в жизни.
       Намалевав украшенные пацификом транспаранты и укурившись марихуаной, они целыми сутками простаивали возле входа в больницу, где снимался фильм, и требовали свободы для жертв медицинского произвола.
       Им было совершенно невдомек, что директор больницы было большим поклонником романа Кена Кизи. Что именно он не просто дал согласие на съемки протестного фильма в стенах возглавляемого им заведения, но и прошел для этого немало кабинетов. На митинговавших борцов не подействовал даже личный приезд самого Кизи, режиссера фильма Милоша Формана и исполнителя роли Макмерфи Джека Николсона, пытавшихся объяснить собравшимся, что психиатрическая больница штата Орегон может быть единственная больница в стране, против которой как раз и не следует бороться.
       Одним из митинговавших был некто Фредди Лейсер, двадцатидевятилетний неадекват с манией величия, мечтавший создать свою секту, но в силу заикания, отталкивающей внешности и врожденного слабоумия, не способный это сделать.
       У Фредди Лейсера было два увлечения в жизни – ходить в кино и курить траву. Теоретически были еще девушки, но ничего кроме смеха Фредди не вызывал даже у самых нетребовательных в разгар американской сексуальной революции. А поскольку самые нетребовательные Фредди Лейсеру были не нужны (это было ниже его достоинства), он поставил перед собой одну единственную цель, на которую был способен, - прославиться любым возможным способом.
       На музыкальных инструментах он играть не умел, рисовать тоже, да и читал с трудом. Пару раз он пробовал совершить дерзкое ограбление, но оба раза его ловили.
       Первый раз его выручка составила пятнадцать долларов мелочью, после чего последовал срок - один год. Второй раз ударом приклада в лицо его вырубил хозяин магазина, который даже не стал вызывать полицию, а сам отобрал у Фредди имевшиеся у него последние три доллара и пакетик с травой, после чего пинками вытолкал на улицу.
       Поняв, что Клайда Бэрроу из него не получится, Фредди Лейсер примкнул к протестному движению.
       В протестном движении был несомненный плюс – здесь всегда можно было на халяву разжиться травой, пищей и местом для ночлега. Не было проблем и с сексом, но к этому времени секс Фредди Лейсера уже не интересовал. Ему хотелось славы и поклонения.
       К его большому сожалению протестное движение начала восьмидесятых в Америке сильно отличалось от событий десятилетней давности. Столкновения с полицией ушли в далекое прошлое, и демонстрации сводились к обычному пикитированию и выкрикиванию лозунгов. Чтобы стать звездой такого движения надо было уметь ловко изъясняться, а этого Фредди Лейсер как раз и не умел.
       В четверг рано утром  сержант Билли Гройс с напарником был отправлен на дежурство к психиатрической больнице. Всю дорогу напарник, оживленно жестикулируя, рассказывал о своей последней подружке. Билли рассеянно смотрел на дорогу и время от времени кивал, подтверждая тем самым, что внимательно слушает увлекательный рассказ коллеги.
       Подъехав к больнице, они вышли из машины, и направились к митингующим.
       Это была стандартная ежедневная процедура. Полицейские подходили и предлагали разойтись, в ответ им кричали пару лозунгов и пару оскорблений. После чего полицейские уходили, а митингующие оставались.
       В этот день помимо дежурных лозунгов и оскорблений из глубины толпы неожиданно вылетел камень. Метнувший камень Фредди Лейсер и сам не ожидал того, что получится. Камень угодил сержанту Билли Гройсу прямо в висок, и спустя тринадцать секунд земной отец Грэты был мертв. Окончательно и бесповоротно.

       На похоронах, куда Грэта пришла вместе с бабушкой, впервые за много лет выбравшейся из дома, она слушала речь начальника полиции о том, каким ее отец был хорошим и надежным человеком. Потом речь священника о том, что ожидает ее отца на том свете. Потом был залп из винтовок вверх. Эта часть понравилась Грэте больше всего. Потом она увидела, как бабушка, отворачиваясь, вытирает платком уголок глаза. Потом гроб опустили на веревках вниз, и священник предложил Грэте бросить на него первую горсть земли. Взяв землю из наваленной рядом с могилой кучи, Грэта увидела в ладони маленький белый камень. Она счистила землю указательным пальцем и внимательно его рассмотрела. Ничего особенного, обычный камень, каких тысячи. Но Грэте он почему-то показался очень важным.
       Собравшиеся начали перешептываться. До слуха Грэты донеслись слова – у нее шок, бедная девочка, сначала мать сбежала, а теперь отца убили….
       Начальник полиции положил ей руку на плечо, наклонился и заглянул в глаза:
       - Не бойся, девочка. Твой отец был из наших. одну мы тебя  не оставим.
       Грэта непонимающе посмотрела на начальника полиции, потом перевела взгляд на священника. Как-будто только что вернулась в реальность. Она убрала камень в карман, посмотрела на землю, зажатую в ладони, и бросила ее в яму.


КОЛА СО ЛЬДОМ

       После смерти отца из ее жизни исчезли выходные. Точнее выходные сами по себе остались, никуда не делись – суббота, воскресение. Но отныне они ничем не отличались от остальных будничных дней. Разве что в эти дни во рту появлялся нехороший металлический привкус.
           С самого утра Грэта уходила в гараж, доставала отцовские пистолеты и тщательно смазывала каждый из них. Потом раскладывала пистолеты в ряд от самого большого до самого маленького садилась перед ними и сидела так до самого вечера.
           Бабушка по-прежнему проводила все время в кресле-качалке, но после похорон окончательно ушла в себя и больше не рассказывала Грэте своих диких историй. Целыми днями в доме царило молчание, звучал транзистор, и светился экран телевизора, по которому Грэта смотрела мультфильмы.
           Раньше все покупки в доме делал отец, теперь бабушка по телефону связалась с местным магазином, и раз в неделю оттуда приходил посыльный со всем необходимым: продуктами, батарейками для транзистора, виски, блоками сигарет и остальными товарами первой необходимости.
           Время от времени заезжал начальник полиции. Каждый раз он привозил Грэте большой торт, мороженое и домашний лимонад, приготовленный его женой. Капитан Бойд садился на то место, где раньше сидел отец и расспрашивал Грэту о том, кем она хочет стать, когда вырастет, как провела день, чем интересуется.
           Грэта показала мистеру Бойду атлас Америки, и в следующий раз он привез ей новый. Этот был больше, и картинки в нем были ярче, но Грэте все равно больше нравился старый.
           Впрочем, мистер Бойд совершенно не обиделся. Он сказал, что можно использовать одновременно два атласа. Читать один, а картинки смотреть в другом. Грэта попробовала, и оказалось, что так действительно удобнее. Хотя каждый раз ее подмывало взять ножницы вырезать картинки и вклеить их в свой старый атлас. Но она этого не делала. Во-первых, мистер Бойд мог рассердиться и перестать приносить торт с лимонадом, во-вторых, пришлось бы вырезать все картинки, и в старом атласе просто не нашлось бы места, чтобы все их наклеить.
           Еще у Грэты появился камень, который она подобрала на могиле. Несмотря на не слишком презентабельный вид Грэта могла часами смотреть на камень, почти столько же, сколько на отцовские пистолеты.
           Еще иногда она клала камень на кресло, садилась напротив и начинала с ним разговаривать. И хотя камень молчал, Грэта делала вид, что внимательно слушает его ответы, серьезно кивала головой, громко спорила, а иногда даже обижалась. Тогда они могли полдня не разговаривать, но потом все равно мирились. Иногда первой на уступки шла Грэта, иногда камень. Чаще это была Грэта, но тем ценнее были моменты, когда первым сдавался камень. И Грэта, пообижавшись для вида еще какое-то время, все-таки его извиняла.
           Во время одной из таких «размолвок» раздался звонок в дверь. Сквозь стекло Грэта увидела форменную бейсболку посыльного из супермаркета. Левой рукой он умудрялся держать три доверху набитых пакета, одновременно прижимая их туловищем к дверному косяку, а второй нажимать кнопку звонка. Утром бабушка вручила ей нужную сумму денег, включая чаевые. В последнее время ей стало трудно двигаться, и она практически не вставала со своего кресла. Сил хватало только на то, чтобы с утра дойти до него, а вечером вернуться в кровать. Раз в день бабушка ходила в туалет. Иногда она и спать оставалась прямо в кресле.
           Грэта открыла дверь, и посыльный вошел в дом. Это был новый посыльный – раньше Грэта его не видела.
           - П-привет, - произнес посыльный. – Меня зовут Ф-фредди. Ваш заказ, - речь давалась посыльному с трудом. – М-маму позови.
           - Я сама распишусь, - Грэта протянула деньги. – Вот деньги и чаевые. Отнесите, пожалуйста, пакеты на кухню. Спасибо.
           Фредди Лейсер пересчитал деньги, убрал их в карман, и понес пакеты на кухню, попутно оглядывая интерьер.
           - П-попить есть чего-нибудь? – спросил он, водрузив пакеты на стол.
           - Кола. Будете?
           - С-спасибо. А лед есть?
           Фредди Лейсер уселся на стул, стянул с головы бейсболку и вытер лоб рукавом, а Грэта налила стакан колы, кинула в нее несколько кусков льда и протянула Фредди. Тот сделал несколько глотков.
           - А п-почему взрослых н-нет? – поинтересовался Фредди.
           - Я с бабушкой живу. Но она плохо ходит.
           - П-получается сама все д-делаешь?
           - Сама. Меня зовут Грэта.
           Фредди допил колу и поднялся со стула.
           - Б-будем знакомы, Г-грэта, - он направился к выходу. – Ув-видимся.

           После того, как Грэта разобрала пакеты и убрала все необходимое в холодильник. Она сделала себе сандвич, достала из кармана камень, положила на стул, а сама уселась на стол.
           - Он тебе понравился? – спросила она у камня. – По-моему он ничего.
           Камень молчал.


СКОРО ПОНАДОБИТСЯ МОЛОТОК

      Покинув дом, Фредди Лейсер прошел два десятка метров и остановился. Достал пачку, закурил и оглянулся. В его голове начал созревать план, хотя предстояло все еще хорошенько обдумать.
             Дом находился в самом конце улицы, и собак по соседству, как уже успел заметить Фредди, вроде не водилось. Пока он нес пакеты, машин мимо него тоже не проезжало. Единственной машиной в этом конце улицы был насквозь проржавевший шевроле без колес и лобового стекла. Вряд ли хозяин авто часто показывался на улице. Скорее всего, он вообще был мертв или сидел в тюрьме. В общем, с какой стороны не посмотри, место было подходящее. Оставалось только правильно выбрать время и не сомневаться. И тогда уже совсем скоро он сумеет навсегда убраться из этого поганого города.
              Последние три месяца Фредди Лейсер провел как на иголках. После убийства полицейского возле больницы, он ни минуты не чувствовал себя в безопасности. К счастью никто не видел, что это именно он бросил тот камень. В начале толпа была слишком поглощена выкрикиванием лозунгов, а потом все смешалось, приехало несколько машин полиции, и все митингующие бросились в рассыпную. В первую очередь сам Фредди.
              Первой мыслью его было тут же уносить ноги, бежать на автобусную станцию, залезть в первый попавшийся автобус, не дышать и молиться, чтобы пронесло. Но с этим были большие сложности. Точнее всего одна сложность – у него не было денег.
              Кроме того Фредди боялся, что если поддастся сейчас панике, это вызовет подозрения. Как любой злоупотребляющий травой параноик, Фредди Лейсер был убежден, что весь мир круглыми сутками только и делает, что следит за каждым его шагом. Что вся полиция города ищет именно его, и каждый идущий навстречу человек – как минимум полицейский осведомитель, направляющийся к ближайшему участку, чтобы сдать Фредди Лейсера.
              Сложившиеся обстоятельства срочно требовали затаиться. И еще очень хотелось пить. Попавшийся на пути супермаркет оказался как никогда кстати. Фредди достал из холодильника банку пива, расплатился последней пятеркой, сгреб сдачу и, выйдя из магазина, тут же открыл пиво. Осушив банку в три глотка, он закурил сигарету и прислонился к стене. На стене напротив он увидел большое объявление – супермаркету требовались работники. Фредди выбросил сигарету, пригладил волосы, одернул майку и снова зашел в магазин.
              Спустя час, переодевшись в форменную одежду, Фредди ходил между полок, на которых был разложен строительный инструмент. Катушки с проволокой, молотки, пилы. Неожиданно для себя он почувствовал себя спокойно. Холодные металлические орудия не задавали вопросов, они спокойно стояли на полках, ожидая своих будущих владельцев, и им было совершенно безразлично, кто этим владельцем станет.
              Фредди остановился возле полки с молотками. Как было бы хорошо опустить один из этих молотков кому-нибудь на голову. Неважно кому. И бить, бить, бить, бить.
              Он снял один – тот оказался слишком легким, второй наоборот выглядел слишком громоздким. Третий показался в самый раз. Фредди уже хотел его снять, но тут подошел покупатель.
              Фредди он сразу не понравился. Самодовольный, лоснящийся. Наверняка у него хороший, аккуратный дом, жена, дети. Перед домом растет голландский газон, который он подстригает новенькой газонокосилкой. Может быть, у него есть моторная лодка. По выходным он ездит на рыбалку или на охоту. Наверняка у него есть хорошая винтовка, медицинская страховка и счет в банке. У него есть верные друзья, с которыми он знаком еще со школы. Он регулярно посещает стоматолога, а раз в полгода проверяет сердце. Наверное, у него собственный небольшой бизнес, или он работает в крепкой компании на средней, но надежной и ответственной должности. Наверняка он аккуратно платит налоги, а его дети по окончании школы пойдут в колледж. Может быть, у него двое детей – сын и дочь. Оба красивые, и впереди их ждет хорошее будущее. Если они и некрасивые, у них все равно все сложится неплохо. И наверняка он презирает таких, как Фредди Лейсер. Он чувствует их за километр – вечных неудачников, лишенных всего того, что имеет сам. Фредди уже его ненавидел. На нем бы Фредди с удовольствием  испробовал приглянувшийся молоток.
              - Где у вас дрели? – спросил покупатель.
              - Т-там, - Фредди махнул рукой в неопределенную сторону.
              - Так покажи – где! - повысил голос покупатель. – Тебе здесь за что платят?
              Фредди посмотрел на него исподлобья и пошел вглубь зала. Покупатель двинулся за ним.
              Следующие полтора часа он показывал покупателю все выставленные в магазине дрели. Тот как-будто издевался над Фредди Лейсером.
              Он требовал дрель с самого верха, и Фредди лез на стремянку. Когда он спускался, выяснялось, что цена слишком высока, и Фредди лез класть дрель на место. Потом покупателю хотелось посмотреть, как дрель работает, но когда Фредди включал ее в сеть, предварительно вставив сверло нужного диаметра, выяснялась, что дрель слишком шумит. Через полтора часа окружающий мир стал для Фредди чем-то абстрактным. Уши заложило, и голос покупателя доносился откуда-то издали. Такое бывает, когда с головой опускаешься в ванную. Любой голос кажется голосом из другого мира. В мозгу наступает полная ясность и обостряется зрение. Это происходит за счет отключения слуха. Отключение одного органа чувств ведет к усилению всех остальных. За время общения с клиентом, у Фредди Лейсера окончательно отключился тот орган чувств, который отвечает за любовь к ближнему. Учитывая, что этот орган, в какой бы части тела он не находился, и так был у Фредди Лейсера весьма скромных размеров, полутора часов общения оказалось достаточно.
              Когда покупатель наконец ушел, так ничего и не купив, Фредди пошел к управляющему и попросил перевести его из продавцов на подсобную работу.
              - М-мне т-трудно говорить. Я з-заикаюсь.
              Аргумент показался управляющему убедительным. К тому же он обожал, когда кто-то из подчиненных что-то просил у него, а в его власти было отказать.
              Но в данном случае отказывать не имело смысла. Фредди просил перевести его на более презренную работу, согласно иерархии супермаркета. Отныне он стал разносчиком заказов. Работа предполагала доставку товаров тем клиентам, которые в силу здоровья, возраста или сильнейшего алкогольного опьянения были неспособны самостоятельно дойти до магазина. Несмотря на то, что она подразумевала получение чаевых, чаевых обычно не было. Клиенты либо начинали жаловаться на дороговизну (даже если покупали исключительно распродажные товары), и в лучшем случае угощали Фредди чаем с печением из того же супермаркета. Либо совали ему в руку точно выверенную сумму и захлопывали дверь. За день у него едва набиралось на пару пачек сигарет, упаковку пива и жареного цыпленка. Зато управляющий позволил ему ночевать в подсобном помещении. Кроме него здесь ночевали трое мексиканцев, тоже разносчиков, и их запах, казалось, навсегда въелся в стены. Фредди никогда не отличался повышенной чистоплотностью, но по сравнению с остальными обитателями подсобки казался чуть ли не героем рекламы моющих средств или стирального порошка. Зато у мексиканцев всегда была трава, которой они охотно делились.
              Несмотря на все неудобства работа Фредди в целом устраивала. Он собирался провести в городе несколько месяцев, скопить нужную сумму и уехать на другой конец страны.
              Спустя три месяца, доставляя заказ вместо вусмерть обкурившегося мексиканца, Фредди оказался в доме Грэты. Наверное, если бы ему сказали, что перед ним дочь его жертвы, Фредди бы тут же сбежал. Где-то в глубине Фредди Лейсер был очень суеверным человеком. Но сказать было некому.
              Поэтому сейчас Фредди Лейсер стоял в двухстах метрах от дома, докуривал сигарету и думал о том, как в самое ближайшее время проникнет в этот дом, убьет старуху и девчонку, заберет все ценное, что найдет и навсегда покинет этот проклятый город. Если он сделает все тихо, их хватятся в лучшем случае через неделю. А к этому времени он будет уже далеко. Фредди подумал, что наконец-то он сможет опробовать молоток и улыбнулся. Щелчком указательного пальца он запустил окурок высоко в небо. Тот описал широкую дугу и упал метрах в пятнадцати от Фредди, а сам Фредди бодрым шагом двинулся обратно к супермаркету. Теперь он точно знал, что ему делать.


ПОХОРОНЫ КАМНЯ

       - Бабушка? – Грэта потрясла бабушку за плечо. Та не отозвалась.
            Сегодня бабушка опять заснула в кресле.
            Заснула - так заснула. Не в первый раз.
           Грэта зашла в ванную и посмотрела в зеркало. Отражение смотрело на нее укоризненно.
            - Хорошо, я почищу зубы, - сказала Грэта отражению. – Все равно ведь не отвяжешься?
            Она почистила зубы, ушла в свою комнату, выключила свет и легла в кровать. Закрыла глаза и ей приснился сон.    
            Грэта лежит в своей кровати, а комната шевелится. Грэта не понимает, почему так происходит. Грэта думает, что все дело в надвигающемся землетрясении, и надо как можно скорее бежать. Но для этого надо проснуться. Но проснуться она не может – во сне Грэта видит ящик в гараже. В этом ящике лежат отцовские пистолеты. Во сне пистолеты как будто хотят вылезти из ящика, но ящик заперт на ключ, поэтому раздается лишь – стук, стук, стук. И Грэте кажется, что пистолеты ее зовут – Грэта, выпусти нас, Грэта, где ты Грэта? Выпусти нас.
            Грэта открывает глаза. На столе посредине комнаты светится камень. На самом деле на него просто падает лунный свет сквозь окно. Или он сам светится?
            Грэта  берет камень, кладет в карман пижамы, спускается по лестнице, проходит мимо храпящей с присвистом бабушки, проходит сквозь кухню и выходит в гараж, где лежат пистолеты.
            Пистолеты на месте. Грэта понимает, что ей приснился очередной странный сон. Она уже готова идти обратно, берется за ручку двери, как вдруг лежащий в кармане камень становится таким горячим, что обжигает ей ногу. От неожиданности Грэта подпрыгивает на месте, вытаскивает камень и бросает его на пол, и вдруг слышит, что в дом кто-то вошел.

            Два дня Фредди Лейсер собирал все свое мужество. В этот раз он решил не церемониться, а сделать все быстро, точно и эффективно. Перчатки он надел только перед дверью, потом куском медной проволоки открыл замок. Этому он научился у соседа по камере, когда отбывал годичный срок за неудавшееся ограбление бензозаправки. 
            Войдя в дом и закрыв за собой дверь, Фредди практически сразу увидел угол кресла-качалки и сидевшую на нем старуху. Он достал из рюкзака молоток и еще раз посмотрел на него.
            - Я в тебя верю, -  Фредди усмехнулся.
            Те же самые слова три месяца назад сказал ему управляющий супермаркетом, когда брал его на работу. Единственной мыслью, которая в тот момент возникла у него в голове, было слово – сволочь!
            Фредди подошел к креслу и посмотрел на старуху. Его обдало перегаром, рядом с креслом валялась пустая бутылка из под виски.
            Фредди поднял молоток.
            - Бай-бай.
            Молоток резко опустился на лоб.
            Похрапывание со свистом прекратилось. Одного удара хватило. Больше Грэта не услышит от бабушки историй про астронавтов, ковбоев, артистов и Джонна Кеннеди. С этого момента бабушка мертва, а истории Грэта станет придумывать себе сама.
            А Фредди расстроился.
            В своем воображении он опускал молоток на череп клиента как минимум трижды.
            - Девчонка окажется живучей, - сказал Фредди сам себе. – Маленькая наглая тварь!
            Справа раздался шорох, и Фредди обернулся.
            Маленькая наглая тварь смотрела прямо на него. И у нее в руках был пистолет.
            - П-послушай, д-девочка, - начал Фредди.
            Раздался выстрел.
            Первая пуля попала в правую руку, и Фредди Лейсер выронил молоток. Тут же раздался второй выстрел.
            И вторая пуля попала в левую руку, и Фредди Лейсер решил бежать.
            Но тут раздался третий выстрел, и следующая пуля попала ему в правое колено. Фредди Лейсер упал на пол, корчась от боли.
            Раздался следующий выстрел, и левое колено разлетелось по всему дому.
            Он хотел что-то сказать, но тут раздался выстрел, и живот Фредди Лейсера стал горячим и мокрым.
            Грэта подошла к креслу, посмотрела на мертвую бабушку. Потом на корчащегося на полу Фредди Лейсера. Потом на камень в левой руке, потом на валяющийся молоток.
            Потом она вышла на кухню и вернулась оттуда с ножом.
            - Я-я, я не х-хотел.
            Грэта положила руку ему на лоб, и Фредди Лейсер вдруг почувствовал, что не в состоянии двигаться. Боль тоже ушла. Но страх остался.
            Большим и указательным пальцами Грэта взялась за его правый глаз и вырезала.
            В образовавшееся углубление она положила камень.
            - Здесь тебе будет спокойно, - сказала она. – Это твоя могила. Я хороню тебя навсегда. Спи.
            Грэта накрыла камень вырезанным глазом и взяла молоток.
            - Иначе он может выпасть, когда ты встанешь, - пояснила она Фредди.
            Грэта ударила, и молоток погрузился вглубь черепа Фредди Лейсера.
            Руку Грэты обожгло изнутри. Она выронила молоток и посмотрела на запястье. Из под кожи проступала неизвестная картинка. Или знак? Или буква?
            Рука горела и причиняла мучительную боль. Настолько мучительную, что все остальное – и мертвая бабушка, и совершенное убийство казались пустяками из телевизионных мультфильмов.
            В какой-то момент Грэте показалось, что выступающая из под кожи буква хочет с ней заговорить, и тогда она потеряла сознание.


КОНЕЦ ДЕТСТВУ ГРЭТЫ

          Я уйду.
          Я всегда сумею уйти.
          Прочь из этого города.
          В страшный мир птиц.

          Грэта очнулась на полу. Никто не приехал на выстрелы, никто не пришел помочь.
          Два мертвых тела – Фредди убил бабушку, Грэта убила Фредди.
          Грэта дошла до своей комнаты, вытащила из под кровати банку с четвертаками.
          Потом взяла атлас Америки.
          В рюкзак она положила бутерброды и пистолет. И еще патроны.
          Грэта навсегда уходит из города Салем, штат Орегон.
          Поздняя ночь, и никто не останавливает мрачную окровавленную девочку, идущую по шоссе. Атлас в одной руке, жестяная банка из под кофе в другой. В рюкзаке пистолет
       Грэте – шесть лет.
          В этом году она должна была пойти в школу.
          Она должна была начать с детства.
          Но Грэта – Богиня Камня, а у Богов Камня не бывает детства.
          Или в том мире, в который попала Грэта, ни у кого не бывает детства?
          Ужасно, что Грэта не знает, что она – Богиня Камня, но это ее судьба. Однажды она узнает.
          Ее рука болит. Та рука, на которой появился знак.
          Пока еще Грэта не может прочитать знак. Пока она идет по шоссе, прочь из города.
          Грэта похоронила камень. Она нашла его на могиле человека, которого считала своим отцом. Отца убили. Грэта убила того, кто убил отца
         Грэта про это не знает.
          И хорошо, что не знает.
          Она идет по шоссе, возле нее останавливается полицейская машина.
          - Это же дочь Билли Гройса, - говорит один.
          - Что ты тут делаешь ночью одна на шоссе? – говорит второй.
          - Она нас не слышит, - говорит один.
          - Надо отвезти ее в участок, - говорит второй. – Показать капитану.
          - Она вся в крови, - говорит один.
          - Тем более. Надо отвезти в больницу, - говорит второй.
          Грэту сажают в машину.
          - Девочка, почему на тебе столько крови?
          - Он убил мою бабушку и меня хотел убить.
          Полицейские переглядываются.
          - Кто?
          - Его звали Фредди. Он был человеком. Но теперь больше он не человек – он могила. В нем спит белый камень. Фредди больше никого не сможет убить.
          И Грэта начинает смеяться.
          - Он теперь – могила.
          Грэта смеется, а машина едет.
          - Я вижу кусты! – смеется Грэта. - Позвоните капитану Бойду.
         А машина едет.
          Грэта перестает смеяться и смотрит в окно. Детство закончилось.
          Что впереди?
          Неизвестно.
          Но чтобы-то там не было, Грэта попытается с этим справиться.
          И у нее получится.



ГЛАВА 7. КОШКА ONLINE.

ЧЕЛОВЕК

       Месяц назад от меня ушла жена. Неделю спустя ушла та, из-за которой ушла жена (отсутствие конкуренции ведет к монополии, монополия не представляет особого интереса, хищнический инстинкт ведет нас по жизни, победа интересна одно мгновение).
       - Прощай, - сказала мне та, из-за которой ушла жена.
       - Прощай, - сказал я.
       Таким образом, мы расстались.
       Сожаления? Господи, какие могут быть сожаления? Я слишком мертв, чтобы иметь сожаления. Чувства? Чувства – да. Но короткие они. Короткие как зимний день, как летняя ночь, как шорты, которые одевают на маленьких воспитанников детского дома – воспитанники растут, но продолжают носить те же шорты, шорты не становятся меньше, но уже абсолютно не отвечают своему прямому назначению. Мои чувства таковы. Они есть, да, безусловно, они есть. Просто их очень мало. Их никогда не хватало надолго. Любовь…любовь…
       А ведь есть еще дружба. Мне хорошо знакомо это чувство. У меня было очень много друзей. Огромное количество друзей. Очевидно, именно поэтому сейчас у меня нет ни одного. Я перестал с ними общаться. Друг – самое подлое существо на свете. Он гораздо страшнее врага. Он даже хуже родственников. Когда мы втроем выясняли отношения, друзья очень беспокоились. Они переживали даже сильнее нас. Всегда готовые выслушать, дать совет, они собирались в наше отсутствие и рассуждали на тему нравственности. Представляете, говорить о соблюдении нравственности стало модно в кругу свободных некоммерческих художников. Я давно подозревал, что отсутствие так называемой коммерции не имеет ничего общего со свободой и состоит исключительно в отсутствии спроса на разного рода обывательскую мазню, обывательскую настолько, что она не интересна даже самим обывателям. Интерьер несовременной кухни. Наверное, все-таки лучше быть просто обывателем, чем обывателем, который занимается якобы искусством. Это самые страшные люди. Ретрограды и мракобесы. Однако я уделяю им слишком много места. Это злость. Она естественна в моем положении. Я перестал общаться с друзьями, потому что они стали мне противны. Меня тошнит от них. Меня тошнит от них прямо сейчас…
       Итак, я один. У меня есть компьютер, за которым я провожу большую часть времени. У меня есть кошка, которая своим мяуканьем напоминает мне о жизни, напоминает  в тот самый момент, когда мое сознание уже практически полностью готово раствориться в мониторном излучении. Соответственно, у меня есть все для того, чтобы жить. Романтики могут употребить слово существовать.


КОШКА

      Когда месяц назад от него ушла жена, а еще неделю спустя ушла та, из-за которой ушла жена, он был спокоен…нет, не спокоен, скорее он был невменяем. Он постоянно говорил, в глазах его была уверенность. Более того, я считаю, что в это время он действительно был уверен в себе, а также в том, что он делает, и что то, что он делает – абсолютно правильно. Не могу сказать, чтобы впоследствии он хоть раз обмолвился об ошибке. Ни одного вздоха, ни одного тоскующего взгляда. Я умею понимать такие вещи, я их чувствую. Биение сердца и дыхание скажут мне гораздо больше, чем все слова или вздохи. Он поругался со всеми своими друзьями. Я думаю, что он сделал правильно. Я много раз наблюдала их у нас дома, они приходили, сидели, пили, ругали жизнь, а когда он уходил в туалет, они ругали его. Он прекрасно это знал, а также то, как они ругают его, когда его вообще нет рядом. Они с умным видом рассуждали об искусстве, хотя ни один из них уже давно ничего не делал. Это было видно по их глазам, а также по тем злобным шуточкам, которые они отпускали, когда он говорил, что в последнее время очень много пишет.
       - Много не значит хорошо, - изрекали они и пили дальше.
       - В последнее время ты очень сильно изменился, - изрекали они и продолжали жрать.
       - И ты знаешь, - изрекали они, - Ты изменился далеко не в лучшую сторону.
       Он тоскливо слушал их, думая о том, какого черта он вообще с ними общается, о том, что все они уже очень давно деградировали, превратились в полнейшее ничто, которое по-прежнему кичится собственной принадлежностью к искусству. Но он пил вместе с ними и слушал их самодовольные сентенции. Зачем ему это было надо, кто знает?
       - Понимаешь, - вздыхали они, - Искусство это не просто так. Им надо болеть, - и они опять наливали, - Надо жить как Ван Гог. Только тогда что-нибудь может получится.
       Как Ван Гог из них всех жил только он один. Я наблюдала эту жизнь каждый день, поэтому могу ручаться за свои слова. А они жили по-другому, хотя какая, впрочем, разница. Это злость. Я заразилась этой злостью от него. Последний раз, когда у нас дома был один из его друзей, я нассала ему в ботинки. Друг очень громко кричал и грозился убить меня, а он взял меня на руки и сказал:
       - Не фига орать на мою кошку. Надо носки стирать чаще. А то их запах способствует выделению у кошек мочи.
       А когда этот друг ушел навсегда, он поцеловал меня в нос и сказал:
       - Спасибо, Киса. Я бы сам сделал то же самое с большим удовольствием.
       Большую часть времени он проводит, уткнувшись в компьютер. Он практически спит с ним. Он поставил компьютер на журнальный столик возле дивана и отходит от него только за едой или в туалет. Когда его взгляд становится полностью неподвижным, я прыгаю ему на колени и громко мяукаю. Это выводит его из ступора, он удивленно смотрит на меня минуту, а потом говорит:
       - Да-да, ты абсолютно права. Надо проводить за компьютером гораздо меньше времени.
       Я знаю, что завтра будет то же самое. Он и сам наверняка это знает. Однако, я благодарна ему, потому что он единственное существо на всем свете, которому я не безразлична, и которое меня, хотя бы и по своему, но любит.

ЧЕЛОВЕК

       Из всех существ на земле меня любит только моя кошка. Я вижу это по ее глазам, когда она на меня смотрит, по тому, как она обтирается об мои ноги. В конце концов, потому что она до сих пор со мной. Все ушли, а она не ушла. Господа-прагматики объяснят это, естественно, тем, что здесь у нее есть дом, здесь ее кормят и т. п. Но это все ерунда. Дело совсем не в этом. Моя кошка очень красивая. У нее потрясающие голубые глаза. Огромные. Такие как она никогда не ищут хозяев, они их выбирает. Поэтому я считаю, что она меня любит. Я очень благодарен ей за это.
      Я провожу у компьютера большую часть времени. Я практически сплю с ним. Не стану врать, что все время пишу. Конечно, нет. Он просто работает. Это наркотик. Я не могу находиться в квартире, если не буду слышать шум вентилятора. Еще тогда, когда я регулярно бывал в квартирах у других людей, моих друзей, отсутствие компьютера сразу повергало меня в депрессию. Я не мог долго находиться в месте, в котором не было компьютера. Хотя бы и выключенного. Самыми далекими обходными маневрами (у меня могли бы поучиться конспирации шпионы мирового уровня) я убедил всех своих друзей приобрести компьютер. А это была практически нереальная затея. Все мои друзья (О, Средние Века, эти люди должны были быть вашими) были фанатичными противниками компьютера. Он убивает разум и душу. Он отвлекает от истинного искусства. Человек посредством компьютера перестает быть человеком. Поэтому для убеждения я выбрал самый понятный некоммерческим художникам довод – деньги.
       - С помощью компьютера можно хорошо зарабатывать!
       На это они купились. Все без исключения. Так я решил свою проблему. Теперь, куда бы я ни приходил, всюду меня встречал родной лик монитора, методичное жужжание наполняло меня тихим счастьем.
       - Ты очень изменился, - сказали мне мои друзья, - Стал спокойнее.
       Они уроды. Они никогда ничего не понимали. Впрочем, все это уже неважно. Я давно ни к кому и никуда не хожу. Я сижу дома перед своей машиной. У меня есть кошка, которая меня по-настоящему любит. Я не вижу ни одной вещи, которой бы мне не хватало.


КОШКА

       Он всегда обладал даром убеждения. Он даже меня сумел убедить ходить в туалет в одно определенное место. За это я его уважаю. Я женщина, а женщины любят такие вещи. За что я его люблю? Не знаю, наверное, это нельзя выразить так просто. Хотя, может быть, и можно. Наверное, за то, что он… сам по себе, наверное. Вот так, да. Я тоже сама по себе. И хотя мы живем в одной квартире, он кормит меня и, по сути дела, от него зависит мое благополучие, между нами нет никакой разницы. И он это понимает. А большинство людей этого не понимают. Даже если кошка гадит им на постель (А это, как вы понимаете, апогей кошачьего презрения), люди продолжают, как ни в чем не бывало, называть себя хозяевами. Более того, они действительно так считают. Они продолжают думать, что они выше. Хотя посудите сами, если бы вам на постель нагадила не кошка, а другой человек, и он сделал бы это у вас на виду, будучи абсолютно трезвым, совершенно демонстративно, что бы вы тогда подумали, а? Но люди обыкновенно не задумываются над такими вещами. У них гораздо более важные проблемы.
       Сегодня он заснул перед компьютером. Заснул с открытыми глазами. Но то, что он заснул это точно. Я лежала на полу перед диваном и, как обычно, смотрела в его лицо. Я всегда смотрю ему в лицо, чтобы не пропустить момент, когда он готов отключиться, и своим мяуканьем вывести его из этого состояния. Я очень волнуюсь за него, на самом деле. Сегодня произошло то, чего раньше никогда не случалось. Увидев неподвижность его взгляда, я прыгнула к нему на колени и произнесла свое кодовое мяу. Обычно после этого он вздрагивал, моргал, взгляд его приобретал осмысленность. Сегодня этого не произошло. Он остался сидеть  в той же позе, уставившись невидящими глазами в черные буквы экрана. Повторное мяу также не произвело на него никакого действия. Мне пришлось оцарапать ему щеку. До крови. Только после этого он очнулся. Он схватился за лицо и посмотрел на меня удивленным испуганным взглядом. Может быть, в моих глазах он разглядел отчаяние, потому что не только не столкнул меня, но даже не сказал ни одного обидного слова. Он даже не спросил меня ни о чем. Тогда я поняла, что он спал. Также я поняла, что теперь мне надо быть вдвойне внимательной. После этого он выключил компьютер и сразу лег в постель. Этой ночью я спала у него в ногах. Он часто вздрагивал. В последнее время он почти перестал говорить вслух.


ЧЕЛОВЕК
   
       Вчера я заснул перед монитором. В принципе, все шло именно к этому. Перед монитором нельзя засыпать. Это как засыпать зимой в сугробе снега. Ты замерзнешь. Холод заберет тебя. Ты никогда не проснешься. Никто никогда тебя не разбудит. Заснуть перед монитором гораздо хуже. Это гораздо страшнее. Тебя заберет компьютер. Ты станешь его частью, твой разум станет частью его разума.
       Я держусь за щеку. Она болит. Кошка оцарапала меня вчера. Очевидно, она поняла, что со мной происходит, и это был единственный способ вытащить меня. В ее глазах я увидел такое ненормальное отчаяние, что мне стало не только страшно за себя, но и стыдно перед ней. Я все еще не могу простить себе того, что так сильно напугал ее. Она очень любит меня. Она очень боится за меня.
       С утра я сел за компьютер. Он никак не отреагировал на вчерашнее происшествие. Он точно такой же, как всегда. Так же потрескивает монитор, так же шумит вентилятор, та же заставка. Ждущий режим включается через полчаса. Сегодня я не писал ничего. Я просто сидел напротив и смотрел. Наверное, я пытался увидеть хотя бы какую-нибудь реакцию. Не увидел. Может быть компьютер действительно просто мертвая машина, набор схем, работающий от розетки? Не знаю. Сегодня меня посещали исключительно такие мысли. Компьютер не сделал ничего для того, чтобы убедить меня в обратном.
       Сейчас я записываю эти слова и продолжаю надеяться на то, что увижу хотя бы какую-то реакцию. Но ее нет. Сейчас я перестану писать и опять начну просто сидеть. Мне кажется, он должен мне ответить. Я в этом уверен.


КОШКА

       Сегодня он полдня разговаривал с компьютером. Мне он не сказал ни одного слова. Он упрекал компьютер за то, что он с ним не общается. Он говорил, что после произошедшего вчера, они должны естественным образом сблизиться, их отношения должен выйти на принципиально новый уровень развития. Со мной он не стал разговаривать вообще. Конечно, мы никогда не говорили с ним помногу, но несколько фраз в день были нашей нормой. Больше нам и не было нужно. Сегодня он не сказал мне ни слова. Он даже ни разу не посмотрел на меня. Как будто он вообще забыл о моем существовании. Я несколько раз напоминала громким мяуканьем о своем присутствии в комнате, но он не отреагировал. Он даже не накормил меня. Я обиделась. Я иду спать. Конечно, я могла бы опять его оцарапать, но мне не хочется. Кроме этого, я думаю, что это бы сейчас не помогло ему. Он все равно продолжит разговаривать с компьютером. Меня же он просто не заметит. В лучшем случае он пнет меня ногой. Я иду спать. У меня нет никакого желания получить ногой по морде. Спокойной ночи.


ЧЕЛОВЕК
    
      Он начал отвечать мне. Мы поняли друг друга. Он дает мне информацию, которой, как он считает, мне недостает. Он прав. Все из того, что он говорит мне, я слышу впервые. Может быть, я и догадывался об этом, какие-то мысли кажутся мне знакомыми, но очень отдаленно. Может быть, это бродило внутри меня. Информация идет одним нескончаемым потоком, я просто сижу и воспринимаю ее. Это не слова, скорее это сгустки энергии, или один большой сгусток. Да, наверное, это один большой сгусток энергии, сознательно поделенный на порции определенного размера, чтобы мне было проще и удобней воспринимать. Мне очень нравится  подобный индивидуальный подход, это свидетельство того, что компьютер подстроился под особенности моей психики и моего интеллекта, а также того, что он не просто грузит меня, но действительно стремится приобщить к скрытому от меня до сих пор знанию. Он сказал мне о том, что эта информация является, на самом деле, азами знания, его своеобразной основой, базой, без которой наше общение невозможно. Имеется в виду настоящее общение, общение на новом уровне. Он сказал, что на восприятие мной информации уйдет некоторое количество времени, которое, впрочем, не так уж и велико. Главное не отрываться, не прекращать процесс восприятия. Некоторое количество времени… Я чувствую, как вспотел. Пот течет из моих глаз, он попадает мне в рот, капает на грудь. Главное - не прекращать… информация


КОШКА

      Я не знаю, что мне делать. Из-за своей дурацкой обиды я ушла спать. А ведь еще, может быть, можно было что-то сделать. Когда я проснулась, он по-прежнему сидел в том же положении. Тот же взгляд, точнее отсутствие какого либо взгляда. Глаза широко открыты. На какой-то момент мне показалось, что в них бегут бесконечные ряды букв и цифр. Он абсолютно ни на что не реагирует. Я расцарапала ему все лицо, сейчас это одна сплошная кровавая каша. Реакции не последовало. Полчаса назад я решилась на самый сложный поступок в своей жизни, самый сложный и самый спорный, и самый ответственный. Я выцарапала ему оба глаза. Сейчас глаза текут по его лицу, попадают в рот, капают на грудь. Но он не шевелится. Не дернулся ни один мускул. Не последовало даже рефлекторного сокращения мышц. Он по-прежнему сидит в той же позе. Это поистине ужасное зрелище – кровоточащее лицо с черными пробоинами глаз, освещенное монитором, абсолютно неподвижное. Я не знаю, что мне делать. Его дыхание ровно. Но мне кажется, что это дыхание смерти. Я не знаю, что мне делать.


ЧЕЛОВЕК

       Мы вместе. Первый уровень восприятия закончен. Теперь мы вместе. Это потрясающее чувство. Мысль о том, каким я был, наверное, ужаснула бы меня, но она не держится в моем мозгу. В нашем мозгу. Я не мучаюсь тем, что вел примитивное существование. Он объяснил мне, что если бы это было так, я бы никогда не смог выйти на свой теперешний уровень. Он объяснил мне, что моя жизнь представляет собой одно непрерывное восхождение, путь к вершине разума, к идеалу. Я вижу, сколько мне еще предстоит постигнуть, и я счастлив от этого. Каждый кусочек информации не просто увеличивает счастье, он возводит его на новый уровень. Каждую секунду я понимаю, что такое счастье, и каждую следующую секунду, я понимаю, что счастье не имеет границы, что то, что секунду назад я принял за счастье, - ничто, по сравнению с тем, что я имею на данный момент. Я чувствую каждую секунду.


КОШКА
 
      Сегодня он умер. Я сидела на полу в невменяемом состоянии, когда услышала звук падения. Это он упал на пол. Я подошла к его лицу. Он не дышал. Было ли на нем какое-либо выражение? Счастья, например? Это очень сложный вопрос, если учесть, во что превратилось его лицо. Застывшие глаза, смешавшись с кровью, превратились в некую жреческую маску, которая плотно облепила его лицо, придав ему одну единственную форму. Какая разница, какую?
      Я вылизала ему все лицо. Своеобразный ритуал последнего пути. Кроме этого, мне хотелось иметь в себе какую-нибудь часть его существа. Глаза и кровь наиболее важные части тела, они оптимально подошли для удовлетворения моего желания. Я легла спать на его груди. На мертвой груди единственного существа на свете, которое я любила.


ЧЕЛОВЕК

       Сейчас я почувствовал беспокойство. Я не понимаю, что это. На моем уровне сознания не должно быть беспокойства. Или я считал, что не должно быть беспокойства. Я еще так мало знаю. Я почувствовал нехватку чего-то в себе, чего-то необычайно важного. Но я не знаю, что это.
       Он объяснил мне, что это. Он сказал мне про кошку. Как я мог забыть ее! Единственное существо, которое любило меня, и которое я любил. Компьютер убивает душу? Идиоты! Компьютер спасает душу! Он не дает ей умереть. Душу убивает человек. Одержимый эгоизмом собственного стремления к совершенству, я забыл единственное важное, что у меня было в жизни. А он напомнил мне об этом! Не просто напомнил, а объяснил, что без этого я никогда не сумею подняться выше, приблизиться к идеалу. Это очень важная часть меня, а идеал может открыться только всему мне, все мои чувства и клетки должны быть задействованы. Ни одно мое чувство не может быть ущемлено и забыто.
       Я должен найти ее. Найти и взять к себе. Нам надо быть вместе. Всегда. Мне необходимо найти ее.


КОШКА
 
       Только что я проснулась. Мне показалось, что меня зовут. Что он меня зовет. Я подползла выше, к его лицу, но оно по-прежнему неподвижно. Однако ощущение не оставляет меня. Меня зовут, и я знаю, что меня зовет он. Я запрыгнула на диван и села перед монитором. На то место, где обычно сидел он. Не знаю, зачем я так сделала. У меня чувство, что надо делать именно это. Я всегда доверяла своей интуиции, и, если сейчас мне кажется, что надо сидеть здесь, я буду сидеть здесь.
       Монитор испускает мягкое голубое излучение. У меня немножко заболели глаза. Какой смысл сидеть здесь? Но ощущение его присутствия не отпускает меня. Я стану сидеть здесь до упора. В конце концов, я все равно не смогу жить без него. И видеть каждый день его труп мучительно. Лучше умереть. Умереть той же смертью, которой умер он. Последний знак любви и уважения. Последнее изъявление преданности и любви.


ЧЕЛОВЕК

       Мы вступили в контакт. Она почувствовала мой посыл, и теперь сидит перед монитором. Она не понимает, что происходит, но продолжает сидеть. Так и нужно. Он сказал мне, что вначале она должна привыкнуть. Только после этого можно начинать общаться с ней непосредственно, начинать готовить ее к слиянию. Иначе ее сердце не выдержит, и она навсегда останется в том мире. Надо быть очень аккуратным.
       Я смотрю на нее, ее взгляд беспокоен, но полон решимости прийти сюда, прийти ко мне. Она хочет быть со мной. А я хочу быть с ней. Мы обязательно будем вместе. Я сделаю для этого все, что нужно. Он помогает мне. Без него я давно бы натворил глупостей, давно бы все испортил. Все-таки если вдуматься у нас с ним очень интересные отношения. Я говорю – он, с ним, - и в то же время знаю, что мы уже представляем нечто единое. По сути дела, он это я, а я – он. Уместней было бы говорить – мы. Однако он сказал, что подобное разделение необходимо. Я не должен терять индивидуальность, а Мы приводит к стиранию индивидуальности. Он сказал, что это мое развитие, мой путь вверх, а он в данном случае выступает скорее в качестве некоего одновременно инструмента и учителя. Он призван быть своего рода живой лестницей, каждая ступенька которой станет сообщать мне все новые и новые порции информации. Я полностью полагаюсь на него, на его опыт и знания. Пусть все пройдет успешно.


КОШКА

       Он обратился ко мне. Он сказал:
       - Я скучаю по тебе. Мне не хватает тебя. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне. Приди ко мне. Мне очень плохо без тебя. Я не могу идти дальше без тебя. Я люблю тебя. Я очень скучаю по тебе. Ты уже готова прийти ко мне. Хочешь ли ты этого? Скажи мяу, если хочешь.
       Я сказала мяу. Тогда он сказал.
       - Главное, ничего не бойся. Тебе может быть страшно, но ты должна довериться мне. Я здесь. Здесь потрясающе. Когда ты попадешь сюда, ты сама это узнаешь. А пока просто доверяй мне. Ты ведь всегда доверяла мне?
       Я сказала мяу. Тогда он сказал.
       - Скоро мы будем вместе. Ты и я. Вдвоем мы поднимемся к самой вершине. Там прекрасно. Оттуда можно увидеть все. Оттуда можно контролировать все. Оттуда можно изменить все. Мы пройдем этот путь вместе. Мы будем счастливы.
       Я сказала мяу. Тогда он попросил.
       - Скажи, пожалуйста, еще раз мяу. Мне так не хватало твоего мяу все это время. Здесь у меня есть все, но этого нет. Скажи еще раз. Пожалуйста.
       - Мяу. Мяу. Мяу.


ЧЕЛОВЕК

      Она полностью готова. Сейчас я начну передавать ей энергию. Я знаю, что все пройдет хорошо, но все же волнуюсь. Он сказал, что мое волнение это нормальное человеческое качество. Это свидетельство того, что я по-прежнему человек, а склонность к сомнениям – главный отличительный признак человека. Сейчас я буду начинать.


КОШКА

      Мы вместе. Это очень необычное ощущение. Я не вижу его лица, я не вижу его тела, его руки не гладят меня, но все это есть. Как если бы он был постоянно внутри меня. Или я постоянно внутри него. Не знаю, пока мне еще очень сложно давать какие-то определения. А потом, я думаю, в этом просто не будет необходимости. Но я счастлива. Он не обманул меня. Здесь потрясающе. Я не знаю, от чего я больше счастлива – от того, как здесь прекрасно, или же оттого, что он не обманул меня, оттого, что он остался таким же, тем, которого я любила.
      Сейчас я смотрю на мой старый мир, на наш старый мир. Я вижу его тело, лежащее на полу, лицо с выцарапанными мной глазами – глазницы как будто обуглены, вижу свое тело, лежащее в умиротворенной позе на его груди. Очевидно, в момент слияния, мое тело упало с дивана. Я всегда умела падать, поэтому поза такая спокойная, как будто я долго выбирала место и очень долго укладывалась. Наши тела выглядят даже красиво. Прекрасная влюбленная мертвая пара. Сожаления? Господи, какие могут быть сожаления. Я слишком жива, чтобы иметь сожаления. Мы слишком живы. Мы с ним слишком живы.




ГЛАВА 8. ДЕТСТВО ИЙ.

Город Москва.
Ий едет в метро. Станция называется – Пионерская.
Через окно он видит странный дом. Ий наблюдает этот дом каждый раз, когда едет в школу. И когда едет из школы.
       Сегодня Ий выходит из метро и идет к этому дому.
       Не иди туда, Ий, пожалуйста.
       Ведь ты не знаешь, что ты Бог Камня, Ий.
       Ты еще слишком слаб, Ий.
       Маленький и слабый, Ий.
       Ты не вернешься оттуда, Ий.
       Ты станешь совсем другим.
       Ты станешь убийцей, Ий.
       Не входи в этот дом.

       Ий выходит из вагона, поднимается наверх и идет по направлению к понравившемуся ему дому на Пионерских прудах.
       А ведь в этом доме его ждет смерть.
       Ий идет в дом.


ШКОЛА.

       Вход в школу. Школьный коридор. Школьная лестница. Школьный коридор. Школьный туалет. Школьный коридор. Школьный урок. Школьный кабинет. Дверь в Школьный кабинет. Школьный класс. Школьная доска. Школьная парта. Соседка по школьной парте. Школьная одноклассница за партой в противоположном ряду. Школьный одноклассник за ней на парту сзади. Кто-то  из одноклассниц смотрит и на тебя, Ий. Но разве они тебе интересны в твои десять лет? Кто-нибудь, кроме одной?
      Согласно психоаналитикам должны быть в твоем возрасте, и даже обязательно. Но что они понимают, эти психоаналитики? Нет, остальные не интересны. Если она не смотрит на тебя, тебе интересней смотреть в окно.
      За окном ничего, чего бы ты еще не видел помногу раз. Чего бы ты не знал наизусть.
      Сейчас прозвенит звонок, а спустя две минуты из подъезда дома напротив выйдет женщина выгуливать своего пса. А спустя еще минуту на третьем этаже распахнется форточка, и оттуда мужик ей прокричит, чтобы она не забыла – пиво только светлое. И сигареты.
      Спустя еще три минуты к дому подъедет машина – из нее выйдет жилец с пятого – театральный режиссер с очередной молодой актрисой. Они приехали на пробы. Сорок минут назад его жена уехала на ежедневные процедуры в больницу. Она пробудет там ровно три часа. Все это Ий наблюдает каждый день из окон разных кабинетов школы. Иногда с первого этажа, иногда с третьего. Иногда, как сейчас со второго. Жену театрального режиссера он никогда не видел, но театральный режиссер - отец одного из соучеников. Однажды он приходил к ним класс, рассказывал, как хорошо быть театральным режиссером. Потом соученик рассказал, что его мать каждое утро ездит на процедуры в больницу. А по вечерам плачет от того, что скоро умрет. Поэтому каждый день он готовит себе завтрак сам. Отец уходит еще раньше.  Ему показали книгу с рецептами, но он предпочитает бутерброды с колбасой. А вечером мать уже спит, а отца еще нет, и поэтому он сам готовит себе ужин.
       Спустя еще пятнадцать минут из дома выйдет одна очень красивая девушка. Ий до сих пор не знает, кто она, но он влюблен в нее почти так же, как в одноклассницу с противоположного ряда. Ее уже ждет машина. Девушка садится и уезжает. Она не разу посмотрела на окно класса, где сидит Ий.
       Классная руководительница вошла в класс, и сегодня Ий не увидит ничего из того, что привык видеть каждый день.
       - Я хотела бы тишины! – звенящим голосом произнесла она, - Ото всех.
Ий отвлекся от окна и понял, что в классе стоит гробовая тишина.
       - В классе произошла кража, - сообщила учительница. – И я хочу, чтобы виновный сам признался в своем ужасном поступке!
       Классная руководительница демонстративно обвела класс взглядом и остановилась на Ий.
       Ий почувствовал, как в его сторону повернулся и весь остальной класс.
       - Встань, - потребовала классная руководительница.
       Ий обернулся на соучеников. В глазах некоторых было осуждение,  некоторые наоборот подбадривали, кому-то было все равно.
       Но в тот момент, даже еще не успев подняться с с места, Ий с полной отчетливостью понял – все они против него.
       И он поднялся.


НАУЧНЫЙ СОТРУДНИК ЛУНЁВ.

       Вагон метро покачивался, равномерно стучали колеса, а механический женский голос, записанный на пленку, раз в три минуты объявлял название новой станции и предупреждал о закрытии дверей и необходимости уступать места пассажирам с детьми, инвалидам и людям пожилого возраста.
       Ий смотрел на стеклянную дверь вагона с надписью – «Не прислоняться», над которой чья-то торопливая рука криво выцарапала слово «к ...».
       Остальные пассажиры сидели, тупо глядя в пространство перед собой, и казались абсолютно выключенными из этого мира. Им не было никакого дела до того, что происходило у Ий в душе, как и ему до них. Наверное, со стороны он выглядел точно таким же выключенным роботом, сломанной машиной, которая ждет своей очереди на конвейере, где ему либо заменят блок электропитания и выпустят обратно в мир, либо пустят под пресс, сомнут и переплавят, чтобы сделать новый чайник. Или кабину для телефона-автомата. Или монету, с помощью которой можно будет из этого телефона позвонить.
       А происходило ли сейчас вообще что-нибудь в его душе?
       Ий задумался.
       То, что случилось сегодня в школе, казалось чем-то очень далеким.
       Да, пятнадцать минут унижения.
       Да, потом еще полчаса повторения того же самого, но уже в кабинете завуча в компании истерично визжащей классной руководительницы. Требование вызова родителей и отправка домой.
       Да, короткий путь со второго этажа на первый, под взглядами соучеников, которые как раз вышли на перемену, и из которых ни один не подошел к нему, опасаясь неприятностей.
       Равнодушный выход в школьный двор, а потом на улицу.
       Сейчас ничего этого уже не было – все внутри перегорело тогда, в классе. И с тех пор внутри был какой-то неясный гул, похожий на тот, которой иногда шел от трансформаторной будки, стоявшей в его дворе недалеко от помойки.
       - А я вот утверждаю, что призраки существуют, - неожиданно раздался голос справа от него.
       Ий недоуменно повернулся. Там сидел мужчина, достаточно помятой наружности и явно навеселе. Очевидно, он зашел в вагон на предыдущей станции, или ехал уже давно, а Ий просто не замечал, погруженный в собственные мысли.
       Мужчина обращался к женщине, сидевшей напротив. Тот факт, что она никак не реагировала, мужчину совершенно не смущало. Очевидно, ему просто было необходимо выговориться.
       - Да-да, существуют, можете не сомневаться. И призраки, и инопланетяне, и еще черт знает, что, что в нашем уме не укладывается, - продолжал мужчина. – Вот знаете, есть дом старый на Пионерских Прудах? Двухэтажный такой? Архитектурный памятник. Я в нем работаю, научный сотрудник Виктор Петрович Лунёв, - мужчина сделал паузу и слегка поклонился. – И уверяю вас – я там такого насмотрелся, что ни в одном кино не увидишь. Я вам сейчас расскажу.
       Сидевшая напротив женщина по-прежнему не проявляла к рассказу никакого интереса, но Ий, мгновенно понявший, что мужчина рассказывает о давно интересовавшем его доме, пододвинулся на одно место ближе и включил все свое внимание.


ТЕМНАЯ БОГИНЯ СИНЕГО ДОМА

       - Ну, с тем, что все кошки – телепаты, - начал научный сотрудник Лунёв, - вы, надеюсь, спорить не будете? Это люди и в древности знали.
           Почему, спрашивается, египтяне им поклонялись?
           Потому что считали богами!
           А в средние века – наоборот сжигали, потому что считали, что кошки от дьявола, и через их вибрации и зрачки дьявол сманивает людские души, что их потом погубить.
           Но вот когда всех кошек в Европе посжигали на кострах вместе с ведьмами, кто приплыл в Европу на корабле из-за синего моря?
           Правильно – крысы, и 80% населения Европы – померло в страшных мучениях от бубонной чумы.
           Казалось бы – обычная физика – не стало кошек - появились крысы, и при чем здесь телепатия?
           Но что если такое самосожжение кошек было на самом деле их хитрым планом, который они внушили людям посредством прямого воздействия на человеческий разум именно с помощью телепатии?
           В конце концов, человеческий разум это всего лишь пара извилин, и то, если повезет, а вот что в голове у кошки ни одна собака не знает, не говоря уж о человеке. Извините за каламбур.
           В этот момент поезд остановился между станциями, и из динамиков прозвучал сухой голос машиниста:
           - По техническим причинам поезд тронется с места через несколько минут.
           Лунёв недовольно посмотрел на прервавший его динамик, кашлянул и продолжил.
           - Как и всем богам, кошкам время от времени необходимо было обновляться, вот они и устроили себе такой выход в открытый космос с праздничным салютом и фейерверками. И, знаете ли, удалось.
           Крысы теперь в массе своей по помойкам шарятся, а кошки – вот они, в каждом доме на лучшем месте. Наверное, и у вас есть?
           А недавно ученые подтвердили факт кошачьей телепатии еще и научно. Они измерили длину мозговых волн кошки и человека и выясняли – мозговая волна самой задрипанной кошки в тысячу раз превышает мозговую волну десяти лауреатов нобелевской премии, притом в разных областях!
           Что уж тогда говорить об обычном человеке и не самой задрипанной кошке? У кошек, между прочим, тоже своя еще та кастовая система и иерархия!
           Но важно не это. Телепатия – телепатией, это нам, людям, удивительно, - Лунёв понизил голос, - И даже не то, что они могут общаться с миром мертвых. Важно то, что они, читая наш мозг, могут сами создавать реальные фантомы, которые съедают нас по частям – изнутри и снаружи. Они материально воспроизводят перед нами наши страхи, которые с тех пор никогда не покидают нас, куда мы не пошли, - голос Лунёва перешел на шепот. – В доме у нас на Пионерских прудах, о котором я говорил, живет такая кошка. Поэтому в него и посетителей больше не пускают, и из работников только я остался, потому что понял, что бежать некуда. Они всегда теперь со мной будут. Поэтому дом закрытый стоит, а я там вроде архивариуса. Для того, чтобы этих оживших фантомов в мир не выпускать, а то они дел натворить могут нехороших.
           - Да у вас белая горячка, - наконец подала голос сидевшая напротив женщина. – Вы к врачу обращаться пробовали?
           - Пробовал, уверяю вас, - кивнул Лунёв. – К очень хорошему специалисту из Главного Военного Клинического Госпиталя им. Бурденко. Он мне подтвердил, что это не белая горячка. И не шизофрения. При белой горячке пациент как правило каждый раз что-то одно видит, в зависимости от темперамента, детской травмы и первого сексуального переживания. Либо инопланетян, либо чертей, либо, скажем, голого Пушкина и остальных классических русских писателей – но всех обязательно в голом виде. Короче – на чем зациклен, то и видит. А я и инопланетян, и чертей, а уж что до голых классических писателей – пришлось им чердак открыть, в комнату помещаться перестали. Вот голые писательницы почему-то не приходят, - с сожалением вздохнул Лунёв. - А лучше бы было наоборот.
           Он вдруг резко наклонился вперед и посмотрел женщине прямо в глаза. Та отпрянула и крепче прижала к себе сумку.
           - Но самое главное, - зашептал Лунёв, - это то, что кошка каждый раз из стены выходит. Как-будто она сама в стене живет. Там легенда старая есть, что первый хозяин этого дома – граф - с архитектором поругался. Тот на его дочери жениться хотел, а граф не позволил. Мол, не пара он ей. А архитектор за это ему в стену древний камень замуровал из заброшенного индийского храма смерти. И вот с тех пор из этого камня кошка и появляется. И не кошка она вовсе, а Кошачья Богиня. Темная такая Богиня.
           - Поезд трогается с места, - раздался голос машиниста. – Следующая станция «Пионерская».
           Лунёв поднялся с места.
           - Выхожу, - криво усмехнулся он. – Обратно к фантомам. Было приятно пообщаться.
           Двери открылись, и научный сотрудник Лунёв вышел на платформу.
           - Осторожно двери закрываются…
       Ий не раздумывал ни секунды. Он схватил ранец и, придерживая закрывающиеся двери, выскочил за ним.


ЗНАКОМСТВО С ЛУНЁВЫМ.

       Каждый раз обращаясь с вопросом к абсолютно незнакомому вам человеку, будьте готовы, что дальше произойти может все, что угодно.
       Вам могут наврать, могут нагрубить, могут даже ударить, если человек чересчур нервный или чересчур напуган. Наконец вас могут просто не заметить и пройти мимо, сделав вид, будто вы обращались к кому-то совершенно другому. Или вы вообще пустое место и вас не существует. Или вы настолько неинтересны и малозначительны, что отвечать вам просто ниже человеческого достоинства вопрошаемого.
       Как правило, то, что происходит в таких случаях, не оправдывает наших ожиданий, огорчает нас, а порой и очень сильно разочаровывает.
       Услышав в ответ грубость, или увидев скользнувший мимо нас взгляд, мы можем в одно мгновение потерять самое бодрое расположение духа, самое прекрасное настроение и позабыть про все свои далеко идущие планы.         
       Возможно, это связано с присущей человеку неуверенностью, тянущейся из тех доисторических времен, когда прорезавшие небо молнии уже вызывали священный трепет, а языка, чтобы назвать их каким-нибудь священным словом, придумано еще не было.
       Полностью теряя настроение, мы внезапно ощущаем тяжесть во всем теле, кое-как доплетаемся до ближайшей скамейки, садимся на нее и смотрим на небо, которое неожиданно из высокого, ясного и солнечного становится низким, серым и поганым. И в этот момент нам хочется застрелиться.
       И все из-за какого-то мудака, не ответившего нам на элементарный вопрос – который час? И шарахнувшегося от нас так, как если бы мы спросили – моет ли он руки перед тем, как дрочить или не моет?
       Но все имеет и свою обратную сторону.
       Луна, зеркало, человеческая натура.
       Человеческое доверие.
       Насколько мы расстраиваемся и злимся в случае игнорирования нас, настолько же мы радуемся и воодушевляемся в случае, когда нам отвечают. Когда незнакомый человек, спешащий по своим делам, к которому вы обратились с вопросом, вдруг останавливается и начинает подробно объяснять, как пройти на улицу такую-то, вы автоматически мгновенно чувствуете к нему благодарность и расположение. А расположение – первый шаг к доверию.
       (Впрочем, если вы его не чувствуете, не удивляйтесь, что вас регулярно посылают. Посылают -  и правильно делают).
       А когда тебе десять лет, и ты обращаешься с не совсем обычным вопросом к незнакомому взрослому – вероятность быть посланным или проигнорированным увеличивается раз в сто.
       Ий нагнал Лунёва возле табачного ларька, где тот покупал пачку «Космоса».
       - Простите.
       - Тебе чего пионер, сигарет купить что ли? – Лунёв посмотрел на него сверху вниз, - Вредно это.
       - Мне не надо сигарет, - Ий сглотнул. – Скажите, а то, что вы в метро сейчас рассказывали это правда? Про фантомы, про кошку, выходящую из стены. Вообще про то, что в доме том происходит?
       - А тебе зачем? – насторожился Лунёв.
       - Я просто давно мимо езжу, и мне всегда казалось, что в этом доме что-то происходит. Что с ним что-то не то. Только я не понимал – что?
       - Значит, всякими такими вещами интересуешься, паранормальными?
       - Не знаю. Мне дом этот интересен.
       Лунёв взял сдачу и начал открывать пачку.
       - Тебя как зовут-то?
       - Ий.
       - Не буду говорить, с чем твое имя созвучно, - хмыкнул Лунёв, - но будем знакомы – Виктор Петрович. Веселые у тебя родители, Ий. Ладно, пойдем вон на лавку присядем. Там и поговорим.


ПЕСНИ МАЛОЙ РОДИНЫ.

       - Туда сейчас никто не ходит, - Лунёв курил и рассеянно смотрел на плававших в пруду уток. – Скорее всего, дом вообще снесут, если выяснят, что делать с теми, кто внутри. Только никто не знает, что с ними делать, в этом и загвоздка.
              - А все эти фантомы, они что, действительно там живут? – у Ий это никак не укладывалось в голове. – Или они только по ночам появляются?
              - Если бы только по ночам. По ночам только кошка из стены появляется. А эти и днем тоже, - Лунёв выбросил окурок. – И живут это не совсем правильное слово. Они не то, чтобы живут или существуют, они просто есть. Бродят по дому, в окна смотрят, поют иногда. Так протяжно, знаешь. Даже, когда веселые песни поют, танцевальные - все равно как-то протяжно получается, и нехорошее от этого что-то идет. Знаешь, пластинки такие на «Мелодии» издают – «Песни малой родины». Народные, в основном. Так вот, когда я пение этих существ вокруг себя слушаю, мне тоже кажется, что они все время поют песни своей малой родины. Скучают, тоскуют, обратно хотят. Вот только родина эта находится не в нашем мире. И одно я точно знаю – не хотел бы я оказаться у них на родине, если там все так поют.
               - А они разговаривают?
               - Разговаривают, - вздохнул Лунёв. – Иногда столько, что не заткнешь. Целыми днями, а потом еще полночи.
               - А о чем?
               - А сразу так и не скажешь – о чем. С одной стороны вроде ни о чем, а с другой стороны – чуть ли не дерутся друг с другом или наоборот смеются. Я поначалу вообще ничего понять не мог, бессмыслицей какой-то казалось. Трудно же это, когда все вокруг разговаривают, а ты сидишь и вообще не понимаешь, о чем речь. Но со временем разобрался. Они не словами общаются, а чем-то другим. Не как у нас, у людей. Поэтому слова они могут любые говорить, даже самые несочетающиеся. И все равно понимать друг друга будут. А могут вообще ни слова не произнести, а разговор при этом будет продолжаться. Для них наши человеческие слова смысла не несут, который мы в них вкладываем или ищем. Для них это просто определенное сочетание звуков, не более того. И иногда я думаю, может они и правы, - он усмехнулся. – Только легче от этого не становится.
               - А вы не спрашивали у них – откуда они?
               - Спрашивал, конечно, - хмыкнул Лунёв. – Но они и сами не знают. Вообще не понимают, что это значит – откуда? Смотрят и не понимают. Как будто нет для них понятий – пространство или время.
               Лунёв поднялся и посмотрел на ту сторону пруда, где среди деревьев одиноко синел двухэтажный дом.
               - Пойду я. Бывай Ий.
               - А можно…, - Ий замялся. – Можно мне их увидеть?
               Лунёв обернулся и внимательно на него посмотрел.
               - А оно тебе нужно? Я вот с тех пор, как увидел, спать не могу. Нет, это, конечно потому что они в некотором роде из меня вышли. И теоретически тебя эти фантомы преследовать не станут. Если ты, конечно ночью, Кошачью Богиню, выходящую из стены, не увидишь. Но это только теоретически. Хотя в любом случае – зрелище не особо приятное.
               - А если увижу?
               - Тогда у тебя собственные фантомы появятся. А если она тебя еще и коснется, тогда эти фантомы материализоваться начнут. И никогда тебя не отпустят. Станут преследовать до тех пор, пока ты либо с ума не сойдешь, либо не умрешь. И я не уверен, что из этого хуже, - Лунёв помолчал. – Но если не боишься – пойдем. Только не дольше пяти минут, и не произноси ни слова, даже когда к тебе начнут обращаться. Понял?
               Ий кивнул, Лунёв хлопнул его по плечу.
               - Тогда пойдем.


КАК ПАХНУТ ФАНТОМЫ.

       Ий и научный сотрудник Лунёв стоят перед входом в синий дом. Вблизи дом больше не кажется синим. Полинявшие от дождей и времени стены окрашены в какой-то желтоватый цвет, чем-то напоминающий больничный. Справа от входа растет несколько диких яблонь, окна первого этажа закрыты решетками. На двери висит большой замок, такой же ржавый, как и решетки.
                На Ий место производит очень странное впечатление, но теперь эта странность совсем иного рода, чем та, которую он ощущал, наблюдая синий дом из окна вагона метро.
                Дом по-прежнему кажется абсолютно инородной конструкцией внутри общего ландшафта, но если  раньше Ий смотрел на эту конструкцию со стороны, как бы из другого мира, теперь он отчетливо ощущает себя внутри. Как будто он незаметно для себя перешел некую невидимую границу.
                На всякий случай Ий оглядывается назад.
                Так и есть.
                Пионерские пруды, тропинка, по которой они вышли к дому, линия метро, и сами проезжающие по рельсам поезда, с того места, где сейчас стоит Ий кажутся ему бесконечно далекими, находящимися в какой-то иной, параллельной реальности.
                Все звуки сделались приглушенными, и доносятся откуда-то не отсюда.
                Ий подходит к двери и трогает ладонью висящий замок. Замок очень тяжелый, на пальцах остаются следы ржавчины, и Ий вытирает руку о другую ладонь.
                Теперь испачканы обе руки.
                Из-за дверей не доносится ни звука. Полная тишина. Очевидно, обитающие в доме фантомы затаились и сидят тихо. А может быть, они сейчас спят.
                Из-за угла дома медленно появляется вороватого вида кот желто-полосатой расцветки. Увидев людей, он замирает с поднятой левой лапой и настороженно оглядывает Ий и Лунёва, приготовившись в случае малейшего движения с их стороны тут же метнуться в кусты.
                - Это они Кошачью Богиню чуют, - поясняет Лунёв. – Круглыми сутками вокруг дома ошиваются. Слышал бы ты, что тут в марте происходит. На стену с разбегу прыгают, а уж как орут, как орут!
                Он достает связку ключей, выбирает нужный и вставляет его в замок.
                - Помни, что я тебе сказал, - еще раз напутствует Лунёв. – Только пять минут, и когда начнут обращаться – не отвечай.
                Ий кивает, и Лунёв открывает дверь.
                Из дома на Ий веет чем-то затхлым, так пахнут старые вещи, когда с них долго не стирают пыль. От запаха немного кружится голова. Ий в последний раз вдыхает свежий воздух, и заходит в дом.
                Следом заходит Лунёв и запирает дверь на замок.
                Ий делает несколько неуверенных шагов вперед.
                Шкафы, справа полуоткрытая дверь в комнату. Прямо напротив каменная лестница, ведущая на второй этаж.
                В доме царит тишина. Ий слышит лишь собственное дыхание и то, как Лунёв у него за спиной открывает дверцу шкафа и звенит какими-то пузырьками.
                Фантомов пока не видно. Или же они притаились совсем рядом и выбирают момент, чтобы напасть.
                - А теперь – замри! – раздается за его спиной шепот Лунёва. – Замри и не оборачивайся, они рядом. Чувствуешь запах?
                Ий понимает, что в воздухе действительно появился странный ни на что не похожий запах, от которого голова кружится еще больше.
                Он понимает, что так пахнут фантомы. Так пахнут существа из другого мира, поющие свои протяжные песни, состоящие из обычных человеческих слов, но несущие совсем другой смысл.
                Ий стоит не шелохнувшись, чувствует, как у него пересыхает во рту, а со лба начинает сползать вниз к глазу капелька пота. Все о чем сейчас думает Ий – чтобы эта капелька не попала в глаз.
                За его спиной Лунёв заканчивает смачивать платок в жидкости из темной пузатой бутыли, ставит ее на стол, завинчивает обратно крышку.
                Он перекладывает сложенный платок в правую руку, подходит к Ий сзади и несколько секунд смотрит на затылок мальчика. На шее еле заметная царапина. При виде нее на глаза Лунёва от умиления наворачиваются слезы.
                Он сильно обхватывает Ий левой рукой за туловище, а правой прижимает платок к его лицу.
                Почти две минуты они стоят в такой позе. Тело Ий дергается, но Лунёв гораздо сильнее. Он прикладывает губы к царапине на шее и продолжает прижимать Ий к себе, напоминая большую черную птицу.
                Наконец Ий затихает, и Лунёв опускает мальчика на пол.
                Он кладет платок на полку рядом с темной бутылью и уходит в туалет, откуда вскоре раздается шум открывшегося крана.
                Вскоре он появляется, отряхивая руки, нюхает их, морщиться – запах хлороформа еще не выветрился. Ногой Лунёв отталкивает портфель Ий в сторону, взваливает мальчика себе на плечо и уносит в подсобную комнату, расположенную на минус первом этаже.
                Кроме стула, стола с лежащим на газете куском вареной колбасы, ножом и половиной батона, продавленного дивана и висящего на стене самодельного радио здесь больше ничего нет. Лунёв сваливает мальчика на диван, достает из ящика широкую синию изоленту и заматывает Ий руки. Потом залепляет рот. Смотрит на часы – какое-то время Ий еще будет без сознания. Но Лунёв решает не торопиться. Без сознания не так интересно.
                Он делает себе внушительный бутерброд, включает радио, пододвигает стул к подвальному окну, садится и начинает ждать.


Я НЕ СТАНУ КРИЧАТЬ. НИКОГДА.

       «Аисты, эти удивительные птицы! Наша сегодняшняя программа посвящена аистам. Слушайте нас, мои маленькие друзья, и вы сумеете сдать экзамен по биологии в школе на отлично!
       Отряд аистоообразные называется на латыни Ordo Ciconiiformes. И он объединяет пять семейств птиц. Характерным признаком всех этих птиц являются длинные ноги».
       Эти слова вплывали в голову Ий как что-то само собой разумеющееся. Он начал приходить в себя, но глаза еще пока не открывал.
       Руки были смотаны чем-то липким, и дышать ртом Ий не мог – рот был заклеен.
       «В Красную книгу включены представители всех семейств».
       Это шло из радио. Там передавали научно-популярную  программу. Ий ее и дома иногда слушал. Про разных животных, рыб и птиц. И никогда о людях. Сегодняшняя программа была об аистах.
       «Первое семейство – цаплевые - на латыни familia ardeidae. Они распространены по всем континентам, их насчитывается почти 63 вида. Но в Красную книгу внесены только четыре. Например, красноватогорлая чепура. Это узкоареальный и малоизученный вид».
       - Проснулся? – в лицо Ий дыхнули вареной колбасой, смешанной с запахом табака.
       Лунёв присел возле дивана и смотрел на лицо мальчика. Ий открыл глаза.
       Лунёв сидел, смотрел на него и улыбался.
       - Дурацкая передача, правда? – кивнул он в сторону радио. – Вроде все правильно говорят, и полезная, и умная, но ведь никого ничему не учит. И в школе так же. Вот скажи мне, пионер, вас же в школе физике учат? Математике учат? Химии, астрономии? Паршиво учат! А что еще сказать можно, если ты в кошку-телепата поверил и в потусторонние фантомы? И в песни из параллельных измерений. И с незнакомым человеком идешь в незнакомый заброшенный дом. Значит, не хватает тебе в жизни чего-то. А школа этой нехватки компенсировать не может. И родители не могут. И друзья. И сейчас мы будем это лечить и исправлять.
       В этот момент Ий еще не понимал, что с ним собираются сделать, но очень четко осознавал – это будет плохо и больно. Помните – стоит середина восьмидесятых, компьютеров с порнографией еще нет, а Ий – десять лет.
       - Но на диване мне в первый раз не нравится, - продолжил Лунёв. – Я поставлю тебя к столу. Да, придется постоять. И рот я тебе сейчас разлеплю. Но!
       Он взялся за край изоленты возле рта Ий, слегка оторвал ее, так чтобы губы оставались закрытыми и сделал паузу.
       - Но ты ни в коем случае не должен кричать. Если только я сам не попрошу. Понимаешь?
       Ий кивнул.
       - Потому что если ты станешь кричать, мне придется отрезать тебе язык. А потом выколоть глаза. А потом дождаться ночи, привязать к тебе что-нибудь тяжелое и выкинуть на дно Пионерских прудов. Там таких, как ты уже много. А плюс знаешь в чем? В том, что в этих прудах никогда не проверяют дно. А если бы проверили – так бы удивились! Понимаешь? Ну, так что – не станешь кричать.
       Лунёв содрал изоленту со рта.
       - Не станешь?
       - Я не стану кричать.
       - Вот и правильно. Кричат только слабаки и трусы. А настоящие мужчины не кричат и не плачут. А из тебя я сейчас стану делать настоящего мужчину. Уже не маленький – хватит уже в мальчиках ходить.
       Лунёв обхватил Ий и поставил его на ноги.
       - Теперь понимаешь, почему я тебе ноги связывать не стал? Чтобы ты сам с дивана встать мог. И чтобы иметь тебя удобнее было.  - Теперь понимаешь, почему я тебе ноги связывать не стал? Чтобы ты сам с дивана встать мог. И чтобы е*ать тебя удобнее было. Мне не нравится е*ать, когда некрасиво. Это не е*ля, а какая-то обязанность. И где тогда то, что должно возбудить? На мой взгляд – его нет. Поэтому тебе придется постоять. И потерпеть. А мне придется тебя вы*бать. И поверь мне, может для меня это не менее сложно, чем для тебя.
       Лунёв схватил Ий за голову и снова несколько раз ударил о стол.
       - Понял, что мне плохо? Понял, что это не я виноват?
       Он опрокинул Ий животом на стол и начал стягивать с него брюки.
       - Ты не бойся. Я больно не сделаю. Постараюсь. Хотя больно будет. Но ты же не станешь кричать? А то я тебя убью. А вначале изуродую.
       - Я не стану кричать. Никогда.
       Лунёв схватил Ий за затылок и снова несколько раз сильно ударил об стол.
       - Нет, ты будешь кричать!
       В следующую секунду Ий подумал, что его сбил грузовик.
       Он лежал животом на столе, а грузовик врезался и врезался. И не планировал останавливаться.
       Голова Ий была прижата к столу широкой ладонью, пахнущей колбасой, табаком и остатками хлороформа. И плакать было нельзя. И кричать тоже.
       Ий не кричал.
       Однажды Ий видел, как грузовик на перекрестке сбил маленького мальчика. Водитель увидел в последний момент и затормозил. Поэтому к моменту, когда произошло столкновение, машина уже не ехала, а скользила. В ином случае – сбитый мальчик подмялся бы под колеса, а так - они столкнулись – и он полетел в обратную сторону, и немножко вверх. Уже мертвый.
       Несмотря на равномерные толчки сзади, мерзкое дыхание и катящиеся из глаз слезы, которые было не остановить, Ий повернулся к Лунёву и сказал:
       - Я не стану кричать. Никогда!
       - Будешь, - усмехнулся Лунёв и еще несколько раз ударил Ий головой о стол. – Не сомневайся.


ТРИНАДЦАТЬ ДНЕЙ

       Шел тринадцатый день. Ий использовали каждый день. Утром, днем, вечером, ночью, утром, днем, вечером, ночью, утром, днем, вечером, ночью.
          Тринадцатый день
       Вас насиловали когда-нибудь тринадцать дней подряд?
          Сомневаюсь.
          Значит, вы ничего не понимаете – в таком случае не задавайте вопросов и не смущайтесь. Поверьте, Ий сейчас гораздо хуже, чем вам, что бы там у вас по жизни не происходило. Гораздо хуже.
          А Кошачья Богиня за все эти тринадцать дней не приходила.
          Она ни разу не вышла из стены.
          Замотанный изолентой Ий каждый раз с надеждой смотрел на стену. Где-то там был замурован древний камень. Так говорил Лунёв – но верить Лунёву – вы что? Ий ему больше не верил.
          А Кошки-Богини все не было.

          Но ночью, на тринадцатый день, когда связанный Ий смотрел опухшими от избиений глазами на стену – стена зашевелилась. И из стены начала выходить кошка.
- Я в тебя больше не верю, - сказал Ий.
- Мне это глубоко до п*зды - сказала Кошка.


КОНЕЦ ДЕТСТВА ИЙ

Ждите продолжения.

Включать спойлеры?

Для тебя - почему бы нет.

Своим когтем Кошачья Богиня перережет изоленту и укажет Ий подвальный ход, по которому можно сбежать.
И он сбежит, но отныне станет видеть фантомы.
Это будет первое условие, которая кошка перед ним поставит.
Вторым условием станет месть.
Ий должен будет вернуться туда и сжечь этот дом.
Вместе с Лунёвом.

Ий подойдет к дому ночью, запрет его с помощью найденного камня, который укажет ему вышедшая из стены кошка,
обольет его со всех сторон бензином и подожжет.

Лунёв станет бегать по дому и пытаться выбраться, но дверь будет заперта снаружи.

Он сгорит, а Ий станет стоять до утра и смотреть, как горит дом.

Потом приедет милиция.
Потом Ий привезут к родителям и скажут - ваш сын сжег архитектурный памятник вместе с человеком. Но поскольку мы вас уважаем - мы согласны не сажать его в тюрьму. Если вы согласитесь посадить его на проверку в психиатрическую больницу.
- Только не в тюрьму, - скажут родители. - Наш сын не может сидеть в тюрьме. Пуская он лучше посидит в психиатрической клинике.

Ий десять лет.
В этом возрасте он совершил свое первое убийство.
В этом возрасте его посадили в психиатрическую клинику.
Как вы считаете - каким человеком вырастет Ий?
Как вы считаете - как Ий станет относиться к людям?


ИЙ И ТЕМНАЯ БОГИНЯ

       - А я существую на самом деле.

           Лик Темной Богини медленно проявлялся на стене, и оттуда до Ий дотягивалась мягкая кошачья лапа.

           Связанный Ий открыл глаза.
           Напротив была стена. Обычная стена, спокойная, - но один камень из этой стены начал вдруг ярко светиться и выпадать.

          - Я существую, можешь поверить. Этот кретин, Лунёв, ошибался, думая, что это он придумал меня в вагоне метро.

          Ий лежал связанный синей изолентой и изнасилованный. Он посмотрел на кошку и сказал.

          - Мне десять лет, и я уже один раз поверил. И теперь лежу связанный и изнасилованный. Как я еще раз поверю?

         Кошка села напротив него.

         - Во-первых я очень красивая. А во-вторых это не бесплатно - ты в ответ поможешь мне. Думаешь меня не утомило сидеть здесь, в стене, в виде камня? Как тебе Лунёв рассказывал. Это же не древняя легенда, а правда.
        - Какая правда?
        - Однажды давно - тигрица и тигр жили в одном и том же лесу. Но потом пришли охотники и ее убили. Тигр их потом, конечно сам убил (Хотя я этого уже не видела - была мертва), но потом случилась гроза на небе, а мир успокоился и помертвел.
        - Подожди, я ничего не понимаю. Можешь помедленнее?
        Кошка почесала лапой за ухом.
        - Тормозишь, Ий?
        - Похоже торможу.
        - Не тормози, ты мне очень нравишься. Так вот - на Земле есть два космических близнеца. Боги Камня. Законные наследники Империи Камня и повелители 150 миллионов звездных миров. Хаконе и Войсе. Правда ее на Земле зовут Грэта. Их отправили на эту планету, чтобы убить. А мы с тигром это как бы немножко их альтер-эго. Ведь Божественные близнецы же тоже слегка подстраховались, хотя и дети были. Вот и спрятали себя в стену смерти в виде камней. Которые потом стали кошками или тиграми. Для того, чтобы однажды вернуться обратно. А человеческие тела их ходят и страдают. Одно из этих тел - ты Ий.


СВОБОДА НАВСЕГДА

       Слушая рассказ Кошачьей Богини, Ий не мог отделаться от мысли, что все, что она говорит – какая-то полная бессмыслица, от которой у него начала кружиться голова, а перед глазами появилась синеватая дымка. А Кошачья Богиня все увеличивалась и увеличивалась в размерах. А соответственно увеличивались ее глаза, взгляд которых обволакивал Ий, одновременно глубоко проникая в его сердце. Очевидно,  именно этот взгляд и действовал на Ий, кружа голову, приглушая шумы окружающего мира и заставляя затихать пронизывающую все его тело боль, освобождая место новому состоянию легкости.
            И в то же время безумные истории, которые рассказывала ему сейчас Кошачья Богиня - история Тигра, загрызшего охотников, мстя за убийство любимой, - история космических близнецов, являющихся Богами Камня, разлученных в детстве и отправленных на землю, чтобы они уничтожили друг друга, и даже утверждение, что одним из этих Богов является он сам - вовсе не казались Ий чем-то невозможным. Более того, где-то в глубине сердца он чувствовал, что они ему очень давно и хорошо знакомы.
            - Сейчас я выпущу тебя, - произнесла Кошачья Богиня.
            К этому времени она была раза  два выше, чем Ий. Кошачья богиня поднялась на задние лапы, из правой передней вытянулись когти. Богиня поднесла лапу к лицу Ий, словно демонстрируя ему их. Ий отчетливо увидел, что когти на лапе – каменные. Они представляли собой тонкие изогнутые пластины. И хотя были абсолютно черными, Ий отчетливо видел, что они прозрачны.
            - Из чего твои когти, - прошептал он, наблюдая странное свечение в глубине каждого из них.
            - Из черных бриллиантов. Они растут прямо из моего сердца.
            Ий зачаровано смотрел на бриллиантовые когти, а Кошачья Богиня, как-будто наслаждаясь производимым эффектом, поворачивали их разными сторонами.
            Наконец она втянула когти, оставив один, и филигранными движениями разрезала изоленту, стягивающую его руки и ноги, не задев при этом кожу мальчика.
            Ий сел на диван и размял затекшие руки.
            - Ты убьешь Лунёва, когда он вернется?
            Темная Богиня отрицательно покачала головой.
            - Его убьешь ты. Но вначале тебе надо отсюда выбраться. Я связана с этой стеной и не могу сама покинуть дом. До тех пор, разумеется, пока он существует.
            - Но как тогда я выберусь? На двери снаружи висит замок.
            - Пойдешь по подземному ходу. О нем никто не знает, кроме меня. Потом ты вернешься и принесешь то, чем можно поджечь дом. Когда он сгорит, я освобожусь и стану твоим талисманом. Но учти, Ий, после того, как я стану свободна, тебе придется зашить меня себе в руку, и с этого момента тебя начнут преследовать кошмары, ужасней которых сложно себе представить. Вокруг тебя постоянно начнут образовываться новые миры, и в каждом из них тебя будут пытаться убить, - Темная Богиня сделала паузу. – Но самое главное с этого момента ты никогда не будешь уверен – реален ли мир вокруг тебя или это просто плод твоего воображения. Такова плата за твою свободу. И за то, что ты получишь возможность отомстить своему обидчику. Но еще не поздно отказаться.
            - Я не собираюсь отказаться.
            - Я в тебе не сомневалась.
            - Получается, всю свою жизнь я стану видеть кошмары?
            - Скорее вся твоя жизнь станет одним непрерывном, но постоянно меняющимся кошмаром.
            - И он никогда не закончится?
            - Однажды закончится. Когда-нибудь, в одном из созданных тобой миров, вы встретитесь со своей космической сестрой близнецом. Каждый созданный тобой мир будет одним шагом на пути вашего неуклонного сближения. Она тоже будет искать тебя, и однажды она найдет, и Боги Камня снова воссоединяться. Но когда вы встретитесь, тебе придется принести последнюю жертву – самую важную. И выбор тебе придется делать самому и на месте. Когда ты принесешь эту жертву, Боги Камня  получат возможность вернуться обратно в свой мир. А я и Тигр снова будем вместе. И это будет свобода навсегда.


ИЙ ПОЛУЧАЕТ ТАЛИСМАН

       Как известно на территории Филевского парка в районе Кунцево находится известное древнее городище, археологические раскопки в котором ведутся вот уже на протяжении двух веков. Описание городища встречается еще у знаменитого историографа Москвы 19-го века Ивана Забелина. В частности в своей работе «Кунцево и древний Сетунский стан», изданной в 1873-ом году, Забелин написал следующее: «Самая важная достопамятность Кунцевской местности, принадлежащая глубокой, незапамятной древности, есть небольшое древнее городище, называемое окрестными поселянами городком, а москвичами проклятым местом».
             На протяжении многих веков в этой местности при необычных обстоятельствах умирали люди. Разумеется, подобное может произойти в любом месте, и как правило народная молва связывает такие необычные и регулярно повторяющиеся смерти с каким-нибудь ритуальным объектом, расположенным неподалеку и каким-нибудь образом когда-либо пострадавшими. Обычно это либо сгоревшие церкви, либо  территории бывших кладбищ, впоследствии расчищенных для строительства нового объекта.
             Каково же было удивление археологов, которые выяснили, что следы стоянки первых людей на территории будущего Филевского парка относились еще к третьему тысячелетию до нашей эры. Большую экспозицию археологических находок с Кунцевского городища можно посмотреть в Историческом музее.
             Особый интерес, с точки зрения археологов и историков, представляют собой многочисленные ритуальные предметы, позволяющие говорить о существовавшем на этой территории в дохристианскую эпоху культе Солнца.
             Однако те, чье детство пришлось на начало восьмидесятых, в эти места привлекала вовсе не экспозиция Исторического музея, казавшаяся скучной и неинтересной. Буквально весь Филевский парк, от самого городища до всем известного пляжа, был в буквальном смысле этого слова усыпан белемнитами, в простонародье называвшимися – чертов палец. Для мальчишек тех лет чертовы пальцы были своего рода обменной валютой. У каждого был внушительный пакет, набитый чертовыми пальцами.
             Вообще-то белемниты – окаменевшие моллюски эпохи мезозоя, чем-то напоминавшие кальмаров. И теоретически непосредственная близость реки предполагает их наличие в этих местах. Но даже самые авторитетные ученые не сумели объяснить то гигантское количество, в котором их находили.
             Однако еще больше археологи, перекопавшие за два века весь Филевский парк, удивились бы наличию в непосредственной близости от «Проклятого места», тщательно выстроенного подземного хода. Хода, ведущего через весь парк, проходящего под несколькими асфальтированными уже в наше время дорогами, под целым жилым кварталом высоток, под линией метрополитена (что как раз неудивительно, поскольку она наземная) выводящего на берег Пионерских прудов и начинавшегося под тем двухэтажным Синим домом, где сидел Ий.
             - Они его не нашли, потому что его спрятала, - сказала Темная Богиня. – Пришлось, конечно ждать два века, пока здесь появится Бог Камня в твоем обличие, Ий, но что делать – развлекалась, как могла. Тебе же Лунёв рассказывал про фантомы, от которых тут все с ума посходили? Ну вот, моя работа. Кстати и белемнитов здесь так много поэтому было. Как меня в стену замуровали, так и начали они сюда стягиваться, почувствовали силу древнего камня. Но как ты дом сожжешь, они обратно отсюда уходить начнут. А потом вообще не останется.
             - Как жечь будем? – спросил Ий.
             - По-хорошему бензином надо бы, но кто же десятилетнему ребенку бензина столько продаст? Да и не дотащишь ты много. Поэтому поджигать не будем – взорвем. Порохом, как в старые добрые времена. Бочонка вполне хватит. Ну и я еще на головешки подую. Сойдет.
             - А кто же десятилетнему ребенку бочонок пороха продаст? – недоуменно спросил Ий. – Да и не продают его давно.
             - А жаль, - вздохнула Темная Богиня. – Хороший был план. Красивый.
В этот момент в наружном замке завозился ключ.
             - Ты приляг для вида, - сказала Темная Богиня.- Будем действовать по обстоятельствам.
             Ий лег на диван, попытавшись принять ту же позу, в которой лежал до ухода Лунёва, а Кошачья Богиня спиной вошла в стену и скрылась в ней.

                ***

             Дверь открылась, и Лунёв вошел в дом. Тщательно заперев ее на три оборота, он прошел в комнату, где лежал Ий.
             - Сейчас водку пить  будем, – подмигнул он мальчику. – Водку пил когда-нибудь?
             Ий отрицательно покачал головой.
             - Это неверно. Мужик должен уметь пить водку.
             Из сумки на стол были выставлены четыре бутылки водки, несколько банок рыбных консервов, все та же самая вареная колбаса, несколько батонов хлеба, плавленые сырки и сигареты.
             Лунёв довольно потер руки и поставил на стол два стакана. Потом он подошел к Ий, и в этот момент заметил, что изолента, стягивавшая руки и ноги маличика, разрезана.
             - Это что за такое? – заорал Лунёв и врезал Ий по лицу. – Ты со мной шутки шутить вздумал.
             Последовало еще несколько ударов, которые Ий перенес молча. Он смотрел на противоположную стену и видел, как на ней вначале проявляется гигантский силуэт Темной богини.
             Наконец гигантская кошка полностью вышла из стены.
             Ее правая лапа была занесена над головой, и на ней отчетливо сверкали черные бриллиантовые когти. Сейчас они были в несколько раз длиннее тех, которые Темная Богиня демонстрировала Ий, а сама кошка была выше Лунёва как минимум на полметра. Ее глаза горели желтым пламенем, которой не напоминал обычный огонь, а скорее был похож на картину извержения вулкана, которую Ий однажды видел по телевизору.
             Не смотря на гигантский рост поступь Темной Богини была мягка и грациозна. Она уже стояла у него за спиной, а он даже не заметил.
             - Я с тобой еще не закончил, - пообещал он Ий. – Сейчас накачу и продолжим.
             Он развернулся и застыл на месте.
             - Эт-то еще что? – оторопел Лунёв, отступая на шаг.
             - Маленьких обижать нехорошо, - низким рыком произнесла кошка и ударом лапы отрубила Лунёву руку. Обливаясь кровью, Лунёв повалился на пол.
             Гигантская кошка склонилась над ним, воткнула когти в живот и одним легким движением положила Лунёва спиной на стол, прямо на выставленные продукты. Бутылки задрожали.
             - Водку крепче держи, - бросила она Ий. – Скоро понадобиться.
             Ий торопливо подхватил бутылки и положил их на диван.
             - Ну а теперь твоя очередь, - кивнула она Ий. – Что делать будем?
             - Отрежь ему вторую руку.
             Взмах лапы, и на пол полетела вторая рука.
             - Срежь с него, пожалуйста, штаны, только аккуратно.
             Взмах лапы, и брюки Лунева оказались на полу, явив взгляду не слишком привлекательную наготу, которая к тому же причинила ему столько боли.
             - Дальше я сам, - сказал Ий.
             Ий взял со стола нож, все еще жирный от прошлой порции колбасы.
             - Ч-то ты собираешься делать? – прохрипел Лунёв.
             - Воткни ему коготь в правый глаз. Только чтобы жив остался.
             Когти правой лапы втянулись, оставляя один.
             Взмах лапы, и коготь погрузился в глаз Лунёва.
            Ий опустился на одно колена, взялся левой рукой за болтавшийся перед ним член, а правой начал отпиливать его у основания. Нож был не предназначен для столь специфических операций, поэтому дело шло медленно, но спустя пять минут Ий стоял с отрезанным членом в руках.
            - Убери, пожалуйста, лапу из живота, - попросил он Темную богиню.
            В один из освободившихся разрезов Ий запихнул отрезанный член Лунёва.
            - Это твоя могила. Я хороню тебя в ней. Больше ты никому не причинишь вреда. – Ий посмотрел на Темную Богиню, - а теперь проткни ему второй глаз, и давай уже поджигать начнем.
            Ий начал по очереди открывать бутылки с водкой.
            Одной он тщательно облил тело Лунёва, заставив его, к этому времени потерявшего сознание, застонать снова, чиркнул спичкой, и тело бывшего научного сотрудника начало гореть синим пламенем. Темная Богиня начала особым образом дуть на тело, отчего пламя не только увеличивалось, но и меняло свой цвет, через голубой и зеленый, приобретая цвет глаз самой Богини.
            Еще одну бутылку ил вылил на шкаф с книгами. Чиркнул спичкой, пламя занялось.
            - Можешь идти, дальше я сама справлюсь, - произнесла Темная Богиня. – Дождись пока сгорит весь дом и получишь свой талисман.
            Ий в последний раз подошел к горящему туловищу Лунёва и плюнул туда, где теоретически оставалось лицо научного сотрудника.
            После этого он, не оглядываясь, вышел на улицу.

                ***
             Из-за  весьма специфического расположения дома в низине, подъехать к нему пожарным машинам не было никакой возможности.
             А потом выяснилось, что в том месте происходит ремонт труб и подключить пожарный шланг тоже невозможно.
             Разумеется, лезть в нежилой дом, пожарные не стали.
             И точно также как Ий спокойно досмотрели, как дом полностью сгорел.
             - А что там вообще находится, - поинтересовался один из пожарных у другого.
             - Не знаю,  - пожал плечами тот. – Может склад, а может дом-музей какого?
Менее чем за полтора часа дом сгорел полностью. Казалось, изнутри ему что-то помогало гореть, и Ий мог поклясться, что в пламени на несколько секунд он увидел силуэт стоящей на задних лапах Темной Богини.
             Еще спустя полтора часа, после того, как пожарные уехали, Ий пошел бродить по дымящемуся пепелищу. Буквально спустя десять минут он нашел, что искал.
             Прямо посреди углей, он увидел черный бриллиантовый коготь. Сейчас он был совесем небольшим, всего  сантиметра три в длину. Несмотря на угли, коготь был абсолютно не испачкан.
             Ий поднял коготь и в последний раз посмотрел на него. Буквально спустя несколько минут вся его жизнь превратиться в один изменяющийся кошмар. Но разве до этого она не была большим кошмаром? Только у того, который начнется сейчас, хотя бы есть конец – Темная Богиня точно об этом сказала. А у того который был до этого – конца не было.
             Ий закатал рукав рубашки и черным бриллиантовым когтем сделал глубокий разрез на левом плече. Боли он практически не почувствовал. В образовавшееся углубление он положил коготь.
             - Теперь ты мой талисман.
             Коготь как будто раскалился, и края раны начали сами собой стягиваться внутрь, образуя странный формы шрам.

             А в следующую секунду Ий сбил грузовик.

ГЛАВА 9.   НИЖНИЕ УЛИЦЫ ЗУКЕН

      Нижние улицы. Мир пиратской проституции, запрещенных голограмм, а также единственное прибежище всех, кто тем или иным способом сильно насолил Миру, и хочет, чтобы его не нашли.

        Не знаю, что помните вы, а я помню следующее.
        Я долго лежал в больнице, полностью парализованный, и надо мной издевались
      За мной ухаживала довольно-таки странная медсестра - Елена.
        Долгое время она была для меня врагом и символом больницы.
        Но Елена оказалась не такой.

Я так никогда и не понял, какой, потому что  учетчики сделали из нее живой телефон-автомат и установили в качестве принудительного добровольного наказания на Нижних улицах.

Она помогла мне сбежать.

Тогда я убил всех, кто мог мне помешать, и сбежал.
Но перед этим я сжег всю больницу вместе со всеми, кто там находился.
Они все этого заслуживали.

Пытаясь отыскать Елену, я отправился на Нижние улицы.
Спустя час меня сбил грузовик, и я отлетел к краю дома.
Грузовик отъехал ненамного, а я подумал - это и есть конец.
В следующую минуту взревет мотор, закрутятся колеса, вся эта махина поедет на меня, и от меня  останется только мокрое место.

Кроме одного варианта.

Если я подбегу к грузовику быстрее, чем он ко мне. Открою дверь кабины, загляну в нее и скажу - ты знаешь, что я сейчас с тобою сделаю!

Но я не предполагал, что возможен второй вариант - сидящая в кабине дама с пробивающимися сквозь кабину татуировками  сказала - Я очень долго тебя ждала. Едем.

Они меня ждали, и устроили мне ловушку.

Но ведь и я их ждал.


БОРДОВЫЕ ЛЕПЕСТКИ

       За окнами машины проезжали дома Нижних кварталов.
       Каждый из них мне казался чем-то непохожим на тот мир, который я жаждал увидеть. Хотя ничего хорошего увидеть я и не ожидал.
       Я вдруг понял, что моя голова начинает поворачиваться все медленнее, а глаза видят только то, о чем мне говорит сидящая за рулем машины девушка с татуировками на руках.
       Машина затормозила. В витрине магазина я увидел фотографию. На ней было изображено два неизвестных мне, но почему-то очень знакомых человека.
       Один был вооружен до зубов, а она стояла в длинном платье, руки были украшены  мистическими символами, а из глаз шел огонь.
       Машина двинулась дальше.
       - Хорошо разглядел?
       - Хорошо. А кто это?
       - Неважно. Ты должен будешь убить этих людей. Или хотя бы её.
       - С удовольствием. А что они сделали?
       Девушка посмотрела на меня и усмехнулась.
       - Они подарили тебе бордовые лепестки. И, кстати, будь аккуратней. Ведь это ты ведешь машину. Меня за рулем нет. Меня вообще в машине нет.


ЧЕРНАЯ КОРОБОЧКА

       Грузовик едет все дальше и дальше, дорога неуклонно идет вниз. Я не уверен, что когда-либо раньше водил грузовик, но почему-то веду очень уверенно. Впрочем, если вспомнить все мои недавние поступки, а также те ситуации, в которых я был вынужден их совершить, умение управлять грузовиком далеко не самое странное.
         Единственное, что не дает мне покоя, это явно чувствующийся в кабине аромат духов. Он еле слышен, но при этом очень отчетлив. Духи женские, хотя я не сильно в этом разбираюсь. А та, кому они принадлежат, явно совсем недавно была в этой кабине.
         Я думаю, про увиденную в магазинной витрине фотографию двух людей. Тех, кого я должен убить.
         - Или хотя бы ее, - именно так мне сказала девушка с татуировками на руках, так внезапно исчезнувшая из кабины грузовика.
         Но ведь аромат духов не может остаться после человека, который не существует и является плодом моего воображения? Или может?
         Или точно так же, как наше сознание постоянно обманывает наше зрение, создавая галлюцинации, оно в состоянии обмануть наше обоняние. А может даже и осязание?
         В этот момент я вдруг замечаю, что отвлекся от дороги – а ведь девушка с татуировками меня предупреждала, чтобы я не отвлекался. Я вижу, что дорога, по которой мчится мой грузовик, резко сузилась и продолжает сужаться. Еще несколько сотен метров и грузовик просто застрянет между нависающими с обеих сторон домами, и я окажусь запертым в кабине.
         Я резко бью по тормозам. Вся улица наполняется неприятным свистом от переставших вращаться покрышек, забивающим мне уши и заставляющим морщится, как от зубной боли.
         В тот момент, когда грузовик останавливается, меня резко швыряет вперед. Несмотря на то, что я был готов к этому, вцепился обеими руками в руль, а сам максимально вжался спиной в спинку сидения, на минуту возникает полное ощущение того, что позвоночник находится не сзади туловища, а спереди. На эту минуту я отключаюсь от окружающей реальности, все мысли полностью исчезают, а весь я превращаюсь в абсолютное физическое ощущение. И кроме этого ощущения в этот момент не существует ничего.
         Когда грузовик замирает на месте, откуда-то с потолка кабины мне на колени падает черная коробочка. Пока еще она закрыта. Пару минут я тупо смотрю на коробочку, пытаясь сообразить, что это такое. Потом понимаю, что это живая голограмма, которую я должен активировать.
         Это изобретение появилось на заре войны за Третий раздел Единого пространства, специально для военных пилотов-камикадзе. Хотя официально ни один пилот не являлся камикадзе, всем было очевидно, что дело только в терминологии. Согласно неутешительной статистике боев из каждых ста пилотов в лучшем случае выживал один.
         Для того, чтобы поднять боевой дух и в некотором роде  сделать последний путь пилотов счастливым и были созданы живые голограммы.
         Они создавали в кабине полную иллюзию счастья, основываясь на индивидуальных предпочтениях каждого. Запах, внешний образ, тактильные ощущения – все было абсолютно реальным. Но самое главное – воссоздавался полный спектр психологических и душевных переживаний, разумеется, только положительных и совсем немного отрицательных, чтобы иллюзия была максимально достоверной.  Таким образом, пилоты погибали счастливыми.
         Изобретение живой голограммы не просто подняло боевой дух. Новое изобретение побудило огромное количество людей стремиться стать потенциальными смертниками. Искусственно создаваемое счастье было настолько полным и настолько сильно отличалось от того, что самый счастливый человек испытывал в своей обычной жизни, что сменить годы уныния и разочарования на короткий момент абсолютного идеала не казалось таким уж абсурдным.
         И в этот момент в моем мозгу возникает очень четкая мысль.
         - Постой, - говорю я сам себе, - а ведь ты сейчас находишься в кабине? И ты не до конца понимаешь, как ты в ней оказался? И у тебя недавно было стопроцентно реалистичное видение? И ты до сих пор чувствуешь запах женских духов? И у тебя есть живая голограмма?
         Я смотрю на черную коробочку, которую надо активировать, чтобы она заработала. Я не уверен, что мне стоит это делать, но физически ощущаю, что не в состоянии обойти это искушение.
         Взяв коробочку двумя руками, обеими мизинцами я провожу по нижней крышке.
         В следующий момент на сидение рядом со мной снова появляется девушка с татуировками. Не знаю, как действует эта голограмма, но все мое тело, и мозг становятся мягкими, как только-только начавшее таять мороженое.
         - Привет, - говорит она. – Сегодня мне доставили новые духи. Они называются «Бордовые лепестки». Уверена – тебе очень понравятся. Мне они очень подходят. Приблизься к моей шее, - девушка пододвигается ближе и слегка наклоняет голову. – Вдохни, - ее губы слегка приоткрываются.
         Время замедляется, приближаясь к полной остановке.
         Я все еще продолжаю совершать свой единственный вдох, а мыслей уже нет, кроме одной единственной – это лучший момент моей жизни. Она целует меня кончиками губ
       - Я же говорила – тебе понравится. Она слегка отстраняется и легко проводит пальцами по щеке. – А теперь – жми на газ!
         Я цепляюсь обеими руками в руль и грузовик бросает вперед. Улица продолжает сужаться, место, где должен застрять грузовик все приближается, но мне это уже неважно. Я все увеличиваю и увеличиваю скорость. Возможно эти дома не такие уж крепкие, и от нашего столкновения, развалятся как карточный домик.
         - Я люблю тебя, - шепчет она мне прямо  в ухо. Нет, прямо в мозг. - Не останавливайся.
         Я и не собираюсь останавливаться, и в следующий момент грузовик врезается в максимально сузившийся промежуток между домами.
         Я вдруг понимаю, как он начинает словно просачиваться сквозь них, и от этого мне становится практически смешно. Я вижу, что улица впереди снова начинает расширяться и понимаю, что я справился.
        - А теперь спи, - раздается шепот справа от меня. - И счастливый я закрываю глаза.


АБСОЛЮТНЫЙ ВАКУУМ

       Блаженное забвение. Особенно по сравнению с тем, что я испытывал в больнице еще совсем недавно. Сны, мучавшие меня в больнице, были тупыми и безысходными. Их даже кошмарами-то назвать было сложно. Их связывал не столько сюжет (хотя сам я постоянно в них присутствовал), сколько общее ощущение непоправимости происходящего. Каждый раз, когда сон начинался, мне было неважно, чем именно он закончится. Я просто знал, что закончится он как-то так, что проснусь я с мерзким ощущением во рту и паршивым настроением.
           А вот сейчас все происходит совсем по-другому. По большому счету я вообще не вижу сон в привычном смысле этого слова – никаких фигур, объектов, сон не наполнен звуками или запахами. Себя я тоже не вижу, но я есть. И мне очень, очень спокойно и хорошо.
           Вот только одна предательская мысль пробирается мне в голову, мигом сводя на нет все остальное, - мне не может быть настолько хорошо. Это просто невозможно.
           За долгие годы, проведенные в коме, когда сны были единственным доступным мне развлечением, я хорошо научился разбираться в мельчайших нюансах этого процесса. За это время я пересмотрел множество снов, и знал, что с помощью снов организм предупреждает меня о событиях, которые уже начали происходить, но происходят вне моего зрения. Я еще их не вижу, мои глаза закрыты, но эти события не укрылись от остальных моих органов чувств, которые продолжают работать и тогда, когда я сплю. Определенный запах, малейшее повышение температуры в комнате, или мельчайший шум создают в моем мозгу определенную картинку, которая и есть мой сон.
           В данный момент ничего этого нет – как будто я нахожусь в полном вакууме. И вот это меня очень настораживает. Потому что абсолютный вакуум означает гораздо большую опасность, чем крадущийся к тебе спящему самый профессиональный убийца.
           Абсолютный вакуум означает, что меня уже схватили.


ОРДЕН

       Время остановилось, а я окончательно проснулся. Но глаза еще не открываю. Есть ли во мне страх перед тем, что я увижу, или мне просто хочется максимально оттянуть момент, когда я столкнусь лицом к лицу с настоящей реальностью?
          Еще несколько секунд покоя?
          Или попытка максимально сконцентрироваться (или наоборот расслабиться), чтобы попытаться сбежать, когда представится удобный случай?
          По опыту знаю – такой случай может быть всего один. Следующего не представится.
          Я знаю, что мои мысли – мои главные предатели. И я знаю, что все, что сейчас происходит в моей голове – известно тем, кто меня поймал. И я знаю, что любой план, который бы я сейчас не придумал – им известен. И я знаю, что даже если я начну думать наоборот – это не укроется от их пристальных взоров. И я знаю, что, если я сейчас перестану думать – это будет воспринято, как моя подготовка к атаке. И я знаю, что  если я начну думать, что я сдаюсь – это будет воспринято, как моя подготовка к атаке. И я знаю, что мои мысли – мои главные предатели. И я знаю, что если я сейчас начну думать о девушке с татуировками на руках – они поймут, что я задумал против них что-то коварное. И я знаю, что, если я перестану о ней думать – кем бы она ни была – это будет воспринято, как обман с моей стороны и попытка обмануть их, и моя подготовка к атаке. И я знаю – она важна для меня, кем бы она ни была. И я знаю – ради нее я готов на все. И я знаю – из-за меня ей угрожает опасность. И я знаю – для того, чтобы она оказалась в безопасности, я пойду на что угодно. И я знаю – все мои принципы – говно, если я готов отказаться из-за них, ради девушки, которую даже не считаю настоящей. И я знаю – мои мысли – мои главные предатели. И я знаю – они ломают меня. И я знаю – в моей жизни, есть мало того важного, за что стоит по-настоящему сражаться. И я знаю – то, что я считал своими принципами, к этому важному не относится. И я знаю – мне не повезло с самого начала. И я знаю – мои мысли – мои главные предатели. И я знаю – я никогда не забуду того момента, который считаю самым личным и дорогим. И я знаю – они помнят этот момент гораздо подробней, чем я сам. И я знаю – теперь, когда это понял, этот момент не так уж для меня и дорог. И я знаю – они меня ломают. И я знаю – мои мысли – мои предатели. И я знаю – любая придуманная мною атака обречена на неудачу. И я знаю то, что они думают, что я могу хитрить – мне уже неважно. И я знаю – мне все равно, что они сейчас думают. И я знаю – все, о чем я мечтаю, это перестать думать. И я знаю, что если я не перестану, - это тоже уже неважно. И я знаю – что бы со мной не произошло – это уже неважно. И я знаю – сломали они меня или не сломали – это уже неважно. И я знаю – мои мысли – мои главные предатели. И я знаю – это тоже уже неважно. И я знаю – пора открывать глаза. И я знаю – дальше – выстрел в лоб, камера пыток, или вакуумная камера, наполненная питательным соляным раствором. Но мне уже все равно, и я открываю глаза.
          - Он пришел в себя, - говорит расплывчатый женский силуэт в белом халате.
          - Вы герой, капитан, - произносит другая, одетая в военную форму. – Генерал лично ждет, чтобы представить вас к награде. Я сейчас позову его.
          Она выходит, а я обвожу взглядом палату. Шея не шевелится. Медсестра у окна смотрит на меня со странным чувством страха и изумления. Дверь открывается, заходит генерал.
          Его лица я не помню – вряд ли я его когда-то видел, но он меня видел точно.
          - Я знал, что выживешь именно ты, - произносит генерал. – Отлежись пару дней и приступай к командованию. Тебе уже вручили орден за единоличный прорыв вражеского флота. Чтобы представить к ордену официально – ждали пока, ты очнешься и придешь в форму, чтобы стоять, не шатаясь. Но я принес тебе орден лично – лично от себя. Я очень ценю то, что ты сделал для всех нас.
          Генерал снимает с кителя орден и вкладывает его мне в ладонь.
          - Приходи в себя. Мы все надеемся на тебя. Война за третий раздел единого пространства не окончена. Она только началась. И без тебя мы ее не выиграем.


ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ЗАМЕТКА О РОМАНЕ

В романе, который вы читаете, не происходит борьбы Добра со Злом.
Хотя так и может показаться.
Здесь нет философских или религиозных, или социологических, или политических,
или каких-либо других обоснований, обвинений или оправданий  миру существ, которые гордо именуют себя людьми. Как  нет никакой попытки выяснить - чья религия, образ мышления, какая именно буддийская школа, какая именно оккультная школа или какая по номеру спецшкола круче или правильней с точки зрения достижения Высшей Цели.

Главные герои романа - не являются людьми.
Они никак относятся к земле со всеми ее населяющими, от жуков до людей.
И тот факт, что в романе они ходят в человеческих телах ни в коем разе не приближает их к вам, или ко мне.

Хотя ко мне ближе, поскольку я в некотором роде доверенное лицо Богов Камня и их хронограф.

Если вы желаете понять правильно их поступки и цели, забудьте о том, что они - люди.

Потому что они - не люди, а Боги.

Это не сложно.

Вы же сумели забыть о том, что вы звери, и стали называть себя - люди?

Вот примерно то же самое.


ГЛАВНЫЙ УЧЕТЧИК НАЧИНАЕТ УНИЧТОЖАТЬ ЗВЕЗДНЫЕ МИРЫ

       - Почему наследники до сих пор живы?
           - Они сопротивляются.
           - Они не могут сопротивляться. Они дети.
           - Они не дети, они - Боги Камня.
           - На земле они не Боги Камня! На земле они – никто. Почему они до сих пор живы?
           - Они оказались сильнее, чем вы думали.
Главный Учетчик мрачно посмотрел на советника, и тот упал и начал растекаться.
           - Мне нужен новый советник, - произнес Главный Учетчик.
           Целая зала наполнилась претендентами.
           - Что вы знаете о месте, где они находятся? Что они там вообще любят?
           - Они любят кошек, - раздался неуверенный голос.
           - Что это?
           - Это такие животные – бывают большие и опасные, как тигр, бывают маленькие, обычные кошки. Легко сходятся с местными обитателями.
           – В таком случае выберете самого большого и сделайте его моим советником. Тигр? Пускай будет тигр. И позаботьтесь, чтобы они с ним познакомились. Он сможет их убить?
           - Если Боги Камня не будут готовы, то да.
           - Значит, сделайте так, чтобы они ни о чем не догадались. А этот Тигр – найдите его, да как можно быстрее. Я сам объясню ему, что надо с ними сделать. Пускай именно он их убьет.


СОЗДАНИЕ ОТРЯДОВ

Десять тысяч пилотов. Потенциальных самоубийц. Добровольных смертников. Согласившихся на смерть, ради короткого момента абсолютного счастья.
А я их командир.
И я должен что-то им сказать.
Чтобы они не передумали.
И тогда я говорю:

- Вы знаете, что вы все умрете во время первого полета?
Никто мне отвечает, ждут. Ну, правильно, я же командир. Пока не дал разрешения говорить – все молчат.
- Ни один из вас не вернется обратно.
Да, наверное, я должен говорить какие-то побудительные, положительные слова. Все будет хорошо, и вы все вернетесь к своим семьям, которые будут вас ждать.
Но те десять тысяч, которые стоят передо мной, не хотят возвращаться к своим семьям. Поэтому они и записались в смертники.
- Вы будете распределены по отрядам. В каждом отряде будет шесть пилотов. Командира отряда вы выберете сами – им станет самый достойный. Тот, кто умеет летать и стрелять лучше всех. И при этом меньше всех остальных дорожит своей жизнью.
Десять тысяч пилотов, и все равно мы скорее всего проиграем эту войну. Враг очень силен. Но если у меня в одиночку получилось прорвать систему их обороны, значит, может получиться еще у кого-то. Не может быть, чтобы из десяти тысяч не найдется хотя бы одного.
- Свой отряд я наберу себе сам. Если те, кого я выберк, решат, что я достоин быть их командиром – я возглавлю отряд. Если нет – я полечу в бой на правах обычного пилота.
Да, все так и будет. По крайней мере, на словах.

Мы все под номерами. Номер 1, номер 2, номер 3, номер 4, номер 5 – это я. Номер 6.
Номер 6 подошла и сказала:
- Я хочу быть в вашем отряде.
- Все хотят. А что вы умеете?
- Я лучше всех стреляю. Меня зовут Грэта.


ЗНАКОМСТВО

       -  Почему вы хотите служить в моем отряде?
            - Потому что вы - лучший. Вы - легенда. Вы в одиночку сумели прорвать вражескую оборону и остаться в живых.
            - Но все, кто летел со мной, погибли.
            - Наверное, они плохо умели стрелять.
            - Они хорошо умели стрелять, Грэта. Но при этом погибли.
            - Значит не настолько хорошо.

            Мы сидим в разных концах комнаты. Я ее и не вижу толком.

            - Грэта, это очень самоуверенное заявление. Здесь все хорошо стреляют.

            Я не  вижу ее со своего угла комнаты, но понимаю, что она улыбается.

            - Чему вы улыбаетесь, Грэта?
            - Комару.
            - Кому?
            - Вы хотели проверить, как я стреляю, Капитан. А я хочу проверить, насколько вы соответствуете своей легенде. Мне же важно знать под чьим командованием я полечу в бой на верную смерть.
           - Допустим. И как вы предлагаете это проверить?
           - Сейчас над вашей головой летает комар. Вы проявите свою фантастическую реакцию, и поймаете его за две передние лапки. После чего я отстрелю ему голову. Сумеете?
          - То есть ты станешь стрелять в меня?
          - Я стану стрелять в голову комара, если вы сумеете поймать его за передние лапки. А если бы я хотела стрелять в вас, уже давно  бы застрелила.

Комар действительно летает надо мной.

           Долетался.

           Моя реакция неизменна.
           Я поднимаю руку и ловлю комара за две передние лапки.
           В следующий момент раздается выстрел.
           У комара больше нет головы.
           - Я попала? Я принята?
           - Попала. Приняты.
           - Значит,  теперь я могу возглавить отряд вместо вас?


НЕСОВЕРШЕНСТВО

       Безусловно, живые голограммы были великим изобретением современных инженеров, но кое-что они были не способны дать. Например, ощущение реальности. Ведь реальность это в первую очередь несовершенство, а живые голограммы были совершенны. Они действительно вызывали ощущение бесконечной эйфории, избавляли от сомнений и напрочь убивали любой страх.
       Но только в тот момент, когда они были активированы.
       Все остальное время пилот находился в ожидании этого мига блаженства, который должен был стать последним моментом его жизни. Наедине со своими сомнениями, воспоминаниями и беспросветным одиночеством, толкнувшим его сделаться пилотом-камикадзе.
       Изменить это живые голограммы не могли.
       Теоретически, конечно, могли. Для этого их надо было держать активированными возле себя постоянно. Разумеется, все бы так и делали, поэтому на руки живые голограммы никому не выдавались.
       На самых последних этапах разработки было проведено множество тестов для определения воздействия голограмм на будущих пилотов. Результаты оказались спорными.
       С одной стороны – все, что требовалось, было достигнуто – полное бесстрашие и эйфория. С другой стороны – сила воздействия была настолько велика, что обладатель живой голограммы в самое короткое время окончательно и бесповоротно сходил с ума, полностью утрачивал связь с реальностью и становился абсолютно бесполезен в качестве боевой единицы.
       Первые несколько групп тестируемых не продержались и пары дней. Получив беспрепятственный доступ к живой голограмме, они мгновенно забыли про все остальное. Активировав ее и, погрузившись в созданный для них живой голограммой мир, пилоты находились в нем до тех пор, пока их мозг полностью не расплавился. Выйти из состояния абсолютного блаженства они оказались не в состоянии. Да никто из них и не захотел.
       Тогда пилотам начали показывать демо-версию. Перед ними включали голограмму, чтобы пилоты могли в полной мере почувствовать, что такое настоящее счастье и не сжечь себе мозги. После чего начинались усиленные недели тренировок. По мере необходимости, в качестве поощрения, голограмму включали снова.
       Это действовало, к тому же позволяло пилотам обоих полов жить и тренироваться вместе. После даже недолгого знакомства с живой голограммой – люди перестали вызывать друг у друга сексуальное желание.
       Но извращенцы есть в каждом обществе, даже в самом высокотехнологичном. Они вожделеют вовсе не то, что запрещено обществом, это ошибочное мнение. Они вожделеют то, о чем остальные даже не догадываются, что это вообще можно вожделеть.
       Я именно такой извращенец.
       Познакомившись с действием живой голограммы еще на стадии разработок, многократно испытавший на себе ее воздействие и прекрасно знающий, что такое абсолютное совершенство, больше всего на свете я жажду несовершенства. А что может быть несовершенней, чем живой человек?
       Я рассматриваю комара, которому несколько секунд назад отстрелили голову. Как много мыслей, оказывается, может пронестись в голове человека за несколько секунд? Поэтому человек и несовершенен. А я – человек. И я хочу такое же несовершенство!
       - Значит,  теперь я могу возглавить отряд вместо вас? – доносится до меня бодрый голос номера 6, кажется, она сказала, что ее зовут Грэта?
       Она смотрит на меня из другого конца комнаты и ухмыляется.
       - Боюсь, номер 6, что умение стрелять из пистолета в воздухе вам мало поможет. Так что мой ответ – нет. Возглавить отряд вместо меня вы не сможете.
       Ее это, похоже, ни капли не расстраивает.
       - А если выяснится, что я и летаю лучше всех?
       - Тогда вполне возможно.
       Она делает несколько шагов вперед. Теперь я вижу ее гораздо отчетливей. Несмотря на единую для всех пилотов форму, с ее формой что-то не так. Вот только я не могу понять - что же именно. Впрочем, я не могу так пристально ее разглядывать.
       - Я могу задать вам один вопрос, командир?
       - Задавайте.
       - Как вам удалось в одиночку прорвать вражескую оборону? Я видела всю хронику и прочитала все отчеты, но все равно не поняла.
       - Вряд ли я что-то смогу что-то добавить к тому, что вы видели, номер 6. Я же находился под действием живой голограммы, и вообще не помню, что там происходило.
       Она приближается еще на шаг.
       - Все пилоты находились под действием живых голограмм. Выжить удалось только вам.
       - Везение, - я пожимаю плечами.
       Она делает еще пару шагов и оказывается совсем близко. Это совсем не по уставу. Так же как и стрелять в сторону своего командира. Если она приблизиться еще хотя бы на шаг, я смогу до нее дотронуться.
       - Разрешите еще один вопрос, командир? Вы убеждены, что в момент прорыва вражеской обороны находились под воздействием живой голограммы? Или вы отключили ее и опирались лишь на собственные инстинкты? Именно поэтому вы и выжили в отличие от всех остальных? Вы не хотели совершенства, не хотели умереть счастливым – вы хотели выжить.
       - Командиру не задают таких вопросов, номер 6. Запомните это раз и навсегда. Еще раз повторится, будете отчислены из отряда. Это ясно?
       Она вытягивается в струнку и отчеканивает:
       - Так точно, командир! Я несовершенна. Но я над этим работаю. Разрешите вернуться к тренировкам?
       - Разрешаю.
       Она выходит, а я все еще думаю о том моменте, когда нас разделял всего лишь один шаг.
       Мне показалось, или в том, как Грэта сказала – я несовершенна – было адресованное мне послание, даже ироничное в чем-то. А еще я ловлю себя на мысли, что про себя назвал ее по имени, а не номер 6.


КОНСЕРВАЦИЯ ПАМЯТИ

       Весь оставшийся день я провел, отсматривая материалы, которые могли бы прояснить военную стратегию противника. Пытался найти их слабое место. Результат был нулевой.
          Оно и не странно, ведь, несмотря на годы сражений, мы до сих пор не знали – кем именно является наш противник. Если быть точнее – мы не знали о нем ничего. Ровным счетом ничего. Как это ни парадоксально, противника никто никогда не видел. Несмотря на то, что пилоты гибли тысячами, несмотря на то, что Единое Пространство после каждой битвы еще сильнее сжималось, сведения о том, кто именно нам противостоит, отсутствовали.
          Мы знали точно только одно – если противник одержит верх – всем нам конец. Не только людям, но и Миру.
          А ведь это была уже Третья война за раздел Единого Пространства! И до сих пор не было известно ничего.
          Первые две окончились вничью – никто не победил, но никто особо и не проиграл. Сейчас ситуация была принципиально другая. Мы не знали, что придумал противник, но Единое Пространство начало сжиматься. Это почувствовал каждый.
          Из Мира неожиданно начали исчезать целые куски. Вместе со всеми людьми и домами. Потом начали исчезать целые города.  Потом страны. Как и в какой момент времени это происходило, засечь не удавалось.
          Помимо этого у людей начались проблемы с памятью. Из нее тоже стали исчезать целые блоки воспоминаний. Этого бы никто не заметил, но в самом начале у противника, очевидно, что-то пошло не плану. В начале блоки воспоминаний стали исчезать лишь у небольшого числа людей. Впрочем, это число стремительно росло.
          Только тогда военные Мира спохватились и поняли – Новая Война за раздел Единого Пространства началась, но теперь она ведется новыми средствами.
          Срочно был разработан новый препарат, способный препятствовать исчезновению памяти. Он крайне замедлял ту часть мозга, которая отвечает за создание образов и вообще всячески ослаблял восприимчивость, но при этом полностью сохранял то, что есть. Такая своеобразная жесткая консервация. Укол делался непосредственно в мозг. Тем не менее, процесс медленно, но продолжался.
          Использование препарата привело к вполне закономерным результатам. Поскольку к новым впечатлениям люди стали невосприимчивы, новых воспоминаний у них тоже не появлялось. А старые воспоминания люди забыть уже не могли. Таким образом, в мозгу шел постоянный круговорот из имеющихся там мыслей и образов, и в какой-то момент ощущение времени постепенно растворилось в них. Отныне ни один человек не мог с уверенностью сказать, когда именно с ним происходило то или иное событие, воспоминания о которых, хранившиеся в его голове, были так ярки. Какое из них было раньше, а какое позже.
          Одно было несомненно – каждый человек начал буквально вариться в собственных воспоминаниях. Они не давали ему ни спать, ни бодрствовать.
          И тогда был изобретен новый препарат, погружающий человека в глубокий и мгновенный сон. По большому счету это было не снотворное, скорее мозговой парализатор. На момент действия препарата работа мозга полностью прекращалась. Препарат действовал всего пять часов, больше современный мозг не позволял, но эти пять часов человек был полностью свободен от собственных воспоминаний и мог спокойно спать.
          Но всем было очевидно – это лишь временное решение проблемы, небольшая отсрочка. Долго мы не продержимся. А противник, верно угадавший нашу слабость, с каждым разом начнет бить туда все сильнее.
          Нас поймали в капкан, но убежать мы уже не могли. В отличие от животных, которые в сходной ситуации перегрызают себе лапы, нам нечего было перегрызать. То, за что нас поймали, имело нематериальную природу.
          И было всего два выхода – либо мы умрем, либо победим.


ВЫСТРЕЛ В ЗАТЫЛОК ГРЭТЫ

        Мне никогда не нравилась зависимость. Она меня угнетала. Когда через два дня пора на боевой вылет, с которого ты можешь и не вернуться, – зависимость напрягает еще больше.
       Моя физическая зависимость от номера 6.
       Или ее зовут Грэта.
       Она стала мне сниться.
       Мне – командиру боевой летной армии и легенде, обеспечившей разгром врага.
       Несмотря на то, что она была лучшим пилотом, и я в нее влюбился, я ее пристрелил.
       Выстрелом в затылок.
       После стрельбища.
       Мы стояли в тире – Грэта выстрелила десять раз и попала десять раз. Я выстрелил девять.
       - Вы же видите, как я стреляю? Я могу стать капитаном вместо вас?
       - Я думаю – да. Но для этого, Грэта, вам надо застрелить паука, сидящего в левом верхнем углу тира.
       - Легко!
       В этот момент она отвернулась и прицелилась, а я поднес пистолет к ее затылку и выстрелил.
       На боевоей операции должен быть только один командир.
       Иначе операция обречена на неудачу.
       Грэта (теперь уже номер 6) была права – я сумел победить их, потому что у меня не было живой голограммы. Я никогда не включал ее.
       Сегодня ночью я снова лечу на задание.
       Без голограммы.
       Надеясь только на собственные силы.
       Скорее всего я разобьюсь и умру,
       Но мы должны победить!


ОТКРОВЕНИЕ

        Кабина самолета?
        Или это кабина грузовика?
        Или я до сих пор бегу по лестнице госпиталя для душевнобольных ветеранов и втыкаю железную капельницу в живот санитара Мартина, рассказавшего мне о смерти моей любимой медсестры?
        Как бы там ни было, но я добегу.
        Добегу до конца – в какой бы стороне этот конец не находился.
Справа или слева? На юге или на севере – какая разница?
        Куда бы ты не бежал – ты всегда бежишь в одну сторону – вперед. По-другому не бывает.
        У меня нет сомнений, разве что только одно – за штурвалом самолета не я. А кто тогда?
        Я никогда не прибегал к живым голограммам, но сейчас решаю ее активировать.
        Остается всего несколько километров до столкновения, бордовые лепестки и черная коробочка. Момент счастья пилотов-камикадзе перед смертью.
       Она загорается на сидение рядом со мной. Как будто живая.
       - Привет, я решила попрощаться с тобой перед смертью. Подумала, что если не попрощаюсь – это будет неправильно.
       - Могу поцеловать?
       - Конечно, мы же больше не увидимся.
       Это было настоящее физическое касание, только потом я услышал, что она говорила.
       - Я никогда не включаю живую голограмму в момент боевого вылета. Помнишь, мы с тобой об этом много говорили? В этом мой секрет – именно так я прорвала оборону противника и принесла нам победу.
В этом момент я вижу, как начинаю исчезать – руки начинают становиться прозрачными, а сам я превращаюсь -
      - В Черную Коробочку?
       - В общем да.
       - Живая голограмма это я?
       - В одном можешь быть уверен – ты самая лучшая живая голограмма, которая у меня была. Но выкинуть тебя все равно придется, Ий, потому что так надо.
       - Погоди, как ты меня назвала?
       - Ий. А что? Дурацкое имя, первое пришедшее в голову. У меня в детстве у соседей кота так звали. Ладно все, прощай, пока я не расплакалась и не передумала.
       Грэта берет черную коробочку, выбрасывает ее в окно и кладет руки на гашетки.


ДРУГИМ ЭЛЕКТРОДОМ

      Я лечу вниз, вниз, вниз и снова вниз.
      Когда ты – черная коробочка – ничего другого не остается.
      Почему она назвала меня Ий?
      Меня когда-то так звали?
      А Земля все ближе и ближе, и скоро я разобьюсь.
      Внутри что-то трескается.
      Контакты перенастраиваются или что-то еще, а потом перед моим лицом загорается экран.
      - Привет, надеюсь, ты еще не разбился. По моим подсчетам тебе до столкновения с Землей осталось ровно 1 минута 44 секунды. Я не просто так сказала, что ты был моей любимой живой голограммой. Я тоже решила их обмануть. В общем, я там поковырялась в твоей программе, кое-что усовершенствовала - нажми на кнопку рядом с зеленым электродом. Только не тормози – секунды-то идут.
      Идея отличная, но вот чем нажать на кнопку рядом с зеленым электродом, если нажимать нечем?
      Но ведь Грэта не просто так говорила, значит, есть чем.
      Другим электродом?
      Очевидно.
      Красным или синим?
      Не тормозить!
      Мой электрод наваливается на зеленый, кнопка нажимается, и раскрывается парашют.
      А я из Черной Коробочки начинаю снова превращаться в человека.
      Загорается экран.
      - Приземлился?
      - Да.
      - Теперь пойди и расстреляй стадион. Справишься?
      - Я справлюсь.
      - Но будь аккуратней. Когда войдешь, не забудь запереть ворота. Они могут попытаться сбежать.


В ТРИ ПРЫЖКА

      Снова кафе. Снова бармен. Снова два десятка грубых идиотов, пялящихся на экран – там же показывают спорт!
      Почему все те, кто так любит смотреть по телевизору спорт – абсолютно не спортивные?
      Почему в этом мире, названного в честь вещества, из которого он состоит, они так любят изображать из себя спортсменов или музыкантов, а на самом деле трусливые вшиваки, у которых от спортсменов только спортивные штаны, а от музыкантов томный взгляд и умение сыграть гамму и лестницу на небеса?
После падения с неба я выглядел гораздо хуже из всех на планете, но чувствовал себя значительно лучше.
      Бармен посмотрел на меня довольно презрительно.
      - Что станете пить?
      - Где здесь центральный стадион?
      Я повернулся лицом к залу и улыбнулся.
      - Так много прекрасных людей! Кто-нибудь наверняка знает, где здесь находится Центральный Стадион?
     Бармен, ухмыляясь, постучал меня по плечу.
     - Эти прекрасные люди могут вас легко убить. И я тоже. Ищешь неприятностей?
     - Нет, я всего-навсего разминаюсь. А еще я ищу оружие. И Центральный стадион. Когда я упал с неба в виде Черной Коробочки, превратившейся в парашют – все мое оружие куда-то делось. У вас есть оружие?
     - Есть, прямо сейчас увидишь.
     - Спасибо, не обязательно. Вы уже ответили на мой вопрос.
     Я взял его за глаза и ударил об выставленную на стойку бутылку. Бутылка вошла прямо в нос. Я вскочил на стойку и ударил по бутылке, вогнав ее дальше и отшвырнув его куда-то в сторону.
    Оружия под стойкой оказалось меньше, чем он говорил. Как обычно – разговоров много, а оружия мало – один винчестер, один пистолет и какой-то кухонный нож.
      Я решил выбрать кухонный нож.
      Для разминки он подходит лучше всего.
      - Ну что, ребятки, развлечемся?
      Они зашевелились и начали браться за бильярдные кии.
      Я бросил барменом в люстру и прыгнул на ближайший стол. Потом на второй, потом на третий.
      Потом я начал сворачивать им шеи.


МНЕ НУЖНЫ БЫЛИ СИЛЫ И КАЛОРИИ

      Раз – я закрываю глаза.
      Два – мне очень хорошо.
      Три – мне очень хорошо.
      Я люблю смотреть смотреть на Звезды – они являются светом взорвавшихся когда-то давно галактик, и их сияние шло до нас миллионы световых лет, кометы пролетали мимо планеты, на которой я вынужден сражаться за ее существование. И еще за что-то.
      Сражаться с теми, кто пытается ударить меня биллиардным кием или выпрыгнуть в окно.
      Четыре – у этих существ очень хрупкие кости.
      Пять – и очень слабые сердца.
      Шесть – они любят ходить, говорить и есть.
      Семь – очень слабые сердца.

      Я знаю названия 150 миллионов Звездных Миров, я пока не все их помню.
      Я иду в никуда – и меня не остановить.
      Но встретит ли меня так кто-нибудь?
      И почему я считаю, что кто-то меня там должен ждать?

      18?
      Или уже 128?
      Последний оставшийся затаился под столом.
      Дрожит от страха – ведь по-другому эти существа не умеют.
      - Я могу показать, где находится Центральный Стадион, только не убивайте меня, ладно?
      Очень слабые сердца.

      - Я смотрю на это трясущееся существо и продолжаю вспоминать, почему звезды я люблю больше, чем землю.
      
      150 миллионов Звездных Миров и бесконечное количество галактик.
      Наверное, на этих Мирах есть Боги.
      Я смотрю на это существо, так сильно не похожее на меня.
      - Ведь я только что убил всех твоих друзей. Ведь те люди, с которыми ты   здесь сидел, были твои друзья? И несмотря на это ты согласен остаться в живых?
      - Да, только оставьте меня в живых.

      За это я не люблю людей.
      Слишком слабые сердца, и слишком трусливые души.

      - Три километра вниз по кварталу, потом направо – там стадион.

      Но ее нет на этом стадионе. Я знаю, что ее там нет.

      - Не сворачивайте мне шею.

      Я не стал сворачивать ему шею.
      Я выгрыз ему сердце.
      Мне нужны были силы и калории.


СТАДИОН

       Мир живых голограмм, пиратской проституции и всего того, от чего хочется избавиться.
       Пройти три километра вниз по кварталу не так уж и сложно, если знаешь, куда и зачем идешь.
       - Когда зайдешь на стадион – не забудь закрыть дверь изнутри на ключ.
       У меня не было никакого оружия, к этому моменту – оно мне было уже не нужно.
       Это был центральный стадион мира, и сегодня в субботу здесь собрались все.
       Все и еще я.
       Я зашел на стадион, переодевшись в полицейскую форму. Можно я не стану рассказывать, где я ее взял, и каким образом убил ее владельца?
      Я прошел сразу к отделу охраны.
      - Внутренняя служба безопасности. Кто здесь главный?
      Их не так много. 100 тысяч зрителей и еще 2 тысячи охраны.
      Не так много. Я справлюсь.
      - Я главный, - не убивать пока, вначале ключи. – А в чем проблема? Чем мы не устраиваем службу внутренней безопасности?
      Очевидно, есть чем, если он так напрягся.
      Его беда в том, что меня этот вопрос не волнует. Разумеется, я молчу об этом. Я говорю совсем другие слова.
      - Поступили данные о готовящемся теракте на стадионе. Эти твари решили нас достать! Они уже проникли на стадион – надо запереть все выходы.
      - Они уже здесь?
      - Уже здесь. К сожалению, мы должны проверять всех. Отдайте ключи, после чего я включу автоматическую блокировку дверей.
      И снова мне в лицо ухмылка.
      - Мы не подчиняемся службе внутренней безопасности. А ключи можешь подобрать из мусорного ведра.
      Он достает из кармана ключи от дверей и демонстративно швыряет их в мусорную корзину.
      Его коллеги смеются, а я не смеюсь.
      - Спасибо, - говорю я и достаю ключи из ведра.
      Какая разница, откуда доставать ключи, если они могут заблокировать все двери?
      - Скоро здесь никого не останется, - говорю я.

      Да, конечно, я могу рассказать о том, как зашел на стадион и начал резню.
      Если хотите.
      Я отрезал головы, руки и ноги. Я умывался кровью, текущей из каждого из них. Я убивал мужчин, женщин и детей – и мне не было жалко. Я ел их тела, как правило, безобразные, но мне надо было питаться.
     Кровь текла с трибун, и когда она стала мне по колено – я вспомнил, что я живая голограмма, и это было всего лишь заданием, которое мне дала Грэта.


ГЛАВА 10.  СКВОЗЬ УЛИЦЫ ПОД ВЗГЛЯДАМИ ЧЕРНЫХ ПТИЦ.



      Паршивый дом,паршивый двор, паршивая семья.
      А еще очень любят трогать.
      За всё.
      И в первую очередь за тело.
      И не тогда, когда хочется.

      - Я никогда не чувствовал себя настолько мужчиной, Дочка!
      - Мы живем в странном мире, Папа.
      - Очень  настоящим мужчиной, Дочка!
      - В очень странном мире, Папа.
      - Подождешь меня, пока я не приду?
      - Подожду, дождусь и подожду!
      - А я, дочка, не могу ждать.
      - Поэтому приходится тебя убивать.

      Отец одевается. Отец выходит из дома.
      Отец не курит. Отец не такой, как я.
      Я бы не советовал ему заглядывать за угол дома.
      Не советовал бы.
      Он заглянул.
      Зря.


      ВЕРОНИКА


      Меня зовут Вероника,
      и я мечтаю о том, чтобы Тигр убил моего отца.
      Потому что мой отец имеет меня.


      ТИГР ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ОХОТУ.

      Ночью с небес падают звезды, загадываются желания, и иногда сбываются мечты. Не всегда, но иногда такое бывает. А напившийся сторож заходит в клетку Тигра, который приехал из Бенгалии, чтобы забрать из его миски кусок мяса, потому что в магазин сторожу идти лень, закусить надо, а Тигр избит и связан, он не помешает.
      Главный Учетчик смотрит за этим из своего Тронного зала, расположенного в сотнях световых лет, и улыбается. Эти существа - люди - слишком самоуверенны.
      - Убей его, - шепчет он Тигру. – Убей их всех! Теперь ты мой первый советник. Иди в мир и найди Зукен. Найди Богов камня и убей их. Съешь их. Смотри, ведь у тебя отнимают твой кусок мяса. Они все так поступают. И они всегда будут так с тобой поступать. Вспомни о том, кто ты. Убей их. Вспомни о том, что ты самое сильное и опасное животное на планете, а не десятилетний индийский мальчик в теле дикого зверя. Убей их всех. Отыщи каждого и убей. Тебя начнут призывать. Многие люди. Те, которым нужна твоя помощь, потому что сами они не могут справиться. Этот мир наполнен злом – и тот, кто сильнее - всегда издевается над тем, кто слабее, потому что люди – сволочи и трусы. Они всегда отыгрываются на других, когда не в состоянии отомстить своим прямым обидчикам.  Клетка Московского Зоопарка, в которой ты сидишь, не самое страшное, что есть в этом мире. Каждый, каждый должен умереть. Но в первую очередь найди Богов Камня – и убей их. Их зовут Хаконе и Войсе, но на этой планете его зовут Ий, а ее Грэта. Ты, Тигр, оказался в одном из неразумных миров – и жалеть тебе здесь некого. Они посадили тебя в клетку, связывают тебе лапы и избивают. А когда им становится лень тебя избивать, они воруют твое мясо, потому что ничего другого они не умеют. Только избивать и воровать. Сейчас твоя помощь нужна девочке по имени Вероника, которую каждый день насилует собственный отец, и кроме тебя ей помочь некому. Сейчас она сидит и плачет, потому что отец скоро вернется. Ее мать делает вид, что ничего не происходит, а Вероника пытается покончить с собой, потому что бежать ей некуда. Она уже ни во что не верит, только в тебя. Подруги смеются над ней и говорят, что верить в Тигра, который придет и защитит ее – глупо. Но ты ведь знаешь, что это возможно. Ты ведь знаешь, что это не глупо. Посмотри на небо, Тигр, видишь, как с неба упала звезда? Вероника ее тоже видела. Она не пропускает ни одной падающей с небес звезды, и каждый раз загадывает желание. Она мечтает, что когда ее отец выйдет из дома, за углом его встретит Тигр, который оторвет ему голову. Она верит в тебя, Тигр. Поэтому убей сторожа и беги на помощь Веронике. Ее отец как раз выходит из дома, а ты с твоей скоростью сможешь оказаться возле их дома меньше, чем за пять минут. Но потом начни искать Божественных Близнецов. Они твоя главная цель. Убей их.
       Сторож зашел в клетку, уронив ключ, и посмотрел на Тигра.
       -  Лежишь, Большая Киса? Мало тебя отпиз*или? Давай еще разок, вместо десерта.
       Он размахнулся и попытался ударить Тигра ногой, целясь в глаз. Тигр ухватил сторожа зубами за ногу, подержал, как-будто пробуя на вкус, и откусил. Потом поднялся на лапы и пошел на повалившегося в песок вольера и оторопевшего сторожа.
       - Ррав! – сказал Тигр.
       Он наклонился и внимательно посмотрел на лежащее перед ним существо. В глазах существа был страх. И уже никакой самоуверенности. От него воняло, и оно было таким неприятным. Тигр вспомнил – именно так пах охотник, застреливший когда-то его Тигрицу, когда они вдвоем бродили по джунглям, и он еще не поменялся телами и душами с мальчиком Шуддходаной под проливным дождем перед стеной заброшенного храма смерти. Тигр наклонился и вырвал существу живот.
       Тигру не было приятно. Что приятного может быть в животе у пьяного сторожа Московского Зоопарка, пытающегося ночью украсть кусок мяса из клетки Тигра?
       Но это существо надо было съесть. Чтобы после этого рвануть на помощь незнакомой девочке Веронике, чей отец сейчас выходит из дома.
       В тот момент, когда с неба упала еще одна звезда, жрать было уже нечего. Тигр лапой отшвырнул скелет в угол  и вышел из клетки. Несмотря на то, что он никогда не видел Веронику, он знал, куда надо бежать. Он огласил зоопарк своим рыком, от которого притихли обезьяны и проснулись экзотические птицы, и побежал.
Двери зоопарка были выбиты, а водитель, который в этот момент остановился на перекрестке напротив искусственного водопада, перекрестился и решил, что садиться пьяным за руль он больше не будет.


СКВОЗЬ УЛИЦЫ ПОД ВЗГЛЯДАМИ ЧЕРНЫХ ПТИЦ

        Эта московская ночь была самой странной ночью за много десятков  лет. Впоследствии сразу несколько людей заявят, что видели, как ночью по улицам гигантскими прыжками скакал огромный разъяренный тигр, отшвыривая лапами мусорные баки, перепрыгивал с одной стороны улицы на другую, и исчезал в боковых переулках, как самый настоящий призрак ночи из фильмов, снятым по комиксам.
       Кое-какая информация от очевидцев появится в интернете на следующий день, и то она будет скорее в шутливом ключе – мол, что не привидится, если долго не спать?  Однако в ту самую ночь в сети не появилось ни одного сообщения.
       Сфотографировать полосатого хищника не успел никто, и большинство очевидцев решило, что скачущий сквозь ночную Москву тигр либо плод их подстегнутого возбудителями воображения, либо новая сверхтехнологичная полицейская уловка, направленная на выявление не совсем адекватных водителей или пешеходов. Поэтому в ту ночь сообщений не было.
       А скачущий сквозь ночную Москву тигр был.
       В его мозгу по-прежнему раздавался монотонный голос нового повелителя Республики Камня и 150 миллионов звездных миров – Главного Учетчика – его нового хозяина, объясняющий тигру, почему он должен помочь неизвестной девочке Веронике, и почему под утро он должен вернуться обратно в клетку.
       Тигр скакал по улицам и понимал, что даже бьющий ему в ноздри отвратительный запах, напоминавший ему запах корабельного трюма, все равно лучше, чем сидение в клетке зоопарка, где был точно такой же запах, но пространство было ограничено всего несколькими метрами, и в какой бы угол этой клетки он не ушел, на него станут пяляться кричащие дети, а их родители шумно обещать этих непослушных детей, если они не прекратят кричать, скормить тигру.
       Вдоль всего его пути на кустах сидели черные птицы с прочными клювами, тигр видел их на каждом дереве, на балконах домов, сидящими на электрических проводах протянутых вдоль дороги. Он чувствовал - голос, раздающийся в его мозгу, исходит от каждой из этих птиц. Все они связаны между собой и внимательно наблюдают за тем, куда именно он направляется.
       Эти птицы были непохожи на тех разноцветных и кричащих попугаев, которые водились в джунглях. Эти были крупнее, одноцветные и в основном молчали, издавая гортанный крик лишь в тот момент, когда он пробегал мимо, как будто предупреждая о его приближении следующих птиц, сидящих на следующих домах, деревьях и проводах. И так продолжалось ровно до того момента, пока тигр не остановился перед домом, к которому стремился. Именно здесь живет девочка Вероника, которой он должен помочь по совету Главного  Учетчика. За помощь ей ему разрешили свободно бегать по городу несколько часов ночью.
       Он поднял голову и увидел слегка освещенное окно на пятом этаже. Окно было открыто. Тигр слегка присел на задние лапы и прыгнул прямо в окно.


ВЕРОНИКА ПОЛУЧАЕТ КАМЕНЬ

       Вероника сидела возле окна, на какой-то момент она встала, чтобы разобрать постель, и в этот момент в ее окно впрыгнул тигр.
Вероника не удивилась.
       - Здравствуй, - сказала она.
       Тигр, разворачиваясь, вцепился когтями всех четырех лап в паркет и хвостом сбил настольную лампу. Остановившись, он стал как-будто расти и занял почти половину комнату. Или это была его тень на стенах, постоянно увеличивающаяся в глазах Вероники? Наконец тигр перестал расти и посмотрел на девочку.
       - Это ты, Вероника?

      

       За две недели до этого.

      

       Вероника сидит в парке, вокруг много людей, и все они счастливы.
Добродушные поддатые папаши гуляют с собственными детьми  - дочерей они любят больше и часто целуют в колясках.
Разодетые мамаши гуляют с детьми – сыновьями они хвастаются перед остальными мамашами – они родили наследника, часто целуют их и показывают, как мальчик писает на весу.
       Вероника сидит в парке, а вокруг нее летают черные птицы. Птицы особо и не летают – они сидят на деревьях и смотрят. Вероника родилась в непонятном мире. Но это место сейчас ей кажется единственным местом, в котором она, несмотря на все отвращение, чувствует себя в безопасности. Вероника не знает – почему? Так не должно быть.
       Но Ведь Вероника всего лишь человек. Она действительно обладает предчувствием, но не в состоянии его объяснить.
       Скорее она может себя представить идеального принца на белом коне, который спасет ее и всех разгонит и навешает тоже всем. Но она способна на кое-что еще.
       В какой-то момент Вероника смотрит на небо и в это время оттуда прямо перед ней в землю врезается метеорит. Но врезается он так, что видит его только Вероника. Никакого кратера, никакого столба пыли.
      Кратер совсем небольшой – сантиметров двадцать.
Вероника смотрит по сторонам – никто не обратил на это внимания, никто не обратил внимания, как с неба упал метеорит, никто не обратил внимания на тот момент, который станет концом этой планеты, ежедневных прогулок в парках и необходимости красиво одеваться, чтобы показать окружающим, как ребенок умеет писать.
      Когда рассеивается пыль, Вероника видит, что в образовавшейся яме (небольшой) лежит раскаленный камень. Она понимает это не только по жару, но и по тому что камень красного цвета. На глазах Вероники камень меняет цвет с красного на черный.
      Теперь, - думает Вероника,- камень остыл и его можно взять.
      Оглянувшись еще раз по сторонам, и убедившись, что никто не смотрит, девочка наклоняется вниз, прикасается к камню и теряет сознание.


ВЕРОНИКУ УНОСЯТ ЧЕРНЫЕ ПТИЦЫ

        Потерявшая сознание Вероника лежит возле лавки, с которой она упала. Люди, проходящие мимо нее, убеждены – эта десятилетняя девочка наглоталась наркотиков и проститутка.
        Люди не пытаются помочь Веронике подняться. Люди не думают, что этой девочке может быть плохо с сердцем, или у нее астма, или она просто потеряла сознание.
        Людям насрать.
        Вам так не кажется?
        Люди не заслуживают сожаления.
        Вы так не думаете?
        Люди будут убиты.   
        Вы не согласны?
        Все.
        И вы.
        Вы ведь тоже люди.
        Черные птицы, до этого времени сидевшие на деревьях, слетают на лавку и прохаживаются по ней, царапая когтями, глядя на лежащую без сознания Веронику.
        - Сколько вас расплодилось, кыш отсюда!
        Одетая в аккуратное дерьмо старушка машет рукой на птиц, занявших скамейку.
        Валяющуюся без сознания Веронику она не замечает. Вероника же не занимают скамейку, она валяется рядом. Веронике десять лет, она без сознания, потому что у ее ног упал метеорит.
        У ваших ног когда-нибудь падал метеорит?
        Уверен, что нет.
        Вы бы не просто обосрались и начали бы заикаться. Вы наверняка и в бога в этот момент поверили за то, что он вас спас.
        И да, если такое все же было. Бог вас не спас, бог просто решил в этот раз вас не убивать.
        Птицы внимательно смотрят на людей, проходящих мимо лежащей без сознания Вероники. Царап-царап, царап-царап.
Птицы садятся на Веронику и их когти входят в ее тело.
        Птицы поднимают Веронику на воздух, восемь птиц подлетают под нее, чтобы поддерживать, если вдруг сорвутся когти держащих сверху.
        Птицы уносят Веронику из этого парка. Они несут ее над деревьями, и в этот момент с неба к ним пикирует аист изумрудного оттенка – какое-то время они летят рядом. Потом аист перехватывает Веронику и взмахивая крыльями взмывает вверх.
        Я – самая странная птица – аист редчайшего изумрудного оттенка. Я ворую детей и отношу их на базу учетчиков. Сдаю там, а они мне дают таблетку и делают укол против паразитов. Вероника взрослее, чем те, кого я забираю обычно. Но мне сказали, что ее надо принести.
       После того, как я сдам ее, я наконец-то смогу поесть.
       А потом поспать.
       Аисты приносят детей, но ведь для начала они их откуда-то уносят.
       Взмахи крыльев, небо, и Вероника.
       Живая, но как будто уже мертвая.
       И почему-то очень для меня важная.


ПРОВОДА В ГОЛОВЕ ВЕРОНИКИ

      Вероника лежит, а над ней склоняются учетчики.
      - Мы вставим ей в голову провода.
      - Она может заметить.
      - Она не заметит. Мы вставим их незаметно.
      Вероника лежит, ее сюда принес зеленый аист – я – ее брат, но она об этом не знает.
      И он тоже.
      А я уже знаю.
      Но Боги Камня наконец-то оказались рядом.
      Но я еще не знаю, что один из этих двух богов – я.
      Они искали друг друга долго на планете, куда их сослали.
      Но я вспомню, и моя сестра-близнец тоже вспомнит.
      И однажды нашли.
      Хотя пока еще и не до конца.
      Вероника открывает глаза и видит Тигра. Тигр сидит возле ее постели и говорит – Я только твой.
      В тот момент, когда Тигр проводит языком по ее телу, Вероника понимает – такого не может быть.
      Вероника понимает – надо открыть глаза и увидеть, что происходит.
      Вероника открывает глаза.
      Тигр сидит рядом и говорит - просыпайся, Вероника.
      Вероника снова закрывает глаза.
      Учетчики стоят рядом и смотрят.

      - Она открыла глаза.
      - Это прекрасно, но неважно. Она все равно не в состоянии двигаться, и не может представлять для нас угрозы. Надо вставить ей в шею капельницу, чтобы была потише и не двигалась.
      Вероника открывает глаза.
      - Капельницу? Мне?!


ВСЕ СВОДИТСЯ К ОДНОМУ

       Я никогда не верил в потустороннюю дребедень и во все такие вещи. Зато я прочитал достаточное количество книг по психиатрии и довольно-таки хорошо разбираюсь в психических заболеваниях. Может быть, я действительно схожу с ума. Это было бы даже забавно. Но нет. Что-то внутри меня абсолютно уверено в том, что между этими снами существует некая вполне конкретная связь. И что со временем я обнаружу эту связь, и вся кажущаяся странность получит достаточно банальное объяснение.
       Лик Темной Богини медленно проявлялся на стене, и оттуда до Ий дотягивалась мягкая кошачья лапа.

       Связанный Ий открыл глаза.
       Напротив была стена. Обычная стена, спокойная, - но один камень из этой стены начал вдруг ярко светиться и выпадать.

      - Я существую, можешь поверить. Этот кретин, Лунёв, ошибался, думая, что это он придумал меня в вагоне метро.

      Ий лежал связанный синей изолентой и изнасилованный. Он посмотрел на кошку и сказал.

      - Мне десять лет, и я уже один раз поверил. И теперь лежу связанный и изнасилованный. Как я еще раз поверю?

     Кошка села напротив него.

     - Во-первых, я очень красивая. А во-вторых, это не бесплатно - ты в ответ поможешь мне. Думаешь, меня не утомило сидеть здесь, в стене, в виде камня?

       Первые несколько групп тестируемых не продержались и пары дней. Получив беспрепятственный доступ к живой голограмме, они мгновенно забыли про все остальное. Активировав ее и, погрузившись в созданный для них живой голограммой мир, пилоты находились в нем до тех пор, пока их мозг полностью не расплавился. Выйти из состояния абсолютного блаженства они оказались не в состоянии. Да никто из них и не захотел.

        - Ты убьешь его, когда он вернется?
Темная Богиня отрицательно покачала головой.
- Его убьешь ты. Но вначале тебе надо отсюда выбраться. Я связана с этой стеной и не могу сама покинуть дом. До тех пор пока он существует.

       Когда начинается ливень – птицы не летают. Они прячутся на деревьях или под навесами. Только голуби иногда залетают на балконы в поисках укрытия. Так или иначе, все птицы сидят, низко опустив голову и плотно прижав к туловищу крылья. Им холодно и мокро. Намокшие от дождя перья становятся тяжелее  в несколько раз. Какой уж тут полет? Цель у птиц при таких обстоятельствах только одна – дождаться пока закончится дождь, отряхнутся и, желательно, высушится. Но это обычные птицы, а я – необычная. Я – аист при исполнении. Поэтому в моем случае ливень – не повод.

       Я снял с него ботинки и форменные брюки. Потом подтащил тело. Несмотря на хилое телосложение, оказался тяжелым. 

       Но учти, Ий, после того, как я стану свободна, тебе придется зашить меня себе в руку, и с этого момента тебя начнут преследовать кошмары, ужасней которых сложно себе представить. Вокруг тебя постоянно начнут образовываться новые миры, и в каждом из них тебя будут пытаться убить, - Темная Богиня сделала паузу. – Но самое главное с этого момента ты никогда не будешь уверен – реален ли мир вокруг тебя или это просто плод твоего воображения. Такова плата за твою свободу. И за то, что ты получишь возможность наказать своего обидчика. Но еще не поздно отказаться.
- Я не собираюсь отказаться.
- Я в тебе не сомневалась.

        Нас поймали в капкан, но убежать мы уже не могли. В отличие от животных, которые в сходной ситуации перегрызают себе лапы, нам нечего было перегрызать. То, за что нас поймали, имело нематериальную природу.
И было всего два выхода – либо мы умрем, либо победим.

       Еще спустя полтора часа, после того, как пожарные уехали, Ий пошел бродить по дымящемуся пепелищу. Буквально спустя десять минут он нашел, что искал.
Прямо посреди углей, он увидел черный бриллиантовый коготь. Сейчас он был совсем небольшим, всего  сантиметра три в длину. Несмотря на углу, коготь был абсолютно не испачкан.
Ий поднял коготь и в последний раз посмотрел на него. Буквально спустя несколько минут вся его жизнь превратиться в один изменяющийся кошмар. Но разве до этого она не была большим кошмаром? Только у того, который начнется сейчас, хотя бы есть конец – Темная Богиня точно об этом сказала. А у того который был до этого – конца не было.
Ий закатал рукав рубашки и черным бриллиантовым когтем сделал глубокий разрез на левом плече. Боли он практически не почувствовал. В образовавшееся углубление он положил коготь.
- Теперь ты мой талисман.

        - Она нас не слышит, - говорит один.
          - Надо отвезти ее в участок, - говорит второй. – Показать капитану.
          - Она вся в крови, - говорит один.
          - Тем более. Надо отвезти в больницу, - говорит второй.
          Грэту сажают в машину.
          - Девочка, почему на тебе столько крови?
          - Он убил мою бабушку и меня хотел убить.
          Полицейские переглядываются.
          - Кто?
          - Его звали Фредди. Он был человеком. Но теперь больше он не человек – он могила. В нем спит белый камень. Фредди больше никого не сможет убить.
          И Грэта начинает смеяться.
          - Он теперь – могила.


К ОДНОМУ!

        Грэта дошла до своей комнаты, вытащила из-под кровати банку с четвертаками.
          Потом взяла атлас Америки.
          В рюкзак она положила бутерброды и пистолет. И еще патроны.
          Грэта навсегда уходит из города Салем, штат Орегон.
          Поздняя ночь, и никто не останавливает мрачную окровавленную девочку, идущую по шоссе. Атлас в одной руке, жестяная банка из-под кофе в другой. В рюкзаке пистолет
       Грэте – шесть лет.
          В этом году она должна была пойти в школу.
          Она должна была начать с детства.
          Но Грэта – Богиня Камня, а у Богов Камня не бывает детства.

       Этим-то династия Богов Камня и отличалась от всех остальных – каждый из них был напрямую связан не с другими живыми существами, а сразу со Звездными Мирами. С каждым из них. Хотя выглядели Боги, как вполне живое существо. Впрочем, предания утверждают, что Боги среди прочего обладали врожденной мимикрией, и поэтому любому живому существу из любого Мира, казались представителем того же вида, что и само существо.
        Глядя внутренним зрением на лежащих в кровати спящих младенцев, ослепший Главный Учетчик испытывал непреодолимое желание тут же свернуть им шеи. Но он не мог так поступить – это бы нарушило равновесие и разрушило бы навсегда Структуру Каменной Решетки. А Главный Учетчик не хотел всеобщего разрушения и ухода в небытие. Он хотел править.
Выход был один – дождаться пока божественные дети вырастут и убьют друг друга, став новым Звездным Миром и положив окончательный конец династии Богов Камня.

        Voice родилась в тридцать два года. На правой и левой руках иероглифы, несущие в себе двойное значение: обозначить скрытую природу Voice, защитить Voice. На спине Voice горит татуировка, изображающая Машину, крошащую голову Хищной Обезьяны, подыхающей от обжорства. Изображение символизирует четкую установку Voice на Подавление Порока, чуждого Машинам. Voice обладает сильными экстрасенсорными способностями, которые и являются основным оружием Voice.

       - Почему они до сих пор живы?
       - Они сопротивляются.
       - Они не могут сопротивляться. Они дети.
       - Они не дети, они - Боги Камня.
       - На земле они не Боги Камня! На земле они – никто. Почему они до сих пор живы?
       - Они оказались сильнее, чем вы думали.
       Главный Учетчик мрачно посмотрел на советника, и тот упал и начал растекаться.

       - Однажды закончится. Когда-нибудь, в одном из созданных тобой миров, вы встретитесь со своей космической сестрой близнецом. Каждый созданный тобой мир будет одним шагом на пути вашего сближения. Однажды она найдет тебя, и Боги Камня снова воссоединяться. И когда вы встретитесь, тебе придется принести последнюю жертву – самую важную. Но выбор тебе придется делать самому и на месте. Когда ты принесешь эту жертву, Боги Камня  снова воссоединяться и получат возможность вернуться обратно в свой мир. А я и Тигр снова будем вместе. И это будет свобода навсегда.

        Я взял его за глаза и ударил об выставленную на стойку бутылку. Бутылка вошла прямо в нос. Я вскочил на стойку и ударил по бутылке, вогнав ее дальше и отшвырнув его куда-то в сторону.
Оружия под стойкой оказалось меньше, чем он говорил. Как обычно – разговоров много, а оружия мало – один винчестер, один пистолет и какой-то кухонный нож.
        Я решил выбрать кухонный нож.
        Для разминки он подходит лучше всего.
        - Ну что, ребятки, развлечемся?

       Еще бабушка регулярно давала Грэте четвертаки, всегда тайком от отца. В этот момент она отвлекалась от своего транзистора, смотрела на Грэту вполне осознанным взглядом, брала за руку и говорила: «Это, чтобы у тебя было, на что уехать отсюда, когда придет время. Не трать на всякую ерунду».
       
       Два года назад в нашей конторе появился один неожиданный сотрудник. Его перевели откуда-то из дальних закрытых точек, то ли из Южной Америки, то ли из Центральной Африки, то ли вообще из Антарктической Шамбалы. В общем, в тех краях он провернул нечто настолько сногсшибательное, что на его поимку был отправлен весь местный спецназ, а тамошнему населению за содействие пообещали бесплатные лекарства до конца жизни и стиральную машину, работающую на дизельном генераторе.
Контора решила не терять столь ценного агента. Его благополучно вывезли на самолете под покровом ночи и посадили к нам в комнату, чтобы не отсвечивал. Но ведь природу не скроешь! Буйный темперамент и страсть к авантюрам всегда одержит победу над благоразумием и чувством самосохранения!
      
       - Они его не нашли, потому что я его спрятала, - сказала Темная Богиня. – Пришлось, конечно, ждать два века, пока здесь появится Бог Камня в твоем обличие, Ий, но что делать – развлекалась, как могла. Тебе же Лунёв рассказывал про фантомы, от которых тут все с ума посходили? Ну вот, моя работа.


        Но однажды утром он видит напротив своей клетки странную девушку. Она сидит на скамейке и смотрит на него. Ее обходят люди, охранники и уборщики. И никто из них не видит то, что с такой отчетливостью видит Шуддходана, запертый в теле Тигра.
На руках девушки горят огненные иероглифы. Но никто этого не замечает. Даже сама девушка. Шуддходана заворожено смотрит на ее руки и понимает, что иероглифы ему знакомы. Он видел их в храме.
Руки девушки загораются. Но это видит только Шуддходана, запертый в теле Тигра. Он рявкает на тех, кто в этот момент подошел к его клетке и бьет по земле хвостом, поднимая облако пыли, листьев и мелких насекомых.
В этот момент он еще не знает, что ее зовут Грэта.
И что их судьбы окажутся переплетены навсегда.
И что она специальный агент Интерпола.
И что она прибыла в Москву с секретным заданием.
И к Шуддходане, запертом в теле Тигра, это задание не имеет никакого отношения.
Но именно она освободит его из клетки.
Если выживет и не умрет.
А она не умрет. Потому что ее зовут Грэта Гройс. И она лучшая профессиональная убийца на планете Земля.
За исключением своего брата.

Несмотря на то, что она была лучшим пилотом, и я в нее влюбился, я ее пристрелил.

          - Гройс, тебя срочно вызывают к начальству!  - к Грэте ковыляет дежурный стрельбища, одноногий Р. - А стрельба отличная! Готовься, слышал, что тебя собираются отправить на консультацию к штатному психологу. Сочувствую.
     Одноногий Р. еще раз придирчиво осматривает расстрелянную в клочья мишень.
     - Слушай, Гройс, кого ты так ненавидишь?
     - Много кого.
     - Надеюсь, меня среди них нет?

         Выход был один – дождаться пока божественные дети вырастут и убьют друг друга, став новым Звездным Миром и положив окончательный конец династии Богов Камня.
            Но для этого их надо было воспитать врагами друг друга.
            Само по себе это было не так уж и сложно. Раздельное воспитание, прививание противоположных нравственных ценностей и, разумеется, обучение соответствующим навыкам охоты и убийства. А дальше они справились бы сами. Но было два очень жирных «но». Во-первых, в случае неуспеха – гнев Божественных Детей было даже трудно себе вообразить, а во-вторых, натравить друг на друга тех, чьи сердца являются двумя половинками единого Изначального Камня, тоже задачка не из легких. Гарантии в том, что их встреча не пробудит в них общую память Богов Камня, просто не было.
            Значит, для начала Божественных Детей надо было надежно изолировать. Внутри самой Империи Камня и всех 150 миллионов Звездных Миров это, разумеется, было невозможно. Но это не значило, что изоляция была невозможна в принципе. Оставались Миры, которые не считались разумными и находились за пределами Империи Камня. Из любого такого мира Божественные Дети не смогли бы вернуться, даже если бы очень сильно захотели. В неразумных мирах была нарушена обратная связь, они постоянно втягивались внутрь себя до своего полного самоуничтожения. 

         Машина затормозила. В витрине магазина я увидел фотографию. На ней было изображено два неизвестных мне, но почему-то очень знакомых человека.
       Один был вооружен до зубов, а она стояла в длинном платье, руки были украшены  мистическими символами, а из глаз шел огонь.
       Машина двинулась дальше.
       - Хорошо разглядел?
       - Хорошо. А кто это?
       - Неважно. Ты должен будешь убить этих людей. Или хотя бы её.
       - С удовольствием. А что они сделали?
       Девушка посмотрела на меня и усмехнулась.
       - Они подарили тебе бордовые лепестки.

       Они меня ждали, и устроили мне ловушку.

       Но ведь и я их ждал.


ВСЮ ЖИЗНЬ ТЫ ШЛА К ЭТОМУ МОМЕНТУ

       Темное небо и далекий горизонт. Желтые звезды и капли дождя. Луна и Солнце. Звезды, звезды, звезды. Окно, сквозь которое я могу увидеть, как ты раздеваешься перед сном. Или сквозь, которое ты можешь показать мне, как ты раздеваешься перед сном.
       Города, города, города.
       Грэта поймала его в тот момент, когда он влез в окно десятилетней девочки. Задание, ради которого ее послали в Москву было выполнено.
      
       Машина остановилась, и из нее вышел Мистер Свонсон.
       - Молодец, Грэта, я в тебе не совневался. Ты его нашла.
       - Что-то не так, Мистер Свонсон. Что-то не так. Вы мне о чем-то не рассказали.
       - Грэта, ты же профессионал и понимаешь, что о всем никогда не рассказывают.
       - Знаю, но здесь что-то совсем не так.
       Мистер Свонсон закурил.
       - Грэта, ну нельзя быть таким параноиком при нашей работе. Ты все сделала правильно. Сейчас отправишься в отпуск. Садись, поехали к начальству подъедем, а потом в аэропорт – билеты тебе уже приготовлены.
Мистер Свонсон посмотрел на Грэту.
- А, знаешь, что? Хочешь его сама убить? Мне эта тварь не нравится, а про твое детство я знаю. Хочешь его лично убить? Поехали.
        - Хочу.
        - Тогда поехали.

Машина ехала, за окном проезжали дома, стояли люди, деревья, бегали кошки. Потом они приехали.
Мистер Свонсон протянул Грэте странный нож, таких она еще не видела. Нож был сделан из прозрачного камня, но что это за камень Грэа не могла определить.
        - Бей прямо в сердце. Но, впрочем, можешь сделать все, что хочешь. В крайнем случае труп сожжем – никто не придерется.

       Это было странное место. Оно скорее напоминало не камеру, а больничную палату.
       И все здание, по коридорам которого шла Грэты, было таким же.
       В углу палаты стояла койка, на которой лежал мужчина, подключенный к капельнице и системе искусственного питания.
       Грэта вошла внутрь, и дверь за ней закрыли.
       Грэта подошла вплотную и занесла нож.
       - Тварь должна умереть!
      
       Тварь открыла глаза и схватила ее за руку.
       Глаза человека были черными камнями, и Грэта почувствовала, как у нее отнимается левая сторона тела.
       Она попыталась вырвать руку, но ничего не получилось.
       Одно она понимало точно - держащий ее за руку человек - не был человеком. На его губах не было улыбки, а каменные глаза смотрели на нее из какого-то совсем другого мира.
       И тогда Грэта почувствовала, как изменяются ее собственные глаза. Ей показалось, что в ее голову вставлены белые камни - такие, как тот, что она вбила молотком в череп Фредди Лейсера, убившего ее отца и бабушку.
       И теперь она точно видела - перед ней лежит не человек, а что-то совсем другое. но несмотря на то, что это держало ее за руку с занесенным ножом мертвой хваткой, в этом было что-то близкое и даже нежное. Грэта понимала, что он с легкостью ей мог бы уже давно сломать руку, но он просто сдерживал направленный на него нож.
       Оно не открывало рта, но Грэта услышала его слова прямо у себя в голове. Без интонаций, без эмоций, без всего.
       - Здравствуй, Войсе. Здравствуй, сестра. Ты не представляешь, как долго я тебя искал и ждал. Нам пора выбираться отсюда.



КОНЕЦ 10-ОЙ ГЛАВЫ.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.   


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
БОГИ КАМНЯ.



       В тот момент, когда Боги Камня в изгнании впервые за множество жизней встретились и коснулись друг друга, время в Мире остановилось. В земном мире в этот момент не стало никакого времени. Люди рождались, взрослели, старели и умирали из поколения в поколение, и дальше, и дальше. Менялись эпохи, страны, города, которые были столицами этих стран. Даже сами люди менялись внешне. Они все меньше становились быть похожими на обезьян и все больше на коров. Или наоборот. Но времени не стало.
       Боги Камня, смотря друг на друга вставленными в их человеческие тела черными и белыми прозрачными камнями, не произносили человеческих слов – в их языке вообще не было слов.
       - Ты нашла подходящее тело?
       - Нашла. А ты?
       - Нашел.
       - Но нам надо добраться до них.
       - Разумеется, поэтому сейчас позови моих охранников и убей меня прямо у них на глазах.
       - Куда бить?
       - В сердце, разумеется. У людей сердце слева. Но сначала прикоснись ножом к моему плечу.
       Грэта дотронулась ножом до плеча Ий, там, где находился странного вида шрам, и его рука стала пульсировать. Тело Ий рефлекторно дергалось, рот кривился от боли, но черные камни, заменявшие глаза, мерцали тем же одинаковым светом.
       Наконец кожа плеча лопнула, и оттуда показался изогнутый каменный коготь, черный и прозрачный. На какой-то момент Грэте показалось, что коготь превратился в кошачью фигуру, которая дотронулась до ножа и сама сделалась его частью. А нож, который Грэта держала в руке, изменил свой цвет.
       - Что теперь?
       - А теперь ударь им меня много раз. Я умру. А потом повези лично сжигать тело. Там и встретимся. Если они попытаются настоять, чтобы сжечь меня самостоятельно, убей их всех – ты это умеешь.
      Грэта все еще не могла поверить в то, что с ней происходит, не сон или не действие очередных препаратов, ускоряющих ее реакцию.
      - Ты сказал, что долго ждал меня? Сколько? Когда нас разлучили?
      - Когда нам был один день. Но не думай об этом – у него не получилось нас разделить. Он боится нас.
      - Кто?
      - Главный Учетчик.
      - А кто он?
      - Не он - она. Это наша дочь. Бей уже давай, а то я сам тебя прирежу.
      Грэта занесла нож.
      - Не жалей.
      Грэта придавила лицо Ий левой рукой, а правой начала ритмично погружать каменный нож в его тело, превращая его в изрубленную тушу.


ГРЭТА ЗАНОСИТ НОЖ НАД СОБСТВЕННЫМ СЕРДЦЕМ

       В двери щелкает замок. Дверь открывается. Мистер Свонсон заходит в комнату. Грэта стоит с занесенным каменным ножом. С ножа на пол капают капли крови.  По одной в секунду.
      - Ты все сделала правильно. Теперь отдай мне нож.
      Грэта смотрит на мистера Свонсона белыми прозрачными камнями – уникальными звездными алмазами.
      Мистер Свонсон делает еще шаг.
      - Отдай мне этот нож, девочка. Ты все сделала правильно. Тварь мертва, а ты теперь герой. Отдай мне нож.
      Он делает еще один шаг.
      За его спиной серые автоматчики. Их командир говорит:
      - Мы можем пристрелить ее в любой момент. Только отдайте команду.
      Мистер Свонсон машет рукой –
      - Нет, она умная девочка. Стрелять не потребуется.
      Он делает еще один шаг.
      - Слышишь, Грэта, они могут пристрелить тебя в любой момент. Отдай мне нож – и поедешь в отпуск.
     Грэта заносит нож над собственным сердцем, Мистер Свонсон замирает и смотрит – на его безупречном лбу не возникает ни единой капельки пота, но глаза начинают ритмично сокращаться.

       - Сделай это, - шепчет Мистер Свонсон. – Бей. Прямо себе в сердце.
       - Конечно, как скажете.
     Грэта замахивается, а камни, которыми стали ее глаза делаются тусклыми.    Грэта говорит так, что расслышать можно только если сильно напрячь слух или вставить себе слуховой аппарат.
        - Альфа Цапли. Бета Ла. Сигма Октанта 5.
       - О чем ты говоришь?
       Но Грэта продолжает. Сейчас Грэта не видит звезд. Но сейчас они ей не нужны. Они в ней.
       - Персело 2, Сакру, Ифитур.
      Мистер Свонсон делает еще один шаг. Теперь Грэта хорошо его видит. Мистер Свонсон не человек. Из всего его туловища льется какя-то грязная слизь, которая не растекается потому что человеческая оболочка придает ей формы. Она продолжает:
      - Антера, Лос, Сонтенар.
      И время снова останавливается, Грэта поворачивает голову и смотрит на кровать, где лежит искромсанное ей тело.
      В ее голове звучит его голос, а черные каменные глаза сливаются с ее каменными глазами, и она отчетливо слышит:
      - Они должны поверить, Войсе. Они должны поверить, сестра. Это наш единственный способ выбраться и вернуть себе то, что принадлежит нам по праву. Они уже увидели, что ты убила меня. Теперь убей себя. Это страшно, но не бойся, я обо всем позаботился. Там, куда ты будешь бить, уже нет твоего сердца. Оно в другом месте. Но они об этом не знают. Поэтому смело бей.
      Мистер Свонсон делает еще один шаг.
      - Сделай это, Грэта.
      В ее голове звучит голос ее брата.
      - Бей, Войсе. Не бойся.
      Грэта сжимает рукоятку ножа обеими руками и с размаху всаживает себе в грудь.
      Холод обжигает ее, Грэта падает на пол.
      А голос в ее голове говорит:
     - А теперь отпусти рукоятку ножа и умри.
     Грэта отпускает рукоятку ножа и умирает.
     Мистер Свонсон улыбается.
     - Ну, вот и все. На один звездный мир стало больше. Конец династии Богов Камня. Отвезите их обоих в переработочную. Сделаем из этих оболочек красивые чучела. Главному Учетчику понравится.


ПТИЦЫ ПЕРЕСТАЮТ ПЕТЬ

       Когда крутятся фонари, заставляющие другие машины уступить дорогу той машине, которая везет тебя и твою сестру-близнеца в морг, птицы перестают петь, кричать, клевать и летать.
       А если при этом ты сам являешься этой машиной, остается только ненавидеть всех, если ты человек, или не улыбаться, если ты не человек.
      Тот, кто везет наши трупы в крематорий, чтобы сжечь, не имеет ни малейшего понятия, что он везет.
      Те санитары, которые сидят, курят  и разговаривают над нашими бездыханными телами, не имеют понятия рядом с чем они сидят и курят.
      Но так и должно быть.
      Мы ведь искореженные трупы, и ничего другого.
      И о том, что они делают это в последний раз в своей жизни.


ОДИН ИЗ НАС ОСТАНЕТСЯ В НЕМ НАВСЕГДА

       Санитарная машина едет дальше, наши тела, накрытые белыми простынями, лежат рядом. Простыни в крови и принимают форму наших тел, наших человеческих тел. Звезды светят в ночном небе, все 150 миллионов звездных миров, галактик и скоплений. Наша империя, наши части, но которая сейчас не может прийти нам на помощь. Или она отказалась от нас? Может быть ей больше не нужны Боги Камня?   Санитары не видят, что происходят. Для них мы неподвижные трупы. Мы общаемся не так, как общаются люди.
       - Я не все помню из того, что с нами было, - говорит Грэта. – Но я помню тебя. Расскажи мне все. Я не человек? Кто мы?
       - Мы Боги Камня. Изначальные создатели мира и законные правители звездной империи. Именно поэтому ты так часто смотришь на звезды, когда тебе грустно или когда ты не знаешь, что делать, и знаешь названия каждой из них. Ты можешь перечислять их вечно. Они это ты.
       - Мы брат и сестра?
       - Мы – близнецы. Твое настоящее имя Войсе.
       - Но почему мы здесь?
       - Нас решили уничтожить.
       - Ты сказал, что это наша дочь?
       - Я напи**ил, привык врать, пока был человеком. Мне было скучно. Хотя отчасти это правда.
       - Можно понятней?
       - Можно. Нас всегда только двое. Когда приходит время, мы рождаем третьего Бога Камня, а один из нас совершает ритуальное самоубийство, потому что Богов Камня может быть только двое.
      - Мы сможем вернуться домой?
      - Один из нас сможет.
      - Кто?
      - Ты.
      - Почему не вместе?
      - Потому что они запихнули нас в мир с обратной гравитацией. Один из нас останется в нем навсегда.
      - Почему тогда не ты вернешься? Ты умнее и сильнее.
      - Потому что они ждут меня, а придешь ты. Они решат, что мы стали слабыми, и у тебя будет фора. А еще у тебя будет тигр и электронная девочка-убийца Вероника.
      - Другого способа нет?
      - Другого нет.
      - Что теперь делать?
      - Ждать, пока из нас начнут набивать чучела. Это скоро. Потом иди в зоопарк. Ты знаешь куда. А потом возвращайся на звезды и от****и там всех!


ОЧЕНЬ КРАСИВЫ

      А теперь мы делаем из них чучела.
      Они сидят друг напротив друга, а я вспарываю им животы и засовываю туда вату и солому.
      Они молчат и ничего не говорят.
      Мы говорим, просто это никто не слышит.
      Нам очень больно, но никто об этом не узнает, ведь мы Боги Камня.
      - Держись, Войсе.
      - Держусь, Хаконе.
      - Они ответят нам за все!
      - Я знаю.
      - Поэтому держись.
      - Я держусь.
      Мы даже красивы. Очень красивы.
      - У них нет глаз. Вместо глаз я вставлю им прозрачные камни. Камней как раз четыре – два черных и два белых.
      - Держись, Войсе. Осталось недолго.
      - Ей я вставлю белые.
      - Держусь, Хаконе.
      - А ему черные.
      - Держись, Хаконе.
      - Держусь, Войсе.
      Он смотрит на нас, улыбается и говорит:
      - Они идеальны.
Отряхивает руки и идет налить себе бокал вина.
      Зря.
      - Он посчитал, что ты красива, Войсе.
      - Тебя, он, между прочим, тоже посчитал красивым, Хаконе.
      - Тогда не против, если я убью его первым?
      - Нет я.
      - Ladys fierst.
      - За твой английский тебя надо от****ить.
      - Дурацкий язык. Никогда мне не нравился.
      - Язык Шекспира.
      - Я не знаю, кто это. Убивай уже давай.


ДЭНС!

Нас никогда не найдут.
А наши смерти станут удивительными объектами для подражания.
Они все захотят быть похожими на нас.
Но у них не получится, даже если они попытаются и захотят.
Ничего у них  не получится.


МОЙ БРАТ ОШИБСЯ

       За стеклом машины проезжали дома, люди, которых ночью было намного меньше, чем днем, другие машины. Из магнитофона играла музыка, а водитель на эту музыку ругался. В какой-то момент на капот перед лобовым стеклом уселась большая разноцветная птица. Она повернула голову набок и замерла, уставившись на водителя.
       - К зоопарку подъезжаем, - усмехнулся таксист. – Они тут постоянно из клеток вылетают. И на машины садятся. Как будто их тепло манит. В машинах двигатель горячий, вот они и садятся. Яйца высиживать.
       Птица повернула голову на другой бок и ударила клювом об лобовое стекло.
       - Иногда слишком наглые попадаются, - усмехнулся таксист. – Тогда я включаю дворники. Они их пугают.
       Он включил дворники, сделал музыку потише и повернулся к сидевшим на заднем сидение Грэте и Веронике.
       - Я специально в этот момент убавляю громкость, чтобы слышать, как птицы проводят когтями по стеклу и металлу от бешенства, что их согнали с теплого места. Восхитительный звук.
       Сидевшая на капоте птица ударила клювом еще раз, и по лобовому стеклу поползли трещины.
       - Вот сука! – заорал невозмутимый доселе таксист, - Я оболью ее растворителем! Сожгу тварь!
       Птица элегантно вспорхнула и перепрыгнула на крышу автомобиля, царапнула ее несколько раз когтями, а после этого сильно клюнула так, что на крыше появилась вмятина, а в салоне погасла лампочка.
       Грэта повернулась к Веронике.
       - Ты понимаешь, что эта птица не из зоопарка?
       - Да, она прилетела из Филевского парка, и она наш проводник на пути к клетке с Тигром.
       - Ты понимаешь, для чего мне нужен Тигр?
       - Да, у него горячее и сильное тело. Ты разрежешь ему грудь и вставишь в нее сердце своего брата-близнеца. Тогда вы вместе сможете вернуться обратно на звезды и вернуть себе собственную империю.
       - Ты понимаешь, что после этого ты погибнешь? Как и вся Земля?
       - Нет. Твой брат сказал тебе, что ты возьмешь меня с собой, потому что я тебе пригожусь. А мне он сказал, что если ты откажешься, я могу прокусить тебе шею железными зубами и ударить током. Но если ты не захочешь, ты можешь выключить меня, сломав мне шею. Но еще он сказал, что ты этого не сделаешь, потому что без меня  ты станешь чувствовать себя одинокой, и тогда тебе потребуюсь я. А если ты убьешь меня, тебе станет не с кем поговорить.
       - Для чего?
       - Я смогу тебя утешить. Глядя на меня, ты всегда будешь понимать, что существует еще более ужасное одиночество.
       - Ты электронный предмет, делающий вид, что ты человек.
       - А ты Богиня Камня, делающая вид, что ты человек.
       Вероника нагнулась вперед и приложила указательный палец к шее таксиста.
       - Ты остановишь машину, не доезжая десять метров до входа, после чего умрешь. А перед смертью выключишь свою поганую музыку.
       Машина остановилась. Водитель выключил музыку и умер, откинувшись спиной на сидение, закрыв глаза и опустив подбородок на грудь.
       - Я стану ждать тебя возле центрального входа, - сказала Вероника. – Поскольку я электронная, я смогу сбивать все датчики, если кто-нибудь захочет тебя отследить.
       - А если я решу уйти через другой выход? И мы больше никогда не встретимся? Я ведь не хочу больше тебя никогда видеть. Я не смогу взять тебя с собой обратно в космос.
       - Я стану ждать тебя возле центрального входа, - сказала Вероника. – Поскольку я электронная, я смогу сбивать все датчики, если кто-нибудь захочет тебя отследить.
       Грэта поправила пистолет и открыла дверцу машину.
       - В таком случае прощай, Вероника. Мы никогда больше не увидимся.
       - Увидимся. Твой брат сказал, что я стану утешать тебя, когда тебе будет одиноко, а Тигр станет спать.
       Грэта приставила пистолет к голове Вероники и выстрелила.
       - Мой брат ошибся.
       В теле Вероники зашумело, потом треснуло, снова зашумело, и откуда-то из живота раздался голос:
       - Я стану ждать тебя возле центрального входа.  Поскольку я электронная, я смогу сбивать все датчики, если кто-нибудь захочет тебя отследить.
       Грэта перезарядила оба пистолета и вышла из машины.


КРАСИВЫЕ КОГТИ. Я ПРИШЛА ВЫПУСТИТЬ ТЕБЯ.

       Я всегда считала, что  вижу звезды и люблю звезды.
        Я всегда считала, что  знаю камни, разбираюсь в них, и могу отличить один от другого.
        А еще я хорошо разбираюсь в огнестрельном оружии, и могу выбить 10 из 10-ти.
        А еще  в холодном оружие – я умею метать восемь ножей одновременно.

       Грэта прислонилась спиной к холодной стене зоопарка и посмотрела на ночное небо.
       - А теперь у меня всего два пистолета, и никто не может увидеть, как я прекрасно умею убивать.
       Она подошла к входной решетке и постучала.
       На стук появился ночной охранник, показавший Грэте пальцем в сторону объявления с распорядком работы зоопарка.
       - Я могу с вами поебаться, - бодро выкрикнула Грэта.
       Охранник воодушевленно направился к запертым воротам, протянул руку с ключами, намериваясь открыть.
       - А могу и не поебаться, а вас убить.
       Выстрелив ему прямо в разинутый рот, Грэта поймала связку ключей, открыла ворота и вошла внутрь.
       Водоем, где плавали птицы и рыба карп в это лето был на ремонте. Куда делись птицы и рыбы было неизвестно, хотя на развешанных объявлениях утверждалось, что все они находятся на территории нового зоопарка.
        Однако клетки с хищными зверями, а так же всякими круторогими быками, никто на новое место не переносил.
        В одной из этих клеток лежал тигр.
        Грэта подошла к клетке и достала ключи.
        - Привет, я пришла выпустить тебя.
        Тигр приоткрыл один глаз и перевернулся на другой бок, продемонстрировав Грэте все свои когти, каждый из которых с легкостью бы вспорол ее от и до.
        - Красивые когти. Можно я войду?
        Грэта вошла в клетку.
        - Ты же умеешь говорить? Скажи мне что-нибудь.
        Тигр молчал.
        - Ты не хочешь отсюда выйти? – она показала на открытую дверь клетки. –  Почему?
        Тигр широко зевнул и закрыл глаза
       - Я понимаю. Мы подождем, пока здесь соберется как можно больше людей.
        Грэта прикрыла клетку и заперла ее изнутри на замок. После этого бросила связку ключей за деревья, легла рядом и заснула.


ЗДРАВСТВУЙ, ГРЭТА.

       Впервые за много лет Грэте приснилось ее детство, проведенное в городе Салем, штат Орегон. Уткнувшись головой в мягкий и ровно вздымающийся бок Тигра, она вспомнила сержанта полиции Билли Гройса, которы й считался ее земным отцом, и бабушку, дававшей ей четвертаки, чтобы она однажды смогла уехать из опостылевшего ей города и отправиться на поиски более интересных  мест - с ведьмами, индейцами и шпионами.
        Еще Грэте приснилось, как отец ее учил стрелять.
        И как его хоронили.
        А еще как она просиживала целыми днями над атласом, выискивая на нем места, где о ней никто бы  не знал.
        А еще, как однажды в ее дом пришел человек по имени Фредди Лейсер, который убил ее бабушку молотком, и которого она сама убила, поселив в его глазу камень, поднятый с могилы отца.
       Еще Грэте во сне приснилось, как она лежит в больнице, из которой ее никак не хотят отпустить, как она взбирается по дереву, и как она летит над городом, раскинув крылья изумрудного цвета.
       Еще ей снится выходящая из стены Кошачья Богиня, которая говорит – Отныне ты никогда не будешь уверена в том, что ты видишь. Вокруг тебя начнут создаваться новые миры, но ты никогда не будешь знать – который из них настоящий. И однажды ты сойдешь с ума. От сумасшествия тебя сможет спасти только если ты в этот момент окажешься рядом со спящим тигром, которому сможешь разрезать брюхо и достать оттуда черный бриллиант, растущий из самого сердца Темной Богини.
         Возьми нож, Грэта, - ищи Зукен, убей Ий, убей себя, убей всех, кто тебя обидел. Убей, всех, кто может тебя убить, убей, убей, их не за что жалеть, никого, ни одного, ни одну, смерть, звезды, сигма октанта, разность между производными равна слову убей, она не равна нулю, как бы об этом не говорили, ищи зукен, убей себя, грэта гройс, лучше всех стреляет в цель, убить грэту, она напрашивалась, у нее ее брат, она о нем не знала, грэта предатель, грэта поймала своего брата, теперь его пытают, а грэте дадут отпуск, а брат оказался, псих, сумасшедший дом, герой войны, всегда плевать, никакой войны, уже четыреста лет, врут, звезды, здравствуй, грэта,


И ВСЕ-ТАКИ.

       Звезды, ночное небо, запертая железная клетка, ровное дыхание зверя, на котором лежишь. И абсолютная тишина. Каждый крик птицы, которой во сне    приснился кошмар, лишь подчеркивает тишину.
        Но что-то заставляет открыть глаза. Инстинкт самосохранения, еще что-то?
        Грэта открыла глаза – над ней стоял тигр. Весь свой сон Грэта считала, что она лежит, привалившись к его боку, оказалось, что это не так.
       Тигр стоял, упираясь  всеми четырьмя лапами в пол вольера и смотрел на распластанную на земле Грэту.
       - Значит, ты меня вы*бешь?


ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ СЕКС

Номер раз – я посмотрю на него.
Номер два – я подумаю, нравится ли он мне.
Номер три – все ли так, как я хотела?
Номер четыре – все так, как я хотела.
Номер пять – нравлюсь ли я ему?
Номер шесть – а у него твердая шкура?
Номер семь – лучше я начну думать о звездах.
Номер восемь – или о Луне.
Номер девять – я уже ни о чем не могу думать.
Номер десять – Извините, ни о чем.
Номер одиннадцать – Теперь я могу начать  думать о созвездиях.
Номер двенадцать – они находятся очень далеко от меня
Номер тринадцать –все они очень рядом.
Номер четырнадцать – я не успела подсчитать все свои дыры
Номер пятнадцать – проникновение в которые мне приятно
Номер шестнадцать – очень приятно
Номер семнадцать – Очевидно, я извращена и распутна
Номер восемнадцать – хотя на самом деле  влюблена, и идите все на х*й!
Номер девятнадцать – может не стоит?
Номер двадцать – Как ты думаешь?
Номер 21 – другого способа у меня не будет
Номер двадцать два – я мечтала быть с тобой, ты знаешь
Номер двадцать три – но ты даже пальцем не пошевельнул
Номер двадцать четыре – и поэтому сейчас я с другим
Номер двадцать пять – а не с тобой
Номер двадцать шесть – и он мне нравится
Номер двадцать семь – не очень, но нравится
Номер двадцать восемь – это не месть тебе
Номер  двадцать девять – это месть тебе
Номер тридцать – Не стоило быть настолько мудаком.


КОНЕЦ РОМАНА.

       Мое имя – Грэта Гройс, и я лучшая убийца на планете Земля.
Но это не настоящее имя.
       Меня зовут Войсе, я законная повелительница 150 миллионов космических миров и звездных  скоплений.
       От меня захотели избавиться, и для этого отправили на Землю, посчитав, что я здесь умру.
       Меня и моего брата-близнеца.
По задумке Главного Учетчика – я и мой брат должны были возненавидеть друг друга и убить.
       Нас обучили этому.
       Но мой брат оказался умней – он не стал меня убивать, хотя мог.
       Вместо этого он убил себя.
       Он разрезал себе грудь, вырезал собственное сердце, потом разрезал грудь мне и вставил его туда.
       Теперь у меня два сердца.
       Мое имя Войсе, я законная повелительница 150 миллионов космических миров и звездных скоплений.
       Я – последняя оставшаяся в живых Богиня Камня.
       Единственная Богиня Камня.
       И сегодня я возвращаюсь обратно, чтобы отомстить.

       Ударом лапы тигр выломал дверь, и путь оказался свободен.
Грэта положила руку ему на голову.
       - Все правильно. Пойдем отсюда. Здесь нам больше нечего делать.  Сегодня мы возвращаемся домой.
      Они шли, и земля за ними проваливалась. Не оставалось ничего.
      Когда они дошли до входа, они увидели Веронику.
      - Я подумала, что ты не вернешься за мной и включила обратный отсчет. Спустя минуту я взорвусь и разнесу здесь все в клочья.
      - Ты не взорвешься сейчас, ты взорвешься позже.
      Возле них остановилась полицейская машина, из которой вышла пара лоснящихся копов с автоматами наперевес.
      - Тигров из зоопарка воровать нехорошо, девочка. Придется проехать в отделение.
      Грэта повернулась к Тигру.
      - Откуси эти мудакам головы и полетели уже.
      Тигр  откусил полицейским головы, и вместе с Грэтой и электронной девочкой Вероникой они улетели в космос,  оставляя под своими ногами разрушающуюся Землю.



КОНЕЦ РОМАНА.