Кристине - в День Рождения!
Обезьяний коготь.
«Авалокитешвара подумал и дал глубокомысленный совет:
"Будь мужем горной ведьмы", а богини Тонир и Тара
закричали с неба: "Это очень хорошо, даже очень хорошо!"
Царь обезьян и ведьма стали мужем и женой.»
Лев Гумилёв. У истоков истории.
1. Новогодний подарок.
Эта история началась с небольшого рынка у Балтийского вокзала в Ленинграде.
В те годы все пассажиры, прибывающие на Балтийский вокзал, вынуждены идти вправо и пройти мимо рядов этого открытого рынка.
Рынок не был чем-то особенным. Такие рыночки стихийно возникали то тут, то там, разгонялись милицией и вскоре возникали на другом месте.
Когда транзисторы стали достаточно дешёвыми, народ «заболел» карманными радиоприёмниками. Все изощрялись, как бы похвалиться приёмничком малых размеров. Их делали в мыльницах, в пластиковых шкатулках или в самодельных корпусах из «плекса» – оргстекла.
На рынке у Балтийского вокзала можно было купить всё, что нужно для создания такого чуда техники: проволоку, стержни для магнитной антенны, миниатюрные переменные конденсаторы, диоды для детектора, оловянный припой, канифоль, оргстекло для корпусов и пузырёк дихлорэтана для склеивания корпуса из этого самого плекса, миниатюрные громкоговорители, роль которых играли капсюль микротелефона для танковых шлемов ДЭМШ (самый миниатюрный, но плохо звучащий) или капсюль телефона ДЭМ-4 (то, что надо!); наконец, для самых продвинутых радиолюбителей, решившихся изготовить плату печатного монтажа – фольгированный гетинакс или стеклотекстолит, а также хлорное железо для их травли, и, конечно, флакончик битумного лака – рисовать линии печатной платы.
Была у этого рынка ещё одна функция. По краешку, у самой стенки всегда топталось несколько странных личностей. Они ничего не продавали и ничего не покупали. Но если вам надо снять комнату, угол, или какое жильё пошикарней – направляйтесь к этим людям.
Когда студенту-биологу Виктору Ершову и студентке-химичке Марине Носиковой надоело целоваться в подъездах и уголках общежитий, и они решили создать ячейку общества – семью, Виктор вспомнил про тот самый хитрый базарчик у Балтийского вокзала, куда он зачастил в последнее время, решив сделать Марине подарок – крошечный радиоприёмник. Конечно, хоть они и жили не только на стипендию, но всё же следовало найти комнатку и не дорогую, и в транспортной доступности к местам учёбы.
Молодожёнам повезло. Они приглянулись парнишке-горбуну, и тот предложил проехаться на Белоостровскую, где военный лётчик, получивший назначение на Север, забронировал комнату и спешно ищет приличных жильцов за совершенно символическую плату плюс коммунальные расчёты.
Лётчик сдавал просторную комнату в коммуналке.
Дом был старинной постройки с полуметровой толщины стенами. Квартира располагалась на втором этаже и к ней вели широкие ступени. Вошедший в квартиру сразу видел перед собой глубокую тёмную перспективу сеней, которые заканчивались просторной кухней. Справа в стене намечался широкий проём с вешалками для пальто, под которым стояла детская коляска, и за которым была дверь в туалет. Двери в комнаты всех трёх квартиросъёмщиков располагались в один ряд.
Первая дверь вела в комнатушку, в которой обитали тот самый горбатенький Толик, который на рынке представлял интересы лётчика, и его мать Галина Павловна.
За второй дверью размещалась комната пилота. Марине и Виктору, не избалованным собственным жильём, комната пришлась по вкусу необычайно. Им тут понравилось всё: и высокие потолки, и два узких окна с широкими подоконниками, выходящих на Белоостровскую улицу, и даже мебель, которую оставлял лётчик – большая двуспальная кровать, стол и шкаф.
Пилот уже отправил к новому месту семью, а сам собирается догнать её в Мурманске на попутном истребителе. Андрей Мусин оказался весёлым парнем. Никаких дополнительных условий он не выдвигал, а даже наоборот, сказал:
- Места много, можете пустить ещё кого-нибудь, или подкупите себе мебели. Мне до пенсии ещё летать и летать…
В третьей комнате проживала с матерью Инга – молодая рыжеватая женщина с ребёнком и своей мамашей. Мария Николаевна, как и Галина Павловна, была блокадницей, но если первая то и дело выходила на лестницу выкурить очередную «беломорину», Мария Николаевна не курила вовсе, на кухню выходила редко; ноги её были отёчными и постоянно болели. Ребёнку Инги было годика два, но мать постоянно, выходя на прогулку, вытаскивала тяжёлую коляску для младенцев, которая служила и транспортом для продуктов. Муж Инги был геологом и пропадал где-то то ли в Индии, то ли в Гималаях, о чём свидетельствовали маски на стенке, мелкие сувениры на буфете, но более всего – кофточки и косынки ярких восточных раскрасок.
Из кухни сразу за туалетом вела ещё одна дверь. Она позволяла вынести ведро с мусором во двор прямо к баку. У всех четырёх дверей – трёх в комнаты и одной во двор – была общая особенность: внизу каждой был вырез для кота, над которым болталась прибитая клеёнка. Однако котов в квартире не было. Ни одного.
Антураж коммуналки был бы неполным, если не упомянуть три лампочки в сенях, три лампочки в туалете и три лампочки на кухне. В первое время молодожёны постоянно попадали впросак: придёт Марина на освещённую кухню и – раз! – темно; возвращайся в комнату наощупь и включай «свой» свет.
Когда Виктор, в разговоре с хозяином, по поводу обилия лампочек заметил:
- Это же мещанство!
Тот только усмехнулся:
- Я бы мог их уговорить, но мудрая моя тёща пояснила: «зато никого не придётся пороть, как Лоханкина».
Только впоследствии, когда с книги Ильфа и Петрова сняли запрет, Виктор понял, о каком Лоханкине шла речь.
К Новому году все друзья разъехались на каникулы.
В комнате Марины и Виктора накрыли общий стол. Толик принёс из своей комнаты телевизор «Север». На застолье собрались только соседи.
Галина Павловна и Марина накрывали на стол, Мария Николаевна поставила на подоконник большую миску с приготовленным ею же винегретом, все стали рассаживаться, когда у входных дверей прозвучали три звонка. Это значило, что гость пришёл к Инге с Марией Николаевной. Вскоре Инга ввела в комнату высокого смуглого мужчину:
- Знакомьтесь, Аркадий Зейман, мой муж.
Едва пробили куранты, Аркадий достал продолговатую деревянную коробочку и протянул Инге:
- Моей дорогой жене из солнечной Индии!
Инга открыла коробочку:
- Ой, что это?
В коробочке на чёрном бархатном ложе лежал палец, похожий на человеческий, но с неестественно длинными фалангами, в котором вместо ногтя сверкнул жёлтый алмаз.
Виктор присмотрелся. Обезьяний палец казался изготовленным из дерева.
Довольный произведённым впечатлением, Аркадий пояснил:
- Это палец большой священной обезьяны. Была такая скульптура. Её взорвали китайские буддисты, сохранился только этот палец. Так мне рассказали на рынке в Лхасе.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/01/07/438