По мотивам воспоминаний одного из строителей Колымской ГЭС
Накануне суровой колымской зимы начальник химлаборатории хлораторной станции решил заготовить веники для парной. Было это в середине июля, но как известно, переходного периода между летом и зимой на Колыме почти не бывает: жаркое лето кончается мгновенно, и также мгновенно приходит зима с трескучими морозами, а прекрасная осенняя пора между ними и вовсе не задерживается. Поэтому Виктор торопился. В пятницу вечером он осмотрел мотоцикл, залил в бак горючее и сказал жене:
- Завтра утречком приготовь бечёвки для вязанок и сделай пожалуйста завтрак, топор в люльку я положил.
- Что-то сердце у меня не на месте, - отвечала Лена, - может, в другой раз поедешь?
- Когда в другой – когда снегом всё заметёт? Нет уж – решил, так решил.
- А медведи? - тревожилась Лена.
- А что – медведи?
- Не забыл, что их в округе полно?
- Не забыл – я по-быстрому, и назад. К тому же еды для них нынче – завались, так что они и не подойдут ко мне, лучше баньку приготовь к моему приезду.
В субботу утром, положив бечёвки в люльку, Белов сел на мотоцикл и направился в березнячок, что находился у дороги под сопкой. Он переехал мост через реку Колыму и свернул налево. Мотоцикл по накатанной дороге шёл легко и свободно, Виктор с удовольствием вёл машину и вспоминал родную Белоруссию. Вспомнились школьные годы, студенческие, первое свидание с Леночкой, женитьба, рождение сына и переезд по комсомольской путёвке сюда, на Колыму. Оптимист по натуре, с искоркой юмора в душе он ни о чём не жалел – всё сложилось удачно: работа устраивала, заработок тоже, среди жителей посёлка и коллег по работе он пользовался заслуженным авторитетом, и настроение у него сегодня было превосходное.
- Какая благодать вокруг, и как здорово жить на свете! – улыбался Белов, нажимая на газ. - Эх, Колыма-Колыма, - вклинились в гул мотора его слова, - хоть ты и суровая подруга, но к тебе я прикипел всей душой!
И Виктор не лукавил: этот край – холодный, но богатый – он полюбил навсегда: тут и охота, и рыбалка, и красивая природа, а сопок таких он не видел никогда. Ультрамариновая синь, исходящая от них, распространялась на всю округу, окутывая волшебным сиянием и сами сопки, и посёлок, и горы снега зимой.
Мимо Белова не прошли и трагические страницы Колымы – тому было много свидетельств, – но сейчас думать об этом не хотелось. Сейчас его завораживали пробегающие мимо лиственницы с блестевшей на солнце мягкой хвоей, зелёная трава между ними вперемешку с яркими северными цветами, чащобы из зарослей, перемежающиеся в распадках болотинами, и сопки – колымские сопки, на северных вершинах которых даже летом не таял снег.
«Надо побольше веников заготовить», - подумал Виктор, приближаясь к подножию одной из них, - парная зимой, да ещё с веничком душистым, – вещь отличная!
- Ну, вот и приехал, - сказал он самому себе, останавливаясь у неглубокой канавы, что служила дренажом дорожного покрытия после дождей.
До березняка оставалось метров четыреста, но подъехать к нему из-за недавнего камнепада не представлялось возможным. Развернув мотоцикл, Виктор подогнал его к обочине и, заглушив мотор, с топором и бечёвками направился в лесочек.
- Ишь, какие тоненькие, - подходя к рощице, пробормотал он, – не то, что на моей родине, у нас они высокие да сильные, а эти – хрупкие и беззащитные, будто подростки какие. Сейчас, мои дорогие, я нарублю немного веточек для баньки – очень люблю парную, так что вы уж простите меня.
Свернув в лес, он выбрал деревца посильнее и остановился, – не спеша огляделся, прислушался. Всё было тихо, лишь чуть подрагивала листва на берёзках да щебетали птицы, незримо перелетая с ветки на ветку. Виктор положил бечёвки на траву и приступил к работе, он так увлёкся, что перестал даже слышать пение птиц. «Как бы погода не испортилась, - подумал он, вспомнив недавнюю грозу. – Да не должна бы, – вон солнышко как сияет, будто прощается перед долгой зимой. Надо четыре больших вязанки заготовить, потом может ещё съезжу, а то захолодает, и не сунешься…»
И тут в размеренное течение мыслей любителя парной вклинился лёгкий хруст, – почти неуловимый, – его-то Белов и услышал. «Никак ветка хрустнула, а может – нет?» - он выпрямился и повернул голову налево. За деревьями, в двух метрах от него на задних лапах... стоял... медвежонок. Крепкий двухгодовалый медвежонок – почти медведь. Это был пестун*.
Виктор замер. Противный страх тоненькой струйкой прошил позвоночник, под ложечкой засосало, ноги сделались ватными. Человек и медведь стояли друг против друга, – глаза в глаза. Белов не шевелился, пестун тоже. И хотя медвежонок выглядел забавно, Виктор испугался. Стеганула мысль: «Бежать!.. - но тут же прошибла другая: - повернусь спиной – он пустится в погоню, и что тогда?.. Не-ет, бежа-ать – всё равно бежать!» - и Виктор с топором в руках, бросив бечёвки, пустился наутёк.
Пестун, упав на лапы, догнал Белова одним прыжком – Виктор почувствовал это холодеющей спиной. Поравнявшись, медвежонок побежал рядом, не обгоняя и не отставая. Оба миновали березняк, оба выбежали на дорогу.
«Эти чёртовы камни! - лихорадочно думал Виктор. - Только бы не споткнуться, упаду – загрызёт. Надо обогнать его, – прибавлю чуток, может отстанет, лишь бы топор не выронить».
Пробежав метров десять, Белов скосил глаз вправо – медвежонок снова был рядом.
«Ах, ты косолапый, смотри-ка, что делает, - едва не выкрикнул он, - опять догнал: бежит и не кИдается! А может, он не агрессивен – пестун всё-таки… Только кто его знает, что у него на уме? Пожалуй, надо ещё прибавить», - и Белов припустил изо всех сил, пытаясь оторваться от зверя. Но не тут-то было – медведь прибавил тоже.
«Бежит сукин сын – не обгоняет и не отстаёт. А если мне приотстать – может, остановится? А, будь, что будет!» - и Виктор, замедлив шаг, снова скосил глаз на зверя, только медведь сбавил тоже. Сбавил... и побежал рядом – параллельно.
– Да что ж это такое? – свистящим шёпотом выдохнул Виктор. – Отстанешь ты, или нет? Щас пульну в тебя топором! - и он запустил в косолапого инструмент. Тот рыкнул, слегка припал на заднюю лапу и кувырком полетел в канаву – Белов в это время подбегал к мотоциклу, оставалось метра три. Только косолапый, вынырнув из канавы, как ни в чём ни бывало вновь кинулся к Виктору.
Преодолев последние метры, Белов вцепился в ручку руля, включил зажигание и начал дёргать пусковую педаль. Но мотоцикл не заводился. Не заводился!
– Господи, помоги! - взмолился Белов, – этот наглец опять рядом!
И тут на его счастье зажигание включилось, мотоцикл взревел, из выхлопной трубы пошёл газ. Тут уже медведь перепугался: и рёва машины, и запаха газа. Он снова встал на задние лапы, переднюю поднял к морде, чихнул, затем упал на все четыре и, развернувшись, помчался в чащу. Виктор, включив скорость, полетел в сторону посёлка.
Не доезжая моста через Колыму, ему повстречалась милицейская машина. Заметив перепуганного и растрёпанного мотоциклиста, гаишники дали знак остановиться.
- Что с тобой, Николаич? – спросил один из них, выйдя из уазика (в посёлке почти все знали друг друга в лицо). - Ты чего такой бледный и взъерошенный?
- Я посмотрел бы на вас, если бы за вами гнался медведь.
- Что значит – гнался?
- Ну… не гнался, а бежал рядом.
- Как это – рядом?
- А так – не обгонял и не отставал.
- Не понял, - инспектор пристально посмотрел на Белова.
- Что тут непонятного – бежал параллельно.
- Да ты, Николаич, может, того?
- Чего – того?
- Выпил, что такую пургу гонишь?
- Ничего не выпил – говорю истинную правду. Можете проверить: у канавы я бросил в пестуна топор, он там и остался.
- А, так это был пестун? – засмеялся инспектор. – Ещё и бежал рядом?
- Бежал, – что здесь смешного? – обиделся Белов.
- Да он просто игрался с тобой, а ты и не понял.
- Ага, игрался! Посмотрел бы я на тебя, Петрович, если бы он так игрался с тобой.
- Слушайте, ребята, - сказал водитель уазика, - а ведь этот пестунчик мог сторожить маленьких медвежат. Наверняка мог. Они были в этом березняке и лопали ягоды, а он за ними приглядывал, поэтому он и погнал тебя, Николаич, и нападать не хотел. У него была другая задача: опекать малышей, пока мамаша добывала корм посерьёзнее. - А что? – рассуждал водитель. - Так и было, поэтому и не напал, – больно ты ему нужен! Тебе такая мысль не приходила в голову?
- Какая к чёрту мысль? – едва не взорвался Белов. - У меня была только одна мысль – как бы удрать от него!
Белов и сам понимал, что гаишники правы, он ведь почувствовал, что пестун устроил погоню неспроста и не тронул его неспроста, только пересиливший страх не оставлял выбора.
- Ладно, Виктор Николаевич, не обижайся, - сказал инспектор, садясь в машину, - знаем, что встреча с медведем – штука опасная, особенно с голодным. Поезжай домой, да прими на грудь соточку-другую (разрешаем) и поспи. Глядишь и придёшь в себя. Только на транспорте не езди сегодня, а тесак мы твой найдём. Завтра придёшь и заберёшь.
Топор гаишники нашли. Нашли и ветки с бечёвками, но медведя и след простыл. Так закончилась эта история, постепенно ушла острота её восприятия, и только берёзовые веники, ветки для которых Белов всё же нарубил, иногда напоминали о ней – в парной, по субботам.
* Пестун (от слова «опекать», «пестовать») – годовалый (реже двухгодовалый) медвежонок, которого медведица иногда оставляет при себе в качестве няньки для присмотра за малышами.
Декабрь 2015 г.
Фото из Интернета.