Ты в зеркало смотри,
Смотри, не отрываясь,
Там не твои черты,
Там в зеркале живая,
Другая ты.
Черубина де Габриак
Случилось это перед Рождеством. Глянув на зеркало в спальне, решила я его лишний раз, побаловать,- прибрать в его светлом царстве и протереть его от нелепых пятнышек, и невесть откуда, проявившихся въедливых налетов. Взяла, по старинке, небольшую емкость, выжала в нее пол-лимона, щепотку соды бросила. Думаю, прочищу-ка ее зеркальное величество,- избавлю от старой энергетики. И начала протирать. Само зеркало было словно влито в шкаф -купе в форме льющегося потока воды, а если приглядеться, можно было увидеть волнисто истекающую сосульку той, самой, я бы сказала, непредсказуемой –неправильной формы, словно, задуманной самой природой ...
Не знаю, как мне могла, прийти эта задумка? Наверное, все идет оттуда, из детства, как и это зеркало, которое я просто решила сохранить и дать ему вторую жизнь, убрав острые углы А мастер вырезал его так, что душенька моя улыбалась, глядя на выполненную им форму обновленного старого, семейного друга. Да, все имеет истоки там — в долине безбрежного счастья, беспечности, фантазий и видений- в долине детства. Первые детские эмоции — это первые ощущения от причудливых изгибов природных форм, от звуков и цвета, где каждый оттенок имеет свой вкус и запах. Да, это время — всего лишь мгновение чудного пребывания на земле, когда мир предстает пред жадным — пристальным и пытливым взглядом ребенка, как фокусник. И твой мозг, и душа жадно принимают от него все, радуясь и восхищаясь всем и всему, не ведая ни страха, ни осторожности. Еще впереди сбитые коленки, ссадины и порезы,-а сними первые слезы — фокусник оказался не таким добрым. Но ты уже всем своим существом чувствуешь, -сама жизнь тебе улыбается и, конечно же, не замечаешь ее иронии. Она же продолжает свою игру, сменяя твой детский восторг на кратковременное разочарование и первую боль. Но ты видишь, как раны заживают, оставив от ссадин красные коросты, и наблюдаешь, как и они сходят, оставив маленькие шрамы — первые розовые полоски на уже загоревшей коже, как напоминание — будь осторожней. Но куда там, ты летишь дальше, чтобы научиться у фокусника всему, что умеет он. И твое подсознание пишет, пишет твой пройденный путь и складывает в шкатулку записанное под названием опыт. Пока же ты некая метафизическая субстанция с появляющимися ассоциациями, воспринимающая мир нежной детской кожей (ее рецепторы, как локаторы), обостренным обонянием, и наконец душой ребенка -душой Ангела, не знающей ни страха, ни вины. Вот в этот-то период все чем, так умело манипулирует земная реальность- и запах, и цвет, и формы настолько сильны, что укладываются в своем порядке на полочки памяти, как готовая ассоциативная гамма, чтобы однажды вспыхнуть, просигналить, напомнить о себе и проявить себя в настоящем и занять свое место в будущем. И душа словно ждет этого пробуждения, она тихо диктует тебе стихи, незаметно водит твоей рукой, когда ты рисуешь, погружая тебя в мир чистых, светлых и грустных, больных, но живых эмоций под знаком "было".
Не оттого ли становится грустно, что, когда, глядя в зимнее, свинцовое небо и протягивая руки, открыв ладошки порхающим снежинкам в свете фонаря, ты вдруг понимаешь, что никогда уже за ними не полетишь, как в детстве в бесконечное, высокое, бездонное небо. Только детство поднимает тебя высоко — высоко и только, в детстве тебе удается, лететь навстречу снежному пространству без страха высоты, с чувством восторга и блаженства ...
Пока незаметно для себя я погружалась в воспоминания, по квартире уже пошел аромат рождественского пирога, как в детстве, у матушки. Прихватив сухие салфетки с кухни, я уже готова была, коснуться зеркала, чтобы насухо протереть его, как услышала далекое, волнистое: Ой- е-ей
– Ну, думаю, за окном кто–то поскользнулся. Или очередная, беспризорная кошечка в гости просится, живу-то я на первом этаже, все слышно. Окна у меня не пластиковые, не глухонемые, а старые, деревянные – живые — все слышат. И зимой я их не заклеиваю, как бывало по старинке. Тепло в квартире. Детей маленьких нет, а кто был, выросли, поразъехались. Одни кошки сытые, да ухоженные, каждая со своей историей. Иногда сама про себя думаю, ну чем не Баба- яга. Так меня за глаза и называют. Бабой Ягой я плачу за доброту к бездомным кошкам, которые приходят ко мне, ища приют, помощь и еду.
Тут я опять слышу: Ох, А-Я-ЯЙ! Да, кто же это о себе дает так знать? Открыла кухонное окно, посмотрела, беспризорных душ нет, спасать никого не надо, видать, послышалось, среди общего уличного, детского шума. Зима в этом году пришла с опозданием и пока, как-то, лениво сыпала белыми ажурными хлопьями, едва прикрывая землю тонким, сверкающим покрывалом. Но снежок шел. И это радовало. И этот снег выводил детвору и взрослых из сонных, душных квартир в посвежевшие от снежного налета, городские дворы и, возможно, стал для кого-то сегодня первым чудом.
— Ах, детство, детство! Волшебное время, всегда готовое о себе напомнить. Я закрыла окно и поспешила к зеркалу, и только я вновь замахнулась, протереть его насухо, как отчетливо, откуда- то изнутри шкафа послышалось — О, как пахнет!
Я отшатнулась,- Господи, свят-свят! Кто там? Уже вкрадчиво попробовала я разузнать.
-Не бойся это Я», Я» — послышался протяжный, детский голосок.
-Кто я?
-Да посмотри же на меня, и ты узнаешь!
Я стала всматриваться в зеркало, на нем еще была пленка от моего чистящего раствора. Я взяла сухую салфетку и, как можно, бережнее начала, вытирать. Может быть, наконец-то, и увижу это "Я".
— Ой ее-ей. Потише, а то совсем сотрешь меня. Ох, и на том спасибо, что удалила лимонный дух — глазам моим уже легче. А то лимон-то их чуть не выжег.
-Я просто хотела очистить зеркало- незаметно для себя попыталась я оправдаться.
-Хм, послышалось в ответ,- но лимон все же сделал свое дело …- растормошил мой сон, хоть чуть и не съел мне глаза. Да ладно уж не переживай. Окончательно –то разбудил меня, скорее всего, аромат пирога! Возникла пауза.
-Мне послышалось, показалось? — Что это было? Ладно, потом разберемся -подумала я, как вновь услышала:
-Ну что, милая ты готова к встрече? Продолжило зеркальное существо по имени «Я».
-Я, я … -повторяла я растерявшись…
-Ну, присмотрись же -не дав мне договорить, продолжала "Я" — Уж тебе-то, поверь, не будет стоить это такого большого труда, по крайней мере того, что стоило мне до тебя добраться… Представь себе только, что для этого должны были, совпасть по времени три вещи. Первое -Рождество, второе — пирог, вернее, его неповторимый аромат, (мне послышалось, будто "Я" вдохнула, притягивая аромат пирога…) и третье — зеркало, сказать точнее,- твой пристальный взгляд в него. Помнишь, как в детстве?
Мир вокруг меня как-то, неожиданно начал, сужаться до размеров зеркала… Я вдруг кожей ощутила, что это «Я» и есть я, только в том, далеком детстве, когда я любила, замерев, подолгу смотреться в него и дышать, дышать, долго, часто и глубоко, смотря в глаза своему отражению. Чтобы потом почувствовать, как мое я улетает куда-то…, и я становлюсь воздушной, легкой, и смотрю на себя со стороны. Как часто, проделывая такие фокусы, я себя теряла и не могла, понять, кто смотрит на меня, кто я, зачем я, откуда и куда я, почему я, и я ли это? И кто же стоит за этим отражением, которое для меня носит имя Я? Чем дольше я смотрелась в зеркало, тем больше отражение казалось мне чужим, отдельным от меня существом, не желающим отвечать мне ни на один мой вопрос.
-Неужели спустя столько лет отражение ли, само ли зеркало, не желающие когда-то в детстве отвечать на мои вопросы, вспомнили обо мне?
— Я жду тебя так давно, так долго, а ты даже меня не замечала… Донеслись, как сквозь глухую стену до меня слова гостьи.
— Задержи дыхание на минуту. У нас есть только минута! Смотри же ?!
Образ в зеркале прояснился, словно, выйдя из тумана времени, передо мной стояла девочка со светло русыми волосами, заплетенными в тоненькие косички, в которые были вплетены атласные, бледно- голубые, неширокие ленточки. На одной косичке бантик распался, видать, ленты были хорошо отглажены или совершенно новые, поэтому бант и распустился, не успев ленточку помять. Возможно, наскоро затянуты… Девочка казалась совершенно полупрозрачной – худенькая, хрупкая. Полевые цветочки мелко рассыпАлись по ситцевому платьицу. Зелено-голубые глаза, как два глубоких озера, нежно смотрели на меня. Необыкновенно теплая, трепетная волна исходила от этого существа. Словно ток пробежал по мне и я вмиг, скорей душой и сердцем поняла, кто пришел ко мне в гости перед Рождеством! Я потянулась к ней, так мне захотелось, обнять ее и не отпускать, но губы словно онемели, слова рассыпались перед зеркальным ликом и мгновенно нахлынувшее желание сказать, не уходи, давай поговорим или забери меня туда, откуда ты пришла, так и осталось висеть в воздухе.
-Поговорим, поговорим, – летел ее голос уже откуда совсем издали
-Только не уходи. — Я узнала тебя. Поверь, я узнала, -прошептала я
Она улыбнулась и словно туман растворилась.
Минута прошла… Свидание окончено.
Не помню, сколько прошло времени, потому как и состояние, в котором я пребывала, трудно было определить. Время замерло и повисло в пространстве. Было ощущение, что, где-то вдали, скрипя, закрутилось колесо карусели, все быстрее, быстрее — вот так же в минуты отчаяния пытаешься задать главный вопрос, а сознание отказывается его принимать, разворачивать и формулировать в слова из-за страха получить оформленный в черную обертку ответ… И тогда что-то в глубине моей грудной клетки, как птаха запорхало, забилось, подошло к горлу и сдавило. Глаза затуманило, слезы горошинками посыпались,- закапали одна за другой, проделывая продольные проталинки на лице женщины, которая растерянно смотрела на меня в зеркале и очевидно ждала объяснения…
Прошло еще некоторое время, чтобы я могла прийти в себя и осознать, что зеркало — обычное зеркало, хитрое зеркало, умное, как и все зеркала мира решило сыграть со мной очередную игру, свою игру — отдать зашкаливающий градус отчаяния души и накопившееся тепло воспоминаний, которые оно хранило много лет. Хранило, чтобы отдать то, чего больше всего ждет любая душа. Отдать, чтобы вновь стать, как и положено холодным, ироничным, но с единственной целью — заново иметь возможность, принимать тепло улыбок и горячие слезы живой души, разглядывающей свое земное воплощение.
Хрупкая зеркальная душа не терпит высоких температур, — не выдерживает градуса эмоций, чувствуя негативные события, трескается, а порой, просто звонко разлетается на кусочки — дзинь… и много мелких слезинок на полу… Оно принимает все живое, примеряя на себя события и собирая земные эмоции, становясь неотъемлемой частью постоянно смотрящегося в него...
И рано или поздно решает, вернуть накопленное — земное, чтобы стать опять вселенски — сильным. Просто, чтобы не расколоться от боли и переживаний, от всего того, что оно собирало в себя много лет, дает понять, что между мирами, как и между прошлым, и настоящим, настоящим и будущим, есть магическая связь и, если ее не поддерживать … Дзинь и человеческая душа на тысячи осколков, как и зеркало. Принимая внешнюю оболочку, оно смотрит гораздо глубже. В нем все и прошлое, и настоящее, и будущее идет свои чередом и записывается на зеркальную кинопленку… И все для того чтобы когда-нибудь напомнить-показать отражение зазеркалья – времена, когда мы были безумно наивны и счастливы....
И пока зеркало не разбито, оно является живым подтверждением продолжения настоящего, генератором временных пространств и их связи с тобой, и поиска гармонии с самим собой и между мирами, которые живут в нас, а мы в них. Оно мистическим образом дает возможность обмена информацией между я «там» и я «здесь», и между этими мирами ведет свой немой монолог время.
И если к нему присмотреться и прислушаться, поймешь простую истину, что нужно помнить и любить, любить и прощать, тогда у лица в отражении не будет морщин, а у зеркала трещин. Тогда душа не остынет, как стекло, а зеркало не треснет от безысходности взгляда. Зеркало делало свое дело — столько лет меня слушало, а теперь я услышала его, оно продолжало
— Не ты ли так желала вернуть самое счастливое время хоть на минуту… Ты поплачь, легче станет, а то ходишь, как замороженная, смотришься в меня и не видишь себя. А я стояла перед ним, как провинившаяся и всхлипывала, как ребенок…
Впервые от зеркала шло то тепло, что принесла "Я", оно накрыло меня легкой волной, и пространство между нами наполнилось прозрачной тишиной.
Затем эта тишина обрела некую форму и вес, и с каждой минутой становилась все тяжелее. Она, словно, вцепилась в меня и повисла грузом безысходности, казалось, еще чуть- чуть, и она упадет, чтобы разбить хрупкое и последнее — надежду. А мозг, спасая ситуацию, удерживал появившийся на минуту, образ, и слова: Для этого нужно совпадение по времени трех вещей –Рождества, аромата матушкиного пирога и пристального взгляда в зеркало, все как в детстве, помнишь? И кто знает, может мы еще встретимся и поговорим.
-Поговорим, только возвращайся, ты мне очень нужна, слышишь, крикнула я в зеркало, преодолевая завесу молчания, вдогонку исчезнувшей также внезапно, как и появившейся, покинувшей меня «Я».
..................................
Не знаю стало ли мне легче, но груз так внезапно свалившихся на меня треволнений, словно разжал свои объятья, свалился с плеч, опустился и, как туман рассеялся. Придя в себя, я уже рассуждала о том, что мне удалось услышать то, что хотело сказать зеркало, а зеркало услышало меня… Мне думалось, что, как таинственный и загадочный хранитель времени, оно подтверждало, что в этом мире все ходит по кругу, как часовая стрелка по циферблату. Если часовой маятник останавливается, мы его заводим, так и наш внутренний -сердечный ли, душевный ли маятник, имеет свойство, останавливаться. Но каждый раз заводится кем-то Свыше.И так множество раз до самого последнего вздоха...
И мы, завершая свой жизненный путь, не исчезаем и не останавливаемся. А из точки небытия вновь, как зернышко прорастаем в другом мире, а затем и в другом теле… И, что связи между временами, а значит, и между мирами во Вселенной никто не отменял.
И лишь время, как одно из главных таинств, принесет на своих крыльях из одного мира в другой проросшие зерна и семена, чтобы однажды, в зеркале душа увидела свое новое воплощение - детское лицо и свет Ангела. А за ним цвета радуги земных эмоций. Это цвета радужных всполохов сердца, которое будет отстукивать и отмерять смотрящему в зеркальную гладь годы, — вначале — незаметно пролетающего детства, затем — улыбчивой юности, позже -опытной зрелости и, наконец, умудренной старости. А зеркало все будет копить и копить...
Оно — волшебный хранитель света души и живых человеческих чувств — личной энергии нашей личной вселенной, (как маленькой ячейки огромного информационного пространства), которую мы создаем, пока живем и чувствуем. Именно эта энергия света личного "Я"– вне времени, времен и пространств. Наверное, поэтому его неподвижные, отражающие воды в необъяснимых земной физикой формулах, и есть накопители людской биосферы и, что еще, удивительнее — проводники, мостики между прошлым и настоящим, между настоящим и будущим, по которым во все времена пытались ходить маги и чародеи.
Прошло еще время… И я — не маг, и не чародей пыталась привести к какому-то общему знаменателю тот, самый случай, что побудил меня его записать от начала до конца. Понимая, что эта история, как и сама жизнь, имеет право на множество вариантов развития и дальнейшего толкования даже самым строгим из строгих обывателей. И это будет справедливо и будет принято мной...
Но ведь, что-то или кто-то в детстве подвел меня к зеркалу и научил, глядя в него дышать, дышать так, словно отдаешь себя — зеркалу, заключая тайный договор — я ему тепло дыхания, оно же мне что-то таинственное и не менее важное. И, как один из вариантов, — общение с миром моей детской души в будущем. С тонким и хрустально-чистым миром моего "Я" — дитя - Ангела, которому уже предстало принять один из многих вариантов земного воплощения.
Запомни его — шептала зеркальная гладь. Это твоя плоть. Она — это ты — земное. Она, как и все земное, будет меняться. И как, все земное, будет подвергнуто метаморфозам. И это называется земная жизнь. Но с сегодняшнего дня "Я" — хранитель тепла твоей души. Никогда она не станет черной, грубой и черствой, несмотря на шрамы в сердце. Вот такой мы заключаем с тобой договор дружок. Эти слова звучали из прошлого как эхо памяти из подсознания. Я все яснее вспоминала, когда назревали проблемы, меня будто за руку некто подводил к зеркалу, как к лучшему другу, чтобы открыть душу – поделиться порадоваться, поплакать, спросить… При этом, пристально глядя себе в глаза, я ведь, всегда слышала ответ. Если бы кто-то, хоть раз увидал меня за этим занятием, ясное дело, покрутил бы пальцем у виска и, уж точно, хорошими словами не обозвал бы.
И сейчас это была не игра родной мне и по земным меркам, стареющей амальгамы, а разговор двух стареющих подруг. Мы обе с ней прошли по земному отрезку времени. Ее плоть и моя — в единой- земной связке, но обе еще готовы отдавать свет наших душ, когда-то скрепленных дыханием Ангела. Сама же я я земная — здесь, - лишь один из вариантов земного воплощения, и ее хрупкая зеркальная плоть здесь приняла также, одну из многовариантных форм, по воле мастера.
И мы обе хорошо усвоили правила той реальности, в которой пока живем. Пока, потому что, само значение, реальность — это некие рамки. За рамками — тайна многомерности, и матрица много вариантности...
Но, что вернее всего, так это то, что у каждого есть свое зеркало и каждый должен знать, — твое зеркало никогда тебя не обманет, не соврет. Только услышь его и попробуй, понять, что смотрясь в него, мы всегда ищем совершенство и гармонию. А, значит, всегда ищем в своем отражении Вселенную — бесконечную и вечную, которая нас слышит с рождения. Ищи ее, иди за ней и тогда, рано или поздно, она отзовется на зов земного сердца, в котором теплится надежда цвета радуги. Услышь голос твоего чистого, детского, еще не разбитого сердца, твоего первичного "Я" и Ангела-Хранителя, готовых поднять тебя над земной суетой, пожарищем злобы, над ледниками равнодушия. И тогда эту радуга поселится в твоей душе, а отобразившаяся в отображении Вселенная, будет хранить тебя на протяжении твоего земного пути, и сопровождать тебя до нового воплощения, к которому нас, рано или поздно, бережно подготовит и приведет Творец