После окончания медицинского училища в Подмосковье в начале пятидесятых Валентину распределили в Якутию. Она попала в таёжный посёлок, где в маленьком чистеньком фельдшерско-акушерском пункте с пристроенной жилой комнатой стала единоличной хозяйкой, если не считать санитарки Лизы, тихой и улыбчивой пожилой якутки.
Светленькая кудрявая девушка в ослепительно белом халате произвела впечатление на местных жителей непривычной красотой и быстро заработала авторитет своим уверенным тоном, командирским голосом и готовностью в любое время суток лететь на помощь страждущим и болящим.
Никто бы не смог поверить, что Валя впервые в жизни самостоятельно принимала роды, вправляла переломы, лечила простуду и корь у малышей, - всё у неё получалось, всё она умела и очень быстро набирала бесценный врачебный опыт. Приходилось лечить и огнестрельные ранения у неосторожных охотников, и жуткие ожоги после тушения таёжных пожаров. Особенно трудные случаи Валя отправляла на грузовике в райцентр за полсотни километров, но чаще ей приходилось брать всю ответственность за лечение на себя. Слишком уж далеко был райцентр, слишком уж тяжёлой - сама дорога.
Однажды ночью в слякотную погоду ей в окно постучали. Валя вскочила с постели, быстро оделась, не глядя привычно захватила дежурный чемоданчик с шприцами и лекарствами. Вышла на крыльцо, зябко передёрнула плечами: было сыро и прохладно. На дворе ждал незнакомый таёжник, два осёдланных оленя были привязаны к столбику у забора.
- Старуха больной совсем, кушать не может, горячий, как печка. Лечить надо. Таблетка дашь?
- А где бабушка? Её же осмотреть надо. Как я, не глядя, лекарство дам?
- Старуха на Кёллях лежит, больной совсем, ехать не может.
- Это далеко?
- Кёллях? Не-е, Кёллях недалеко, только больной старуха, сам сюда ехать не может.
- Ну, что ж. Поехали, если недалеко.
В соседних домах проснулись, зажгли свет, вышли поинтересоваться, что произошло. Узнав, что Валя собралась ехать в тайгу, соседи принесли брезентовый дождевик, постарались удобно посадить девушку на маленькое самодельное седло, подстелили старое детское одеяло, для чемоданчика нашли мешок, приторочили к седлу.
Оказалось, что на олене ехать непривычному человеку было не слишком комфортно. Привязанный длинной верёвкой к седлу переднего, идущий вторым олень, на котором и ехала наша горожанка, всё время порывался сойти с тропы в лес. Ветки били всадницу по лицу; у упитанного, на первый взгляд, красавца оказалась костлявая спина, на неровной тропе и болотном кочкарнике эта костлявая спина плясала под Валентиной, принося ей самые настоящие мучения. Маленькое седло, рассчитанное явно на человека меньших размеров, было жутко неудобным.
До «недалёкого» Кёлляха добирались больше двух часов. Уже рассвело. На берегу озера в роскошном сосняке стояла якутская юрта. Перед ней горел костёр, у дощатого стола под соснами стояли трое детишек, мальчик постарше подвесил над костром котелки. Все дружно уставились на прибывшую.
Измученная Валя с трудом сползла с оленя, ноги дрожали от перенапряжения.
- Обратно я лучше пешком пойду,- проворчала она себе под нос и направилась к становищу кочевников.
«Старухе» было не больше тридцати лет. Валя хмыкнула про себя, вспомнив, что словом «старуха» здесь называют жену. Температура, действительно, была очень высокой, женщину бил утробный кашель, очевидно, её свалила сильная простуда, если не воспаление лёгких. Уколы помогли сбить температуру, хозяйке стало заметно легче, и уставшая фельдшерица позволила себе немного вздремнуть на мягкой медвежьей шкуре, покрывавшей лежанку у стены.
Когда Валя проснулась, уколы пришлось повторить. Ехать лечиться в посёлок Майя, как звали хозяйку, категорически отказалась. Обещала аккуратно пить таблетки, которые ей оставила Валя, обещала соблюдать постельный режим.
И Валентина, пригрозив явиться с проверкой через три дня, снова влезла на оленя, и Майин муж увёз её обратно в посёлок. Обратную дорогу Валя перенесла уже легче: стоял прекрасный солнечный день, золото берёз слепило глаза, живописная широкая нахоженная тропа шла вдоль ярко синих озёр, на горах среди тёмной зелени елей и сосен яркими пятнами багровели лиственницы. За каждым поворотом тропы открывались новые виды, и красота осенней тайги отвлекала путешественницу от временных неудобств в пути.
Через три дня Валя, как и обещала, отправилась проведать больную. Взяв в проводники соседского мальчишку, лёгким спортивным шагом добралась до становища почти за такое же время, как и той памятной ночью. Майя встретила своего доктора у дощатого стола под соснами, занятая чисткой рыбы. Если бы не меховой жилет на ней, казавшийся лишним в тёплый, яркий день, и редкий сырой кашель, ничто бы не напоминало о болезни, от которой она почти умирала всего три дня назад. Расцветя улыбкой, Майя пригласила гостью в юрту.
- Ну, как себя чувствуем? – Валя вынула из чемоданчика стетоскоп.
Майя смущённо попросила: «Дай, пожалуйста, ещё таблетки. Кончились.»
- Как это кончились?- удивилась Валя.- Ты их пила так, как я тебе записала?
- Нет, они же очень маленькие, разве такие маленькие таблетки могут быстро вылечить. Я сразу все таблетки за один раз проглотила, потом, правда, вся мокрая была и слабая, и сердце как-то странно стучало, зато вот вроде поправилась, - бойко переводил мальчишка-проводник.
Вале чуть не стало плохо:
- Никогда так больше не делай! Ты же могла отравиться, и как твоё сердце выдержало? Могла детей сиротами оставить!
Таёжница только улыбалась смущённой и немного виноватой улыбкой.
-