- Хорошо. Я расскажу. Наш институт не насколько уходит в землю, как вам казалось. Под землей только это помещение, - Вадим развел руки в сторону. – Наверху, где по - вашим представлением находится контора по перевозки грузов, в реальности - институт с больничными корпусами.
- Чем занимается институт?
- Официальное название вам ничего не скажет. Мы, всего лишь филиал, первостепенной задачей которого является изучение человеческого мозга. Нет, мы не трепанируем мозг, не режим его части и не изучаем его под микроскопом. Как я уже говорил, мы вживляем в мозг чип, куда каждый день поступает информация. У каждого, скажем так, «пациента» есть свой оператор, следящий за своим подопечным, отслеживает информацию из мозга, координирует действия, опасные для сознания пациента. Пишет задачи, которые необходимо решить пациенту, ну и так же учитывается общее мнение, если пациент «живет» в конкретном коллективе. Это, непосредственно, твоя группа, Александр. Или, например, тот же лагерь Герцога, или колония Тимоти. Перед ними стоит общая задача, выжить. И частные, ежедневные функции. Люди воспринимают все, как реальную жизнь. Вы ощущаете, дышите, кушаете, любите, ругаетесь, убиваете. Кстати, убиваете лишь тех, кого по тем или иным причинам нам необходимо вывести из игры. Идея, что Тимоти и другие работают на секретный институт тоже наша. Им проще держать власть в коллективе, когда есть поддержка за спиной.
- Откуда столько людей? Где вы набираете столько, гм, «пациентов».
Рокотов хищно улыбнулся.
- А вот тут проблем, к твоему сожалению, у нас не бывает. Все, находящиеся здесь люди, прибывают в коматозном состоянии. В коме третьей степени. Хотя вам это ни о чем не говорит.
- А ты расскажи, - с издевкой, сказал Алексей.
Вадим проглотил это, решив оставить тон молодого человека не замеченным.
- Ну, что, я расскажу, не буду вдаваться в медицинскую терминологию и скажу одно. Кома может развиваться внезапно, почти мгновенно; быстро, в течение нескольких минут и до пары часов. И постепенно, в течение нескольких часов или даже дней. В медицинской практике кома квалифицируется на прекому и 4 степени тяжести или стадий развития коматозного состояния. Мы отбираем людей в третий степени, когда отсутствует сознание, реакция на боль, реакция зрачков на свет, температура тела понижена, глоточные рефлексы угнетены; артериальное давление снижено, дыхание аритмично, часто угнетено до редкого, поверхностного. Мы работаем с подсознанием человека. Как видите, мы тщательно следим за каждым пациентом нашей огромной лаборатории. В реальной лаборатории сейчас здесь находится много обслуживающего персонала.
- А как же родственники? Неужели, они дали добро на такие эксперименты со своими родными?
- Нет, конечно. Родственники прибывают в неведении. Для них, их родные лежат в реанимации на системе искусственного жизнеобеспечения. Они же и оплачивают пребывания пациентов в больнице. Существует некий договор с родственниками, что о дате посещения говорят заранее. Мы вынимаем человека из капсулы. Приводим его в порядок, подключаем к системе жизнеобеспечения. Родня посидит с ними, расскажет о последних событиях и забывает о своих больных еще на полгода или годы, все зависит от степени родственных связей между ними.
- Что же происходит с пациентом там, в его сознании, искусственном сознании, созданном вашими программистами, когда его, гм, вынимают отсюда?
- Ничего сложного, Алексей. Он просто ложиться спать. Или, например, Митяй. Он попал к нам в состоянии второй степени. Состояние нестабильно, колебалось от второй до четвертой, запредельной, поэтому мы поместили его «там» в изолятор. Перед Кирой и Доком, как вы их знаете, стояла задача, следить за его состоянием, не допускать к нему, по крайней мере, никого без крайней необходимости. После того, как вы покинули Параллель, Митяй вышел из коматозного состояния. Сейчас он наблюдается в нашей больнице, но он ничего, естественно, не помнит, ни о Припяти, ни о порталах. Ничего.
- Значит, любой наш шаг, любое действие, мысль, решение, все фиксируется в программе?
Вадим немного замялся.
- Практически – да. С тобой, Александр, у нас выходило пару промахов. Мы теряли тебя.
- В каком смысле теряли?
В голове Сашки возникла картинка, много раз виденная по голливудским картинкам, когда толпа врачей окружали умирающего пациента с криками «Мы его теряем» и с помощью кардиостимулятора пытаются вызвать биение сердца.
Вадим собрался с мыслями.
- Система жизнеобеспечения писала программу, что физическое состояние тела в норме. Но подсознание выдавало белые листы. Твой мозг переставал контактировать с внешним миром. Чтобы тебе было понятно, приведу последний пример. Для нас до сих пор осталось загадкой, как ты покинул спецкамеру Д 001.
Брови Сашки поползли наверх. После всего, что он услышал, это новость слегка порадовала его. Оказывается, не все находилось у них под контролем. На капсуле, где находилось тело Бейтса, из неоткуда материализовался так хорошо известный ему Барсик. Кот сидел на капсуле, и, казалось, усмехался. Поймав взгляд молодого человека, Кот поднял переднюю правую лапку, поднес ее ко рту. Сашка видел, как его лапка сжалась в подобие кулачка. Кот выставил один коготь вперед, и Сашка услышал глухое шипение. Кот призывал молодого человека оставить его присутствие незамеченным для всех.
Сашка, едва сдерживая улыбку, опустил глаза. Между тем, Вадим продолжал:
- На мониторы шла информация, что ты лежал на полу камеры, потом программа дала сбой на полчаса, вплоть до того момента, как ты тащил Алексея к порталу, на границе которого стояла ваша вооруженная до зубов подруга. Были и другие случаи, мы потеряли тебя, когда ты метался между порталами, уйдя из так называемой грани Z-125. Мы не понимали, что с тобой происходило. Сознание дало о себе знать, когда ты, якобы оказался на дороге, ведущий в сторону Новошепеличей. Ты помнишь, что с тобой происходило в эти часы?
Сашка как бы ненароком посмотрел наверх капсулы. Кот лежал, сложив лапки впереди себя, и смотрел в сторону Вадима. Сашка явно читал на лице Кота, что тот потешался над Рокотовым. А вот вам, профессор, выкуси! Кот, как бы он себя не называл, пограничником между Мирами и Пространствами, или живое воплощение Зоны, Терры, но он существует, и чихать хотел на все ваши институты, эксперименты, изучения мозга или души. Он вне системы, он выше нее. И никто его не видит и не ощущает. А раз он существует, значит, существуют и параллельные миры, и вся твоя бравада ничего не стоит.
Сашка взглянул на Алексея. Тот, естественно, ничего не знал о его пушистом друге, и продолжал верить во всю эту ахинею. Ничего, вернемся назад, ты все поймешь.
-Я? – переспросил Сашка. – Нет, ничего не помню. Камера открылась, за ней никого, вот я и бежать.
- Ага, - Вадим о чем-то задумался. Сашка быстро взглянул на Кота, он положительно кивнул головой и исчез. Это не очень расстроило Сашку.
Вадим вдруг дернулся, и его рука потянулось к уху. Ага, микрофон в ухе. Мое настроение не так отразилось на ваших мониторах? Он поймал взгляд профессора. Вместо испуганного, непонимающего мальчишки, Вадим читал в глазах Александра уверенного в себе молодого человека, в глазах прямо читалось: не верю ни единому твоему слову. Где? Как они потеряли контроль над его сознанием? Оператор быстро давал ему сведения в микрофон, находящийся в его ухе. Никто не был готов к такому повороту. Рокотов беспомощно слушал щебетание оператора, соображая, как дальше вести себя с ними.
Алексей, рассматривающий Бейтса, вдруг заметил, что пауза затянулась слишком долго. Он обернулся и замер, заметив, как в корне поменялась ситуация. Сашка и Вадим продолжали играть в гляделки. На лице Рокотова было удивление и непонимание, чего не скажешь о Сашке. Тот даже выпрямился, смотрел на профессора уверенно и прямо, лицо разрезала усмешка. У Алексея было много вопросов, но он сдержался, пытаясь понять, что же случилось за те мгновения, пока он рассматривал плавающее тело в капсуле?
Вадим попытался взять ситуацию под контроль.
- Вижу, вы не верите мне, - Рокотов пошел на попятную. – Что ж, я вас отлично понимаю. В такое и я бы не поверил бездоказательно. Ладно, идемте. Вашу психику теперь не очень побеспокоит вид собственных тел в капсуле?
- Нет, не побеспокоит, - Сашка улыбнулся во весь рот. – Весьма интересно взглянуть, как тщательно вас персонал следит за моим телом.
Рокотов сжал губы в тонкую полоску и двинулся вперед. Сашка шагнул следом, но Алексей схватил его за локоть и одними губами спросил: что происходит, Саш?
Александр взял друга за плечо и улыбнулся.
- Брешет он, - шепнул он в ответ. – Не верь ему ни на йоту.
Алексей до сих пор не понимал обстановку, но, на всякий случай, поверил Сашке.
Молодые люди двинулись вдоль рядов с капсулами. Профессор уверенно вел их вперед. Сашка старался не смотреть по сторонам. Мужские, женские, детские тела проплывали мимо них. Не надо на них смотреть, повторял про себя Сашка. Не надо верить в них, тогда и ОНИ не будут иметь власть над моими мыслями и действиями. Черт, не нужно было показывать Рокотову вообще, что я не верю во всю эту брехню с их институтом. Очередная попытка задавить их, сломать психологически, уничтожить как личность, чтобы ребята оставили борьбу с ними, и они бы без проблем, продолжали свои эксперименты над людьми. Не прокатила легенда с Лексом, так они выдумали новую.
Только вот мысль о том, что он разгадал все происки Фикса, то бишь Рокотова, не принесли Сашке облегчения. Минутное ощущение победы сменилось тяжестью и грустью на душе. Он не знал, где сейчас Ёлка и Ким. Если и им так же промывают мозги, поверят ли во все. Он сам был готов поверить во все, что говорит профессор, если бы не оговорка Рокотова и появление Барсика. Ведь никто, кроме него, ну и Игоря, конечно, не встречался с ним.
Сашка задумался. Если взять слова Рокотова на веру, как давно они крутят со мной? Ходили ли мы с Игорем в Терру, или это программа, очередной ряд задач, перед которыми их поставили? Сашка копнул память глубже. В результате чего, какой травмы, он бы мог попасть сюда? Или они промывают мозги вплоть до рождения и наносят совершенно другие воспоминания, другую жизнь? А если Кот, всего лишь плод моего воображения? Спасательный круг в сложных, смертельных ситуациях, в которые я загоняю себя сам? Резервная память, включающаяся подсознанием, когда сознание не видит выхода из ситуации? Так, стоп. Игорь тоже видел его и говорил с ним. Кот спас ему жизнь. Виктор упоминал о нем. И вообще, среди сталкеров Кот являлся легендой, недостижимой мечтой, встретится с которым, считались у них большой удачей.
Взгляд Сашки зацепило детское тельце в капсуле. Он резко остановился и припал руками к стеклу.
- Это невозможно! – вскрикнул он. – Она давно выросла.
Вадим оглянулся, посмотрел на тело.
- А, понятно. – Рокотов подошел к капсуле. – Ты знал ее как Алька. Славная девочка. Увы, у нее четвертая стадия. Мы уже не можем с ней работать. Мозг почти мертв.
Сашка искоса посмотрел на профессора. На лице Рокотова наползала усмешка. Он нашел «больное» место Сашке, и почувствовал, что возвращает контроль над ситуацией в свои руки.
Александр не выдержал и, бросившись к Вадиму, схватил того за лацканы пиджака.
- Она не должна быть здесь. Прошло почти десять лет. Алька уже взрослая девушка. Почему она здесь?
Вадим схватил Сашку за запястье и надавил на них. Ладони Александра разжались, и он отпустил Рокотова.
- Кто тебе сказал, что ты ходил в Терру десять лет назад?
Сашка с ненавистью смотрел на него.
- Я-то помню, в каком аду я прожил эти годы. И не говори мне, что все это просто симуляция. Мне до сих пор кошмары сняться, когда меня пичкали пентонал натрием, и били, чтобы не забыть, как удар приходиться по живому телу.
- Ты и Игорь выполняли программу «Терра» полтора года назад. Затем вас перекинули на «Припять», а далее, специально для тебя была написана подпрограмма «Петля». Все, что между операциями - встроенная в подсознание, сжатая в пружину память, которая распрямилась для тебя в эти десять лет. Если ты вообразил себя этаким взрослым тридцатипятилетним мужчиной, спешу тебя «обрадовать» - внешне ты по-прежнему все тот же длинноволосый Сашка, вечный студент. Ты по-прежнему не веришь мне? Взгляни сюда. Мы, собственно, уже пришли.
Вадим сделал несколько шагов вперед, оставив за спиной капсулу с телом маленькой Альки, старика Каца и остановился рядом с капсулой, в которой Сашка видел самого себя. Вернее того Сашки, отражение которого он видел в зеркале десять лет назад.
Алексей попытался остановить его, но Сашка ушел из-под руки друга и медленно подошел к капсуле. Посередине капсулы, в голубоватой жидкости, находилось его тело. Длинные волосы вокруг головы медленно шевелились от пузырьков воздуха, выходящих из-под маски на лице. Лицо, слишком молодое, слишком юное, без морщинок вокруг глаз, без шрама на шее, от шальной пули солдат института.… И не было похода в Терру, не было допросов Службы, не было спецбольницы для особо бойных. Не было в его жизни и Припяти в параллельном мире. И главное, не было его маленькой девочки, светловолосой зеленоглазой Сайюри. Этого бесстрашного бойца в юбке, ради которой, он был готов пойти на все. Его любовь, ее поцелуи, их прикосновения и говорящие взгляды - всего лишь компьютерная программа, цифры, написанные буйной фантазией программиста. В любой момент, по прихоти Рокотова, их могут разлучить, перебросив на другую программу, поставив перед ними другие задачи, другие жизни, полностью или частично почистив память.
- Я не верю тебе!
Сашка оторвался от капсулы и, тяжело дыша, двинулся на Вадима. Его кулаки сжались, готовые в любой момент ударить по усмехающейся физиономии этого напыщенного, уверенного в себе профессора.
Алексей схватил его сзади. Александр попытался вырваться, но Алексей крепко его держал.
- Сашка! Кулаками ты себе не поможешь. Правду ли он говорит, или все это галлюцинации, но он держит контроль. Прошу тебя, держи в себя в руках, он просто уйдет из-под удара. Его в принципе здесь нет. Вспомни, он всего лишь автономная программа, он может отключиться и ты…. – Алексей шепнул ему в ухо – и ты не увидишь Сэл никогда.
Сашка побледнел. Такой ход его не устраивал совсем.
Алексей почувствовал, что тело Сашки ослабилось. Он взглянул на тело в капсуле, с удивлением увидев, что пузырьки из-под маски увеличились, а само тело поменяло позу, дернувшись в сторону. Дыхание Сашки постепенно возвращалось в норму, то же самое, происходило с телом в капсуле.
Вадим, заметив, как зачарованно Алексей следит за телом и за своим другом, понял, как поставить последнюю точку.
Рокотов подошел к капсуле, протянув руку к черной подставке, и нажал ряд кнопок. Открылась панель, из которой выдвинулась обычная клавиатура и маленький монитор.
- Отпусти его, Алексей. Он уже пришел в норму.
Алексей нехотя, понимая, что Рокотов неспроста подошел к капсуле именно Александра, отпустил друга.
- Ты еще сомневаешься в том, что ты и это тело – не одно и тоже? – спросил Рокотов.
Сашка молчал. Алексей, стоявший между ними, смотрел то на одного, то на другого, не представляя, как действовать дальше.
- Что ж, давай попробуем с несложного.
Вадим пробежал пальцами по клавиатуре, отправляя команду наверх, к оператору.
- Ладонь случайно не чешется? – поинтересовался Рокотов, взглянув на Александра.
Правая ладонь, и, правда, вдруг ни с того, ни с сего, ужасно зачесалась. Сашка держался, не собираясь давать лишний повод для победы Вадима.
Тот видел, как дернулась ладонь Сашки, но его упорство только рассмешило его. Вадим вновь обернулся в сторону клавиатуры. Ладонь с каждой секундой чесалась все больше. Непроизвольно, Сашка провел по ней ногтями, чем вызвал еще больше раздражение на ладони.
Вадим усмехнулся, мол, как хочешь. Ему нравился этот парень, но он так же привык оставлять последнее слово за собой. Не хочешь по-хорошему признать поражение, будет больно.
Рокотов пробежался по клавиатуре, не отправив команду, и, оглянувшись на Сашку, давая тому последний шанс, но увидел только полные ненависти глаза.
Щелкнув по клавише « Enter», он с сожалением, оправил команду, которая вернулась в Сашку огромной горячей болью внутри головы. Взрыв произошел неожиданно и резко. Сашка схватился за волосы и упал на колени. Пульсирующая боль все сильнее вгрызалась в его череп маленькими зубками. Боль разрасталась по всему телу, скручивая его и изгибая дугой. Он не мог ни кричать, ни бороться. Подчиняясь чужой воли, его пальцы скребли по полу, дыхание с трудом поддавалось ему. Легкие разрывало от нехватки кислорода. Он не видел и не слышал ничего вокруг себя, полностью уйдя в бешеный поток боли.
- Останови это! – Алексей не мог смотреть, как выкручивало и корежило на полу Сашку. Его двойник в капсуле так же извивался, барахтаясь в голубой жидкости. Если бы не крышка наверху капсулы, жидкость выплескивалась бы на пол, замыкая всевозможные провода, примыкавшие к ней.
Вадим пожал плечами и снова повернулся к клавиатуре.
Медленно и постепенно, боль отпускала Александра. Его дернуло пару раз, и он сжался на полу, не подавал признаков жизни. Алексей упал на колени рядом с ним.
- Саш? – Алексей прикоснулся к нему. – Сашка!
Тот, молча, лежал, не открывая глаз. Боль стекала с него, оставляя внутри пустоту. Шум в ушах постепенно сходил на нет, и сквозь него, прорывались звуки внешнего мира. Издалека, он слышал, как его зовет Алексей, но ответить он пока не мог. Ощущение, что боль осталась позади, чувство полного покоя наполняло его тело. Сашка не хотел ни о чем сейчас думать или что-либо понимать. У него было единственное желание, чтобы его оставили в покое и не трогали.
- Послушай, Алексей, - обратился к нему Рокотов. – Дай ему время. Поверь мне, ему сейчас ни до кого нет дела, даже до горячо любимой Сайюри.
Алексей с ненавистью взглянул в черные глаза профессора.
- Зачем ты так? Неужели не было других средств, чтобы доказать все это?
Вадим подошел ближе к ним и посмотрел на молодых людей сверху вниз.
- Боль – самое оптимальное средство, направленное на тебя, а еще лучше, когда направлена на близкого человека. Всегда срабатывает.
- Вы – нелюди! Даже звери убивают друг друга только при крайней необходимости.
- Оставь, - хрипло произнес Сашка. – Ему не понять.
Сашка попытался сесть, Алексей поддержал друга.
- Допустим, ты доказал мне, что я - это не я. Что будет с нами?
Алексей помог встать Сашке на ноги. Его шатнуло в сторону, но он удержался. Он решил не анализировать, что было с ним сейчас. Оставим это на потом (если ему дадут это «потом»). Его интересовало одно, как Вадим поступит с ними.
Тот задумчиво смотрел на них. Он и сам не знал, что с ними делать.
- Моей сегодняшней целью было доказать, на что способен наш институт. Никто еще не подготовил программу на случай вашего переброса на другой объект. Скорей всего, мы отправим вас назад, в Припять. Вы можете смело рассказать обо всем вашим друзьям, они все равно потом не вспомнят об этом. Мы расформируем твой отряд. Со своей задачей вы справились. Далее не имеет смысла держать всех вас вместе.
Эта новость обрадовала Сашку, по крайней мере, он еще увидит Сайюри и остальных ребят. Никаких претензий к Алисе он не имел, она такой же продукт неведомого ему эксперимента. Хуже всего было осознавать, что он теперь не знал, кто же он на самом деле. Десять лет его жизни - всего лишь встроенная ложная память. Лишь встреча с Сайюри грела его и давала надежду, но как только они еще будут вместе, он не имел никакого представления. Как он сейчас жалел о тех безвозвратно потерянных мгновений, когда он мог быть рядом с ней, но в силу мелочных причин или обид, они были далеки друг от друга.
Алексей так же мучился. Всего за каких-то несколько недель, его жизнь менялась так, как этого хотел Рокотов. Он не понимал всей сути эксперимента, да и не к чему. Было горько и обидно, что любовь в Алисе, дружба с Сашкой и остальными ребятами, всего лишь команда оператора. Нажатая во время кнопка, и вот рука его дернулась, нажали другую – и он улыбается, как болванчик. По своей ли воли, он делал и поступал так или иначе, или все подчинялось общей системе, задачи, поставленной перед ним, его сознанием. Любая его мысль, действие, чувство – ничего не принадлежало лично ему. Все обрабатывалось чужими людьми, вся его жизнь выставлялась напоказ, личного – ноль. И сам он, полный ноль, труп, плавающий в стеклянной бочке, разучившийся даже дышать самостоятельно, при помощи машины, подающей кислород в его легкие. Он даже не мог ударить этого Рокотова, его мысли тут же пресекались оператором, сидящий где-то наверху и фиксирующий все импульсы его мозга.
- Вижу, вас расстроило мое решение, рассказать вам всю правду. Воля ваша, достаточно желание - небольшая корректировка памяти и вы возвращаетесь в Припять победителями, рассказываете друзьям, как здорово взорвали институт. Они будут рады...
- .. до того момента, как ты решишь подкорректировать память им? – закончил на профессора Сашка. – Как у тебя все просто, Рокотов. Нет уж, нет такого желания.
Вадим пожал плечами. Меньше хлопот операторам.
- Устал я от тебя, - проговорил Сашка, - глаза бы мои тебя не видели. Жми на свои кнопки, верни нас назад.
- Понимаю, - ответил профессор и вытащил из кармана пиджака небольшой пульт. – Признаюсь напоследок, мне очень нравилось с тобой работать, Александр. Ты был моим лучшим проектом на протяжении всей работы нашего института.
Сашка со злой усмешкой посмотрел на него. С чего бы это? Неужто в Рокотове проснулась отцовская любовь? В очередной раз? И это после того, как он ударил по его сознанию такой бурей боли. Да пошел ты нах, Рокотов со своими признаниями!
Профессор ожидал от Александра каких-то слов в ответ, но тот ничего ему не ответил. Рокотов с сожалением взглянул на двух молодых людей.
- Что ж, в таком случае, желаю здравствовать. Даст Бог, встретимся при других обстоятельствах. Итак, я начинаю обратный отчет. Пять…четыре… три… два… один…
Сознание отключилось. Тьма поглотила ребят. Последним проблеском было лицо Сайюри, с кроткой улыбкой, которое так любил Сашка…
продолжение на http://www.proza.ru/2016/01/06/2245