Лиза любит Серёжу.
Он заботливый, щедрый и весёлый. Лизе с ним очень повезло. И всё было бы распрекрасно, если бы не одно «но».
Серёжа любит Катю.
Почти два года бьётся Лиза, пытаясь доказать Серёже, что она не хуже Кати. Честное слово, не хуже.
Дело в том, что у Кати два огромных плюса, которых у Лизы нет.
Плюс раз. Серёжа знает Катю тыщу лет, ещё со школы. А Лиза существует в его жизни без году неделя.
Плюс два. У Кати масса талантов. Знаете, встречаются такие сверходарённые люди. Честное слово, встречаются.
Взять хотя бы Катины пирожки.
Пышные, румяные, с тонюсенькой хрустящей корочкой. Съешь один, другой сам в рот просится. Серёжу, например, от них за уши не оттянешь.
«Да ладно, - хмыкает Серёжа, - оттянешь. Но десяток за присест умну запросто».
Лиза старается. На совесть старается.
Откусит Серёжа Лизин пирожок, жуёт задумчиво. Лиза глаз с него не спускает: «Что? Как?»
Серёжа кивнёт благосклонно: «Ничего, сойдёт». И отвернётся.
А Лиза неглупая. Лиза понимает: опять не дотянула, опять не смогла.
Или история со свитером. Тем бежевым, что Серёжа носит, не снимая.
Мягкий, тёплый, петелька к петельке. Катина работа.
Лиза прошлый год купила шерсть васильковую. В противовес бежевой незаметности. На курсы вязания записалась. Мечтала Сёреже в день рождения свитер подарить.
Мечта её несбывшаяся до сих пор на антресоли валяется. Если руки не из того места растут, это диагноз. И не надо плакать.
Что вы, Лиза и не плачет. Прильнёт к бежевой любимой спине и, хоть губы дрожат, а не плачет.
Плакать на Серёжином плече – привилегия Кати. Тонкой, чувствительной натуры. Любой пустяк может вывести её из равновесия. Калека в метро, грустный фильм или гренландские киты. Всю боль мира готово вместить доброе Катино сердце.
Лиза же… Лиза – самая обыкновенная. Каких тысячи. И киты её не волнуют. Лизу волнует Серёжа.
Смешно, но Лизина второсортность проявляется во всём. Даже в близости. И Лиза, хоть и толстокожая, но вполне понимает: ей до Кати далеко. Правда, понимает.
Лежат Серёжа с Лизой, обнявшись, тело к телу. Только сердцем Серёжа не с ней. А пару раз, когда Серёжа сильно подшофе был, он Лизу, забывшись, «Катюхой» назвал.
Лиза сделала вид, что не заметила той проклятой оговорки. Лежала мышью, пока Серёжа не заснул. Потом откатилась, вжалась в стену и до рассвета пролежала, глаз не сомкнувши. А в голове занозой надоедливой один вопрос: «За что? За что?»
С сестрой горем поделилась. Та пальцем у виска покрутила и сказала, что Лиза – дура. Не пьёт мужик, налево не ходит, зарплату до копеечки в дом, чего ей ещё надо?
И, правда, чего?
Видимо, от дурости той несусветной Лиза и решилась этим летом на эксперимент постыдный. Перекрасила свой русый цвет в золотистый каштан. Как Катя. Под Катю.
Ждала Серёжиной реакции с замиранием сердечным. Дождалась.
Ни полсловечка не сказал. Только взглядом так полоснул, что Лиза тут же в парикмахерскую полетела. Первозданность свою возвращать.
Катя пьёт чай всегда с молоком. Утка с черносливом – Катино коронное блюдо. А ещё Катя помнит все дни рождения родственников и друзей. Николас Кейдж – Катин любимый актёр. Спать Катя любит у стенки. У Кати невесомая походка, милые веснушки, звонкий девчачий голос и заразительный смех...
Когда Лизе становится совсем невмоготу, она идёт в храм к отцу Александру.
Он старый и мудрый. Строго хмурит брови и долго говорит. О вере, надежде и любви.
И Лизе от его простых и ясных слов становится на время легче. Честное слово, легче.
А в последний раз отец Александр вдруг сказал совсем не по-пастырски: «Не печалься, дитятко. Всё образуется. Время рушит, но оно же и лечит. Надейся. Обязательно надейся».
Только Лизе кроме надежды ничего и не остаётся.
Потому что Лиза любит Серёжу. Серёжа любит Катю. А Катя… Катя никого не любит.
Катя умерла три года назад.