В свое первое лето после окончания школы я никуда не поступал из-за возникшего цейтнота. Дело в том, что я вышел из больницы, переболев таким диковинным заболеванием, как брюшной тиф, прямо перед вступительными экзаменами в вузы. В общем, не успел.
А между тем лето 1970 г. выдалось необычным. Разразилась эпидемия холеры. Мы в то время свято верили, что эти заболевания из далекого прошлого, и с ними давно покончено раз и навсегда. Ан нет! Сначала - тиф, а потом и вовсе эпидемия холеры. Официально о холере никто ничего не говорил, что только сильнее распаляло фантазии людей.
Когда я приехал через несколько месяцев в Москву, жена моего брата (медсестра) спрашивала:
– А что, действительно у вас на улице падали люди, а специальная машина их подбирала и увозила в неизвестном направлении? И потом этих людей никто никогда не видел – ни живыми, ни мертвыми?
Я в изумлении таращил глаза:
– Да глупости все это!
– Ага... глупости... - с недоверием говорила она.
Но перещеголяла всех радиостанция «Голос Америки», которая сообщала, что в Волгограде в результате эпидемии холеры трупы лежат прямо на улицах и их сжигают тут же. Меня эта новость не на шутку развеселила.
Вспомнился «Декамерон». Правда, там речь шла о чуме, а у нас о холере; там горы трупов предавали земле, а у нас горы трупов сжигают прямо на улице. Забавно. Брехучий телефончик в действии, подумал я.
Когда же я где-то краем уха услышал, что во время холеры надо как можно больше употреблять спиртного, которое якобы дезинфицирует и убивает внутри всю заразу, то решил однозначно: это ж «Декамерон» в чистом виде! Как известно, в своем произведении великий итальянец писал, что многие люди во время чумы днем и ночью странствуют из одной таверны в другую, выпивая без удержу и меры, при этом шутят, смеются над всем, что приключается с ними, и это вернейшее лекарство против недуга.
Я поделился со своими друзьями – Саней Калачевым и Серегой Тарасовым – профилактическими рекомендациями от Боккаччо, и они пришли в неописуемый восторг.
Как я уже говорил, официально никто о холере не сообщал. Тем не менее через СМИ нам постоянно твердили, что перед едой нужно мыть руки, а также овощи и фрукты, не пить сырую воду. На берегу Волги на фанерных щитах красовалась надпись крупными буквами: «Купаться запрещено! Холера!» Вскоре власти города приняли решение – не продавать пиво и квас в металлических бочках, закрыли все точки «газ-вода». Автоматы с газированной водой стояли на улицах включенными, но не было ни одного стакана. Поговаривали, что собираются закрыть все столовые, кафе и рестораны, чтобы люди не пользовались общей посудой и тем самым не подвергали себя риску заражения. Впрочем, потом, видимо, просчитав возможные убытки, этот прожект как-то незаметно сошел на нет. Но некоторые столовые и кафе все же закрылись на ремонт. Туристов в том году не было совсем. На вокзал не пускали, поезда останавливались на пустых перронах, куда выходили из вагонов люди исключительно с волгоградской пропиской. Чтобы студентам добраться до места учебы, их отправляли сначала на 5 дней в «обсервацию», которую народ метко прозвал «резервацией», а потом они уже с билетом прямиком ехали на вокзал.
Мы собирались обычно с ребятами в новом летнем кафе «Белая акация», которое в народе почему-то прозвали «Белой лошадью». Как только кафе открыли, в самом центре зала находился фонтан. Но очень скоро он исчез, то ли заглох, а может, подгулявшие посетители лезли в воду освежиться или выяснить друг с другом отношения, но, так или иначе, фонтанную чашу разломали и залили бетоном.
Это кафе мы любили. Во-первых, сидеть на открытом воздухе, учитывая наше знойное лето, куда приятнее, чем в душном помещении, во-вторых, «Белая лошадь» закрывалась поздно, и наконец, здесь всегда было пиво. Работники кафе, учитывая непростую ситуацию, а также руководствуясь указаниям свыше, придумали интересный ход. Рядом с прилавком была стеклянная витрина, за которой в былые времена лежали бутерброды с колбасой и сыром, стояли тарелки с салатами. Так вот, стеклянную часть сняли, поставили туда металлическую емкость, похожую на корыто и, наполнив ее водой, поместили пивные кружки. Посетители подходили к корыту, мыли кружки, а потом протягивали их буфетчице. Это выглядело так, будто люди сами приносят с собой из дома кружки, и кафе, таким образом, никаких законов не нарушает и ответственности не несет. В самом деле, может же человек прийти в кафе во время эпидемии холеры со своей кружкой! Имеет право!
Мы сидели за столиком, пили пиво, шутили, смеялись, рассказывали анекдоты и меньше всего думали о холере. Жизнь только начиналась. Саня Калачев поступил в политехнический на химико-технологический факультет, Сережка Тарасов -– в сельхоз, я строил грандиозные планы на будущий год, а на холеру места не оставалось.
В общем, мы сидели до глубокой ночи, нас обдувал легкий ветерок, рядом шумели тополя. Мы пили пиво и радовались жизни. Ну чем не «Декамерон»? Впрочем , одно различие с произведением великого Боккаччо все же было: в нашей веселой компании не было девушек, а нам их так не хватало...
Много лет спустя я узнал подробности о том лете. Эпицентром холеры 1970 г. была Астраханская область. Там было выявлено 1270 больных (из них 35 человек умерли) и ещё 1120 вибриононосителей. Затем заболевание перекинулось на Махачкалу, куда из Астрахани беспрепятственно ходили десятки судов. Следующий крупный очаг холеры астраханского происхождения сформировался в Волгограде, куда инфекция также была занесена на речных судах. В Волгограде холерой заболело 30 человек.