«39»
На следующий день Королев уже работал матросом на рейде Михайловки. Там было оборудовано четыре водолазных поста - один на пирсе и три на катерах. Первый пост обследовал затонувшую корму ТН-6**и прилегающий к пирсу участок. Для постов на катерах разбили участок поиска на квадраты. Работали, сменяясь, весь световой день.
На катере, где работал Лёнька, водолазом был его тезка – тридцатилетний крепкий мужик Леонид Расторгуев. В команде катера, кроме Королева был еще матрос, рулевой-моторист и капитан-механик. Лёнька вникал в специфику работы быстро. Обстановка того требовала.
Самое главное было - не свихнуться от страшного зрелища изуродованных тел. Вернее, того, что от них осталось. Он так и не увидел погибших из своего экипажа. Их поднимал другой пост, а подняв, сразу запаковывали. Знал только, что тела Стручкова и Васнецовой нашли в первый же день. В первый день подняли наибольшее количество трупов.
Вечером капитан катера достал бутылку водки:
- Ну, мужики, не пьянства ради, а чтобы нервы сберечь. Давайте по чуть-чуть.
Отказался один Расторгуев - он укладывал гидрокостюм и дыхательный аппарат:
- Я за свои нервы не боюсь!
- Привык уже?
- Привык, не привык. На нашей работе впечатлительных не держат.
В общежитие Лёнька приехал затемно и уехал утром, чуть свет.
Королеву тоже казалось, что он не впечатлительный. В этом он старался подражать своему тезке. Он расспрашивал Расторгуева и других членов экипажа обо всех тонкостях тяжелой работы спасателя. Особенно охотно делился опытом его напарник матрос Толя Спиридонов. Спиридонову было уже за сорок. Но все звали его просто Толя. Был он роста среднего, но уж больно худой. Оттого и выглядел моложаво. Утопленников Толя за свою жизнь вытащил не меряно.
- Они, ведь, Лёха, при такой температуре воды на третий день сами всплывут. Это
уж как водится. Разве что у кого одежда тяжелая, те могут и через неделю показаться. Если не занесет под корягу или под камень какой. Там уж рыбы свое дело сделают! – Спиридонов говорил так, словно от него зависело – сделают рыбы свое дело или нет. – А вообще, самый верный способ – в день утопления человека притопить в сетке нельму, а когда она всплывет, тут уж не теряйся – ищи и всплывшего утопленника.
В первые три дня подняли девятнадцать трупов и останков. Одного подполковника из числа пожарных опознали только по ключам. По словам командиров, погибших было тридцать четыре.
- Фонари ни хрена не помогают! – досадовал Расторгуев. – Каждым движением поднимаешь тучу ила, и там уж свети, не свети… Все равно, что искать футбольный мяч на поле с завязанными глазами!
Проходили дни и недели. Поиски становились все труднее. Если был найден хоть один труп, день считался результативным. Бывали дни, когда не поднимали ни одного. Водолазы проводили в воде большую часть суток.
- Скоро жабры вырастут! – Мрачно шутил усталый Расторгуев.
Лёньке утопленники уже стали сниться по ночам - не такими крепкими, как он надеялся, оказались нервы. Ему снилось, что он, как Харон, гребет на лодке, полной покойников. Он просыпался, пил из графина теплую воду, потом из него же поливал себе голову – в общежитии было душно – и пытался снова уснуть. Временами ему казалось, что этот скорбный поиск не закончится никогда. Перерыв в работе был у Королева один день, когда он ходил на похороны своих. Там было еще тяжелее. Рвали душу рыдания родственников и похоронная музыка. У Лёньки было такое чувство, что он похоронил всю свою семью и враз осиротел.