Мармеладову не спалось.
Он перечитал Чехова. Потом кое-что из Толстого. Потом снова Чехова.
Подчеркнул. Выписал. Разобрал на цитаты.
Потом взял Пелевина. Открыл первую главу. Поморщился (Пелевин у него стоял на полке для порицания). Нет, не так. Для полноты картины мира. Нет, снова как-то неточно.
Вот! Для того, чтобы быть в теме: блеснуть, показать, что «читал я вашего модного Пелевина», а потом, покачивая головой, осуждающе выдохнуть. Незаметно. Ибо «не судите и не судимы будите» (Мармеладов любил цитировать Библию).
А еще он страшно не любил Акунина, с регулярной периодичностью зачем-то противопоставляя его Чехову и Толстому.
Чтение всегда действовало на Мармеладова, как снотворное. Он забрался обратно в кровать. Сложил руки на груди и представил, как будет завтра пОстить в своем блоге подчеркнутое и выписанное.
День прошел не зря.