11

Денисов Сергей
Слаб человек, и не бывать поэтому ему в коммунизме, не достоин человек рая, не лень, а слабость.
Я это чувствую. Когда я вспоминаю о чём-то и сравниваю то, что прошло с сегодняшним, у меня возникает такое чувство, будто я сегодняшнее сравниваю с будущем. Чувство что всё проходит, делает невесомым не значимым  день сегодняшний, невесомым, как промелькнувшее мгновение, промелькнувшее и исчезающее. Прошлое это или будущее, большая ли разница, было, будет ли.

Как спрут, словно крыса сквозь щель, мерзкой змеёй вкралась эта идея. Я сам привлёк её свое беспечностью, играя, и не думая об опасности, разглядывал зубки, и не представлял, как они могут впиться в мой мозг. Ликуя, я подзывал подойти поближе. И она вкралась привлечённая звуками жертвы. Всё глубже и глубже заполняя всё больше места. И, вот, появился первый страх, лишь небольшое волнение. Она не слушает просьбу удалиться, не обращает внимания на негодующее нетерпение. Она разрастается на глазах. И, поняв всю безнадёжность избавиться от проникшего в мозг, как зверёк в углу, я замираю, отворачиваюсь от способного поглотить всё, что движется. Я оцепенев, не в силах победить, стараюсь скрыться. Я замираю, набираюсь сил, чтобы заставить повиноваться её моему разуму, сделать послушной. И так всегда.

Я завидую тебе. Ты - мать, и ты делаешь человека счастливей. Он зависит от тебя. Ты даёшь счастье, и ты сама чувствуешь счастье. Иметь возможность сделать счастливым кого-то, заботиться о нём. Я завидую тебе, ибо ты теперь Бог. Ты -  Божество для этого человека.

Когда я стану седовласым бардом, я напишу поэму о нашей Цивилизации. О поклонении бетону и стеклу, об отражениях в стекле, о безумстве, о верах, тысячелетних религиях Человека. Неоновое безумие захватывает меня.
 
Я не критикую, не порицаю этот мир, нашу цивилизацию. Не осуждаю её, ибо я не представляю её другой. Я не вижу совершенных путей развития, и, поэтому, могу только описывать то, что я вижу, что чувствую.
Мог ли быть другим путь того древнего человека, вышедшего из пещеры. Был ли у него шанс построить что-то совершенное. Может ли быть что-то ещё более совершенное?  Ибо человек построил то, что захотел. Могу ли я представить себя в другом мире? Я могу представить, что я в другом месте, но выйти за рамки этого мира я не могу. Я не представляю себя живущем в каком-то другом мире, не изменившемся, не ставшим другим, не человеком. Мой мир здесь.
Я не осуждаю и не упиваюсь этим миром.
Я не знаю, к чему идут люди и, что будет для них концом.
Я не вправе осуждать и не имею оснований.
У меня нет желания восхищаться им.
Я обрисую этот мир таким, каким я его вижу.
Нужно делать счастливым этот день и не лезть в будущее, о котором не имеешь ни малейшего представления.
Люди отгородились от неба бетонной стеной. Бетонные дома закрыли небо.
Огромные дома. Из стекла и бетона, закрывшие небо, ибо человеку страшно смотреть, и звёзды померкли.  Ибо  небо безгранично, небо огромно. Смотри, как ты мал. Ты лишь пылинка, на голой планете, которую ты гордо именуешь Землёй.
Оно велико, это бесконечное пространство. А человек насочинял свою сказку о пустой планете, стоит, расставив ноги на маленькой площадки, и как замкнут его мир. А над ним простирается ночь, уходя в пространство. И человек ограничил небо бетоном.
Бетон упал на землю брызгами огней.

Ушедший.
Автобус, в нем едет человек, смотрит в окно, пристальным взглядом и размышляет.

"Тогда я не видел этих домов", - многоэтажные светящиеся столбы уходили в ночное небо, встав стеной вдоль дороги.

"Ведь это было так давно  в то же время совсем недавно, я ненавидел мир, ненавидел людей пытающихся найти дорогу света с помощью неоновых ламп.

И вот. Я бежал, моим единственным спасением от смерти было бежать из этого мира.

И именно тогда. Когда я принял решение, я написал письмо...

Я не хотел уйти из мира, я хотел уйти от мира, по крайней мере, это была единственная возможность избежать первого.

Уйти от мира взять с собой книги и жить одному, там, где человек еще не испортил воздуха своим присутствием. Жить для того что бы жить. Самому добывать себе пищу. Самому согревать свой дом - мое последнее прибежище.  Из которого можно наблюдать, как зима сменяет осень, как выпадает снег, и значит где то миллионы машин визжа и вопя, сгребают грязные кучи, и люди, всё так-же, как  когда-то и я, бегут по грязной массе скользя и ругаясь. Это где-то там, но не здесь, снег не для того чтобы его сгребать в кучи, снег падает для того что бы растаять на ладони или хрустеть под ногами, сверкать миллиардом искр, чистых как...

Я не бежал. Нет, не бежать от мира, а бежать в мир.

Нас было двое и мы вместе видели,  как мир покрывается грязью, год от года, слой за слоем. Как дома начинают трескаться, покрываются сетью узоров, вместе с живущими в них людьми.

Но в отличие от меня, ты был рад, опьянен безумством танцующего на развалинах, на летящих вниз осколках. И я решил приехать к тебе.

Я знал, что будет с тобой. Тебе надоест танцевать, и ты устанешь, ты сядешь в кресло и будешь смотреть телевизор.

И тебя не будет волновать ничего, что происходит за окном. Ты будешь думать об ужине и будешь счастлив этим, Возможно ты женишься и,  уставшим взглядом, станешь рассматривать свою жену, сквозь пар от чашки кофе.

И, однажды, в автобусе, смотря в окно ты... в твоем мозгу вспыхнет яркая мысль. "Зачем? Куда я еду? Ведь я не знаю эти дома, мне чужды эти огни в темноте".

Но одна красная точка остановит тебя, окно твоей квартиры и ты выйдешь и пойдешь к теплу, скользя и ругаясь, мимо грязных куч.

Я знал, что увижу, я видел, что случиться с тобой, и я хотел посмотреть на твое лицо".

Автобус остановился и человек перевел взгляд, и (ему)...
 И взгляд человека остановился на одном окне, как лунатик он вышел и шел, шел, размышляя об одном. Он мечтал о часе который сулит тепло.

Он шел домой.

Неплохой набросок на рассказ. Но, в общем, тетрадь должна быть дневником, а я упустил две важные даты. Во всём нужен порядок. Немедленно надо найти место, где я буду хранить все листы, черновики и прочее.
А, что если написать " Жизнеописание одного человека, родившегося на этой земле", или "Четыре года человека, живущего на земле".
Человек, написавший это о себе в канун нового года.
С неба сыпал снег, а по земле двигалось что-то странное. Редкие прохожие смотрели на появлявшееся из белого мрака, контуры человека. При приближении, они замедляли шаг, а затем оборачивались и провожали взглядом странное видение, опять исчезавшее в снежной пелене.
То был я.
Занесенного снегом человека можно было бы принять за Деда Мороза, если бы не странный наряд. Новогоднее видении было одето в шинель, из под которой торчали летние кроссовке. На голове непонятно: то ли всклоченные волосы, то ли изношенная старая шапка. Лицо, залепленное снегом, по самые глаза было замотано в грязно -белого цвета шарф.
Так проходя мимо строений, занесённых снегом, я двигался в новый год.