Посвящается Леониду Викторовичу Слуцкому.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны. Прототипом главного героя ни в коем случае не является Леонид Викторович Слуцкий, хотя бы потому, что я знаком с ним лишь по публикациям в прессе и по телепередачам.
Лицо нового главного тренера выражало чуть равнодушную безмятежную благожелательность, а разлапистые короткопалые руки иногда отбивали пальцами чечётку на коленях. Он дал предварительное согласие возглавить в очередной раз не оправдавшую надежды сборную страны, совмещая новую должность с основной работой – руководителя одного из ведущих футбольных клубов. Никто не сомневался в его окончательном согласии, однако он настоял, что прежде должен переговорить с игроками. Для разговора он выбрал раздевалку на стадионе своего клуба. И сейчас, когда они расположились перед ним, сами расставив стулья, несколько заинтригованные всеми обстоятельствами беседы, он смотрел на них с почти неуловимой вежливой отрешённостью. Когда предварительная пауза достигла апогея, он начал:
- Здравствуйте, ребята, ещё раз. Мы с вами знаем друг друга очень неплохо, с большинством из вас я знаком лично. И хотя меня берут лишь до конца отборочного цикла, который мы пока проваливаем, я отнёсся к своему назначению так, как будто до самой смерти буду работать со сборной. – Недоумение выразилось в повышенной двигательной активности слушавших. Но смотревшие на них серые глаза не выражали ничего, кроме внимания. – Я часто говорил, что пост главного тренера сборной меня не слишком прельщает, что предпочитаю тренировать клубные команды. На самом деле это и правда, и неправда. Едва я стал тренером, сразу стал мечтать о национальной сборной. Но только о своей, которую можно создать не спеша, вдумчиво, после кропотливой селекционной работы. Но такое никому не позволено. Надо решать задачу попадания на очередной чемпионат мира или Европы, нужен срочный результат, который могут дать только лучшие на данный момент игроки, нельзя работать лишь на отдалённую перспективу. Кроме того, в сборной нельзя довести до ума молодого перспективного футболиста, слишком мала игровая практика, только тренируясь и играя в клубе, ребята совершенствуют мастерство. Нашли, допустим, селекционеры сборной какого-нибудь подходящего паренька из второразрядной команды. Выдёргивать его оттуда надо, пристраивать на высший уровень, чтобы рос. И вот, значит, обращается тренер сборной к коллегам из премьер-лиги: возьмите, Христа ради, паренька, с его задатками настоящим мастером станет. Предположим, одного-другого действительно возьмут, а потом просто пошлют благодетеля по известному адресу. У каждого профессиональное самолюбие имеется. Поэтому нередко случается так, как в 86-м году с нашей, тогда ещё советской сборной. Назначили Валерия Васильевича Лобановского за две недели до чемпионата мира в Мексике, и он, не долго думая сформировал сборную на базе своего клуба, киевского «Динамо», которое в том же году выиграло Кубок кубков. Усилил лучшими представителями других клубов – и сборная получилась на заглядение. А теперь и я могу быть одновременно тренером и клуба, и сборной. И это очень хорошо, хотя и нелегко – в своём клубе сможем доводить до уровня сборной безвестных талантливых ребят. Во всех смыслах талантливых, - подчеркнул он, и впервые в его речи появилась эмоциональная окраска – снисходительное презрение к собравшимся. Тренер помолчал, отслеживая
реакцию аудитории. Выжидательное безмолвие ощущалось напряжённым непониманием. – Если их окажется много, больше, чем нужно команде, тогда вполне резонно продать кого-нибудь или сдать в аренду. Главное, что появится новый кандидат в сборную, вписывающийся в новую концепцию формирования национальной команды, - голос будущего тренера вновь звучал вежливо-равнодушно, противореча содержанию его слов. – Прежде чем познакомить вас с новой концепцией, сразу оговорюсь: этот отборочный цикл будем доигрывать по-старому. А дальше, независимо от того, пробьёмся мы в финальную часть или нет, каждому из вас придётся менять своё отношение к игре за сборную. Если, конечно, меня оставят.
Чтобы суть дела стала для вас более наглядной, давайте обратимся к футбольной истории – и недавней, и отдалённой. На чемпионате мира 1954-го года не было более сильной команды, чем сборная Венгрии. На групповой стадии венгры разгромили сборную ФРГ со счётом 8 – 3. Затем они закономерно вышли в финал, куда пробились также всё те же немцы. Игра получилась драматичной и напряжённой и голами не изобиловала. Счёта точно не помню, по-моему, 2-1 – победили немцы, вопреки почти всеобщим ожиданиям. Играли они на тот момент заметно слабее именитых соперников, но сумели навязать венграм свою волю, свою игру – и великая венгерская команда уступила более слабой, хотя тоже легендарной немецкой, не создала себе нужного настроя, чтобы вполне реализовать своё мастерство. И вот через двадцать лет опять же немцы в финальном матче домашнего для них чемпионата мира снова встретились с более мастеровитой командой – со сборной Голландии, в которой играл сам Кройф. Голландцы в той игре были сами не свои, но не потому ли, что их принудили к этому немцы, ставшие во второй раз чемпионами мира. Через двенадцать лет сборная ФРГ снова сотворила чудо. На чемпионате мира в Мексике и по результату, и по игре немцы выглядели отвратительно, но почему-то сумели пробиться в финал. Вы не догадываетесь, почему? – в риторичности вновь мелькнула давешняя уничижительность. – В финале им противостояла нацеленная только на победу Аргентина с великим вдохновенным в тот момент Марадоной. Казалось бы, где уж такой Германии справиться с такой Аргентиной. Ах, как легка и изящна была сборная Аргентины образца 86-го года. Никакой натуги, никакой черновой работы, никакой победы любой ценой. Только вдохновением непревзойдённого мастерства, только самоуверенным куражом, порой, по счёту, по настроению – с ленцой, с расслабленностью. И в финале с Германией они тоже действовали в таком же духе – весьма непринуждённо забили более слабому сопернику два гола и решили, что дело сделано, можно и дурака повалять. Да не на тех напали! – сплав эмоций выплеснулся на футболистов, серые глаза потемнели. Т а к и м нового главного мало кто помнил. Один из ветеранов сборной шепнул на ухо который год подающему надежды полузащитнику: «Во даёт!» - с довольно мрачным восхищением. – Немцы не желали уступать, они делали своё дело. Пока соперник не позволял им играть, они вынужденно, по сравнительной слабости своей, проигрывали, но вовсе не смирились с поражением. И когда им позволили играть так, как они могут и хотят, они этим шансом воспользовались и ухитрились сровнять счёт. И мало того, не успокоились, а продолжали давить, атаковать. Но слишком уж были неравны силы. Аргентинцы подловили немцев на контратаке и добились победы. Но сколько воли, упорства, мужества продемонстрировали в очередной раз немцы. Подобные поражения стоят иных побед, вы не находите? – иронично бросил слушавшим тренер. – Вспомним нашу команду 1960-го года. Финальный матч первого Кубка Европы в Париже против Югославии. Класс соперников примерно одинаковый. А в противостоянии равных и даже не совсем равных преимущество у того, кому победа нужнее, кто без неё не может обойтись. Тогда в Париже на стадионе «Парк де Пренс» наши футболисты сильнее хотели победить – и вырвали победу, проигрывая по ходу матча. С того момента прошло двадцать восемь лет, Кубок Европы стали разыгрывать по другой формуле, с групповыми турнирами в финальной части, а не по чисто кубковой системе с домашними и гостевыми встречами, как раньше. Сборная СССР в финальном турнире чемпионата Европы в ФРГ в 1988-м году заняла в своей группе первое место, обыграв, в том числе, очень сильную команду Голландии - с Гуллитом, ван Бастеном и Райкаардом, звёздами первой величины.
И вот в финале мы опять сошлись с голландцами. Через десять минут после начала матча у меня возникло стойкое ощущение – при счёте 0:0 – что игра уже проиграна, что она проиграна заранее, ещё накануне. Я старался этому неприятному ощущению не поддаваться, пытался объяснить себе, что мне померещилось, что ничего страшного не происходит, но всё бесполезно. Вот как-то так наши бегали, отдавали пасы, вступали в единоборства, дриблинговали, что чувствовалось – не бойцы они сегодня, номер отбывают, а результат им не слишком интересен. А голландцы, наоборот, вели себя так, что сразу становилось ясно: будут биться до последнего. Итог матча известен: ноль – два, Голландия - чемпион. Большего позора за все сто с лишним лет российского футбола представить невозможно. Даже когда много позже уже другая, чисто российская сборная проиграла в отборочном турнире португальцам подчистую – один - семь, и то было не так обидно, ведь португальцы явно превосходили нас и по любому бы победили, просто не с разгромным счётом. Но преподнести сопернику победу на блюдечке с голубой каёмочкой, подарить свой успех – это уже смахивает на самоубийство. Точнее, не на сознательное самоубийство, которое поди соверши, страшно ведь, кошмар просто, а похоже это на бегство от тягот и лишений жизни, которое и приводит в конечном итоге к неминуемой гибели. Многие говорят, что футбол – всего лишь игра, и чрезмерный драматизм здесь ни к чему. Не знаю, для кого как, но для меня «всего лишь игра» - уже давно главное дело жизни. И если я главное дело своей жизни, которое, заметьте, избрал добровольно, когда-нибудь хоть на секунду посчитаю «всего лишь игрой», то пусть я сдохну на месте.
На лицах нескольких будущих подопечных явственно читалось выражение: «Ну ни фига себе лексика пошла!». Остальные поражённо молчали, по-новому вглядываясь в лицо давно, казалось бы, знакомого человека. Оно почему-то не выглядело по-новому, и тон лишь в какие-то мгновения соответствовал смыслу произносимого, оставаясь равнодушно-ровным в целом. Из всех лишь один молодой, но уже классный нападающий кавказской национальности глядел на тренера с весёлым предощущающим недоумением.
- Не в том беда, что наши проиграли тогда голландцам. В поражении, самом по себе, ничего зазорного нет, особенно, если уступаешь одной из сильнейших сборных в мире. Но уступаешь, не уступая, а подчиняясь объективным обстоятельствам, сделав всё возможное для победы. Тогда честь тебе и слава. А если «всего лишь играть», если не превратить условность спорта в смысл жизни, тогда никогда не реализуешь свой талант сполна – более жадные до успеха соперники не дадут. Тогда поражение – стыд и срам несмываемый. И пример из нашей отечественной футбольной истории есть, очень наглядный. Так сложилось, что в 60-е и в 80-е годы прошлого века уровень нашего футбола – в исполнении национальной сборной – был приблизительно одинаковый и, по мировым меркам, весьма высокий. А успехи почему-то очень разнились. За период с 1962-го по 1972-ой годы сборная СССР участвовала в трёх кубках Европы и дважды доходила до финала, а один раз – до полуфинала, не попав в финал лишь по жребию. Через двадцать лет, с 1982-го по 1992-ой нашей команде на тех же соревнованиях удалось однажды сыграть в финале, однажды пробиться на финальный турнир. А ещё раз мы не попали даже и на него. Теперь о мировых первенствах. В 62-ом – четвертьфинал, в 66-ом – полуфинал, в 70-ом – четвертьфинал. В 82-ом – в восьмёрке лучших (уровень четвертьфинала), в 86-ом – одна восьмая финала, в 90-ом – не вышли из группы. В чём же дело? Почему такая разница результатов при равном, в целом, уровне мастерства? А просто мотивация у людей разная была. Тем, которые в шестидесятые играли, кровь из носу надо было победить, не могли они иначе. Вот и добились большего, чем их молодые коллеги, которые относились к своему призванию, как к «всего лишь игре».
Тренер помолчал, побарабанил пальцами по коленям, поёрзал по стулу, меняя позу, чуть опустив голову, покачал ею в такт своим внешне малозаметным переживаниям, потом оглядел притихшую команду:
- Ещё парочку примеров приведу, прежде чем приступить к сути дела. Вспомним финальный турнир Кубка Европы в Португалии в 2004-ом году, который сенсационно выиграла сборная Греции. Уровень греческого футбола, сами знаете, очень не высок, Даже мы их сумели обыграть и 2004-ом, и в 2008-ом годах. И если бы чемпионат Европы проводился по круговой системе, с подсчётом очков, грекам бы не светила победа. Но ведь и по кубковой, или олимпийской, системе надо суметь справиться с превосходящими тебя по классу соперниками. Половина успеха сборной Греции – безусловная заслуга её тогдашнего главного тренера, одного из ведущих мировых специалистов Отто Рехагеля. Он, во-первых, настоял на той модели игры, которая единственная давала грекам шанс, а во-вторых, сумел реализовать свою модель на практике, несмотря на несогласие многих подопечных. А модель его предельно проста: жёсткий прессинг по всему полю. Акцент на оборону с быстрыми контратаками, качественный контроль мяча без организации масштабных наступательных действий. Только засушив игру, не давая соперникам красиво и эффективно атаковать и подлавливая их на контратаках, команде уровня сборной Греции можно на что-то рассчитывать. Видимо, дилемма «результат – красота игры» многих горячим греческим парням не нравилась, они предпочитали лучше проиграть, но красиво, чем одолеть в нудной не зрелищной борьбе. Но Отто Рехагель сумел убедить их, что пора бы уже грекам чего-нибудь стоящего добиться, даже ценой демонстрации не эстетичного футбола. Игроки повели себя дисциплинировано, смирив свой норов, подчинившись разумным требованиям тренера, доверившись его квалификации. Без этого они, конечно, не сотворили бы победной сенсации. Но если бы они сами не настроили себя на борьбу изо всех сил, на стремление достичь максимума, то никакой самый гениальный тренерский дар не позволил бы им совершить им тот подвиг, который они совершили. В пяти матчах с соперниками гораздо более высокого класса, иногда на целую голову выше, они ухитрились однажды разойтись миром и четырежды – выиграть. После этого триумфа уровень греческого футбола, естественно, не изменился. Как не умели они играть, по сравнению с восемью, по крайней мере, лучшими сборными Европы, так и не умеют. Тем весомее волевой успех на Евро-2004. Теперь от положительного примера перейдём к отрицательному, тем более что он касается непосредственно многих из вас. Я имею в виду последний чемпионат мира в Бразилии, где мы – теперь уже в ваших конкретных лицах – опять провалились, что не страшно, но опять провались позорно, что лично для меня нестерпимо. Группа нам-вам досталась лучше не придумаешь, тренер был вполне квалифицированный. Не гипнотизёр, конечно, как Гус Хиддинк, который в розыгрыше кубка Европы 2006-2008 годов накачал нашу команду такой энергией, внушил ребятам такой оптимизм, что сборная России превзошла себя в новейшей истории, добравшись аж до полуфинала, где вчистую проиграла объективно более сильной сборной Испании, что благодарная Россия восприняла как героическое свершение. Кощунственно было даже представить – бодаться на равных с испанцами, зато вошли в четвёрку сильнейших на континенте. Не лишне напомнить: когда в 1964 году сборная СССР проиграла сборной Испании не в полуфинале, в финале Кубка Европы, разумеется, в упорнейшей борьбе и с минимальным преимуществом, в той, советской России, поражение расценили не иначе, как поражение, обидное и досадное, и главного тренера сняли с должности. Но времена меняются, и не всегда в лучшую сторону. Да, в Бразилии 2014 нас возглавлял Фабио Капелло, профессионал высокого международного ранга. Не предвзято оценивая свои способности, не могу сказать, что я как специалист лучше, чем он. И мотивировщик из меня намного хуже, чем из Гуса Хиддинка. Но об этом чуть позже. Вернёмся в прошлогоднюю Бразилию. Там мы-вы не смогли одолеть очень слабую Южную Корею, не добились вполне логичной ничьей с Бельгией и, наконец, не вырвали столь нужную победу у Алжира. Все эти достижения были вам вполне по зубам, следовало лишь сполна реализовать свой потенциал. Но зачем упираться тем, для кого главное дело жизни – «всего лишь игра»?
Тут взгляд тренера несколько задержался на далеко не юном защитнике, уровень которого наконец-то оценили.
- Я вообще в сборной никогда не играл, - не выдержав, огрызнулся тот.
- Не играл, конечно, - снисходительно подхватил тренер. – Но живёшь-то ты в наше время. Время, когда матом не ругаются, а разговаривают, когда родители без зазрения совести отказываются от детей, а дети – от родителей, когда интересы отдельного человека провозглашаются более важными, чем интересы народа и государства, когда грамотное воровство считается единственным по-настоящему достойным занятием, и когда профессиональные футболисты «всего лишь играют». А вот алжирцы против нас не играли, они с нами воевали – и поэтому победили. А потом в плэй-офф точно также сражались с немцами, будущими чемпионами мира – не на жизнь, а на смерть. Немцы за полтора часа не сумели распечатать алжирские ворота. Лишь в дополнительное время дожали неуступчивых арабов, сказался более высокий класс при одинаковой воле к победе. А будь у немцев воля послабей, и не видать им чемпионства, как своих ушей, - вышибли бы их уже арабы к чёртовой матери.
Тренер приумолк, его лицо, оживившееся за последние минуты, построжело, наконец-то овладевшая всем его существом эмоциональность, взъерошившая тёмно-русые волосы, придавшая страстности речи, сделавшая фигуру внушительней, как-то разом утихомирилась, словно сконцентрировавшись в душе. Он встал, продефилировав в одну, потом в другую сторону под взглядами уже донельзя заинтригованных футболистов. Основательно устроился на своём стуле с прежним толерантно-безразличным выражением заметно побледневшего лица.
- Я понимаю, ребята, что ошарашил вас этим неожиданным для вас разговором. Зато то главное, что я хочу вам сказать, не покажется вам теперь чересчур… экстремальным. Уровень вашей квалификации по международным меркам не очень высок, поэтому рассчитывать на серьёзные достижения не приходится. Но, как я уже сегодня не раз говорил, победа ещё не самое важное, гораздо важнее – воля к победе. Воля, которой у вас – у всех, у каждого – явный дефицит.
При этих словах молодой кавказский форвард встрепенулся и впился взглядом в глаза тренера, что не укрылось от внимания последнего.
- У каждого, у каждого, - с неумолимой беспощадность повторил он. – У кого больше, у кого меньше, но у каждого. Может, вы думаете, что себя-то я считаю безгрешным. С чего бы? Всех нас, и вас, и меня, воспитала одна система, она разрешала нам мириться с собственными слабостями, и каждого из нас такое положение в той или иной мере устраивало. Мы привыкли по жизни давать слабину, там или здесь, по мелочам или по-крупному, которое мы приуменьшали в своём сознании, чтобы не потерять самоуважения. Мы, ребята, реальные, такие, какие есть – слабаки, по сравнению с теми, какими мы могли бы быть, если бы реализовали свои потенциальные возможности. Но разница между мной и большинством из вас в том, что вы ничего не собираетесь менять, по большому счёту, а я попытаюсь свои слабости преодолеть, вытащить на свет божий свою недоразвитую силу и заставить поработать по максимуму. На практике это означает только одно: моя давняя мечта – чтобы наша футбольная сборная стала и чемпионом Европы и чемпионом мира, что вряд ли достижимо при нынешнем развитии футбола в России. Что же остаётся – сделать всё и даже больше для осуществления мечты. Поэтому в сборной мне нужны умелые футболисты, которые расшибутся в лепёшку ради победы. Таковых среди вас – ничтожное меньшинство. Да и те порченные нашей гнилой системой. Нет, совсем непригодных среди вас нет и быть не может, коль скоро доросли до уровня сборной. Но по-настоящему захотеть чего-то, так захотеть, чтобы без внешнего принуждения умереть, но добиться, на подобное из вас если пару человек способны, то уже праздник. А мне нужны для начала хотя бы восемнадцать боевых парней, а потом – и все двадцать три. Для выполнения задуманного необходим целый комплекс мер. Кое-что уже делается. По моей просьбе уже полгода назад руководство нашего клуба стало вести более масштабную селекционную работу на всей территории бывшего СССР с футболистами всех возрастов от мальчишек до зрелых игроков. Задействовано много специалистов, ездят всюду, где играют в футбол, снимают на видео тренировки, матчи. А мы здесь обрабатываем эту кучу-малу информации. Кое-кого уже приглядели. И ещё найдём наверняка. Даже если в наше время увлекаются футболом в десять раз меньше народа, чем раньше, то и тогда не одну приличную команду международного класса собрать можно. Будем перетаскивать найдёнышей всеми правдами и неправдами в Москву, пристраивать прежде всего в наш клуб, а также и в другие клубы и школы. Классных футболистов нужно много, на много-много команд. Потому что в м о е й сборной хорошо если каждый десятый согласится играть. Я предлагаю вам, ребята, необычный, но честный выбор: те из вас, которые хотят играть в моей сборной после нынешнего отборочного цикла, должны руководствоваться принципом – «максимум возможного или смерть». Это не сгущение красок, не фигуральное выражение, а реальная альтернатива для каждого решившегося. Либо вы выкладываетесь на поле полностью, либо…действительно умираете. И не спрашивайте меня, как именно вы умрёте, такие молодые и здоровые. Технические детали меня не интересуют. Но вы можете спросить, как именно я узнаю о степени вашей самоотдачи в игре? Отвечаю: я почувствую фальшь, обмануть меня не удастся никому. А если вы вздумаете провоцировать меня, всей командой отыграв вполсилы и не добившись из-за этого нужного результата, то всю команду не постигнет, конечно, печальная участь, но троим – в течение года – она будет гарантирована. Кстати, вам также не следует говорить кому-либо о моём предложении, не то скоропостижное событие приключится с несдержанным на язык ещё до окончания отборочного цикла. Если вы откажетесь играть за сборную на моих условиях, тогда я объясню общественности, что вы мне не подошли, поверьте, я сумею быть убедительным.
Тон, в начале разговора вежливо-равнодушный, в середине – страстный, теперь звучал с безразличной неотвратимостью фундаментального закона природы, прорвавшись пару раз эфемерными нотками жалости и сострадания, вмиг утонувшими в решимости предопределённости. Побледневшее лицо было малоподвижно. Ни у кого не возникло ни малейших сомнений в истинности слов сидевшего пред ними…чудовища…сумасшедшего…героя? Словно подслушав их мысли, он продолжил:
- Что, ребята, уже поставили мне психиатрический диагноз? Это не важно, важно, что вы мне верите. Ну и пусть я на всю голову больной, но я ведь не шулер какой-нибудь: я делаю вам предложение, от которого вы можете запросто отказаться, а те, которые предложение примут, должны отвечать за свой выбор дорогой ценой, иначе ни черта не выйдет. Большинству из вас национальная сборная, что собаке пятая нога: прибытков от неё – кот наплакал, зато позора, к которому вам не привыкать, не оберёшься. А я уж навешаю публике лапши на уши, напущу тумана: мол, не вписываетесь вы в новую концепцию игры – что, кстати, чистая правда. Мол, поменялись у тренерского штаба взгляды на то, как строить игру сборной, и вы, хотя и лучшие на сегодняшний день в России футболисты, не соответствуете новой модели игры. Будем искать других, пусть и менее мастеровитых, и найдя, постараемся сконструировать из них команду-звезду, которая всегда, как минимум, не хуже команды звёзд. Пусть народ голову поломает – чего я такое затеял? Я полагаю, что если меня не турнут, то к домашнему чемпионату мира нам удастся собрать команду из никому не ведомых сегодня игроков, которая ни в чём не уступит прежней сборной. А дальше есть шанс, что будет ещё лучше. Мне вообще не нравится суета к очередной дате: выложь и положь на блюдечке с голубой каёмочкой в сжатые сроки то, на что и куда большего времени может не хватить. А для работы на отдалённую перспективу у нас уже всё, что надо, имеется. Селекция поставлена сейчас замечательно. Будем в своём клубе обкатывать молодые таланты, доводить до ума. Все расходы на их поиск и воспитание окупятся – ведь не придётся за бешеные деньги покупать готовых звёзд, если свих звёзд вырастим.
Тренера отпустило, теперь он деловито и оптимистично делился планами с теми, кому только что сделал воистину чудовищное предложение. Но короткая передышка закончилась. Черты лица вновь затвердели. Мучительный, но необходимый разговор следовало завершать.
- Все эти полезные изменения ждут нас в будущем. А пока…если не считать меня сумасшедшим, то возникает законный вопрос: какое я имею право распоряжаться чужими судьбами и жизнями? Откровенно говоря, абсолютно никакого. Я присвоил себе это право чисто волюнтаристски. Просто осточертело год за годом становиться свидетелем унизительных футбольных провалов России. А после того чуда, которое одиннадцать лет назад сотворила Греция, население которой раз в пятнадцать меньше, чем у нас, мне стало невмоготу. Уже тогда у меня зародился изложенный вам план. Я терпеливо ждал своего часа и наконец дождался. Но чисто техническую подготовку провёл заранее, надеюсь, вы понимаете, о чём речь. Поверьте, ребята, на такое решиться нелегко. Говорят, кто переступает черту, того потом не остановить, характер меняется, человек уже не ощущает себя значительной личностью, если не повторяет этого вновь и вновь. Мысленно я переступил запретную черту очень давно, лет десять назад. И поверьте, само по себе невозможное, отвратительное воображаемое действие, совершённое ради достижения мечты, представляется прекрасным. Но только если соответствует определённым правилам. А правило у меня одно, одно-единственное требование к футболистам, выраженное в старинном лозунге: сделай, что должно – и будь что будет. И поверьте, душа у меня не дрогнет. Может, я действительно болен, но выздоравливать нет ни малейшего желания. Излечиться от этой болезни означает распроститься с мечтой. А зачем тогда жить, абсолютно непонятно. Ведь моя мечта не только мне, она всей России принадлежит. И даже вам, хоть большинство из вас слабовато в коленках. Если по-другому до мечты не добраться, возьму грех на душу. А в качестве первого доказательства того, что не ошибусь, определяя степень вашей самоотдачи в игре, констатирую: каждый из вас верит, что мои слова – не пустые угрозы, а просто…условия негласного контракта на игру в сборной. В случае нарушения условий контракт будет расторгнут в одностороннем порядке – и самым радикальным образом. Есть ли среди вас хотя бы один человек, который не верит, что я добьюсь именно такого…нехорошего расторжения контракта? –Напряжённое безмолвие было вновь ему ответом, лишь кавказский форвард широко улыбался, глядя восторженными глазами. –Значит, я прав, чутьё не подвело? – на всякий случай поинтересовался тренер, когда молчание несколько затянулось, и подытожил: - Вот видите, не ошибся в этом, не ошибусь и в том, что касается вашей жизни. И это очень хорошо, что вы поверили в серьёзность моих намерений, это предотвратит ваши необдуманные поступки и мои ответные санкции, которые мне очень не хочется к вам применять. И что ты всё лыбишься, Булат? – наконец обратил внимание тренер на молодого джигита мяча.
- Почему не смеяться, когда настроение есть! –ответил тот соответствующим не богатырской комплекции высоким мелодичным голосом с лёгким акцентом.
- Значит, ты согласен играть в новой сборной и новые условия тебя не пугают? – подхватил задор парня тренер.
- Почему надо бояться, надо…как это…надо в лепёшку расшибаться! – забавно утрируя акцент, произнёс Булат залихватским тоном.
Кто-то хмыкнул, кое-кто рассмеялся, все шумно задвигались, некоторые переговаривались малозначащими фразами.
- Что ж, ребята, информация к размышлению вами получена. Через неделю каждый из вас сообщит мне своё решение. А завтра у нас первая тренировка – надо готовиться к отборочным матчам, пока ещё не прибегая к новому страшному стимулу. До завтра, ребята, просьба не опаздывать.
Тренер, как ни в чём не бывало, покинул раздевалку родного клуба. Футболисты, однако, не спешили расходиться.
- Мужики, надо бы обсудить эту тему, - резюмировал общее настроение бессменный за последнее десять лет капитан сборной, защитник одной из лучших команд премьер-лиги по прозвищу Бармалей. Преимущественно суровое выражение его лица не обманывало – нрав тоже не отличался толерантностью.
- Только не здесь, а где-нибудь на воздухе, - предложил брезгливым тоном талантливый полузащитник в цветущем футбольном возрасте, успевший поиграть во многих зарубежных клубах, где его забраковали из-за лени, и вернувшийся в родные пенаты, где всякие приходятся ко двору.
- А пойдёмте на наше поле – удобнее места не найти, - сообразил защитник здешнего клуба, долговязый молодой человек с выдвинутыми чуть вывернутыми губами, что придавало экзотики его типичному лицу.
Футбольное поле, особенно аппетитное яркими красками после недавнего дождя, поразвеяло смурной осадок от тренерского монолога. Расположившиеся на скамейке запасных и рядом с ней футболисты готовились выразить возмущение.
- Ну, и что это было? – вопросил капитан.
- Он просто послал нас на …, - ответил за всех капризный полузащитник.
- А сам-то он кто такой? Тоже мне, звезда мирового уровня!
- Слов нет ваще!
- Да кто бы ни был, но такое…в голове не укладывается!
- Что мы ему, гладиаторы?
- И это он – нам?
- А может, лучше мы его грохнем?
Не сдерживаемые фиги из карманов напоминали пулемётную очередь. Кое-кто, правда, сосредоточенно помалкивал. Лишь кавказский форвард наблюдал за словесной свистопляской с ироничным весельем, выраставшим порой до белозубой улыбки.
- А ты что скажешь, Булат? – обратился к нему капитан и тут же, передразнивая тренера, добавил: - И что ты, Булат, всё скалишься?
- Говорю, настроение есть. Знал я: наш тренер – человек. Но не знал, какой. А он большой, настоящий человек! Сегодня увидел его, почувствовал: что-то будет, что-то особенное. С таким человеком ничего не жаль потерять. Я иду к нему в команду, - ирония помалу перетекла в сарказм.
На что брезгливый полузащитник со снисходительным презрением заметил:
- Ишь ты, какой смелый выискался, А ведь он был серьёзен, как никогда. А вдруг ему мозги заклинит, что ты в какой-то игре плохо старался? И будет тебе тогда, Булат, земля пухом, только ты этого не оценишь.
-Не помню точно, как по-русски, а смысл такой – два раза не умирать, а один раз всё равно придётся. Разве кто-то из нас никогда не умрёт, скажи? Тогда зачем бояться? Зато если выйдет по его, то будет здорово. А по его может выйти, он правильно придумал, только так и надо. Зачем нам футбол, если не хотим стать чемпионами мира и Европы?
- Ты думай, что городишь, Булат. Где мы и где Европа с миром? – отрезвляюще-укоризненно отрубил губастый защитник. - Я вот гадаю, когда его мешком по голове долбанули? Как подменили человека. Ведь сколько уже сезонов вместе, а ничего такого, - защитник повертел указательным пальцем у виска, - не замечал.
- Он нормальный, - возразил, вступая в разговор, один из немногих не раздувавших бурю негодования, аж четвёртый вратарь из расширенного состава кандидатов. – Я его очень понимаю, но сам бы на такое не решился. У меня отец шестидесятого года рождения, болельщик со стажем в два раза большим, чем мне лет. Он, когда не в настроении от нашего футбола, всегда шутит: одна только и была у нас настоящая победа за всё время – как раз в год моего рождения взяли Кубок Европы, но та радость прошла мимо меня. Остаётся надеяться, что следующая большая победа каким-то чудом случится в год моей смерти, лишь бы только до неё, а не после, чтоб полегче было умирать. Я ему говорю: но мы Олимпиаду выиграли у самой Бразилии, и три раза Кубок кубков ещё в советское время, и два раза Кубок УЕФА уже в двадцать первом веке, и два Суперкубка. А он мне отвечает: такими победами не гордиться надо, а стыдиться их. Это всё равно, что в низшей лиге чемпионом стать. Ещё бы из Европы в Азию перебрались играть и там бы чемпионами стали – вот радости полные штаны.
- Я так понимаю, ты тоже в сборную смертников собрался? – спросил тут резервиста первый вратарь, почти бессменно маячивший в воротах национальной команды последние несколько лет. – На моё место метишь? А сумеешь не хуже меня?
- Пока не смогу, но буду стараться. Может, потом получится. Сам слышал – в новых условиях ценится старательность.
- А если недостараешься, не боишься, что тебя того?
- А боюсь! Пусть для меня страх станет стимулом, по логике, хороший стимул, лучше не бывает.
- Странно, почему мы все ему поверили? Почему боимся его? Ведь дикость абсолютная, будто и не в цивилизованном мире живём, - встрял в спор вратарей брезгливый полузащитник, всем своим существом выражая капризную досаду.
- Ну, Россия – не самая цивильная страна, сам знаешь, - ответил суровый капитан. - И потом, не всё ли равно, почему мы ему верим. Может, у него способности к гипнозу открылись. Ты же не станешь проверять, блефует он или нет. Лично я пас. Такой футбол мне не нужен. Я и в клубе доиграю своё и после неплохо пристроюсь. Псих он или не псих – мне до фонаря, но в его игры я играть не собираюсь.
- Правильно говоришь, Бармалеич,- губастик потянулся во весь свой долговязый рост и нервно зевнул, - с маньяками лучше не спорить. Это его нововведение касается только сборной, а в клубе играй себе, как играл, какие проблемы.
- Только жутковато с ним теперь общаться, - возразил одноклубник губастого, вечно подающий надежды полузащитник.
- А ты не кони. Маньяки во всём, что не касается их мании, народ адекватный. А наш на сборной двинулся, а клуб ему по фигу.
- Оно и понятно, - добавил Бармалей, - в клубе стимул – лавешки, и руководство не потерпит, если кто хреново играет. Хотя у нас и такое случается, лишь бы не совсем нулевой был, когда-нибудь бы с полной отдачей играл.
- Слушайте, а что он там об активизации селекционной работы болтал? – тревожно спросил у губастого и подающего надежды брезгливый.
- Об этом нам ничего не известно, - твёрдо ответил защитник, - наши штатные селекционеры работают в обычном режиме.
- Ох ты, ёшки-матрёшки! - вырвалось у подающего надежды.- Я примерно месяц назад случайно слышал, как он по мобильнику с кем-то разговаривал, сказал: присылайте скорее видео, а то у нас скамейка короткая, а потом попрощался – пока, Витальич. А ведь у нас никакого Витальевича среди селекционеров нету.
- Погано, ситуация выходит из-под контроля, - с досадой констатировал брезгливый.
- Ну, нам-то с тобой побаиваться нечего, мы своё добьём, пусть они, - он кивнул в сторону внимавших беседе молодых, - беспокоятся.
- А что, круто придумал мужик, - радостно и насмешливо провозгласил четвёртый вратарь, мечтавший дорасти до первого, - так и надо, а, Булат?
- Точно говоришь, - подтвердил кавказский форвард.
- Круто будет, когда он и вам замену найдёт, мастера хреновы, - уничижительно бросил основной вратарь.
- Это мы ещё посмотрим, - парировал его молодой соперник.
- Ну, ничего страшного, - усмехнулся суровый капитан, - придётся теперь молодым почаще напрягаться. Конкуренция, она футболу только на пользу.
- А я пытаюсь себе представить, как он собирается наказывать виноватых? – задал подающий надежды волновавший многих вопрос.
- Детективы надо почаще читать, и не так, чтобы в одно ухо влетело, а в другое вылетело, а повышая уровень своего криминалистического образования, - снисходительно отозвался губастик. – Наверняка, у него всякие связи есть, о которых никто ничего не знает. Давно ли он публичной персоной стал, а с кем надо, по его словам, уже десять лет назад договорился. А в наш век невероятного научно-технического прогресса человека кокнуть проще, чем муху прихлопнуть, если за дело берётся специалист. И никто даже не докажет, что смерть насильственная. Вскрытие покажет инфаркт. Тем более, сейчас от сердца молодые мрут, как мухи, и не только спортсмены.
- Эх, сейчас бы запись его сегодняшнего выступления, я бы ему устроил,- со злобной мечтательностью произнёс брезгливый. – Ни у кого нет? … А жаль.
- Ну и что бы ты сделал – где-нибудь в Европе всё рассказал и запись предъявил? Она, понятно, доказательством не является, но скандал бы вышел знатный. Не знаю, сняли бы его с должности или нет, но тебя бы он, ясен пень, не тронул – на первых порах, а даже и на вторых. Но потом, когда-нибудь, обязательно рассчитался бы. Поверь мне, э т о т от своего не отступится. И он в своём уме, поэтому с ним не справиться. Был бы он долбанутым, никаких бы с ним проблем: рассказать всё и психиатричку вызвать. Диагноз бы поставили, из футбола выгнали. А его как ни проверяй – сумасшедшим не признаешь. Или хочешь попробовать? – осуждающе осведомился Бармалей.
Спустив в этой беседе пар, накопившийся от унизительной речи тренера, первая сборная России по футболу, расширенный состав которой включал тридцать человек, решила самораспуститься, за исключением трёх игроков. Третьим был один из ветеранов сборной, не хватавший звёзд с неба, но работяга, каких мало. Попала ли наша сборная на финальный турнир очередного чемпионата Европы и, если попала, то чего там добилась, автору нисколько не интересно. Зато на домашнем чемпионате мира совершенно новая команда, звеневшая никому не известными сегодня фамилиями, в упорной борьбе преодолевая сопротивление превосходящих по классу соперников, пробилась в полуфинал, впервые с 1966-го года, где сумела отыграться, пропустив от Аргентины, но в дополнительное время всё же уступила грозному противнику, сделав для победы всё невозможное.
Постскриптум.
Я был свидетелем двух европейских финалов с участием нашей сборной: в 1972-ом году СССР – ФРГ 0 – 3 и в 1988-ом СССР – Голландия 0 – 2. Успех для меня означает только победу в финале. Не знаю, дождусь ли я такого успеха до конца моих дней, но лишь предельное напряжение сил всей футбольной России сделает подобный успех возможным. И ещё: даже если мы и одержим когда-нибудь настоящую победу, то она, сама по себе, может оказаться столь же случайной, как достижение греков в 2004-ом году, а мне, как и всем нам, хотелось бы вернуть нашему футболу тот высокий уровень, на котором играла сборная СССР пятьдесят – шестьдесят лет назад.