«Свободная Птица»
«Как же прекрасно летать. Полет. Свобода. Я чувствую свое дыхание, я чувствую, как мне спокойно и тепло. Как облака охраняют меня, даже дождь. Он все равно дарит мне безграничную защиту. Мои крылья сильнее всех, я сильнее всех, и я чувствую, что свою силу могу подарить каждому. У меня ее очень много. Я лечу. Но я не понимала, что умею летать, пока мне не обрезали крылья. И пока я не упала в пропасть.»
Глава 1
«Каждый полет начинается с падения»
«Каждый полет начинается с падения» - сидя в пабликах в социальной сети, я прочла эту запись. Несмотря на то, что я не люблю «Игру Престолов», я определенно согласна с ее автором. Джоржд Мартин, Кира Касс, Крестин Гир, Джон Грин – вот вам и перечень моих собеседников, то есть мои собеседники - авторы книг, которые я читаю. Уже несколько месяцев я ищу тех, с кем могла бы говорить дома.
Дом. Можно ли его так назвать? Для многих дом – это семья, горячий ужин, семейные вечера возле телевизора, когда есть очередь в ванную, и каждый пытается первым занять телефон. Для меня дом – это просто здание, куда я прихожу для удовлетворения своих нужд, где я единственная, кто идет в ванную, кто готовит ужин, кто смотрит телевизор. Словно ты заперт в какой-то клетке, из которой выбираться приходиться самому, будто твоих родных выпустили, а ты все равно остаешься там. И даже не знаешь, что тебе нужно сделать, чтобы уйти отсюда.
Мои родители давным-давно получили высокооплачиваемую работу далеко отсюда. Иногда они мне звонят по скайпу, телефону, присылают посылки. С ними же и живет моя сестра. Почему я не поехала? Потому что три года назад я четко решила: я закончу школу здесь, я не брошу своих друзей, я привыкла к этой жизни. Но я не понимала, что жизнь без семьи будет совсем другой. Я рада, что меня часто навещают бабушки и дедушки, ко мне приходят друзья, но все же это совсем не то.
Думаю, сей рассказ без описания «кто есть кто» будет бессмысленным. Начнем с характеристики каждого.
Мама – ее зовут Дженнифер, и она категорически против сокращения своего имени. В молодости была рыжей, пока не перекрасилась в светло-розовый цвет, за что получила «нагоняй» от ее родителей. Затем последовали годы экспериментов с ее волосами, когда была мной беременна, то даже был натуральный цвет волос. А в итоге перекрасилась в шатенку. Работает главным архитектором в папиной компании. С папой они познакомились в институте, с тех пор не отходят друг от друга. Видимо мама очаровала папу своими безумно синими глазами, как море. Меня родила, когда ей было 23 года.
Папа – его зовут Лео, тут уже наоборот, папа категорически против, чтобы его называли полным именем. От папы мне достались карии глаза, умение шутить, и не достался всегда позитивный настрой. Дедушка передал компанию отцу, когда последнему исполнилось 20 лет. Это было мудрым решением, ведь папа очень серьезный и ответственный. С детства знал, что пойдет по стопам дедушки – станет архитектором. Сейчас их компания строит здания по всему миру. На данный момент папа с мамой руководят процессом постройки в Токио.
Рейчел – моя сестра, сейчас ей 9 лет. Ей от папы достались позитивный настрой, темные волосы, а от мамы синие глаза. Получает образование в Токио, я удивлена, как она легко выучила японский. Сестра очень любит языки, путешествовать и у нее есть способности к рисованию. Однако, сестра не хочет идти по стопам родителей, и категорически против обсуждать тему ее будущего.
Бабушка Рози – мама моей мамы. Чуть полновата, но нисколько это ей не мешает. Иногда мне кажется, что моя мама – ее клон. Точнее была, пока не стала шатенкой. Настоящая домохозяйка. Бабушка любит готовить, убирать, заботиться и баловать. Моя мама – единственный ребенок в семье. Поэтому у бабушки повышенный материнский инстинкт. Слава Богу, сейчас дедушка часто ее возит по разным местам и она не так сильно мной опекается. А год назад…была бы ее воля, она бы вообще переехала ко мне.
Дедушка Томас – папа моей мамы. Невероятно веселый и открытый для других человек. Бизнесмен. Его бизнес – строительство. По разным проектам его компания строит здания. Когда мои родители поженились, то его компания и компания моего отца стали партнерами.
Бабушка Мэйбл – мама моего папы. Она блондинка и ненавидит, когда говорят, что блондинки глупые. Является настоящим врагом такого мнения. Бабушка является профессором в нашем университете в области литературы. Любит идти в ногу с миром. Всегда ухаживает за собой, любит картинные выставки и часто тащит меня на них. Также любит оперу и спектакли. Будь они прокляты. Еще очень любит вязать и шить. Любит обучать этому искусству бабушку Рози.
Дедушка Джефф – папа моего папы. Иногда мне кажется, что дедушка и папа могли быть близнецами. Как и папа, категорически против своего полного имени. Основал свою архитектурную компанию в 30 лет, безумно был рад сотрудничеству папы и дедушки Томаса. Вместе с дедушкой Томасом любит играть в футбол.
Я – шестнадцатилетняя рыжеволосая девушка. Меня зовут Мия. У меня карие глаза. Не люблю учиться, но отличница. Хочу стать архитектором, как родители. Сейчас активно работаю над своим будущим. У меня есть друзья. Думаю, о них тоже стоит рассказать.
С Лив(Оливия) мы дружим с пеленок, не помню ни одного дня без нее. Лив(шатенка с короткой стрижкой и голубыми глазами) – тот друг, который знает обо мне абсолютно все. Еще есть Блэр(брюнетка с серыми глазами) и Бриджит (блондинка или «Блонда», как говорит Тоби, с зелеными глазами). Бриждит любит моду и хочет стать модельером. Всегда одевается по последнему писку моды. Блэр – любит дизайн интерьера, хочет стать дизайнером, компьютерный гений, единственная из нас, кто хоть что-то знает о компьютерах. С Бриджит они лучшие подруги. Познакомились мы с ними в школе и с тех пор очень хорошо дружим, никогда не ссоримся. Тоби(парень с темными волосами, вечно держащий очередную шутку в кармане, кстати, он очень хорошо учится) и Эндрю(блондин, любимец в школе среди девушек и капитан команды по футболу в школе) – тоже школьные друзья, которые стали мне как родные. Люблю их шуточки. Вообще мы все очень любим сарказм, возможно, он был бы нашим вторым именем. Тоби и Эндрю общаются с Джереми(шатен с голубыми глазами, отличник, не играет в футбол, ох, зачем ему столько плюсов?), который мне, кстати, не нравится. Я считаю, что он не подходит нашей компании, однако, девочки всячески меня успокаивают.
Сейчас май. В этом месяце у меня начались проблемы. Меня стало часто тошнить и кружится голова, я научилась справляться с этим. Не хочу идти к врачу, уж лучше дайте мне 20 тестов по алгебре, чем я буду сидеть в кабинете доктора. Несколько раз Бриджит замечала, что выгляжу я странно, но я отмахивалась от таких расспросов.
- Ты стала такой бледной! - отзывалась Блэр на вопросы Бриджит, я видела их беспокойство, слышала в голосах волнение, но не видела причин переживать. Я подросток, просто гормоны, и скоро это пройдет. Хотя с каждым разом моя уверенность начинала угасать.
- Девочки, все хорошо. Просто попробовала новый тональник. Видимо, он слишком светлый для моей кожи, - пыталась на ходу придумывать отмазки. Дома я стала читать о вранье слишком много, слава Богу, меня не видели бабушки и дедушки.
В середине мая меня вызвали к доске. Это был урок алгебры. Нас готовили к предстоящим экзаменам. Когда я подошла к доске, то отчетливо представляла в уме решение примера, знала ответ, нужно было только время для того, чтобы все написать. На полпути моя рука начала меня не слушаться. Рука начала дрожать, я потеряла над ней контроль. Я приказывала ей продолжать писать, но она не слушалась. Звучит странно, но это правда. Я потеряла контроль над ней и была в полном замешательстве. Никто не заметил моего волнения, а рука вновь стала нормальной. «Бывает» - подумала я. Я опять пропустила все мимо себя и не придала этому большое значение. Скажете зря? Думаете: «Идиотка! Беги к врачу» ? Но я так не сделала, я продолжала жить обычной жизнью, игнорируя свое тело.
Последний день занятий. Конец школы. Только выпускной вечер, экзамены и все. Все были счастливы в тот день, учителя не особо обращали на нас внимание, не хотели больше мучать. Однако, мне удалось задержаться дольше остальных. Школа работает до четырех часов вечера, все мои знакомые уходят в два, я же просидела до конца дня. Почему? Сейчас узнаете.
Я говорила, что мне не нравится Джереми? Говорила? Нет, я еще раз повторю. Он мне не нравится, была бы моя воля, я бы вообще с ним не общалась и не видела бы его лицо каждый день. Но нет, он мой одноклассник, он дружит с моими друзьями, которые хотят его втянуть в нашу компанию. Нет, я не против, чтобы мои друзья с кем-то еще общались( я так тоже делаю), но втягивать его в нашу компанию лучших друзей? Мы все лучшие друзья, да может кто-то больше. Но то уже совсем самые лучшие. Зачем нам еще один? Тем более одной из нас он не нравится и противен, и это я!
Что же случилось такого, что я стала в открытую не любить его и проклинать при своих друзьях?
Я ждала конца дня, как все намучившиеся. Мне хотелось покончить со школой самым быстрым способом. Да, было грустно. Но еще будет выпускной, а сейчас были последние занятия. Я стояла возле своего шкафчика и готовилась к последнему уроку. Как готовилась? Стояла и проверяла почту на телефоне. В нескольких метрах от меня стояли Эндрю и Джереми с мальчиками из нашего класса. Мимо меня проходила учительница истории – самая строгая учительница в школе. Тут я слышу звук – что-то упало. Я поворачиваюсь и вижу: Мисс Дамридж упала и лежит на полу. Я хотела ей помочь встать, но этим уже занялся Джереми, я же собирала документы.
- Вы в порядке? - поинтересовалась я.
- Да. Так, Мия и Джереми, кто из вас кинул в меня бумажку, из-за которой я собственно и упала?
- Это был Джереми, мисс Дамридж.
- Что? Нет, это была Мия. Ты чего обманываешь? - Джереми пытался выкрутиться из ситуации за мой счет.
- Что? - возмутилась я.
- Так! Раз никто признаваться не хочет, то оба будете убирать мой кабинет, как только ваши уроки закончатся. Мой кабинет будет открыт, все необходимое есть в кладовой. А мне необходимо домой, голова разболелась от такого падения! - отрезала учительница и прошла мимо нас.
Сказать, что я была возмущена, ничего не сказать. Бриджит, Блэр и Оливия пытались меня успокоить. Как бы ни так! Я была так зла, что ничего не хотела слушать, так что наотрез отказалась, чтобы он шел с нами после официальной части выпускного в гости к одному из выпускников.
Уже после уроков мы стали убирать кабинет, я не сказала Джереми ни слова, несмотря на все его попытки меня разговорить. Я держалась, как могла, хоть шутки были и смешными. Но мне не хотелось говорить с человеком, из-за которого я тут остаюсь еще на час, хоть могла бы сидеть дома и смотреть «Волчонка».
- Может хватить меня игнорировать?
- А может, не надо было меня подставлять? Хотел не убирать, так ты еще и меня сюда привлек, очень крутой план!
- Я еще раз говорю, я не кидал ту бумажку, я вообще не знаю, кто это. Я просто хотел помочь. Потом, когда ты начала убирать, то подумал, что это ты.
- Так я тебе и поверила!
- Я не хочу ничего доказывать, ты должна доверять мне!
- С чего это?
- Мы друзья.
- Нет, ты – друг моих друзей. А для меня ты просто знакомый.
- Значит, я ошибался? Ты серьезно? Мы все время ходим гулять, общаемся, переписываемся, ты смеешься с моих шуток. И все равно не друзья?
- Гуляли всегда нашей компанией, напрямую я с тобой не общалась, а только узнавала о тебе информацию(где живешь, какой любимый фильм и т.д.) и отвечала на вопросы, переписывались в нашей беседе с кем-то, и то я отвечала тому человеку, а не тебе, а шутки действительно смешные!
- Господи, давай прекратим это? Ни ты, ни я ничего такого не делали, сейчас несправедливо убираем здесь. Но помочь учительнице – очень хорошее дело. Насчет нашей дружбы – ты мне друг, все, больше ничего не знаю и не собираюсь.
- Ладно.
Дальше мы просто разговаривали о всяких мелочах, я была благодарна ему за это. Мне не хотелось выяснять отношения и ненадолго, но я избавилась от рассуждений. Уже дома я смогу со всем разобраться. При этом мне казалось, что стоит пересмотреть свое отношение к человеку.
Мы все убрали, сложили оборудование в каморку мисс Дамбридж. Мы уже выходили из класса, как возле доски я остановилась. Перед глазами все плыло. Я не могла говорить, меня тошнило, ноги меня не держали, на меня нашло помутнее. Все вокруг стало мутным, нечетким, размытым. Я ничего не понимала и не могла понять, слова Джереми «Эй, ты в порядке?» казались отдаленными, я их очень плохо слышала, в ушах звенело. Потом я поняла только одну вещь – я падаю.
Я очнулась, передо мной был Джереми, подхвативший меня в падении. Он сидел на полу, держа свои руки на моей спине, а мою голову на его предплечье.
- Слава Богу, Мия! Что случилось? Тебе нужно срочно в больницу, - взволнованным голосом произнес друг, пытаясь меня взять за руку и отвести в больницу. Он поднял меня с пола.
- Стой! Не нужно никуда идти. Все нормально. Сколько времени прошло, пока я была в обмороке?
- Минуту, может меньше.
- Так, хорошо.
- Что хорошего?! Ты потеряла сознание, при этом ты уже около месяца ходишь вся бледная, и я видел, как у тебя дрожала рука, когда ты писала на доске! - Джереми сильно повысил тон, что я думала стекла в окнах треснут.
- Не ори на меня! Я сама прекрасно все знаю. Не говори никому об этом, ясно? Прекрати за мной следить. Если об этом кто-нибудь узнает… - на мои глаза нарастали слезы, я говорила дрожащим голосом.
- Прости, я просто нервничаю. Беспокоюсь за тебя. Если ты не хочешь, я никому не скажу, но ты должна выяснить, что это. Все будет хорошо! - Джереми крепко обнял меня и провел до дома. Спасибо тебе за это. Спасибо, что не бросил, несмотря на мои истерики. Спасибо, что понял.
Так, теперь вы, наверное, скажете: «Я же говорила\говорил!». Но я не собираюсь раскаиваться и о чем-либо жалеть. Нет, не дождетесь. Я никому ничего не сказала, я полностью игнорировала намеки своего тела, я игнорировала свое здоровье, я сама отказалась от себя, я так сделала. Никогда ни о чем не жалей. Если ты это сделал, значит, ты хотел это в тот момент.
Пришло время брать себя в руки. Обмороки дело серьезное (да, я знаю, что дрожащие руки, бледность и головокружения тоже дело серьезное). Я решила сходить к нашему семейному врачу. Доктор Литерман – очень хороший доктор. В свое время он лечил меня и Рейчел от различных простуд, лечил папе сломанную ногу, а маме сотрясение мозга. Для него мы старые знакомые, добрые друзья, постоянные пациенты. В течение своей жизни я не знала других врачей и не собиралась знакомиться. Так что я недолго думала к кому идти.
Я вхожу в городскую клинику. Как всегда тот самый знакомый запах лекарств, бегающие медсестры и Элен у регистрации больных, как всегда заваленная работой. Мне пришлось встать в очередь, как назло, передо мной была мамочка с маленьким мальчиком, который еще и говорить не умеет. Женщина никак не могла понять, куда ей идти и к кому обратиться за прививками, за этот промежуток времени я ее успела проклясть раз восемь. Слава Богу, через два часа (как можно два часа не понимать, где находится кабинет №4?!) я уже добралась до Элен, которая объяснила мне, где кабинет доктора Литермана. Пройдя на второй этаж, я встретила уйму больных. Анорексички, просто простуженные, больные гриппом, больные различными смертельными заболеваниями, но самый яркий из всех них – маленькая девочка лет десяти. Она подошла ко мне, я немного удивилась, зачем она идет ко мне?
- Привет. Прости, если мешаю, но ты не могла бы мне помочь?
- Да, а что случилось?
- Ты ведь направляешься к доктору Литерману? Я поняла это, потому что его кабинет здесь единственный. Можешь передать ему эти анализы? Скажи ему, что Харпер ушла поговорить с мамой.
- Хорошо, - и она исчезла также внезапно, как и появилась.
Я вошла в кабинет доктора, который принял меня, также как и раньше. Обнял.
- О, кого я вижу? Мия? Мия Портер? Чаю? - он широко улыбнулся, лучше приема нельзя было и ожидать.
- Да-да, это я. Оу, вам Харпер передала анализы, и она велела передать, что разговаривает с мамой.
- Оу, Харпер. Эх, ее не остановить!
- А что такое?
- У нее рак легких, осталось ей очень мало, месяц-два. Она категорически отказывается от какого-либо лечения дальше. Уже прошел один месяц, а нужно еще, но она отказывается, а ее мама не понимает этого. Сложно.
- Ясно, что же я лучше расскажу вам, зачем я здесь.
- Да-да, конечно. Что тебя привело сюда?
- Нууу… - как можно было объяснить мое поведение?
- Симптомы? - он так всегда делал, если мы с Рейчел не могли сказать, что с нами происходить, то волшебное слово «симптомы» творило чудеса, почему-то именно так мы выдавали все, что нас беспокоило.
- Так, доктор, прошу впредь меня не перебивать, пока я не скажу заветную для вас фразу «Это все». Также хочу попросить не комментировать мои действия, как бы они вас не потрясли, а успокоится и не кричать. Началось все 12 мая. Именно тогда стали проявляться определенные симптомы. У меня стала кружиться голова, я стала очень бледной, меня тошнило. Я спихнула все на отравление, и хотя это не прошло через пару дней, а живот не болел, я все равно отказалась идти к врачу. Где-то 17-20 мая, когда я отвечала возле доски и писала, у меня задрожала рука, я не могла ничего сделать, и я все равно не пошла к вам. Вчера же я упала в обморок, меня не было в сознании минуту, секунд тридцать. Только теперь я пришла к вам, ибо терпеть такое будет очень трудно, и скрывать тоже. Это все.
Я замолкла, наблюдала, как двигаются шестеренки в голове мистера Литермана. Я видела, как он пытается привести себя в чувство. Он как родной дядя. Он очень плотно дружит с моими родителями, так что переживал за меня, как любящий человек, но здесь он должен был успокоиться – я его попросила.
- Так, конечно, то, что ты игнорировала , это …это … у меня нет слов. Но ты попросила, взять себя в руки. Так, сейчас ты должна сдать определенные анализы, у меня есть подозрения, но пока не нужно делать выводов.
Слова мистера Литермана меня напугали. Я – истеричка, паникер, сумасшедшая, называйте, как хотите. Игнорировать симптомы – да! Доктор сказал: «Не буду делать поспешных выводов» - паниковать всем сердцем! Странно, правда? Но это я. Я сдала анализы, доктор велел мне подождать несколько часов, погулять по больнице. Я нашла укромный уголок. Это был тупик с большим французским окном, откуда открывался красивый вид на город. Также стоял небольшой шкаф с книгами и журналами. Элен сделала мне кофе с молоком, а я отправилась в тот уютный уголок. Взяла первую попавшуюся книгу, которая была посвящена медицине, так что я поставила ее обратно, а взамен взяла какой-то модный журнал, поглядеть на худощавых моделей и оценить работу фотографа. Я - чокнутый фанат камеры, фотографии и всем, что с этим связано.
Тут я услышала отдаленные голоса. «Ты ничего не понимаешь…ты издеваешься…прекрати…ты делаешь мне больно» - все, что я первоначально разобрала. Но голоса стали четче, люди приближались. Это были женский и девчачий голоса. Они остановились совсем рядом со мной, нас разделяли угол и огромный цветок, за которым меня не было видно. Теперь до меня дошло, чьи это голоса: Харпер и ее мамы.
- Боже, мама! Хватит! Я не собираюсь это терпеть и тратить свою жизнь на такую ерунду. Я хочу жить, а не быть подопытной крыской, в которую врачи могут пичкать все, что вздумается. Я хочу жить, и я отказываюсь от лечения, нравится тебе это или нет! - голос сорвался, девочка произнесла все на одном дыхании и убежала, за ней побежала ее мама, я услышала ее звонкий крик – Прости.
Почему каждый раз судьба в этой больнице меня сводила с ней, с Харпер? Может, я должна была чем-то помочь, но я не химик, не врач, а просто девочка, которая сама не знает, что делает со своим здоровьем. Да я еще и не могу понять эту девочку, если есть шанс вылечиться, как-то продлить свою жизнь, возможно, на несколько лет. Почему она отказывается от такого, а выбирает два месяца мучений? Мне не понять.
Пару часов прошли, пора возвращаться к доктору. Я вошла в кабинет, где доктор сидел и внимательно изучал документы.
- Мия, - поприветствовал меня Литерман, но я уловила какие-то незнакомые раньше мне нотки в его голосе, а нотки чего, я так и не поняла.
- Да, какие новости? Только честно и без такого тона, он меня настораживает, - как можно спокойнее сказала я, присев на стул.
- Теперь дождись, когда я закончу. Монолог длинный. Изучив твои симптомы, анализы, я понял, чем ты больна. Я проверял все раз сто, советовался с коллегами, хотя они смотрели на меня очень странно, ведь я всегда определяю диагнозы. Но я очень беспокоюсь за тебя. У тебя рак. Редкая форма для нашей страны. Твой мозг отдает сигналы костям и мышцам, а они совершают различные действия. Теперь у тебя опухоль, которая не дает необходимые сигналы твоему телу, а потом и вовсе перестанет. Совсем скоро у тебя станет болеть все тело, а потом твое тело перекроет доступ к воздуху, откажет твое сердце и конец. Но есть лекарства, курс химиотерапии. Я знаю, где твои родители, они срочно должны вернуться. У тебя есть, шансы, ты сильная… - он недоговорил. Я прервала его движением руки, давая понять - это все.
- Сколько?
- Что сколько?
- Сколько мне осталось? - спросила я сквозь зубы, было трудно не сорваться на глубокий крик или сильный плач.
- Год, может больше, меньше, все зависит от твоего тела и лечения, а также как поведет себя опухоль, - нервно ответил доктор.
- Ясно. Я сама скажу родителям, скоро к вам придем. Спасибо.
Весь мир рухнул. Будто ты стоишь, а вся планета рушится на твоих глазах, а ты ничего сделать не можешь – пропасть. Это ужасно. Я встала и молча вышла из кабинета, больницы, а потом спокойно шла домой. Я хотела обдумать свое состояние. Я хотела… я ничего не хотела. Я не хотела быть больной. Я не хотела несколько месяцев посещений больницы. Я не хотела говорить родителям и Рейчел, бабушкам и дедушкам, друзьям, как я скажу? А как они отнесутся? А как чувствую себя я? Я умру через год, все. На глазах наступали слезы.
Внезапно пошел дождь, поднялся ветер, а люди побежали, хотя как можно скорее скрыться от дождя. Я решила тоже не отставать, побежала скорей домой. Но дом был очень далеко, а дождь становился с каждой секундой сильнее и сильнее. Проклятые капли попадали мне в глаза, рот, нос, моя одежда потяжелела, и я в сотый раз пожалела, что рядом нет какой-нибудь кофточки. Но я все равно бегу, мое сердце бешено колотится, я еле дышу, но я должна быстрее добежать, у меня мало времени, все нужно делать быстро. Мои мысли только о времени, но холод, капли и мысли о смерти «прямо здесь и прямо сейчас» сильно меня отвлекают. В конце концов, все становится до такой степени противным и невозможным, что я останавливаюсь. Мне нужно было перевести дыхание. Я успокаиваюсь и принимаю дождь. Пусть он идет, ничего страшного нет. Проблемы нет. Теперь я замечаю, что капли теперь не бьют мое лицо, а лишь приятно щекочут, холод сменяется внутренним теплом, а волнение и беспокойство сменяются улыбкой и счастьем. В тот момент я поняла, что все зависит от нашего состояния. Я переживала – я получила страх и ужас, я успокоилась – я получила радость и веселье. Теперь я иду спокойным шагом с улыбкой.
Думаю, что проигнорировать мой выпускной будет несправедливо, да и дальнейшее повествование зависит от этих событий.
Выпускной я разделила на части: официальная и неофициальная, скучная и веселая, ностальгия и облегчение, трезвая и пьяная. Да, да, да, думаю, что «трезвая и пьяная», как ничто характеризует мой выпускной.
Официальную часть я помню очень хорошо. Только она была довольно скучной и грустной. Все мы хотели, как можно быстрее покончить со школой, а когда настало время это сделать, то все пустились в слезы, понимая, что это конец, а дальше будущее – страшная штука.
В неофициальной части мы поехали в загородный дом одного из выпускников, с которым мы хорошо общались. Много выпивки, сигарет, кальяны, море закусок и громкой музыки. Могу сказать одно: я себе позволила напиться сильнее всех своих друзей вместе взятых, курить сигареты больше всех, дольше всех сидеть за кальяном. Да, мне стыдно за такое, ибо на меня это не похоже. Но я скоро умру, какая разница сейчас или через год? Все равно времени нет. Именно эти слова застыли в моих мыслях, хотя уже в середине вечера мыслей было ровно никаких. Могу вам рассказать одну историю, произошедшую со мной в 9 классе. Тогда я впервые попробовала алкоголь (предупреждаю: после этого я не пила ни капли), мы с Оливией решили попробовать вино и виски, было явно понятно, что мы перебрали. Однако мы умудрились добраться до школы. Мистер Катчер( наш классный руководитель) сказал моему дедушке, когда тот приехал нас забрать: «Никакие». Так вот, в свой выпускной я была «Никакая». Помню только то, что в итоге я упала от сильного опьянения, а единственный самый трезвый из нас, который выпил всего два бокала вина, Джереми отвез меня в больницу, да и всех остальных тоже. Погуляли, что тут сказать.
Утром я вновь ощутила уже ненавистный мне больничный запах, ибо я понимала, что буду ощущать его очень часто. Голова жутко болела, веки стали тяжелыми. Я с трудом открыла глаза. Первым, что я увидела, был доктор Литерман.
- Мия, Мия. Господи, ну, как так можно было? Твои друзья выпили намного меньше, а еще мне явно понятно, что ты курила, и не только сигареты. Я все понимаю, молодость, первые часы свободы, родителей рядом нет, а хочется все попробовать. Но не в таких же количествах и не все сразу! При твоем-то диагнозе! Я немедленно звоню твоим родителям! - рассерженно произнес Литерман.
- Ну, не надо. Я ошиблась. Прошу, только не родители.
- Я не понимаю, почему ты это делаешь. Тебе это не свойственно, не бойся, родителям не позвоню. Просто пойми, то, что тебе остался год, хотя это и неточно, это не значит, что нужно проводить свою жизнь вот так. Этим ты ничего не добьешься. Жизнь твоя, решения твои, но, Мия, умоляю, чтобы это было в последний раз.
- Конечно. Я постараюсь понять, что не нужно умирать прямо сейчас, - слезы так и хотели пролиться.
- Мия, тебе сейчас трудно. Ох, сколько нас всего ждет! Твои друзья ведь не знают, так?
- Нет.
- А родители?
- Нет.
- А кто-нибудь?
- Да.
- Кто?
- Вы!
- Так, давай без шуток. Жду тебя уже летом, то есть на следующей неделе, с родителями. И расскажи им все, они имеют право знать, - с этими словами доктор ушел, остальные два часа я видела только медсестру, а потом меня отправили домой.
Дома я наконец смогла проверить сообщения по Viber.
Папа: Дочь, мы уже завтра прилетаем. Ждем встречи, Рейчел уже не может сдерживаться, хотя мы все такие
Бриджит: Мия, ты как? Я просто ужасно. С трудом добралась домой, сейчас с Блэр будем делать расслабляющие процедуры:3 Думаю, нам нужно встретиться в трезвом виде. Когда сможешь?
Лив: Мия, я нормально добралась. Прости, что оставила тебя в больнице. Но родители забрали. Слава Богу, я очухалась до их приезда. Про тебя я сказала, что ты просто споткнулась и ударилась ногой. Как ты вообще?
Тоби: Хай, малая. Ты как? Мы с Эндрю сейчас у меня. Хорошо, что мои родители нормально отнеслись к нашему состоянию. А как твое сейчас? Голова болит, наверное…
Джереми: Мия, я, конечно, все понимаю. Но, какого черта, ты вчера творила? Что тебе сказал врач?
Из всех них только Джереми учуял настоящую причину моего поведения. Остальные же спихнули на то, что все такие тогда были, а родители и вовсе ничего не знают. Мне нужно было рассказать всем, что я больна раком. Я должна это сделать, но как мне этого не хочется. Первым я ответила Джереми, остальным отправила такое же сообщение (в том числе и бабушкам, и дедушкам).
Я сама не знаю, что на меня нашло. Сейчас все нормально. Приходи завтра ко мне домой, я собираю всех близких, хочется отметить окончание школы в нормальном семейном кругу, а друзья никогда не помешают. Завтра в шесть, буду ждать.
Каждый полет начинается с падения. Будь-то ужасный дождь вперемешку с холодом, будь-то невозможные порции алкоголя, будь-то признание близким – все это первые шаги к бездонной пропасти, в которую мне предстоит упасть. А что же станет самим падением? Что?