Выстрел прозвучал неожиданно, неправдоподобно громко. А также нелепо и не нужно. 31 декабря, уже почти в сумерках. Ну кому это не сидится дома в такой вечер? Но значит кому то не сиделось. Картечь запела свою песнь смерти. Да видно в честь праздничка, сфальшивила. Взяла ноты слишком высокие. И с досады, что не встретила плоть, порубила мелкий кустарник, ветки деревьев.
«Кузьмич» от неожиданности присел, испугавшись выстрела.
Но опыт взял своё. Ещё колыхалось где то эхо. А он уже прыгнул за соседнею ёлку. И не зря. В тот же момент на его месте расцвёл цветок из снега, созданный картечью. Мысль решала сложное уравнение :- какое оружие у того, кто стреляет? Двухстволка или пятизарядка? То и то было конечно ни к чему. И проверить можно было только опытным путём. А на кону стояла шкура его, что впрочем равносильно жизни. Не существуют они отдельно друг от друга, шкура его, да жизнь. Надо было решаться на прыжок . На встречу выстрелу… Или судьбе. «Кузьмич» прыгнул чуть в сторону и вперёд. Снова выстрел. И вновь фальшивые ноты оказались у картечи… Он уже видел Его, стрелявшего. Видать что то случилось с ружьём, то ли осечка, то ли патрон перекосило.. Судьба давала шанс выжить. И он прыгнул. Успел заметить испуганные глаза человека, нервозное движение с ружьём. «Кузьмич» ударил его всем своим весом, повалил. Лапы соскользнули по ружью, и второй прыжок не получился. Но время было. Переступив лапами, прыгнул, разорвав когтями человеку лицо. Начал стремительно набирать ход, слыша краем уха, приближающийся снегоход. Вновь запела картечь. Две штучки не сфальшивили. Ударили в шерсть, вырывая её. Пробили кожу, и разорвали плоть. Брызнули рябиновой горстью горячих капель крови на снег. «Кузьмича» кинуло в сторону, но он выровнялся не сбавляя скорости. Картечины прошли по касательной. Было больно. Но не смертельно. А сзади дребезжало жёлтое пятно света от фары снегохода. Гонка близилась к финалу. Хоть и бежал «Кузьмич» уже по дороге, убежать от техники он конечно не смог бы. И он прыгнул ещё раз. В шедший рядом с дорогой овраг, и затаился.
Почти сразу же по дороге промчался снегоход. «Кузьмич» затаив дыхание, лежал на дне оврага.
Он вжался в снег, стараясь заглушить стук своего сердца, готового выпрыгнуть из груди. Через некоторое время вновь послышался звук мотора. Снегоход ехал уже значительно тише. Видимо те, кто на нём ехал, всматривались в темноту, стараясь найти место, где прыгнул волк с дороги. А «Кузьмич» отдыхал. Потихоньку зализал свою рану, и не торопился покидать своего укрытия. Боялся, что вернуться люди, увидят следы его, идущие из оврага, и тогда всё. Не уйти ему в чистом поле от погони…
Наверное уже никто в лесу и не вспомнит, кто и за что прозвал его «Кузьмичём». Но кличка быстро прижилась к нему, да так и ходила по всем лесам вместе с ним. Ибо был «Кузьмич» волком одиночкой. Достаточно старый, что бы молодёжь при виде его не оскаливала клыки. Да пропускала без лишних вопросов. Уступая тропу, а иногда и добычу свою. И он был ещё достаточно молодым, что бы не замечать призывные взгляды волчиц. Не умел он им отказывать. Зачем? Добрые дела, они и волкам полезны. Только не оставался он в чужом логове, и своего не строил. Манила его дорога, да жажда к не изведанному. Вот и сегодня , расположился он на дневной отдых вместе с встретившийся по пути не большой стаей. Думали выйдут они в эту новогоднюю ночь на охоту. Потешут душу свою, да тело. Отобьют косулю молодую от стада, вот и будет у них пир горой. А по окончании пира, поприветствуют они новый Год песней своей, подняв к луне окровавленные морды. Не получилось Новый год по «людски» встретить. Обложили их флажками, да на самих охоту открыли. Рванулись волки из оклада, только перебороть себя не могли. Пугают их флажки красные. На ветру колыхаются. Повезло стае, что «Кузьмич» с ней был. Прыгал он через флажки, бывало и такое в его жизни. Знал он, не флажки страшны, а тот, кто за этими флажками стоит. Вот и прыгнул он первым, пример стае подавая. Да на себя охотника отвлекая. Получилось. Успел заметить, прорвалась стая из загона без потерь. Ну и хорошо. Бог даст, свидимся ещё. «Кузьмич» отлежался ещё несколько часов, затем покинул овраг.
Пробежал немного по полю, и сев на задние лапы, запел свою песню жизни, белоликой , полной луне.
-Ууууууууууууууу….
В доме егеря, что стоял на краю небольшой деревушки, дым стоял «коромыслом». Приехали охотнички(именно так называл их про себя егерь), городские, душу свою порадовать. И то, что у других были другие планы на ночь новогоднюю, их не волновало. Они хозяева жизни, и им решать эти житейские мелочи. И за других тоже. Поэтому и прислуживал егерь сам. Отправил он жену с дочкой к матери своей в другую деревню. От греха подальше. Насмотрелся он на этих….. «охотничков». За свою службу видел он лицо их истинное. И иногда казалось, что со зверьём намного проще было бы жить, чем с ними, людьми. Пошли разговоры уже пьяные, да дурные. Смеяться стали над пораненным волком товарищем своим. Богу бы молились, что жив тот остался. Запреметил он по следу, волка этого. Матёр да хитёр. И что интересно, не нападает, ради прихоти своей, по необходимости только. Даже чувством уважения проникся он к серому. Только посторонним это знать ни к чему. Попьют они ночку эту Новогоднюю, да увезут их завтра шофера домой. Тоже бедолаги. С таким зверьём работать. Ему то проще, изредка они сюда заглядывают. А если б вот так. Каждый день. Не выдержал бы наверное. Завыл бы как волк в лесу. Что он сегодня не так воет. Ладно, пусть воет. Только б «эти» не услышали . А то с них станется… И в ночь поедут, достреливать.
Сергей Иванович уже начинал злиться на пьяные шутки своих товарищей. Да в тепле рана на лице болеть стала ещё сильнее. Вот и поохотились… Хорошо, хоть глаза целы. Но «зацепил» он всё ж серого. Сам видел капли крови на дороге. Только делся куда то. Ладно, приедем ещё. Жаль конечно, что так вышло. Думал со шкурой домой приедет, похвалится. А здесь свою попортил. Тьфу-ты! И такая гадость этот дом егеря, с «удобствами» на улице. Хошь не хошь, надо накидывать куртку, да выходить во двор. Эх, жизня…..
-Уууууууууууууу….
Сделав своё «дело», Иванович прислушался. Нет, не показалось.. Воет, гад. Радуется. Первым желанием было вернуться в дом, растолкать всех, и отомстить за рану и унижение. Он уже взялся за ручку двери, но приостановился..
Егерь удивлённо посмотрел на вошедшего Сергея Ивановича. А тот подошел к столу, взял початую бутылку водки, стакан. Накидал на кусок хлеба колбасы, накрыл вторым куском, и вышел. Кроме егеря никто и не обратил на это внимание.
Выйдя на крыльцо, Сергей Иванович налил чуть ли не полный стакан водки, и выпил. Молча, даже как то суетно и торопливо. Откусил от импровизированного бутерброда.
-Уууууууууууууу…
-Воешь? -спросил он закуривая, пустоту…-Ну-ну. Давай, радуйся. Сделал ты нас как лохов последних. Хотя молодец конечно. Через флажки пошёл. А мы вот так не можем…. Понимаешь, не можем…. Нам всё что то надо соблюсти.
То приличия, то кураж свой показать….. Так , друг перед другом выёживаемся. Как рожа похмельная в зеркале. Тьфу ты, смотреть противно…
А надо…. Ибо это твоя рожа… Куда от неё денешься…. А сейчас ещё ты её «подрихтовал»…. Эх…
Снова налил водки, выпил. Доел своёй бутерброд. Мороз боролся с водкой за тепло тело. И пока проигрывал. Грела ещё водка тело, не давала озябнуть.
-Знаешь,- продолжал Иванович, выпуская сигаретный дым изо рта, -А ты в чём то даже лучше нас. Ты берёшь только столько, сколько тебе надо, что бы выжить. А мы куда хапаем? Зачем? С собой, как фараоны заберём? Ага, держи карман шире…. Хоть бы похоронить успели, за наследство не передравшись. Новый год на улице, а я как ты в лесу. Дети в Англии, жена в Турции…Семейка называется. От этих пустышек белых, тошнит уже. И зачем мне всё это, зачем?
Почему не могу как люди посидеть за столом, детей поздравить, жену поцеловать….Пусть за бедным столом, да за своим, семейным….
Мороз всё же одерживал верх. Водка сдавала свои позиции, переключившись на разум. Всё вокруг уже слегка покачивалось. Иванович вылил остатки водки в стакан, поднял его на вытянутой руке. И громко крикнул в темноту
-С Новым Годом тебя, волчара!!!!!!!
-Ууууууу-Г-ууууу…..