Егору Просвирнину, с прискорбием, ибо Кротова учили говорить, а мудака - блогера немцы не учили публиковать херню
- Жаль, что ты не толстая старая баба с Луганска.
Я не был толстой бабой из Украины, отнюдь, так, тощий мужчина из России, но, не понимая к чему он клонит, счел благоразумным промолчать, хотя меня и подмывало стырить у любимой маленькое черное платье Коко Шанель, заскочить к Дите для профессионального наложения макияжа и уже во всей красе явиться пред светлые очи мудрого мужика, знающего, когда вдарить Чойболсаном по неокрепшим мозгам соратников, приводя винегрет в их головах в полный дисбаланс с окружающим миром, состоящим из сериалов, компьютерных игр, хохлосрачей в сети и тяжких, мучительных переживаний о судьбах родины, пока еще не удушившей этих пламенных патриотов в крепких материнских объятиях.
- Ты даже не пидор, - начал злиться он, - не трансвестит. - Он потянулся за топором, но чудаковатый мужик позаимствовал его еще три года назад и сейчас колол дрова у себя на участке, под присмотром жены и дочери, собаки, кошки Рокси и коз, страшных, опасных коз, поэтому вместо топора взял китайский веер и, нервно обмахивая враз вспотевшее напряженное лицо, продолжил мне выговаривать. - Не патриот, что в принципе, одно и то же.
Вот в этом он был прав, попал в самое яблочко, по словам младшего Геббельса, услыхавшего на кухне бункера щелчок выстрела, оборвавший жизнь фюрера, как Вильгельм Телль из Тель-Авива, накрывающий единственным залпом инвалида-колясочника, как руководитель Дамбаса, разглядевший фашистов в Киеве и решивший стоять до конца, пока все еще лежащего в штанах странного мужичка с северо-запада, куда-то запропавшего после всех объяснений в любви своему народу в новогоднюю ночь. В - натуре, не патриот. Даже не русский. Вспомнив придурочного профессора, строгавшего, подобно корейцам, собак, я захохотал. Надо же, не любил пролетариат ! Вот мудак. Интеллигент, одно слово. Не любить - так класс. Вон, еще один придурок носатый флаг Конфедерации не взлюбил, нет бы нормальное кинцо, типа, " Бешеных псов" замастырить, не, неинтересно, лучше негров в вестернах облизывать и флаг святой не любить, впрочем, я уже давно не удивлялся геометрическому росту глобального мудизма, а поминая добрым словом дядю Сашу Невзорова, немецко-фашистским танком Гейнца Гудериана расстреливал патриотов, подводником Кригсмарине торпедировал либералов, пилотом же Люфтваффе ху...ил по пустым головам акционисток, тупиковых особей человеческой эволюции и иногда, в порядке исключения, самого Паука Троицкого.
- Слушай,- вспомнил я вчерашнюю мысль, - я тебе умную вещь скажу, только ты не перебивай, а то я забуду.
Я сел недалеко от него, закурил и начал.
- Короче, что совковая интеллигенция, что сраные народники выдумывали себе какой-то мифический русский народ. Ладно, народники, в рот их е...ть, давно это было, но совки, ушлые, до какой ху...и додумались, - я кашлянул, отпил молока, - они страну и государство разделили, народ и власть. Понимаешь ? Типа, страна - это одно, а государство - другое. - Я засмеялся в полном восторге от таких смоленских хитростей. - И народ - это ништяк, а власть - говно. - Тут я рухнул на пол от смеха. Просмеялся, успокоился, вернулся на стул. - Наверное, начальники инопланетяне. А страна - это Безруков и березки, безногий матрос в бескозырке в амбразуре вражеского дота, мороженое эскимо за десять копеек и старшина Гуссейнов.
- Какой Гуссейнов ?- сразу сделал стойку на нерусскую фамилию он. Вынул блокнот, карандаш, приготовился зафиксировать непорядок в танковых войсках. - В какой части ? Род войск ?
Щас. Открою я всякому военную тайну. Я не Чонкин, разболтавший на свадьбе Нюры с кабаном Борькой хряку-соседу все секреты, вплоть до довольствия, сушки портянок и, страшно сказать, имени старшины Пескова.
- Забей. - Посоветовал я ему. - Просто ты молодой, а у каждого совка был свой старшина Гуссейнов и лишь у некоторых - старшина Пилипенко, мордач-хохол, с загривком - во, кулаками - яябу и невестой Грушей из Полтавы.
- Груши ? Какие груши ? - начал запутываться мой, даже не знаю, как сказать, короче, один из подвидов мудизма. - Дюшес ?
- А у французов ударение на последний слог, - как бы невзначай обронил я и боковым зрение узрел ужас на одухотворенном великой идеей лице, - представляешь, старшина-хохол е...т французского генерала под черемухой ?
Он закричал пронзительно и начал срывать с меня противогаз, убоявшись " Черемухи". Наивный. С таким старшиной надо зад беречь. Ничо, скоро хохлы мозг вправят, по-любому, это Австрию и Судеты можно было отжимать, ибо в основе лежала всем понятная национальная идея, а в нынешних раскладах лишь последний лох купится на фуфло русского мiра. Да и не было его никогда. С Петра империя, до вы****ка Стрешневского - татарская модификация восточнославянского феода, а до татар - вообще, древнескандинавское королевство. Да чё базарить, раз сам Ломоносов, не в силах опровергнуть немцев, тупо лез по пьянке в драку, веселя Шувалова и матушку веселую Елисафет, а мы не Ломоносовы, мы рыбу жрем, он же за ней в Москву пошел, идет такой за обозом, с мороженой треской беседы о высоком ведет, ладно, повстречался Алешка Разумовский, а то хер знает куда бы забрел будущий академик, в такие кущи и пущи мог забуриться. Ужас.
- Ладно, - завершая интеллектуальный разговор, сказал я. Поднялся на ноги. - Шабаш, карандаш. Вам, все одно, ничего не втолкуешь в теперешней парадигме. Вот если б эсэсовец с овчаркой, татарин с плетью, казак с нагайкой или энкэвэдэшник в прохорях пару слов тебе б шепнули, махом дурь вылетела бы. Глядишь, в РОА или комсомол побежал бы. Будем считать, рыба.
- Какая рыба ?
- Ну, не треска же, - я уже устал от буквальностей, - как в домино. Помнишь, - подмигнул ему, - мистер Малой гнал за Мимино в казино, эскимо, гонорары и аплодисменты ?
Я зиганул и пошел спать.