Встреча. Ч. 3. Паспорт

               
   – А теперь, ребята, прошу отведать наше фирменное блюдо «Блинчики Новгородские»! – ставя на стол тарелку с пышущими ароматным жаром блинчиками, бодро произнес Михаил, – буквально полтора десятка лет назад я и предположить не мог, насколько новгородцы их любят! Главное: и взрослые, и ребятня! Горячие – в трескучий мороз, и чуть теплые – в жаркую погоду. Прекрасно идут они и с чаем, и с соком, и просто так – перекусить…

   – Спасибо, Миша! – потирая руки, восторгался Николай, – я тоже блинчики уважаю. Садись с нами. По рюмочке.
   – Нет, ребята. Мне нельзя. Я – на работе, да и за руль вечером садиться.
   – Работа – есть работа, причина – более чем уважительная. И как ты, Миша, выдерживаешь такую нагрузку, бегаешь, как молодой мальчишка! Сколько посетителей за день обслужить надо!
 
   Михаил пояснил:
   – Сегодня у меня младший внук приболел, дочка дома осталась, позвонила, попросила найти ей подмену. Пришлось самому. Но большая часть посетителей у нас сами себя обслуживают. Помогаем тем, кто с ребятишками придет. А так я в основном занимаюсь организаторской работой. Заказываю продукты, если нужно, тогда сам и привезу, за порядком в зале присматриваю.

   – А мы здесь всевозможные интересные случаи из нашей техникумовской жизни вспоминаем. Полсотни лет прошло, а вспомнить всё равно интересно.
   – Гоша, а ты расскажи ребятам, как тебе, сыну колхозников, в те времена удалось паспорт получить. Забавная история!
   Николай с Володькой вопросительно взглянули на Георгия.

   – Случай, конечно, довольно интересный, – начал рассказ Георгий, – сегодня многие даже не могут поверить рассказам о происходивших событиях в те далекие шестидесятые годы. Двадцать лет после разрушительной войны страшной силы, народное хозяйство страна в основном восстановила, много молодежи переметнулось из беднейшего села – в город. Часть молодых парней и девчонок, по призыву комсомола, ударила на целину. На деревне, в первую очередь в колхозах, с каждым годом молодежи становилось всё меньше. В стране явно ощущалась нехватка продуктов питания.
   Не знаю, как и что происходило в соседних районах, а у нас, в Боровичском районе была дана строгая команда, чтобы молодежи из колхозов, под любыми предлогами не выдавать паспортов.

   – В Пестовском районе подобного не было. Я сразу после второго курса получил паспорт без всяких проблем… – подметил Володька.

   – После окончания второго курса я тоже пробовал паспорт получить, – продолжал Георгий, – не вышло. Получив в сельсовете справку-несгибайку, как ее называли, документы отвез в Боровичи, в паспортный стол милиции. Просили зайти через месяц. Приехал в назначенное время, а мне отказ – дескать, в колхозе паспорт совершенно никому не нужен. Через год, на очередных летних каникулах – всё повторилось.
   После четвертого курса я был направлен на производственную практику в распоряжение Боровичского районного управления сельского хозяйства. Там мне выписали трудовую книжку, пожурили, что нет паспорта, по моей просьбе направили в свой «родной» колхоз в качестве тракториста. В колхозах трудовая книжка не выписывалась, учет работы велся в книжке колхозника. Заявления в колхоз не писал, иначе автоматически стал бы я новоиспеченным членом колхоза, выйти из которого можно было только с разрешения общего собрания колхозников открытым голосованием.

   – Вот это пироги! – удивился Николай, – в совхозе подобного не было…

   – Многим еще причудами отличались колхозы от совхозов. В мае того года мне пришлось работать на посевной от рассвета до полной темноты без всяких выходных. Наивысшую выработку дал по колхозу, а среди молодых механизаторов района – занял первое место, по области – в первой десятке оказался. Получил тогда за работу в мае самую большую зарплату по колхозу – аж, семьдесят рублей!
   – Ничего себе! Я тогда за май более двухсот рублей заработал, хотя никаким передовиком и близко не был… – возмутился Николай.

   – Это еще одно отличие колхоза от совхоза. В совхозе государственные нормы выработки, в колхозе – свои, которые никогда не выполнить. В совхозе восьмичасовой рабочий день, в колхозе – по усмотрению колхоза. Даже в Конституции 1976 года было вновь узаконено, что продолжительность рабочего дня колхозников и время их отдыха – определяет сам колхоз.
   После подведения итогов так называемого соцсоревнования ко мне на поле приехала целая команда: Первый секретарь Райкома Партии, Первый секретарь Райкома Комсомола, председатель колхоза, секретарь парткома. Первый секретарь Райкома Партии вручил мне красочный вымпел победителя, Первый секретарь Райкома Комсомола вручил Почетную Грамоту, секретарь парткома пожал мне руку, а председатель вручил денежную премию в размере пяти рублей! Бригадир позднее пешком приходил, ему за мои наивысшие показатели тоже премию дали в размере трех рублей, как раз на бутылку «Московской особой». Хряпнули мы с бригадиром принесенный пузырь и поехали в магазин. Еще тогда не любил я в должниках оставаться. Последние два рубля матери вручил.

   – Ну, Гоша, ты даешь!

   Не обращая внимания на Володькину реплику, рассказчик продолжал:
   – Завершилась посевная, выдалось несколько свободных дней. Получив в сельсовете уже третью справку, снова отправился в паспортный стол. Довольно пожилая женщина в форме капитана милиции посочувствовала мне и посоветовала сходить на прием к Первому секретарю Райкома Партии, тем более, что у него как раз в это время был приемный день. Пошел! А что делать?
   Подмечу, что мне несказанно повезло! Не смотря на то, что официально рабочий день считался законченным и в приемной никого не было, дверь кабинета Первого секретаря была открыта. Сразу узнал: именно он приезжал на поле, чтобы тот красочный вымпел победителя вручить. В кабинете руководитель вел разговор, с каким-то мужичком.
 
   Четко слышались слова:
   – Так ты утверждаешь, что жена-член партии, тебя поколотила?
   – Поколотила – это не то слово! Она меня молотком – по голове…
   Первый секретарь почесал за ухом, заключил:
   – Жена твоя работает на промышленном предприятии. Ударила тебя молотком. Всё говорит о том, что тебе, дорогой товарищ, нужно обратиться в промышленный райком. Вот если бы она тебе серпом одно место отрезала – тогда сюда, в сельский Райком Партии! До свидания!

   Мужичок неохотно поднявшись, поплелся на выход, а я, еще раз посмотрев на табличку с инициалами Первого секретаря, смело направился в кабинет.

   Хозяин просторного кабинета, внимательно всматриваясь в мое лицо, видимо вспомнил, привстав, поздоровался за руку, уточнил:
   – Ну, передовик, на председателя пришел жаловаться? Знаю, он мужик крутой!
   – Крутой, но справедливый! – уточнил я и в двух словах пояснил о цели своего визита. Указал, что через полгода оканчиваю техникум, показал студенческий билет и взятую с собой зачетную книжку.

   – А зачем тебе в колхозе нужен паспорт? – пытался запутать меня секретарь.
   – Почему именно в колхозе? Я в колхоз не записывался. Пока вольный человек.

   – А родители?

   – Отец умер в 1952 году. Мать, всю жизнь, отработав в колхозе через год должна выйти на пенсию. Заметьте, она будет получать свои, кровно заработанные за всю жизнь, аж двенадцать рублей. У меня на первом курсе стипендия выше была – четырнадцать рублей.

   Хотелось «добить» первого секретаря заготовленными за последние минуты фразами:
   – Изучая в школе историю древнего мира, мы высмеивали рабовладельческий строй, где у рабыни рождался ребенок, который автоматически становился тоже рабом. Скажите: чем лучше, когда у колхозницы рождается сын, который должен тоже автоматически остаться колхозником? В чем разница?

   – Уж так-то, наверное, и не следует сравнивать… – примиряюще прервал секретарь, продолжая о чем-то говорить, говорить…

   Не вслушиваясь в суть рассуждений секретаря, мне неожиданно пришла в голову потрясающая мысль:
   – Алексей Васильевич! Вы меня, как того побитого мужичка тоже намерены отправить в промышленный райком партии?

   – А что такое? К чему подобный вопрос?

   – Неаккуратно Вы с ним поступили. Накатает он на Вас жалобу в обком, или еще куда повыше, указав, что на личном приеме Вы высмеивали Герб Советского Союза – Серп и Молот! Дескать: молотком – по голове, серпом – что-то отрезать…

   Лицо секретаря в долю секунды стало серьезным, затем невольно побледнело. Запинаясь, у него вырвались фразы:
   – Но сейчас не тридцать седьмой год…  Да и кто этому клеветнику поверит? И свидетелей, к тому же нет…

   В тот же миг он неспокойным взглядом посмотрел в мои, направленные прямо на него,  немигающие глаза. Честно признаюсь: в тот миг мне даже жалко его стало. Подумав, он взял небольшой листок лощеной бумаги, написал: «Выдать паспорт», подписал, поставил дату.

   Взяв в руки тот бесценный документ, я искренне ответил:
   – Спасибо огромное, Алексей Васильевич, за Ваше понимание. Будем считать, что в этом кабинете я никогда не был…

    Лет через четырнадцать-пятнадцать мне довелось по работе встретиться с Алексеем Васильевичем. По его поведению чувствовалось, что он наверняка узнал во мне того неугомонного молодого тракториста. Вспомнил, узнал, но вида не подал. Он не мог понять: как осмелился тот пацан подловить его, матерого руководителя, на пустяковой оплошности? А главное – пацан выиграл!