1.
Агата входит на кухню, снимает с полки старую деревянную кофемолку, с другой полки достает жестянку, высыпает себе на ладонь кофейные зерна. Аккуратно, будто бы в трансе, засыпает их в кофемолку, опускается на стул. Крутит ручку — скрип-хруст, хруст-скрип.
- Где ты была всю ночь?
Он стоит в дверях. Крутые плечи, глаза злые и усталые, красные от бессонной ночи, челюсти яростно стиснуты, видно как ходят желваки.
Она ставит кофемолку на стол, выдвигает деревянный ящичек. Подносит к лицу и вдыхает аромат только что перемолотого кофе. Зажмуривается.
"Вот бы сейчас все исчезло, я стала свободна от всего. От тирана этого, от ежедневной необходимости что-то объяснять, от постоянного контроля и нотаций, от глупых условностей..."
- Я спрашиваю - где ты была?
Агата открывает глаза, поднимается со стула. Он стоит прямо перед ней, и ей приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо.
Такие знакомые черты, такие родные и такие до боли в зубах надоевшие...
"Он сердится. Ну конечно сердится. Мог бы для разнообразия сделать вид, что ничего не произошло. На самом деле ничего и не произошло, я просто гуляла".
- Молчишь? Ну, молчи. Не защищаешься, не споришь - ни слова против. Что ни скажи - голоса в ответ не подашь. Агата, ты вообще слышишь меня?! Делаешь только то, чего сама хочешь. А что хочу я, тебя не интересует вообще...
Она отворачивается. Берет турку, высыпает в нее кофе, заливает водой и ставит на газ. А он так и стоит посреди кухни, и так опасно смотрит в спину - ошпаривает взглядом. Вырез платья сзади чуть не до лопаток, бугорки позвонков - юркая змейка ныряет под яркий непослушный завиток, что лег на шею узором - и теряется. Мёд её кожи и медь волос дразнят его - она почувствовала. И наполнилась злой, мстительной радостью.
Он делает шаг к ней, берет за плечи, разворачивает к себе. Она успела закурить — запах ментола смешивается с запахом кофе. Он выдергивает сигарету из ее рта и выбрасывает в форточку.
- С ума сошла? Тебе нельзя курить!
- Мне ничего нельзя.
- Шляешься по ночам неизвестно где... я жду тебя.
Агата отворачивается от мужа, снимает турку с газа, наливает коричневую дымящуюся жидкость в белую тонкостенную кружку. Смотрит в окно холодным, потерянным взглядом, но не успевает сделать ни единого глотка — он снова разворачивает ее, вновь схватив за плечи, выдернув кружку из ее руки и грохнув ею об стол. Кофе от рывка выплескивается ему на руку, обваривает пальцы. Коричневая лужица растекается по столешнице. Агата пару секунд смотрит на мужа - так же холодно и зло, потом молча обходит его, устремляясь вон из кухни. Он хватает ее за руку, она вырывается. Несколько быстрых шагов, и она в прихожей — берет сумочку, выскальзывает за дверь.
- Иди ты к черту, дрянь! Будь ты проклята..! - несется ей в след.
2
Небольшая кафешка находится прямо в их доме. На первом этаже со стороны улицы маленькое крыльцо и три ступеньки. Там варят недурственный кофе, а больше в этот момент Агате ничего не нужно. Она усаживается за свой любимый столик около окна, ей нравится наблюдать за прохожими, разглядывая их, представляя кто чем дышит.
Приносят кофе, Агата делает глоток.
Вот идет пузатый мужик лет пятидесяти, со смешными залысинами, глупо вытаращенными глазами и одышкой. Говорит по телефону и брызжет слюной. А вот высокая красивая брюнетка — из под белого плаща видно маленькое красное платье. В белом плаще с красным подбоем — Агата улыбается своим мыслям. Женщина вдруг останавливается, поворачивает голову, и они встречаются взглядами. Это длится всего секунду, женщина отворачивается, идет дальше, отбивая каблучками ритм. Агата смотрит ей вслед, пока та не скрывается из виду.
Агата не видит, что происходит дальше, она пьет кофе и размышляет о свободе, о том, что ей уже двадцать семь, и как бы ей хотелось ни от кого не зависеть и быть хозяйкой самой себе, да только пока это никак не выходит. Тем временем женщина в белом плаще сворачивает в соседний двор, поднимается в квартиру на втором этаже, находится там не больше десяти минут и идет обратно. Но уже не по тротуару, видимо, она решает вернуться дворами к своей машине, которую оставила на стоянке. Вынырнув из дворов с другой стороны дома, она вновь проходит мимо кафе, в ту же самую сторону, что и прежде. Зачем она делает этот крюк, неизвестно, но когда Агата уже допивает свой кофе и достает из кошелька деньги, чтобы расплатиться, она бросает взгляд в окно, да так и замирает — с деньгами в руках. Та самая женщина, что недавно проходила мимо и так понравилась Агате, та самая женщина снова проходит мимо, и опять в ту же сторону...
Агата провожает ее взглядом, чувствует, как холодеют руки и как бешено стучит сердце.
- Опять началось, — бормочет она. — Неужели опять?
Она бросает деньги на стол, выбегает на улицу и начинает озираться, ища глазами странную женщину. Той нигде нет.
3
Совсем недалеко от дома парк. Агата идет медленно, не спеша, закинув небольшую темно-синюю сумку на длинном ремне, за спину. Она не успела надеть пальто и теперь чувствует, как холодный ветер забирается ей под платье, осыпая мурашками. Но ей все равно, она не ежится от холода, а просто идет. Идет к своей скамейке в глубине парка.
Скамейка пуста. Агата садится, достает из сумочки пачку сигарет. Закуривает. Вдыхает дым, закрывает глаза и окунается в звуки. Где-то вдалеке верещат дети, еще дальше, на грани слышимости сигналят машины, и непрерывным аккомпанементом всему этому — шорох листвы. Ветер носит ее туда-сюда, она шуршит и нашептывает, шипит как испуганная кошка и сипло смеется...
Какой-то звук пробивается сквозь шум, звучит все отчетливей, приближаясь. Шаги. Она открывает глаза. Рядом с ней на скамейку опускается мужчина. Немолодой, совсем некрасивый и ужасно обеспокоенный. Он обнимает свой огромный портфель обеими руками, нервно теребит застежку. Внезапно замирает, достает из портфеля маленькую черную шкатулку и ставит ее на скамейку — прямо между собой и Агатой. Он глядит прямо перед собой, как будто там что-то происходит, и он за этим неизвестно чем пристально наблюдает...
Мужчина вздрагивает. Встает — резко и порывисто — и, так же резко развернувшись, уходит прочь. Шкатулка остается лежать на скамейке.
Вначале Агата просто кладет на нее руку, ей почему-то страшно смотреть на предмет, оставленный мужчиной. На ощупь шкатулка кажется гладкой и холодной. Внезапно все звуки отступают, так же где-то вдалеке резвятся дети, но теперь этот звук едва слышен, так же сигналят машины и шуршит листва, но теперь до Агаты доносятся лишь отголоски звуков, ее всё плотнее окутывает тишина. Она водит по шкатулке пальцем — медленно ощупывая каждую грань и как будто знакомясь с ней. Вдруг Агата хватает ее обеими руками и ставит себе на колени, глубоко, нервно вздыхает, как перед прыжком с вышки, и открывает шкатулку. Ничего. Шкатулка пуста, только гладкие черные стенки.
- Как бы я хотела, — шепчет Агата, — ах, как бы я хотела стать невидимой и улететь отсюда к чертовой матери.
Увлекшись шкатулкой, она не сразу замечает парня и девушку. Они обжимаются у дерева метрах в трех от Агаты, а теперь, не отрываясь друг от друга ни на мгновенье и не прекращая целоваться взасос, начинают продвигаться в сторону скамейки. Агата видит, как парень разворачивает девушку, явно примериваясь плюхнуться на скамейку, смотрит прямо на Агату, но как бы сквозь нее, потому что метит прямо к ней на колени. Агата еле успевает вскочить, когда страстная парочка заваливается на скамейку, парень гладит девушку по толстой ляжке, забираясь все выше, но Агата все еще не понимает, что происходит. Ее не замечают, а если точнее, вообще не видят. Она для верности машет перед глазами у парня ладонью (глаза девушки закрыты), он на ее ладонь никак не реагирует.
4
Агата резко разворачивается, собираясь уйти, но это движение раскручивает ее тело юлой, как в невесомости, и она взмывает в воздух где-то на пол метра. Агата невольно вскрикивает, но тут же плавно опускается на землю, как лист падает с дерева — медленно, чуть колыхаясь из стороны в сторону.
- Получилось, — шепчет она. — У меня получилось!
Парочка перестает целоваться и удивленно озирается, пытаясь определить источник звука.
- Куда бы я хотела полететь... Куда, куда... Знаю! Конечно же, к нему. Хочу увидеть, как он живет без меня.
Агата делает шаг, предполагая, что сейчас взлетит, но тут всё вокруг блекнет, выцветает, солнечный свет тускнеет, как будто прикрутили лампочку, небо из бледно-голубого превращается в ослепительный ультрамарин, зелень скамейки режет глаза. Синие и зеленые пятна сливаются в одно, в ту же секунду обстановка вокруг меняется, она оказывается в незнакомой квартире. Пятна бледнеют, теперь Агата может разглядеть обстановку, и слышит мужской, до боли знакомый голос и такую знакомую вечно ноющую интонацию.
- Ну, родная, ну... не переживай. Не рыдай из-за пустяков. Тебе сейчас нельзя расстраиваться.
Агата идет на звук и оказывается в просторной светлой комнате. На диване мужчина и женщина. Женщина сидит к мужчине спиной, уткнувшись в огромные подушки, вот она отрывает свое опухшее от слез веснушчатое лицо, и капризно оттопырив нижнюю губу, что-то бормочет сквозь всхлипывания. Мужчина тычется в ее необъятную спину острым носом, пытаясь обнять ее и ее огромный беременный живот. Она нервно подергивает плечами, отталкивая его носатое лицо лопатками.
- А мне говорил, что не хочешь детей, — цедит сквозь зубы Агата. — Что твоя свобода превыше всего, а дети отберут ее, отберут навсегда.
Мужчина вздрагивает и оборачивается на голос. Это ее бывший, чуть мужем не стал ... Он лысоват, под носом черные смешные усики, на носу круглые очки. Он вскакивает, заслоняя собой женщину, продолжая озираться и не находя источник звука.
- Агата, это ты? Я узнал твой голос. Где ты? Опять твои дурацкие шутки.
Она подходит ближе, чтобы лучше его разглядеть, а он продолжает смотреть туда, откуда звучал голос.
- Что ты от меня хочешь? Все кончено, я больше тебя не люблю. Я женатый человек.
- Да пропади ты пропадом, — с горечью бросает Агата, и в то же мгновение пол под бывшим начинает проседать, словно резиновый. Его ноги погружаются, коричневый паркет будто бы съедает их — быстро, сантиметр за сантиметром. Он пытается выдернуть их - сперва одну, потом другую, но ничего не выходит. Паркет пожирает его медленно и неотвратимо.
Беременная женщина вскакивает на диван, убираясь подальше от провала в полу, закрывая обеими ладонями рот. Она издает странные звуки, будто одновременно задыхается и плачет. Бывший дергается, машет руками, пытаясь дотянуться хоть до чего-нибудь, чтобы остановить это движение, но делает это молча; как ни странно, он не издает ни звука. Только изумленно таращится на свои ноги, от которых уже ничего не осталось и пытается руками надавить на вязкий паркет вокруг себя, но из этого тоже ничего не выходит. Он громко сопит и скрежещет зубами от натуги. Вот мужчина проваливается по пояс — невидимая Агата делает шаг к нему, присаживается на корточки, видит в его глазах отчаяние. Она никогда не желала ему смерти, просто очень злилась на него. Теперь она видит его перекошенное лицо, слышит стоны, и его беременная жена все в той же позе; она уже не плачет, а только зажав руками рот, натужно всхлипывает, словно подавилась чем-то.
Все происходит быстро: над поверхностью пола остается только его голова — он вытягивает шею, чтобы выиграть хоть немного времени. Сперва исчезает рот, потом нос — пол проглатывает их, остаются одни глаза, и в эту секунду он как будто видит Агату. Она сидит перед ним на корточках, а он смотрит прямо на нее.
Ее начинает трясти, из глаз катятся слезы, зубы стучат.
- Мамочка... что я наделала. Мамочкаааа.
Агата видит, как исчезают его глаза, очки с хрустом ломаются, и пол над его головой затягивается, становится прежним, как ничего и не было.
5
А в следующее мгновение Агата успевает заметить, как выцвела комната, став практически черно-белой, и ослепительно ярко мигнула люстра.
И вот она стоит посреди комнаты. Совсем другой комнаты, но такой знакомой ей с самого детства. Это квартира родителей.
- Мамочка, — шепчет Агата и опускается на пол около стены.
Она не сразу понимает, что происходит: шок от того, что ей только что пришлось пережить, все еще не отпускает ее. Агате требуется секунд двадцать, прежде чем она осознает, что находится в спальне, а кровать ее родителей ходит ходуном.
Она слышит стоны и вскрики, одеяло то вздымается, то опускается. Вот ритм ускоряется, голоса становятся громче, и тут до нее доходит — она знает этот голос. Этот мужской, чуть с хрипотцой, стон ей до жути знаком. Агата поднимается с пола, на нетвердых ногах подходит к кровати, встает в изголовье. Ее восхитительная сорокапятилетняя мать, которая выглядит лет на тридцать с хвостиком, находится сверху, она подпрыгивает, изгибаясь в спине, стонет, вскрикивает, откидывается назад, а потом опять наклоняется вперед, страстно целуя своего любовника. Он держит ее за талию, его огромные ладони почти смыкаются на ее талии, он регулирует ее движения, то ускоряя их, то замедляя. И это ее муж. Ее собственный, Агатин муж, с его зелеными глазами и широченными плечами. Это он сейчас трахает ее мать, и это он смотрит на ее мать так, как никогда не смотрел на нее, Агату...
Мы никогда с такой страстью и с таким упоением не занимались любовью — проносится у нее в мозгу. Никогда так не было. Никогда... мама... как она могла... как...
Агата чувствует, что сходит с ума. Она больше не понимает, где реальность, а где сон, где правда, а где фантазия. Ей вдруг становится так страшно, и в то же время так противно и мерзко. Хочется уйти, исчезнуть и притом немедленно.
- Да горите вы синим пламенем! — выдыхает Агата и разворачиваясь, успевает сделать только один шаг.
Все происходит одновременно. Звук, запах и жар. Она слышит хлопок, тут же комната за ее спиной озаряется каким-то нереальным светом. Она резко разворачивается, от этого движения опять взмывает в воздух, инстинктивно закрывает лицо руками — нестерпимая волна жара бьет в нее, отбросив к противоположной стене. Ее мама и муж горят, она видит только силуэты извивающихся тел, слышит их крики. Голоса сливаются в один сплошной протяжный звук, больше похожий на вой. Синее пламя вздымается к потолку, шифоньер пылает, прикроватные тумбочки вспыхивают одна за другой, как будто на них плеснули бензина. Два тела очень быстро перестают походить на живых людей, они обугливаются, мясо начинает отходить от костей, в воздухе пахнет горелым. Черным дымом заволакивает комнату.
Агата кашляет, она затыкает рот и нос, чтобы не наглотаться дыма, но все напрасно, дым повсюду. Последнее что она помнит — звук — слышит, как звякнуло кольцо, свалившись с обгоревшего маминого пальца. Ее рука совсем близко, она свешивается с кровати, кольцо подкатывается прямо к ногам Агаты, ударяется об нее ногу и останавливается.
6
«Каждое мое желание сбывается. Каждое... Стоит только подумать о чем-то. Пожарные не замечают меня. Это и понятно, я все еще невидимая. Бегают, мельтешат, шланги какие-то таскают. А зачем? Все кончено. Все умерли. Я всех убила. А хотела всего лишь свободы. Свободы от обязательств, от опеки всяческой, хотела делать все, что захочу, и чтобы никто не лез со своими советами, со своими маститыми психотерапевтами... А теперь лезть некому. Конец».
Агата сидит на полу в спальне родителей, металлический остов кровати почернел, местами оплавился. Трупы, или лучше сказать то, что от них осталось, видимо, уже унесли, - Агата не помнит этого, но кровать пуста. Обгорелая мебель и кучи дымящихся тряпок делают картину какой-то совершенно нереальной. Агата обводит взглядом комнату и вдруг видит на полу кольцо. Мамино обручальное кольцо. Она тянется к нему, берет в руки. Кольцо все еще теплое. Агата надевает его на палец, чувствуя, что сознание может покинуть ее в любую минуту.
- Господи, что же я натворила, — Агата прикрывает ладонью глаза и начинает тихо всхлипывать. Пожарник, проходивший мимо, останавливается, озирается.
- Василич, я голос женский слышал. Ты везде посмотрел?
- Жениться тебе пора. Голоса женские мерещатся. Где тут спрятаться, все, что горит, сгорело. В холодильнике она что ли по твоему?
- Не знаю. Я точно голос слышал.
- Ну пойди к соседям сходи, может, через перекрытия огонь прошел. Вообще странный какой-то пожар. Само вспыхнуло, само потухло, и тушить ничё не пришлось. Петрович, сматывай шланги, уходим, пусть менты дальше разбираются.
«Господи, я не хочу этого... больше не хочу... ничего не хочу...»
Агата опускает глаза вниз и видит шкатулку. Черная и гладкая, она стоит рядом с ней на обгоревшем полу. Агата протягивает руку, не веря своим глазам, и как только она касается шкатулки, комната вокруг нее исчезает, и в тоже мгновение она оказывается в парке. Все на той же скамейке.
7
Рядом с ней на скамейке сидит мужчина. Он устремляет взгляд прямо перед собой, как будто там что-то происходит, и он за этим неизвестно чем пристально наблюдает. Мужчина вздрагивает. Встает — резко и порывисто — и, так же резко развернувшись, уходит прочь.
Агата смотрит ему вслед, потом опускает взгляд на шкатулку, кладет на нее руку и тут же отдергивает ее. Такая же холодная, как и в первый раз — проносится у нее в голове.
Из-за деревьев появляется парочка, они все так же прижимаются друг к другу, не прекращая целоваться, и начинают двигаться в направлении скамейки. Парень разворачивает девушку, видимо, желая плюхнуться на ровную поверхность, и тут он видит Агату. Похоть на его лице сменяется удивлением, а потом разочарованием. Агата вскакивает со скамейки, подхватывает сумку и быстро уходит, не оглядываясь. Шкатулка остается на скамейке.
Агата быстрым шагом идет по парку — скорее домой — к мужу, к маме, скорее к родным стенам и привычной жизни. Она шарит в сумке, пытаясь найти мобильник.
- Черт! Опять дома забыла, — достает руку из сумки и вдруг видит на указательном пальце кольцо. Мамино обручальное кольцо.