История мировых культур. Культуры древности. Лекция 11. 1997 год.
КРИТЯНЕ
Великая эгейская культура (или критская, или минойская, как назвал ее первый исследователь англичанин Артур Эванс) — одна из самых загадочных, а может, и самая загадочная. О ней нам известно не принципиально больше, чем об Индской культуре. Эгейская культура оставила памятники поразительно блистательной цивилизации, а мы ее почти не понимаем, ибо тексты не расшифрованы, и потому культ, некогда послуживший основой этой культуры, нам не известен. Обычно в любом учебнике рассмотрение античного мира начинается с эгейского материала. Но эта культура не часть античной культуры. Более того, память о ней даже у древних эллинов была мифологизирована, а через мифологические воспоминания продираться чрезвычайно сложно.
В самом деле, эллины сообщают нам, что первым талассократом, т. е. властителем морей, был критский царь Минос. В будущем можно будет говорить о талассократии финикийской, римской, византийской, венецианской, голландской, английской, а первым талассократом, создателем могущественного флота, который господствовал на Средиземном море, был Минос. Однако мы даже не знаем, личное ли то имя эгейского властителя, родовое ли то имя (и тогда непонятно, о котором собственно Миносе идет речь, — о Миносе I, II, V…). Может быть, «минос» — это вообще титул критского властителя. А если к этому добавить, что Минос становится в посмертии одним из трех судий подземного царства — царства Аида (за тем скрывается какая-то мрачная почтительность к его имени, к его памяти), то проблема становится еще запутаннее.
Кроме того, почти неоспоримо, что Минос раздваивается: Минос — это еще и Минотавр, т. е. странное чудовище с головою быка на теле могучего человека, который жил в Лабиринте и был с помощью Ариадны побежден основателем Афин Тесеем. Довольно убедительно показал это Роберт Грейвс — может быть, самый проникновенный исследователь греческой мифологии. И путаный миф, что Минотавр — это сын жены Миноса царицы Пасифаи от ее внебрачной связи с Зевсом, ровным счетом ничего не прибавляет к информации о первом критском царе-талассократе. Да и потом это общее место — у Зевса с кем только не было внебрачных связей! Причем вид у него, вероятно, был пугающий, иначе, зачем бы он каждый раз принимал чей-нибудь облик? В случае с Пасифаей то был бык.
А еще «лабиринт» — слово, вошедшее во все европейские языки, включая русский. В минойских дворцах на Крите едва ли можно было заблудиться до смерти, не имея нити Ариадны, но они действительно производят впечатление лабиринта. Это странное хаотическое сплетение пространства комнат, залов, переходов, лестниц, видовых колодцев — алогично на взгляд любого индоевропейца — потомка ариев, привыкшего к более четкой и логичной архитектонике. Слово «лабиринт» происходит от эгейского «лабрис», означавшего обоюдоострую секиру. Каково было культовое значение лабрисов, неизвестно, но их изображений, как и самих лабрисов сохранилась масса. На Крите в превосходнейшем Археологическом музее Ираклиона можно видеть как огромные с почти метровым лезвием бронзовые лабрисы, так и совсем крошечные золотые. Мы не знаем, носили ли их как амулеты-обереги, или они были просто священным символом. Вероятно, то понимали предки эллинов, создавшие миф о Тесее и Минотавре, однако нам вряд ли когда-нибудь удастся добраться до истоков этого мифа.
Совершенно загадочным остается культ критян, хотя о нем кое-что известно благодаря изображениям и чуть меньше благодаря рассказам тех же позднейших эллинов — позднейших, ибо эгейская культура окончательно угасла к XIII веку до Р.Х., а то, что писали античные историки и даже систематизаторы античных мифов, восходит в лучшем случае к VI веку до н. э. Таким образом, разрыв в информации составляет семь веков (так называемые «Темные века»).
Видимо, культовое значение имели странные критские игры с быком, запечатленные на фресках и фрагментах вазописи. Игры эти серьезнее и опаснее испанской corrida de toros. Они включали прыжки юношей и девиц через голову несущегося быка, чьи рога на фресках выглядят вполне убедительно. Неясно, когда и при каких обстоятельствах был завезен на Крит бык и когда он стал принадлежностью культовых плясок. Для того требуется какое-то время, а его было не так уж много — то должно было произойти в первые века II тысячелетия до н. э. Потому нужно либо отказаться от представления, что одомашнивание коровы есть индоевропейское достижение; либо признать (существует и такая версия, правда, не очень убедительная), что критяне были индоевропейцами.
Интересное объяснение игр с быком выдвинул советский писатель-фантаст Иван Ефремов в своем романе «На краю Ойкумены», действие которого происходит примерно в X веке до н. э, то есть в раннеэллинском предполисном мире, когда эллины жили еще родственными сообществами — «фратриями» (дословно, братствами). Герой романа Пандион попадает на Крит, где ему удается подсмотреть священные игры с быком, правда, уже не в ритуальном зале Кносского дворца, а на поляне. Ефремов пытается объяснить их вызовом, который человек бросает грубой силе. Он видит в этих играх торжество человеческого «я», человеческой ловкости, силы, отваги над грубой силой быка.
Точно так же для эллина, согласно греческой мифологии, имеющей во многих пластах эгейский подтекст, проявление героизма тоже совершенно нормальное состояние. Греческий герой в основном занимается тем, что сокрушает чудовищ. Чудовища хтоничны, они — порождение Земли. Геракл, совершая подвиги, борется то с Лернейской гидрой, то с птицами Стимфальскими. Все они — хтонические чудовища, грубы и омерзительны, хуже варвара. Аполлон, который, с нашей точки зрения, безнравственно жестоко карает Марсия, сдирая с него живьем кожу, на самом деле выступает как начало культуры против начала варварства — ведь этот грубейший силен Марсий вздумал тягаться в музыкальном соревновании с самим Аполлоном! То есть, культура, в том числе культура духа и культура тела, побеждает дикую хтоническую силу.
Первые следы пребывания человека на Крите относятся примерно к VI тысячелетию до Р.Х. Даже согласно современной периодизации человек в это время действительно существовал. Более того, на Кипре, расположенном относительно недалеко от Крита, в это время уже существовала протогородская культура. Тем не менее на Крите ничего подобного не было. В любом случае те, кто жил тогда на Крите, кем бы они ни были, не были предками греков и, видимо, не были также предками критян. Не исключено, что зарождение этноса (начало этногенеза) произошло на самом Крите, и критяне — автохтоны, т. е. уроженцы Крита. Однако большинство ученых полагает вслед за Эвансом, что критяне (или эгейцы, или минойцы) на Крит пришли, но никакая их прародина даже гипотетически не устанавливается.
Следующая заметная дата на 3000 лет ближе к нам. Где-то около 3000 лет до н. э. появляются первые бронзовые вещи. На Крите, который продолжал быть связан с материковой Элладой, начали выплавлять бронзу.
А около 2900 лет до Р.Х. впервые в мировой истории появляются надписи, записанные пиктографическим письмом. Пиктограмма близка к иероглифике, только еще более проста — это надписи-рисунки. Потом возникнет еще два варианта начертания пиктографического письма. Близкими, но несколько отличными будут пиктограммы кикладской культуры. Скорее всего, Кикладские острова в южной части Эгейского моря были критской провинцией. Весьма близким критскому будет и кипрское пиктографическое письмо. Сказанное свидетельствует, что критская культура охватывала несколько стран и включала в себя, как минимум, три культуры, возможно, разных народов или по крайней мере разных субэтносов, живших тогда на Крите, на Кикладах и на Кипре. Потому она имеет право называться великой культурой, культурно-историческим типом.
Однако лишь тысячелетием позже — около 1900 года до н. э. — на Крите начинается строительство дворцов (лабиринтов), затем неоднократно перестроенных. В археологии то время называется «первой дворцовой эпохой», а вообще археологи различают в искусстве Крита ранний и поздний протодворцовые стили, а потом первый, второй и третий дворцовые. На Крите известно четыре дворцовых ансамбля, причем два из них сохранились очень плохо (один просто был смыт приливной волной высотой в несколько десятков метров во время катастрофы, о которой мы еще будем говорить). Лучше сохранился Фестский дворец в глубине острова, в окруженной горами просторной долине. Но наиболее хорошо сохранился Кносский — тот, который первым раскопал Эванс.
Правда, интереснее изучать Фест, потому что Эванс работал в Кноссе, как слон в посудной лавке. До дрожи помешанный на Крите, он всячески стремился популяризовать эту культуру, а кроме того, нуждался в деньгах для продолжения раскопок. Он истратил на исследования Кносса все свои сбережения, и ему требовались попечители. Потому он возил с Крита на выставки в Европу фрески, снятые с Кносского дворца, весьма смело дорисовывал их, что не видно по книжным репродукциям, но видно на самих фресках в Археологическом музее Ираклиона. Другой пример: он находил на раскопе дворца колонну и ставил рядом с ней еще три, создавая тем самым некое законченное пространство. В Кноссе довольно многое построено Эвансом, так что можно считать, что последний дворцовый период в истории Крита — эвансовский! Тем не менее этот выдающийся ученый заслуживает глубокого почтения.
Почему же критяне приступают к строительству дворцов только спустя тысячелетие после появления у них письменности? Означает ли то, что критяне — автохтоны, и тысяча лет ушла у них на создание великой критской цивилизации? Подобное предположение возможно, но тогда они погибли, уже закончив свою историю, когда все фазы этногенеза были уже пройдены к моменту катастрофы, погубившей Крит.
Но здесь тоже возникает небольшое противоречие. Эллины рассказывают о значительных морских экспедициях этого времени. В частности, есть указание (не бесспорное), что Крит был разрушен катастрофой, но критский флот погиб не в ней, а был разгромлен позднее сиракузянами на Сицилии, куда совершал экспедицию, может быть, потому, что был лишен своей тыловой базы — собственной родины. Скорее всего, это неправда, и никаких Сиракуз и в помине не было так давно — в XV веке до н. э. Но за мифом всегда что-то стоит. Создается впечатление гибели великой могущественной державы, а не усталого старого народа. И кроме того что-то уж больно заметен на Крите культурный и цивилизационный скачок на рубеже XX-XIX веков до н. э.! И, кстати, происходит он именно тогда, когда начинается Великое арийское переселение.
Уместно предположить, что ранние пиктограммы принадлежат не тем эгейцам, которые стали талассократами, Дедалами и созидателями дворцов, а их предшественникам — неким протоэгейцам. Тогда начало этногенеза собственно эгейцев должно приходиться где-то на последние века III тысячелетия до н. э. Это похоже на истину, ибо история показывает, что великую цивилизацию, как правило, начинают строить не в фазе этнического подъема, а самое раннее — в акматической фазе, а то и позже — в надломе. В таком случае эгейцы, столкнувшись с арийскими переселенцами, вполне могли выдержать их натиск, будучи еще очень энергичным народом, и позаимствовать кое-что от арийцев (прежде всего коров). Арийские народы переселялись в фазе подъема, а критяне могли быть на фазу старше — уже в перегреве, или даже их однофазниками. Однако ясности в этом вопросе нету.
Около 2000 лет до н. э., то есть приблизительно в то же время, когда начинают сооружаться дворцы, а может, и чуть раньше, появляется «линейное слоговое письмо A», на котором записаны минойские тексты и которое существовало до середины XV века до н. э., то есть до конца минойской цивилизации. В изучении и использовании слоговое письмо сложнее алфавитного, но проще иероглифики. Сейчас им, хоть и с иероглифическими знаками, пользуются японцы. В отличие от китайцев, у японцев, строго говоря, не иероглифическая письменность, а слоговая (они записывают иероглифами слоги).
«Линейному слоговому письму A» предшествует пиктографический курсив, т. е. некое упрощенное пиктографическое письмо (критяне постепенно совершенствовали письмо). С появлением слогового письма пиктографический курсив исчезает (что естественно, ибо слоговое письмо удобнее), но интересно, что по-прежнему сохраняется куда более сложное старое пиктографическое письмо (минойская иероглифика). Это доказывает, что его либо использовали как сакральное письмо и сохраняли в ритуалах (а в обиходе писали слоговом письмом), либо сохраняли и изучали по той же причине, по которой нововавилонские или позднеассирийские писцы высокой квалификации изучали давно уже мертвый шумерский язык, то есть как классику, как в хорошем университете позднее будут изучать латынь, как культурную традицию. В любом случае эгейцы рисуются ревностными носителями очень древней традиции. Они были настоящими традиционалистами, следовательно, скорее всего, были людьми глубоко религиозными. А о том, насколько мало, к сожалению, мы понимаем их религию, свидетельствует следующее.
В середине 1970-х годов в Москве выходит книга-альбом «Эгейский мир» примерно с таким резюме: «Судя по всему, на Крите мы имеем дело с редким проявлением чисто светской культуры, в которой религиозная составляющая не была заметной». А в самом конце 1970-х годов выходит трехтомник «История Древнего мира», где в крошечной главке, касающейся эгейского мира, авторы пишут, что великолепные дворцы на Крите, видимо, представляли собой храмовые ансамбли, а цари, окруженные изящными дамами и кавалерами, совершали жертвоприношения, и что все это — религиозные церемонии. Так, с интервалом в несколько лет появляются две взаимоисключающие, диаметрально противоположные версии, причем обе высказаны историками, пусть даже не специалистами по эгейской цивилизации.
Надо сказать, что критяне были блистательными живописцами. Критская живопись с египетской связана, если не генетически, то уж на уровне влияний безусловно. Влияния шли из долины Нила. Критские живописцы так же легко передавали движение, как и египтяне. У критян прекрасно получалась поза, что умели еще только египтяне. У прочих народов в те времена живописи либо совсем не было, либо она была чрезвычайно примитивна. Критяне так же, как и египтяне, на профильном изображении писали глаз человека анфас.
Однако критская живопись все же иная, нежели египетская. В ней больше настроения. Египетскую живопись, хоть она и древняя, мы понимаем (мы читаем тексты; существуют великолепные исследования, в том числе в блистательной русской египтологии, по религии и выходе ее в культуру Древнего Египта), а критскую нет. Мы смотрим на критские фрески, на критскую вазопись, как на изображения, не имеющие семантики, несущие только эстетическую нагрузку. Возможно, именно потому она невероятно обаятельна. Рыбки, кораблики, встреча ласточек в полете — от их изображений невозможно оторваться! Известная фреска с изображением очень кокетливой критской дамы получила название «Парижанка», и в этом есть смысл, это не прихоть искусствоведа.
Никакой импрессионистичности в египетской живописи нет, а в критской есть. Ни в античном мире, ни в средневековом этого уже не будет. Живопись второй раз в истории человечества после позднего палеолита (например, после найденных А. Лотом фресок Тассилин-Аджера) достигает уровня импрессионистичности, а третий раз это случится уже только в XIX веке н. э. Критянам было под силу передать впечатление момента.
Но если живопись критян восхищает, то их архитектура просто потрясает. Она, как уже говорилось, несколько неправильна для европейского глаза и кажется хаотичной. Однако внимательно рассматривая план Кносского дворца, начинаешь чувствовать, что организация пространства подчинена ритму, и ритм этот сложный. Это не хаотическая, а ритмическая организация пространства, гораздо более сложная, чем логичная у последующих греков, римлян и других народов. Критская архитектура настолько же сложнее позднейшей европейской архитектуры, насколько иероглифическое письмо сложнее алфавитного. И она хранит больше информации, чем европейская.
Кносский дворец, кстати, был местами четырехэтажным тогда, когда даже великий Вавилон был одноэтажным. Более того, на острове Санторин раскопаны сейчас трехэтажные частные дома горожан, украшенные фресками, с водопроводом и канализацией. Не удивительно, что эллины потом воспринимали время критян как Золотой век. Они всего того, что умели критяне, не умели и не научились за всю свою историю.
Следует отметить еще одну характерную черту критских дворцов. Они необычайно интересны и с точки зрения постоянного контраста освещения. Идучи по Кносскому дворцу, вы из полутемных (причем продуманно полутемных!) залов, в том числе расписанных, неожиданно попадаете в залитое солнцем пространство — в световой колодец или во внутренний дворик. Подобные развороты подталкивали критских художников додуматься до импрессионистичности. Сама архитектура в интерьере диктовала художникам, чтобы они в разных освещениях смотрели на одно и то же пространство. Изменение освещения в течение дня во дворцах особенно заметно.
Критяне делали поразительные вещи. Например, колонна в мире известна, Бог знает, сколько тысячелетий. Каких только колонн ни создавали люди! Настоящие «ордерные» колонны почти все созданы греками. Они — создатели трех дошедших до нас ордеров — дорического, ионического и коринфского. Был еще четвертый, сохранившийся в одном единственном памятнике, — эолийский. Еще один ордер — тосканский — добавили этруски. Потом во времена Римской империи образовали наиболее богато украшенный смешанный (или композитный) ордер — колонну с капителями наверху и с базами, на которых она стоит. Есть колонны изящные, колонны с энтазисом — упругим утолщением на трети от основания. Это нормальная эллинская колонна, но так эллины делали не везде. В глухой провинции они того не чувствовали и рубили, как получится, — никакого энтазиса там нет. Тем не менее все колонны сужаются от основы до капители! Только в очень примитивных строениях они одинаковы по всей длине (это грубые колонны, почти столбы). Очень красивые колонны создавались также в Египте, в Индии (с их папирусообразными и лотосообразными капителями).
Но лишь критяне строили колонны, расширенные кверху, как бы бросая вызов закону всемирного тяготения! Когда колонна расширяется кверху, вы не будете читать архитектуру по стоечно-балочной логике сверху вниз. Наоборот, эта архитектура выплескивается ниоткуда, как фонтан! Колонны эти часто были черными или красными с черными массивными капителями наверху. В этих колоннах так же, как и в ритуальных играх с быком, ощущается странный вызов!
В Археологическом музее Ираклиона прекрасна вся керамика, не только вазы, но опять-таки все они остались неповторимыми. Они все расписные, и притом никакой орнаментики, никакой геометризации. Критяне любили изображать рыб, птиц, растения. Игрушки критян (например, глиняный двухэтажный игрушечный домик или девочка на качелях) таковы, что и современный ребенок не откажется играть ими.
Критяне умели делать то, чего не умел делать никто, например, бронзовые эгейские клинки. Видимо, бронза у них была очень хороша. Сейчас, естественно, эти клинки патинированы, они почти черного цвета, но сохраняют идеально ровную, не корродированную поверхность. Они узки и длиннее метра, почти шпаги. Ни один народ не умел делать таких клинков, пока не появилась сталь.
Критяне были великими инженерами-механиками. На Крите, как известно, жил Дедал, коему приписывается невероятное число изобретений. Вряд ли один человек мог быть их автором. Скорее всего, слово «дедал» у критян означало «инженер» или «ученый муж», и все критские инженеры-механики были по сословной принадлежности, по должности или по образу жизни «дедалами». В частности, «дедалы» строили маяки и, возможно, не хуже Форосского эллинистического, а что касается мира античного, то он не умел этого в течение многих столетий. И «дедалы» действительно летали! Миф об Икаре — причудливая и легендарная передача подлинного исторического материала. Кстати, горный Крит идеально подходит для безмоторных летательных аппаратов — планеров. После критян научились летать только люди Нового времени.
Критяне были великими военными инженерами-строителями. Они блестяще строили городские инженерные укрепления, но не у себя дома, а в Микенах, Тиринфе, Пилосе, Орхомене. Поселения самого Крита эгейского периода не укреплены, что по тем временам было крайней редкостью и объяснялось полным господством критян на море. Их постройки, выполненные из 8-9-тонных каменных блоков (камень был местный), позднее были названы киклопическими или циклопическими, ибо представить себе, что их когда-то построили люди, эллины не могли. В их понимании построить их могли только киклопы! Несомненно, чтобы передвигать с места на место такие глыбы, располагая лишь мускульной силой, надо быть очень хорошим инженером, способным создать сложную систему блоков и рычагов. Причем в ахейском мире не было много рабов, и для такой постройки критяне просто не могли собрать невероятные толпы народа. Римляне потом умели многое, но эгейцы все это умели на 2000 лет раньше! Есть также гипотеза, что совершенные мегалитические постройки в Западной Европе (в том числе знаменитый английский «Stonehenge») по заказу местных жрецов неизвестных нам народов строили приглашенные минойские «дедалы».
Критяне, как было сказано, достигли талассократии, оказав этим великую услугу человечеству — они не допустили монопольного господства на море ханаанеев (предшественников и предков финикийцев), а когда сами ушли из истории, на моря уже выходили ахейцы, а затем эллины и этруски. В то время движителем боевого корабля была мускульная сила. Ее совершенствование было возможно, но не могло дать принципиального преимущества. Непомерной длины корабль сделать нельзя — он будет слишком легко ломаться. Потому резко увеличить число гребцов, тем самым увеличив скорость корабля, невозможно. Кроме того, чем больше весел, тем сложнее добиться слаженного ритмичного гребка.
Таким образом, есть все основания полагать, что преимущество критянам дала совершенная гидродинамика их кораблей. Эта гипотеза правдоподобна, хотя у нас нету хорошо сохраненного критского корабля, который бы подтвердил ее. Однако сделали же скандинавы гидродинамический рывок, легший в основу морского превосходства викингов в IX веке н. э.! По всей вероятности, нечто подобное совершили в начале II тысячелетия до н. э. и на Крите. Вообще, корабль критян производил устрашающее впечатление — кому угодно стало бы не по себе, если бы на него несся легкий корабль с воинами на навесной палубе, с ветвящимися рогами на носу и с нарисованными человеческими глазами (впоследствии это скопируют эллины). Кстати, корабль критян обладал колоссальным превосходством в бою еще потому, что имел одинаковые переднюю и заднюю оконечности, а следовательно, мог, не разворачиваясь, в любой момент сменить передний ход на задний.
Критяне были также великолепными врачами. Именно они изобрели противозачаточные средства. Античный мир этого не знал, а в Новое время их изобрели вновь.
Таков был этот поразительный мир. И мир этот погиб между 1470-1450 годами до н. э. — столь точно датируется самое крупное извержение вулкана за все время существования человека. Собственно, то было не просто извержение вулкана, а нечто гораздо худшее — взрыв. Кстати, тогда этот вулкан, по сведениям геологов, взорвался уже вторично, а впервые он взорвался на 18000 лет ранее, когда человека еще не было.
Произошел взрыв на одном из Кикладских островов — вулканическом острове Фера (он же Тира, а ныне Санторин). И великолепный город, стоявший близ нынешнего греческого селения Акротири, с трехэтажными частными домами с прекрасными фресками внутри и канализацией, который многие теперь считают центром эгейской цивилизации и прообразом платоновой Атлантиды, прекратил свое существование. Этот город был найден лишь после Второй мировой войны. Та его часть, которая уже вскрыта, находилась под 6-метровым слоем пемзы, а центральная часть города, видимо, лежит под 25-30-метровым слоем. На дальнейшие, очень дорогие раскопки сейчас нету средств. Но даже то, что раскопано, оставляет неизгладимое впечатление.
Пепел тогда сыпался даже в Ирландии. Остров Крит был засыпан горячим пеплом, причем местами его слой достигал 40 см, и вся растительность погибла. Правда, впоследствии земля Крита и Санторина стала сказочно плодородной, и там сейчас великолепные виноградники. Но цивилизация, просуществовавшая не более пяти веков, в этой чудовищной катастрофе погибла и уже не смогла возродиться.
АХЕЙЦЫ
Критские дворцы были восстановлены людьми, которые пользовались «линейным слоговым письмом B». Это письмо появилось около 1500 лет до н. э., и мы умеем его читать. Оно впервые расшифровано и, надо заметить, неубедительно, английским ученым Майклом Вентрисом в 1952 году, но ключ им был найден. Вентрис предложил некие принципы дешифровки, пользуясь которыми сумел расшифровать ряд текстов, а позднее с рядом текстов не справился. Но во всяком случае стало ясно, что «линейное слоговое письмо B» — это язык индоевропейской группы, и он поддается дешифровке. Находок этого письма много и на материковой Элладе. Это лишнее свидетельство того, что критяне не были индоевропейцами. «Линейным слоговым письмом B», переняв его у эгейцев (своих учителей), писали ахейцы.
Ахейцы пришли на Крит на смену критянам. Они даже частично расположились в разрушенных дворцах (в Кноссе во всяком случае жили). Но жили ахейцы совсем по-другому. Это народ Великого арийского переселения, сильный, крепкий, сословный, аристократический. Их жилища абсолютно не похожи на минойские. На смену лабиринту критян пришел ахейский мегарон — логичнейшее строение! Им, например, они заменили небольшой лабиринт на миниатюрной минойской вилле Агиа Триада. На Крите вообще встречаются следы перестроек ахейского времени. План мегарона таков: в главный зал — основу мегарона — выходят и жилые помещения, и хозяйственные, находящиеся в торце здания. И те, и другие более или менее равновелики (не симметричны, конечно, но соразмерны) и ориентированы на главный зал. Собственно, «симметрично» по-гречески и значит «соразмерно». В мегароне был земляной утрамбованный пол, в центре размещался очаг, над очагом была дыра, а по периметру мегарона — потолок. Росписи были куда грубее критских, в них много геометризма. Ахейцы строили логичные большие жилища. Например, в Микенах очень большой дворец, но он не производит столь потрясающего впечатления, как Кносский.
Ахейцы — не греки, а предки греков, что очевидно из великих поэм Гомера. Ни в «Илиаде», ни в «Одиссее» нету ни одного упоминания этнонима «эллин». Этого слова просто еще не было. Гомер писал о предках эллинов, а не о самих эллинах. Кстати, и ахейцы — несколько условное название. Под ахейцами я имею в виду всех предков эллинов (протоэллинов), не разделяя их на ахейскую, ионийскую и дорийскую волны, тем более что о дорийцах почти ничего не написано, а об ахейцах написаны великие поэмы Гомера.
Ахейский этнос родился в начале II тысячелетия до н. э. Как известно, ахейцы расселились не только на Крите. Они победили Трою и создали героический эпос. Они и вправду были очень воинственным и храбрым народом. Между прочим, способы ведения войны позднейших эллинов (греков) и ахейцев кардинально различались. У греков он полисный, в него заложена логика полисной организации. Фаланга представляла собой совокупность граждан полиса, плечом к плечу, одной стеной, загородившись щитами, с копьями в руках, марширующей под флейту.
Совершенно не так воевали гомеровские ахейцы — народ с очень развитой аристократией, которая была, видимо, сильнее и царской власти, и собрания всех свободнорожденных, то есть демократии. Впоследствии аристократический уклад у ахейцев переняли греки. В бою вперед, громыхая на колеснице, устремлялся царь (василевс). За ним, громыхая тяжелыми доспехами, частью на колесницах, частью пешком мчались грозные воины-аристократы, стремясь несильно отстать от царя, ибо то считалось абсолютно неприличным. А уже потом двигались простые воины, вооруженные кое-как, уже без доспехов, которые сражались копьями и камнями, выбирая себе подобных. Аристократы сражались с аристократами, демократы — с демократами, ибо под руку бронзовому гиганту — воину-аристократу демократу лучше было не подворачиваться. Воины-аристократы даже назывались своеобразно: «промахой» — «сражающийся впереди». В нашей литературе «Афина-промаха» (наименование статуи Афины на открытой площадке рядом с афинским Парфеноном) переводится как «Афина-воительница». А на самом деле «Афина-промаха», символ могущества афинян, — это «Афина, сражающаяся впереди».
Что же произошло с ахейским миром? Чем можно объяснить его угасание? Ученые давно отметили (например, Андре Боннар в «Греческой цивилизации»), что между ахейцами времен Троянской войны и ахейцами современниками Гомера чувствуется огромная разница. Ахейский мир постепенно беднеет, деградирует, утрачивает цивилизацию. Это подтверждают археологические данные. Это видно также у Гомера, который принадлежал к великой поэтической традиции.
Между прочим, традиция устной исторической поэзии и уважительное отношение к певцам сохраняется пару витков этногенеза у всех арийских народов. Это, например, традиция бардов у шотландцев, ирландцев, материковых кельтов; скальдическая традиция у германских певцов; наконец, наша традиция, к сожалению, дошедшая только в одном, зато великом памятнике — «Слове о полку Игореве», памятнике позднем, уже на закате традиции.
Гомер с годами становился все моложе и моложе, и сегодня его относят уже к VIII веку до н. э. Но я тому не доверяю, ибо в VIII веке он был бы греком и писал бы о греках. Куда убедительнее более старая датировка — в XIX веке Гомера считали автором X века до н. э. Гомер описывал тех ахейцев, которые взяли Трою, но бытовые реалии он — человек Темных веков — брал у своих современников.
В поэмах Гомера одни части до крайности не соответствуют другим. Так, величественный список ахейских кораблей совершенно не соответствует описанию Одиссеева дома с земляным утоптанным полом и громадным коптящим очагом посреди мегарона. Точно так же, исторический Одиссей был, конечно, мелким правителем, но все-таки едва ли знал сам, сколько у него пифосов с зерном и амфор с маслом, а гомеровский Одиссей знает это точно (чем напоминает персонажа романа Василия Нарежного «Российский Жилблаз» — очень мелкого русского помещика XVIII века, почти однодворца). Реальная царская дочь Навзикая в XIII веке до н. э., наверное, имела самые простецкие, патриархальные отношения не только с подругами, но и с рабынями, но все же вряд ли сама полоскала белье. А именно так описана ее встреча с Одиссеем у Гомера, и для Навзикаи Гомера то было уже нормально.
Но почему закат для ахейцев наступил так рано? Ведь этногенез ахейцев начался где-то в XIX веке до н. э. Откуда такой глубокий упадок уже в XI веке до н. э.? Ведь они проходили всего лишь фазу надлома!
Грубыми варварами ахейцы не были, хотя были значительно грубее критян. Они переняли у критян письменность, уже делали керамику, научились строить корабли, в конце концов, у них были великолепные крепости, которые им построили критяне. В ахейском укладе аристократическое начало доминировало над слабой демократией и слабой царской властью — не такой уж плохой мир! Однако ахейцы получили ДАРОМ слишком много ЧУЖОЙ цивилизации, культуры же гораздо меньше (очень многое в ней было им непонятно); а культ у них был другой. В итоге то убило собственный потенциал ахейцев — они перестали создавать свою цивилизацию и просто одичали. Такое в истории случалось.
Например, самым победоносным, самым прославленным народом эпохи Великого переселения IV-VII веков н. э. были, несомненно, готы. У них был свой великий просветитель епископ Ульфила, который перевел на готский язык Библию. У них был свой великолепный историк Иордан. Они — потрясатели Вселенной, властители Италии, основатели королевств в Испании и в Таврии. Однако с VIII века упоминания о готах исчезают. Они не вышли из фазы надлома, и вовсе не варварство (они были как раз наименее варварскими из всех варварских народов), а пламенная любовь к античному наследию того же Теодориха Великого погубила готов. Они подобрали все чужое и разучились создавать свое. В итоге не стало готской культуры, а вскоре после того и самих готов.
Другой пример менее трагичный, но очень показательный. Вначале мусульмане несколько веков мечтали о Святой Софии в Константинополе — великом творении Исидора и Анфимия, а дорвавшись до нее, тут же начали тиражировать. Христианский мир был умнее: понимая уникальность Святой Софии, ни один христианский народ не запустил ее в тираж. Турки же запустили, и на холмах Стамбула теперь стоит масса чудовищно безвкусных храмов!
Печально заканчиваются попытки жить чужой жизнью, даже если это жизнь Золотого века. Это самое серьезное предостережение и нам тоже. Мы стремимся сейчас перенять все, чем владеет современный западный мир. А стоило бы вспомнить об ахейцах — народе, который был раздавлен чужой высокой цивилизацией и для которого надлом стал обскурацией!
- Бартонек А. Златообильные Микены. — М., 1991
- Кравчук А. Троянская война. — М., 1991
- Махнач В. Л. Как забывают Золотой век. — ж. «Урания», 1997, № 3