Из детства

 
 
   В Тасеевскую школу в первый класс я пошла в 1974 году. С нетерпением ждала этого момента, так, как очень хотела учиться. В доме были перечитаны все мои детские книжки по нескольку раз, как будто хотелось узнать что-то ещё, написанное между строк. По большому счету не хватало информации, и мозг искал её. Как говорят психологи: «интеллектуальный голод», вот, видимо его я и испытывала. Телевизора не было, поэтому где, как не в книгах было искать необходимые знания.
 
 О школе воспоминания хорошие, но их немного. Училась я в этой школе  недолго. Помню просторные коридоры с крашеными полами, буфет, в который бегали на перемене, где самым дорогим по стоимости  было пирожное  за 22 копейки. Еще котлета с кусочком хлеба стоила примерно также. Остальное было совсем недорогим: булочка около 5 копеек, чай - 3 копейки. 
 
 И конечно запомнилась молодая учительница. Красивая, добрая. Хотя ни лица, ни имени сейчас не вспомню. Только впечатления.
   
 Помню, как перед началом учебного года всех будущих первоклассников тестировали: умеем ли читать, считать и т.д. В классе мне открыли букварь и сказали: «читай по слогам». Я тогда ещё подумала: «зачем читать по слогам?» И прочитала «бегло», как умела. Почему-то взрослые были удивлены и попросили  позвать маму, которая сидела в коридоре.
 
 Потом мать  рассказала мне, что когда её вызвали, она думала - её будут ругать за меня, а получилось, что её хвалили. Матери высказали всяческие восхищения по поводу моей готовности к школе, и она вышла из класса раскрасневшаяся и улыбающаяся. 
   
 Вскоре бабушке, которая работала  на Севере (вахтовым методом), дали квартиру в деревянном доме (но с удобствами на улице), и мы переехали. До переезда  мы жили временно у родственников, которые на время оставляли нам дом, уехав (насколько я помню) в Молдавию. Родственники, а именно баба Нюра и её дочь Рая даже присылали нам посылку: полный ящик больших зеленых яблок.
   
 Когда родственники вернулись, нам пришлось искать себе новое место жительства, ведь мы приехали в Тасеево из Игарки, и своего дома здесь у нас не было. Какое-то время мы снимали жильё, пока бабушке не дали квартиру.
 
 Мне пришлось перейти в другую школу. 
 
 Новое место жительства выглядело так: это был кусочек тайги, где стояли несколько домов для вахтовиков и их семей. За домом сразу начинался лес. А за ним было лётное поле, где приземлялся вертолет, на котором прилетали вахтовики и в том числе наша бабушка. Кстати, «бабушка» - громко сказано,   тогда ей было чуть за сорок.
   
 Однажды мы с сестрой пошли встречать вертолет (мне 7 лет, ей 5). Когда вертолет стал приземляться на поле, поднялся ветер, и мы с сестрой схватились за кусты, и, казалось, из последних сил держались, чтоб не улететь вместе со снегом, поднятым ветром от пропеллера.
 
 А за этим полем, если ещё подняться чуть вверх начиналось село, куда я ходила в новую школу. Это была небольшая изба, где размещалось три класса начальной школы. Поначалу я  удивилась и даже разочаровалась: что это за школа в какой-то избушке. Но быстро привыкла, подружилась с одноклассниками.
   
 Помню всех своих подружек.  За партой сидела со Сметаниной Ирой.Ира  была мне ближе других. Воспитанная, хорошая девочка. Как мне кажется, у нас зарождалась хорошая (в дальнейшем была бы, наверное) крепкая дружба. Я несколько раз была у неё в гостях. Наши мамы немного дружили. Ира была по характеру спокойной, доброй девочкой. Ходила с косами, закрученными «баранками». Всегда аккуратная, ухоженная. Внешне выглядела так, как выглядят отличницы. Хотя  отличницей не была. Старалась, но не слишком преуспевала в учебе. Мне кажется, я помогала ей в учёбе.
 
 Помню такой случай. Моя мать отправила меня к  Ириной маме с запиской, в которой была изложена  просьба занять рубль (тогда это  были деньги!). Я с большой неохотой пошла к Ире домой. Мне было очень стыдно отдавать эту записку Ириной маме.  Я  просто погостила у Иры и ушла. А записка, которую я несла в варежке, видимо выпала где-то у них дома. Домой пришла ни с чем. На вопрос матери ответила, что денег не дали.
   
 Чуть позже прибежала Ира, принесла (как сейчас помню) железный рубль, с изображением Ленина сказав, что нашли записку, которую я, видимо,  потеряла  и  мама отправила её, Иру, отнести деньги.
 
 Тогда я испытала стыд и страх перед матерью за обман. Боялась, что мне попадёт.
 
 Была у нас в классе Надька Бойко. Маленькая шустрая, весёлая. В классе Надьку звали  Бойка-двойка за её учебу. Но она не сердилась, да и одноклассники Надьку не обижали.
   
 Нам с Надькой со школы  было по пути. Недалеко от школы находилась пекарня, где работала мать Надьки. Запах от пекарни распространялся далеко, и невозможно было пройти мимо: так вкусно пахло хлебом. Иногда мы заходили в пекарню, и  Надькина мама доставала булку хрустящего горячего хлеба, разламывала пополам и давала нам по полбулки. И пока мы шли до дому, мы отщипывали теплый хлеб и клали кусочки в рот. Хрустящая корочка и горячий мякиш -  это невероятно вкусно! Запах хлеба теперь ассоциируется у меня с детством.
 
 Учился  в нашем классе Виталька Воробьёв. Он жил со мной в одном доме. Их квартира была за стенкой, и частенько были слышны Виталькины крики и плач, когда в очередной раз  мать поддавала ему.
   
 Со школы он шёл за мной и всё время цеплялся. Мне это ужасно не нравилось, хотелось как-то сильно его обозвать, чтоб больше  не ходил за мной. Я тогда не понимала, что так он проявляет ко мне свои чувства и была сердита на него. Однажды, набравшись смелости, когда уже заходила на свое крыльцо (если что – быстро убегу), а Виталька поднимался по своему крыльцу (наши подъезды рядом), я повернулась в его сторону и сказала: «Скотина!»
 
 Это было самое страшное  «обзывательство» с моей точки зрения, после которого, как я полагала,  Виталька  разозлится и не захочет больше со мной общаться, а может и побьёт меня. Но Виталька только улыбнулся и зашел в свой подъезд. Отношение его ко мне не изменилось. Возможно, он даже и не услышал мой посыл, наполненный презрением.
 
 Новый год для школьников проходил в клубе. Посреди зала стояла большая ёлка. Там Дед Мороз  вручал нам  новогодние подарки. За лучшую учёбу подарок вручили мне. А за лучший костюм – Сметаниной Ире. У неё был костюм бабочки. Я помню как Ирина мама шила его, когда я гостила у Иры. А для себя она шила костюм шахматной королевы. Так хотелось посмотреть, какая  она будет красивая в этом костюме. Но на взрослый новогодний праздник мы не могли попасть.
   
 Мне тогда мать сшила костюм снежинки из белой простыни и марли. Из фольги вырезала корону  в виде снежинки. Мой костюм мне не нравился.
 
 Последний день в школе я запомнила таким. Это было после новогодних каникул. Последним  был урок труда. Мы плели из цветных полосок бумаги корзинку. Я тогда не успела до конца доплести и учительница сказала, что доделать работу можно дома. Я всё сложила в портфель. Перед тем, как мне уйти, учительница вдруг попросила передать  маме, чтобы она срочно пришла в школу.
 
 Придя домой, я передала матери просьбу учителя и она немедленно отправилась  в школу.
 
 Сразу после ухода матери в квартиру зашли две женщины и мужчина. Они радостно объявили, что нам – мне, сестре Оксане и брату Руслану нужно срочно собираться на концерт. (Сестра была на два года младше меня, а брату было два года). Я сразу сказала, что без мамы никуда не поеду. Женщины стали одевать Оксанку, которая с радостью начала собираться, но потом, глядя на меня, всё поняла и стала кричать: «Вы забираете нас в детский дом! Я не поеду!»
   
 Но женщины нас одели. Я ещё пыталась сопротивляться, говоря, что без мамы не поеду. Может, тем самым выиграла немного времени, для возвращения   матери  из школы.
 
 Нас посадили в УАЗик, (мы называли его «бобик»)  и машина начала отъезжать от дома. В это время я увидела, как по белой снежной дороге бежит мать навстречу машине с простёртыми руками, как бы,  не давая машине проехать. Почти на ходу, мать, хватаясь за дверь машины, открыла её и заскочила в машину.
 
 Мы сидели, обнявшись с матерью, и плакали всю дорогу.
 
 Нас привезли в областную больницу. Здесь нам пришлось попрощаться с матерью. Дальше матери с нами было нельзя.
   
 После ночёвки в больнице, нас, детей, развезли по разным детским учреждениям.  Младших – по детским домам (причём разным) в разные районы. Меня в Красноярск – в интернат.
 
 С сестрой Оксаной мы встретились, когда мне было 20 лет.

 С братом Русланом начали общаться, будучи совсем взрослыми, случайно найдя друг друга в социальных сетях, когда мне исполнилось 48. Он, конечно, нас не помнит. Просто знает, что у него есть сёстры…
 С матерью связи нет.

Сентябрь 2015