Продолжение. Начало в http://www.proza.ru/2015/04/01/2000
И так, самолёт дал над нами прощальный круг и помахал нам крыльями, а мы долго размахивали шапками, пока он не превратился сначала в едва заметную точку, а затем и вовсе не растаял в предвечернем безоблачном небе, оставив троицу полярных скитальцев возле одинокой избушки.
С непривычки полная тишина резала слух, ни малейшего дуновения ветра, а вокруг только ослепительно белый искрящийся снег. Когда отрываешься от будничной суеты порядком уже поднадоевшего, так называемого, цивилизованного мира, и оказываешься один на один под этим бездонным вечным небом посреди этого белого безмолвия, где на многие сотни километров ни единой человеческой души, тебя охватывает настолько острое чувство единения со всей Вселенной, что кажется, будто весь мир создан только для тебя…
Под вечер мороз крепчает и заставляет поторопиться с обустройством быта на новом месте. Изба, естественно, промерзла, что называется, насквозь. Немалых усилий и времени пришлось потратить, чтобы прогреть ее хотя бы до нулевой температуры. Ну, для первого дня и этого достаточно, а горячая похлёбка с увесистым куском мяса под стопарик, делает жизнь вообще прекрасной…
Наши же двойные спальные мешки гарантируют крепкий сон и при такой температуре, поначалу, правда, залезать в них приходилось одетыми, а затем уже раздеваешься по мере прогревания спальника. Единственное неудобство состоит в том, что приходится ограничивать себя в вечернем чае – не дай Бог по нужде ночью вылезать из теплого спальника на мороз. Б-рррр…!
Наутро приступили к работе. Неполадка станции, как и предполагали, оказалась несерьёзной и легко устранимой. Но была ещё проблема. Полностью разрядились аккумуляторы. Виною тому – обрыв цепи подзаряда. Контакт восстановили без проблем, но устойчивое безветрие не позволяло произвести подзарядку аккумуляторов от ветряка, и запустить станцию.
Как нарочно, погода стояла ясная, морозная, безветренная – господствовал обширный малоподвижный антициклон. Было ясно, что ждать у моря погоды было бесполезно. Вся надежда теперь на наш бензоагрегат и механика Серёгу Лазарева. Выволакиваем агрегат, который бездействовал несколько лет (не было в нём нужды) в жилую, относительно тёплую комнату, и наш механик начинает колдовать над ним.
Да знать, грешен, оказался наш умелец. Не поддаётся его стараниям генератор, никак не схватывает. Не помогают и наши дилетантские советы. Провозившись с ним до самого вечера и решив, что утро вечера мудренее, мы завались спать.
Ан, как бы ни так...! Ни утро, ни день, ни ещё три последующих дня успеха так и не принесли. Сколько мы ни бились над окаянной железякой, она молчала, словно стиснув зубы. Что же, пришлось согласиться, что и на старуху бывает проруха!
А солнце по-прежнему всё сияло, погода тихая, умиротворяющая... Начали оттаивать окошки, но продукты таяли быстрее, как и надежда на скорое возвращение. Когда едешь на полевые работы, то обязательно берешь двойной запас всяких продуктов, за исключением мяса, пополняемого за счет охоты.
На этот же раз, как на грех, оленей не было... ну, ни одного, супротив обычного многостадного сытого времени. Захваченное из Амдермы мясо мы съели в первые же дни, ведь взяли мало, поскольку нисколько не сомневались в удачной охоте, и, надеясь быстро выполнить работу. Оставалось лишь варить бульон на костях.
Потом их извлекали и назавтра варили снова…, и послезавтра. Пайку на остальные продукты, были вынуждены тоже урезать до минимума. Но настал день, когда все наши припасы закончились полностью. Миновал и день моего отлёта в отпуск, билет на самолёт пропал – увы, Аэрофлот не признаёт уважительной причиной задержку на АРМСе. А моя невеста впоследствии высказала, что мол, променял любимую девушку на любимую станцию!
Жена Лазарева обивала пороги начальства, в ультимативной форме требуя возвращения мужа (все сроки давно прошли), на что ей резонно отвечали:
– Так они сами не хотят возвращаться!
Вся парадоксальность ситуации как раз и была в том, что по сути дела, мы, действительно, сами обрекали себя на голод. А как, спрашивается, могли мы улететь, не выполнив работу...?! Ну, не заведено у нас такое...!
Мы уже давно распрощались с мыслью, что Лазареву удастся отремонтировать и запустить бензоагрегат и с его помощью зарядить аккумуляторы. Оставалась единственная надежда на ветер и ветряк.
Полный штиль сменился на едва заметное дуновение ветерка. Другой раз мы бы его и не заметили вовсе, теперь же, пытаясь выжать из ветряка максимально возможную чувствительность к ветру, жёстко закрепив лопасти на максимальный угол атаки, который, в нормальном режиме при сильном ветре уменьшается до минимума, понижая скорость вращения.
Ветроколесо закрутилось повеселее... ну, ещё бы ветерка, хотя бы чуток посильнее и зарядятся наши аккумуляторы, и кончится наша Голгофа...! Но ветер по-прежнему едва вращал лопасти ветряка, как бы издеваясь над нами, и испытывая на прочность.
Давно уже закончились все наши продукты, как мы ни старались их растянуть. Мы обшарили всё в поисках ну, хотя бы чего съестного. На чердаке удалось обнаружить четверть мешка чёрной прелой муки, оставшейся от прежнего хозяина избы, и пролежавшей там не один десяток лет.
Но харчами перебирать не приходилось. Из этой прели я замешивал тесто, раскатывал на столе и нарезал лапшу. Горячая мутная баланда, отдающая плесенью – это единственное, что уже который день, составляло наше меню и на завтрак, и на обед, и на ужин, но и она, ото дня ко дню, становилась всё жиже. Конечно это не еда, но всё-таки хотя бы какая-то иллюзия сытости.
Мы-то, с Серёгой Кузнецовым, привычны ко всяким подобным переделкам, а вот Лазарев поехал первый раз на АРМС, и сразу же попал в такой переплёт. Но он осознавал на себе если и не вину, то уж, во всяком случае, ответственность за то, что не удалось запустить бензоагрегат, и посему все тяготы переносил безропотно.
Чувство голода было жутким, а прелая похлёбка, казалось, только его усиливает. Чтобы хоть как то отвлечься, мы целый день в работе: ежедневно занимаемся заготовкой дров, с каждым днём уходя всё дальше и дальше от избы.
Вмерзшие в прибрежную гальку брёвна плавника нужно было сначала вырубить ломом, притащить к избе, распилить и поколоть на чурки. Поскольку погода благоприятствовала, мы сделали большой запас топлива.
Я понимал, что в нашей ситуации решающее значение имеет психологический фактор – ни в коем случае нельзя допускать безделья, приводящего к унынию и отчаянию. Напряжённая физическая работа излечивает от хандры и всяческих дурных мыслей.
Однако чувствовалось, что с каждым днём, её выполнение, требует всё больших усилий, да и отдыхать приходилось всё чаще. Для отдыха ложились прямо на плотный наст, устремив взгляд ввысь. И мысли тогда уносили далеко: к родным и близким.
Хотя мы и тепло были одеты, но всё равно нельзя надолго предаваться этой обманчивой истоме. Заставляем себя подняться, снова впрягаемся в лямки, и, как бурлаки на Волге, волочём тяжеленные мёрзлые брёвна. От ослепительного снега лица загорели и почернели, а от этого кажутся ещё более исхудавшими. В избе мы тоже не маялись от тоски, мне удалось увлечь ребят резьбой по дереву. Материала для этого – поленьев предостаточно, а охотничьи ножи вполне заменяли нам всякий хитроумный инструмент.
Но, несмотря на все ухищрения, постоянно сосущее чувство голода, не утоляемое совсем уже жидкой баландой, не покидало нас. Насколько позволяли тающие силы, делали дальние выходы в надежде подстрелить если уж не оленя, то хотя бы медведя. В прошлом году и с оленями не было проблем, а медведи так те, просто, что называется, забодали. Вспомнилось, как это было.
Продолжение в http://www.proza.ru/2016/01/03/449